- Вроде, - рассмеялся Бен. - Никогда не забуду день, когда он явился ко мне. Тогда я уже построил поместье и назвал его Павлиньим. Эти птицы бродят прямо перед домом. Джулия часто навещала меня, собиралась оставить Джока и поселиться со мной насовсем. Но однажды случилась беда: понесла лошадь, Джулия упала и разбилась насмерть. Джок вскоре женился на настоящей мегере. Никто не хотел с ней связываться, несмотря на недостаток женщин, а Джок просто не знал, как сказать "нет". Она его обуздала и полностью подчинила себе. Джоссу не нравилось дома. Он собрал вещи и явился ко мне в поместье, по дороге распугав всех павлинов. Когда слуги привели его, мальчик заявил: "Я останусь здесь жить, навсегда!" Он не спросил, можно ли. Таков был Джосс Мэдден в семь лет и таким остается сейчас. Если он что-нибудь задумал, никто не способен отговорить.
- Похоже, вы любите его, Бен.
- Он мой сын… И во многом похож на меня. Я всегда восхищаюсь людьми, которые меня чем-то напоминают.
- Значит, он остался в имении, стал заносчивым, беспощадным, и люди прозвали его Павлином?
- Вот именно.
- Он один из тех, кто назвал вас отцом, когда вы разбогатели?
- В семь лет дети не знают, что такое богатство. Джосс просто возненавидел мачеху и полюбил павлинов. Мальчик обращал на них больше внимания, чем на меня, и все время бегал за птицами по газону. Потом он увлекся опалами, особенно теми, что повторяли цвета оперения птиц. Сын сразу же пристрастился к моей работе. Под его руководством компания будет в порядке. Он может справиться и без посторонней помощи, но мне самому хочется в Австралию. Иногда мне снится, что я там… Что ползаю по пещерам и нахожу новый Зеленый Огонь.
- Это несчастливый камень, Бен. Мне не хотелось бы, чтоб с вами произошло несчастье. Вы богаты, владеете Оуклэндом. Разве Зеленый Огонь имеет какое-нибудь значение?
- После потери этого камня я нашел новую драгоценность - вас, - ответил он.
Потом мы молча шли по галерее, и я с горечью понимала, что наступит день, когда друг покинет меня.
Иногда мне казалось, что времени осталось совсем мало. В отсутствие Хенникера я не смогу приходить в Холл и не узнаю той тайны, которая окружает меня.
Миссис Бакет обожала зазывать меня в кухню, и здесь я обнаружила, что совсем плохо знаю свою семью. Мириам, Ксавьер, родители - все казались мне тенями в плохо освещенной комнате.
Экономка лично готовила для меня деликатесы, чтобы посоревноваться с миссис Кобб, и явно чувствовала вину за то, что не последовала за хозяевами в Дауэр. Она обожала вспоминать прошлое и называла мистера Ксавьера умницей.
- Когда начались все беды, он учился и всегда относился ко мне хорошо, даже придумывал ласковые имена. А вот мисс Мириам иногда зверствовала. Несколько раз я поймала ее на месте преступления. Девочка воровала сахар. Она уехала из Оуклэнд Холла в пятнадцать. Мы все тогда плакали. А мисс Джессика…
Наступила тишина, которую прервала Ханна.
- Вы сами испекли эти булочки, миссис Бакет?
- Кто такая Джессика? - спросила я.
Экономка бросила недовольный взгляд на Ханну и выпалила:
- Какой смысл притворяться? Такое надолго не скроешь.
- Немедленно расскажите мне, кто такая Джессика! - заявила я тоном хорошо воспитанного Клейверинга.
- В семье была еще одна дочь. Она родилась между Мириам и Ксавьером.
- Ее звали Джессика? - продолжила я. Ханна кивнула головой, но слишком грозно.
- Почему все держится в такой тайне?
Служанки опять замолчали.
- Это глупость, - не сдержалась я.
- Вы узнаете, когда придет нужное время. Мы не уполномочены… - заявила Ханна.
Я умоляюще смотрела на миссис Бакет.
