– Они вернулись? – возбужденно спросил он. – Черт побери, не было меня тогда с вами!
Эймос устало посмотрел на Гриффина:
– Да, приятель, вернулись – чтобы отомстить. И весь июль и август не давали нам покоя. Гоняли так, что иной раз приходилось отмахать миль семьдесят в день, спасаясь от них. И всякий раз они появлялись словно из-под земли… Еще четыре мексиканца нашли свой конец у подножия Сан-Матеоса. Тридцать шесть фермеров, что объединились было и вышли на индейцев, решив положить конец их безобразиям, расположились вечером в Красном каньоне на ужин – тут-то эти гады и нашли их ружейным огнем, .. Одного убили, троих ранили, забрали всех лошадей…
– Ты хочешь сказать, что ни одной битвы с индейцами вы не выиграли? – недоуменно спросил Гриффин.
– Отчего же, было пару раз. Где-то в начале августа нам удалось ранить пару индейцев и захватить одиннадцать лошадей – это было, если мне не изменяет память, в Моника-Спрингс. А дней через десять нагнали их милях в двадцати пяти на запад от Сабинала. 'Одного человека мы тогда потеряли, трое наших были ранены, еще один пропал без вести. Сколько потеряли индейцы, не знаю – дальше мы их не преследовали. Наш капитан Паркер решил не рисковать людьми. А через неделю в Хиллсборо – это в пятнадцати милях от Макеверса, – лейтенант Смит с отрядом в двадцать человек снова атаковал индейцев. На этот раз мы победили, но это стоило нам пятерых, включая самого Смита, и отряда местных жителей, который возглавлял некий Джордж Дейли.
– Ничего себе! – вырвалось у Гриффина. – Как это случилось, черт возьми?
– Вообще-то Дейли был сам виноват, что погиб. Мы уже, можно сказать, наступали Нана на пятки, как неожиданно этот хитрый лис повел своих людей в каньон Гавилан. Лейтенант Смит приказал отступать, но эти фермеры уперлись – нет, будем, мол, преследовать… Что, скажи на милость, делать Смиту, не бросать же этих идиотов! В результате погибли и он, и Дейли. Вскоре все эти храбрецы растеряли свой пыл, и тем, кто был еще жив, пришлось бежать поджав хвост.
Гриффин помолчал с минуту, а затем снова спросил:
– Так удалось вам в конце концов поймать Нана или нет? Эймос выплеснул остатки кофе из кружки в костер и угрюмо ответил:
– Нет. В конце августа этот старый лис ушел в Мексику и, насколько мне известно, до сих пор находится там. Может быть, устал от войны, решил какое-то время передохнуть…
– У него, должно быть, целая армия отважных воинов? – предположил Гриффин.
– Ты не поверишь, старик, но начинал Нана с небольшого отряда в пятнадцать человек, а к тому времени, когда подался в Мексику, у него было от силы человек сорок. И этот старый пройдоха, скрюченный к тому же ревматизмом, всего с четырьмя десятками краснокожих держал в страхе всех белых и черных на тысячу верст вокруг! В общей сложности он раз семь-восемь побеждал в серьезных боях с колонистами, убил их с полсотни, а сколько ранил – одному Богу известно, взял в плен двух женщин, отобрал у белых не менее двух сотен лошадей и мулов. Тысяча солдат, не говоря уже о трех-четырех сотнях мирных жителей, не могли справиться с его бандой. Теперь-то ты понял, – горько усмехнулся Джордан, – почему в конце концов мне все это осточертело и я ушел из армии?
– Ты хочешь сказать, что нам предстоит стычка с ними? – встревожился Гриффин.
– Считаю своим долгом предупредить тебя об этом, приятель. То, что мы их заметили, еще полбеды. Беда в том, что они заметили нас.
– И что ты предлагаешь делать? – продолжал донимать вопросами Гриффин. – Вернуться во Франклин? Апачи наверняка пойдут за нами и, боюсь, настигнут нас, как бы мы ни пытались запутывать следы.
– Ты прав. – Джордан поставил ногу на камень, где сидел Гриффин. – Не знаю, кто это – Нана, Джеронимо или Найче, – но ясно одно: от этих ребят вряд ли можно ждать добра.
– Жоли говорит, что это Джеронимо со своими людьми, – добавил Гриффин.
– Джеронимо так Джеронимо, – равнодушно пробурчал Джордан.
– Что ты скажешь, Эймос? – не унимался паренек. – Ты за то, чтобы вернуться или идти вперед?
– Я за то, чтобы идти вперед, – решительно произнес негр. – Как я уже говорил, отправляясь в этот поход, мы должны были отдавать себе отчет, что он может быть рискованным.
– Я тоже за то, чтобы идти вперед, – с воодушевлением поддержал товарища Гриффин. – А ты, дядя?
Джордан молчал, засунув большие пальцы за ремень брюк. Взгляд его был устремлен туда, где беспечно плескалась Жоли. Апачи – ее народ, и хотя она поклялась быть с ним, Джорданом, кто знает, как она решит, если ей придется выбирать между ним и соплеменниками?
– Дядя?! – Гриффин выжидающе посмотрел на Джордана. – Каково твое решение?
– Я за то, чтобы двигаться дальше, – ответил тот. – Но может быть, стоит спросить и у Жоли?
У Гриффина от удивления округлились глаза. Он уставился на дядю так, словно видел его в первый раз:
– Тебя действительно интересует ее мнение? Невероятно!