- Вы все знаете. Почему же я не могу? Что случилось с этой Джессикой?
- Она умерла, - сказала экономка.
- Молодой?
- После того, как семья уехала из Оуклэнда, - дополнила Ханна. - Так что мы не знаем подробностей.
- Она была старше Мириам, а той исполнилось пятнадцать, когда продали имение, - подсказала я.
- Мисс исполнилось семнадцать, - сказала Ханна. - Но мы не должны… Миссис Бакет не стоило…
- Я могу делать то, что считаю нужным, - заявила экономка.
- Это не касается прислуги, - запротестовала Ханна.
- Не смей грубить мне, Ханна Гудинг!
Они ссорились, чтобы скрыть правду. Но я все равно намеревалась узнать ее.
После очередного посещения Оуклэнд Холла я отправилась на церковное кладбище. Могила Джессики Клейверинг там была. Но эта Джессика почила в бозе в возрасте семидесяти лет столетие назад.
Потом я побрела на заброшенный клочок пастбища. Табличка стояла на месте у забытой могилы.
- Так вот где они похоронили тебя, Джессика, - пробормотала я.
Глава 3. Письмо от умершей
Сидя на следующий день у ручья, я не заметила, как появилась Ханна с пакетом в руках.
- Мне нужно поговорить с вами, мисс Клейверинг.
- Хорошо, Ханна, я сейчас перейду на вашу сторону.
Когда мы оказались рядом, я поразилась торжественности ее вида.
- Думаю, настало время отдать вам это, - заявила она.
- Что?
- Мне поручили передать вам пакет в день совершеннолетия или тогда, когда настанет подходящее время. Я считаю, что оно уже наступило.
И служанка сунула мне пакет.
- Что это? - повторила я.
- Письмо, написанное вам и отданное мне.
- Когда? Кто дал его?
- Вы все найдете в нем. Молю Бога, что поступила правильно.
После недолгих колебаний Ханна торопливо ушла, оставив меня наедине с огромным конвертом. Разорвав его, я достала несколько листков бумаги, исписанных аккуратным почерком.
И взглянула на первую страницу.
"Моя дорогая доченька Опал!
Пройдет много лет, прежде чем ты прочитаешь написанное мной. Надеюсь, ты не будешь плохо думать об ушедшей. Помни, что я любила тебя и что делаю это по одной причине: так будет лучше для нас всех. Мне так хочется, чтобы ты поняла: мои последние мысли - о тебе…"
Я ничего не понимала, а поэтому решила отправиться на могилу Джессики, где никто не помешает. И там принялась за чтение:
"Начну с самого начала. Ты должна получше узнать меня и понять, почему судьба сложилась так, а не иначе. В любой семье есть белая ворона, не похожая на других. Я росла именно такой. Ксавьер был умным, хорошо учился и всегда приходил на помощь. Мириам иногда сбивалась с истинного пути, но только под моим влиянием. Сестра очень переменчива, ее можно подговорить на любую шалость. Но временами она ведет себя, как идеальная дочь. Во мне же всегда жил авантюрный дух.
Иногда я притворялась привидением и играла на клавесине в галерее, а потом пряталась, и прислуга начинала болтать, что дом посещают призраки. Я льстила миссис Бакет, чтобы та отдельно пекла для меня вкусные булочки. Папа обожал меня, а вот мама не жаловала. Отец научил меня играть в покер. Никогда не забуду матушкиного лица, когда та вошла в кабинет и обнаружила, что мы держим в руках карты. В этот момент я впервые поняла, что в доме не все ладно. Она стояла в такой драматической позе, что мне захотелось рассмеяться. А потом заявила:
- Занимаетесь ерундой, пока Рим горит!
Я ответила, что мы просто играем в покер. Мама закричала, что мне должно быть стыдно, выхватила карты и бросила их в огонь.
- Теперь горят карты, а не Рим, - не сдержалась я, за что немедленно получила от матери пощечину.
Это было слишком неожиданно, она никогда не доходила до рукоприкладства и наказывала только словами. Папу подобное поведение шокировало, и он строго приказал:
- Не смей поднимать руку на детей!
Тут у матушки вырвалось:
- Разве ты имеешь право приказывать, как вести себя? Учишь дочь дурному! Карты означают долги. Они довели нас до ужасного положения. Ты знаешь, что крышу давно следует починить? В галерее капает вода. Пол в библиотеке прохудился. Слугам не платили два месяца. А ты играешь с дочерью в покер!
Я прижала руку к тому месту, куда получила пощечину. И тут отец умоляюще заговорил:
- Не в присутствии Джессики, пожалуйста, Дороти.
Но мама ответила:
- Все скоро узнают, что ты проиграл не только свое состояние, но и мое.
Я наблюдала, как горела червовая дама, а потом мама ушла, и мы с папой остались одни.
Не знаю, зачем я рассказываю тебе об этом. Эпизод не так важен. Просто хочется, чтобы ты поближе узнала меня, Опал, и поняла нашу жизнь. Боюсь остаться для тебя лишь именем. Жажду, чтобы ты поняла, что я существовала во плоти и крови. Может, я порву то, что написала, и решу, что тебе не стоит знать о многом. Но прежде хочется выговориться.
А то, что произошло в кабинете отца, - начало. Именно тогда я отчетливо поняла, что нам придется продать Оуклэнд Холл.
После этого дня сцены в доме следовали одна за другой. Речь шла только о деньгах, которых не было и в которых нуждались. Я понимала, что папа не прав. Но этот семейный порок достался ему в наследство.
Достаточно взглянуть на портреты предков. Например, Джоффрея, жившего три столетия назад и почти разорившего нас. Потом был Джеймс, ставший капитаном и почти пиратом. Он украл сокровища с испанских галер, и семья снова разбогатела. Следующий - Чарльз - слыл игроком. Это было время короля Чарльза Первого, наш род боролся за него, пережил тяжелые времена и сумел приобрести новые земли и богатства в награду за преданность. Сотню лет все шло хорошо, а потом появился Генри Клейверинг, самый страстный игрок из всех, друг Джорджа, принца Уэльского, денди и настоящий мот.
Семья так и не оправилась от его долгов, хотя в начале столетия пыталась сделать это. Отец моего батюшки унаследовал семейный порок и передал его сыну. Оуклэнд Холл не справился с двумя поколениями игроков. Оставалось лишь одно: продать имение.
В то время мне исполнилось шестнадцать. Я очень переживала. Папа находился в депрессии, и все боялись, что он покончит с собой. Мама постоянно изливала свою горечь. Мы были вынуждены продать не только дом, но и все дорогие вещи: гобелены, серебро, мебель. А потом переехали в Дауэр. Ксавьеру он очень нравился, но мама не желала слушать утешений и постоянно вымещала на нас свою злость.
Все пошло вкривь и вкось. Я ненавидела ее издевки над отцом, ежедневные и ежечасные. Будто другой боли недостаточно!
Мы все изменились. Ксавьер стал замкнутым, хотя и не упрекал папу. Он занялся управлением маленькой фермы, имения больше не существовало. Мириам исполнилось пятнадцать, ее гувернантку отослали, и мама сама обучала сестру.
Я уже считалась взрослой, и матушка заставляла меня помогать на кухне, закатывать компоты и варить варенье. Она постоянно повторяла, что мы должны стать полезны тем, за кого выйдем замуж, ибо впредь мужья девиц Клейверингов будут бедняками.
Мириам унаследовала язвительный язык от мамы и присущую ей желчь. Меня это не коснулось. Я понимала, что порочный инстинкт предков толкнул отца к игральному столу. У меня самой было необузданное стремление к жизни. Я всегда действовала импульсивно, а уже потом обдумывала, насколько мудрым был поступок. Надеюсь, ты вырастешь другой, моя дорогая Опал, иначе беды не миновать.
Мистер Хенникер, сделавший состояние в Австралии, купил Оуклэнд. Мне он сразу показался человеком дружелюбным и однажды приехал с визитом в Дауэр. Я этот день никогда не забуду. Клейверинги чинно пили чай, когда Мэдди ввела Бена в гостиную.
- Мадам, - обратился он к маме, - поскольку мы соседи, то должны подружиться. Я приглашаю гостей на следующей неделе. Может, согласитесь присоединиться к ним?
Мама умеет пригвоздить человека взглядом. Она выработала эту привычку, командуя слугами в Оуклэнде и Дауэре. Им не позволяли забывать, что мы из славного рода Клейверингов, сколько бы долгов ни наделали.
- Гостей, мистер Хенникер? - сказала она с презрением, словно получила приглашение принять участие в римской оргии. - Об этом не может быть и речи. Мои дочери еще не выходят в свет, а мы будем заняты.
- Я могу пойти, мама, - вмешалась я. Но та бросила на меня уничтожающий взгляд.
- Ты никуда не пойдешь, Джессика, - холодно заявила она.
Лицо мистера Хенникера покраснело от злости, и он произнес:
- Я понимаю, что на следующей неделе вы заняты, и вас не устроит любая другая, если я наберусь наглости набиваться со своим приглашением. Не беспокойтесь, ни вам, ни вашим дочерям ничто не угрожает… Пока я хозяин Оуклэнд Холла, вас туда больше не пригласят. - После этих слов он вышел из комнаты.
Я страшно разозлилась на маму за непростительную грубость. Нельзя ненавидеть человека только за то, что тот купил наш бывший замок, выставленный для открытой продажи. Мы сами искали покупателя.
Я выскочила из дома и побежала за мистером Хенникером, но сумела догнать лишь на половине дороги к Холлу.
- Извините, пожалуйста, - задыхаясь, начала я. - Мне стыдно за маму. Не думайте плохо о нас всех.
Синие глаза мистера Хенникера потемнели от ярости, но постепенно его лицо озарила улыбка.
- Не могу поверить! Неужели это мисс Клейверинг, собственной персоной!
- Меня зовут Джессика.
- А вы не похожи на мать, - сказал он и добавил: - Лучшего комплимента я сделать не могу.
- У нее есть свои положительные черты, - защищалась я. - Но их трудно сразу различить.
Мистер Хенникер расхохотался, причем так заразительно, что я тоже не сдержалась. Потом он произнес:
- Как приятно, что вы побежали за мной. Вы прекрасный человек, мисс Джессика. Приходите в свой старый дом, не пожалеете. Ведь ваша мать говорила только о себе. Познакомитесь с моими друзьями. Они хорошие люди. У вас на многое откроются глаза. Вы ведь всю жизнь прожили в клетке. Сколько вам лет?
- Семнадцать.
- Чудный возраст. Как раз для приключений. Не так ли? Загляните ко мне когда-нибудь… Если сочтете возможным. Вы ведь скучаете?
- Нет.
И это было правдой. Я любила наносить визиты. Дворяне имели привычку посещать своих арендаторов, заботясь об их благополучии. Дома мы проводили время за уроками, обсуждали деревенские новости, занимались шитьем, но больше всего думали и говорили о будущих балах, на которых нас представят свету. И вдруг все рухнуло.
Прощай, Оуклэнд Холл! Прощайте, несбывшиеся надежды!
Я поняла, насколько однообразным было такое существование, только после того, как мистер Хенникер открыл мне дверь в иную жизнь.
Посещения Холла стали для меня отдушиной…"
Я прервала чтение и посмотрела на могилку. Странно, что моя собственная жизнь идет по протоптанной стезе. Со мной происходит то же что и с Джессикой. Хотелось как можно скорее дочитать послание до конца и вместе с тем насладиться живым описанием иной жизни. Чужая судьба становилась для меня понятней, открывая личность и характер женщины, носившей мое имя. Но почему она выбрала именно меня и зачем так подробно рассказывает о себе?
Глаза побежали по строчкам.
"Безусловно, я обманывала родных, хотя частично открылась Мириам. Мне искренне хотелось взять ее с собой в Оуклэнд Холл. Однако из-за боязни разоблачения и скандала я решила не втягивать младшую сестру, так как несла за нее ответственность. Мириам легко управлять. Со мной она становилась проказницей.
В детстве у нас была гувернантка, весьма сильная особа, втайне исповедовавшая буддизм. Мириам чуть не приняла эту веру поддавшись влиянию учительницы. В присутствии мамы она становилась язвительной и корила отца за былые ошибки. Я недаром прозвала сестру Хамелеоном, ибо та слишком часто меняла свое мнение.
Именно поэтому я не решилась пригласить Мириам в Холл, а просто рассказывала ей о своих приключениях, когда мы оставались одни в спальне. Она с удовольствием выслушивала и восторгалась мной, но появись внезапно мама и осуди мои поступки, и сестра тут же приняла бы ее сторону. Это не коварство, а отсутствие собственных взглядов. Она слишком поддается чужому влиянию, вот и все.
Ксавьер - другое дело. Разве с таким поделишься? Он сильно переживал из-за потери состояния и считал наше положение унизительным. Брат любил Оуклэнд и был воспитан с мыслью, что когда-нибудь станет его владельцем. Потеря наследства тревожила его, но Ксавьер никогда не оскорблял отца. Он лишь погрустнел и замкнулся в себе. Я жалела брата, но знала его хуже, чем Мириам.
Я так подробно описываю мелочи, ибо боюсь подойти к главному. Мне очень нужно, чтобы ты поняла происшедшее и не винила ни меня, ни Десмонда.
Я познакомилась с ним у мистера Хенникера. Часто бывая там, я считала Оуклэнд больше своим домом, нежели Дауэр. Жизнь там стала невыносимой из-за постоянных упреков мамы. Иногда мне казалось, что отец хочет физически расправиться с ней. Он вел себя слишком спокойно, значит, что-то замышлял, а временами странно смотрел на нее. В доме росло напряжение. Однажды я сказала Мириам:
- Что-то должно случиться. Это витает в воздухе. Словно судьба готовится нанести удар.
Мы с сестрой очень боялись, но только позднее я поняла, с какой стороны он последовал.
Я все чаще бывала в Холле и вела себя неосторожно. Мистер Хенникер радовался моим визитам. Однажды мы вместе прогуливались по галерее, и я рассказала, как в детстве играла на клавесине и пугала слуг. Бен развеселился и попросил поиграть для него. Он обожал слушать, как я исполняла бесконечные вальсы Шопена.
Мне казалось, что так будет вечно: мистер Хенникер никуда не уедет, и я не перестану общаться с интересными людьми. Потом все изменилось, новый хозяин не собирался задерживаться в Англии. У него была собственность в Австралии, а замок Бен считал игрушкой, собственным капризом. Он еще в юности поклялся заполучить его и сдержал слово. Жаль, что я не могу подробнее описать Хенникера. Таких людей, как он, я никогда не встречала."
Мне не нужны были объяснения, ибо подобные чувства обуревали меня саму.
"До отъезда из Оуклэнда много говорили о моем выходе в свет. Портниха Минни Джоббас сшила несколько красивых платьев. Перед отъездом мама внимательно осмотрела их и язвительно заметила:
- Они тебе больше не понадобятся.
Один из нарядов казался мне самым красивым: вишневый шелк украшали хонитонские кружева, а вырез выгодно оголял плечи и шею. Я часто шутила:
- Бедняжки, не видать вам света.
Поскольку я могла говорить с Беном на любые темы, то рассказала ему об этом платье. Человек он грубый, но мгновенно понял мои чувства и пообещал:
- Вы непременно покажете свой вишневый наряд. Неужели мы лишимся вида прекрасных плеч только потому, что ваш отец оказался картежником? Организуем бал, и вы наденете это платье.
Я ответила, что не посмею, но он тут же возразил:
- Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Никогда ничего не бойтесь.
Я рассмеялась и заявила, что он - подлый человек и сбивает дочь соседа с пути истинного. На что Бен заявил:
- Нельзя ходить прямой дорожкой, мисс Джессика. Она слишком узка и не дает простора для жизни.
Опять я отвлекаюсь. Собиралась написать короткое письмо, но ничего не могу поделать с собой. Ты должна знать подробности и не считать меня падшей женщиной. Я ею не была.