Джордан так посмотрел на Гриффина, что тому сразу стало понятно – дядя не шутит.
– Потрясающе! Джордану Синклеру наконец-то вдруг стал небезразличен другой человек! Где бы отметить это событие? – веселясь, проговорил Гриффин.
Эймос рассмеялся в ответ:
– Отстаешь от жизни, приятель! По моим наблюдениям, этот человек небезразличен ему по крайней мере с первой нашей ночи во Франклине.
Гриффин удивленно взглянул на негра:
– По моим же наблюдениям, Джордан все это время только и делал, что старался всячески унизить ее!
– Это говорит о том, что ты не очень наблюдателен, парень, – проговорил Эймос. – Ты видишь лишь то, что лежит на поверхности. Джордан неравнодушен к Жоли – это факт. Он просто медлит, сомневается – но так и должно быть. Только юнцам свойственно очертя голову бросаться в любовь как в воду.
– Ты хочешь сказать, – обиделся Гриффин, – что я на его месте действовал бы необдуманно?
– Не кипятись, приятель. Да, именно это я и хотел сказать.
Гриффин помолчал с минуту, а затем сказал:
– Что ж, не могу не признать, ты прав. И вообще ты, Эймос, я смотрю, мужик неглупый! И где ты только всему научился?
Эймос протянул Гриффину кружку с кофе и раздумчиво проговорил:
– Пришлось поневоле. Если ты родился черным, да еще и в южных штатах, приходится шевелить мозгами – иначе просто не выживешь, братишка!
Гриффин принял из рук негра кружку и пристально посмотрел на него.
– Ты был рабом, Эймос?
– Я смотрю, братишка, – лукаво прищурился Эймос, – ты хочешь в подробностях узнать всю историю моей жизни!
– Так интересно же, Эймос! До тебя мне почти не приходилось общаться с чернокожими. Отец, правда, нанимал несколько раз африканцев к нам на ферму, но никто из них почему-то долго не задерживался.
Эймос лег на землю, подложив под голову седло и вытянув длинные ноги.
– Нет, слава Богу, рабом быть не пришлось. Я родился неподалеку от Натчеза – это в штате Миссисипи, – и родился свободным. Рос в маленькой хижине на берегу реки. Помню наш сад, заросший одичавшими розами и обнесенный живой изгородью из жимолости, а за изгородью – бескрайние хлопковые поля. Ты, может быть, не поверишь, но в детстве мне ни разу не приходилось сталкиваться с расовыми предрассудками…
– Поверить действительно трудновато! – согласился Гриффин.
– Как говорится, невероятно, но факт. В детстве – ни разу. Хозяин, на которого работал мой отец, никогда не смотрел, какой у кого цвет кожи – лишь бы человек честно делал свое дело. Может быть поэтому, когда, покинув родительский дом, я столкнулся с расизмом, воспринял это очень болезненно. Так что я где-то могу понять индейцев – им, как и моему народу, должно быть, несладко приходится от косых взглядов белых.
– А чем занимался твой отец? – снова спросил Гриффин.
– Рыбачил и продавал то, что удавалось поймать. С этого мы и жили, и питались в принципе неплохо. Ты когда-нибудь ел миссисипскую зубатку, Гриффин?
– Не приходилось.
– Ну, брат, ты полжизни потерял! Нет рыбы вкуснее – особенно если обвалять ее в кукурузной муке и поджарить на топленом сале… Добавь еще капусточки или салатику – и ты на седьмом небе! Салат у нас рос повсюду, дикий, бери – не хочу. Мы его целыми мешками собирали, жарили потом с луком…
– Разве салат жарят? – удивился Гриффин.
– Еще как. Попробуй – пальчики оближешь!
Пока Эймос предавался воспоминаниям о детстве, Джордан потихоньку направился к Жоли, которая по-прежнему с наслаждением плескалась в воде.
– Тебе не нужно мыло, зеленоглазая? – спросил Джордан, присев на камень на берегу озерца.
Жоли поднялась, откидывая мокрые волосы назад. Струи воды стекали по ее грудям вниз.
– Спасибо, dah, мыло не нужно. Принеси мне лучше полотенце, shitsine!
- Что значит это слово? – спросил Джордан, вернувшись с полотенцем и бросив его Жоли.
Девушка вышла из воды, заворачиваясь в полотенце. Мокрые волосы висели у нее через плечо, загорелая кожа покрылась мурашками.
– Какое слово, "shitsine"! - спросила она.
– Да.
– Когда-нибудь, может быть, я тебе и скажу… – лукаво улыбнулась она.
Джордан удивленно вскинул брови:
– Почему не сейчас, зеленоглазая?
Жоли потянулась за чистой одеждой, развешанной на кустах, а Джордан, подкравшись сзади, схватил ее за талию. Девушка стала вырываться, но он держал крепко.
– Отвечай, зеленоглазая, а то снова брошу тебя в воду!
– 'Aat, Жордан! – воскликнула Жоли, давясь смехом.
– Сдаешься, зеленоглазая?
Жоли кивнула, и Джордан отпустил ее.
– "Shitsine" означает "дорогой", "любимый", – проговорила она, положив руки ему на плечи. – Употребляется это слово в разговоре между членами одной семьи или любовниками.
Джордан притянул девушку к себе. Полотенце соскользнуло с Жоли и упало на землю.
– А как называется на языке апачей это? – спросил Джордан и припал долгим страстным поцелуем к губам Жоли.
– Yiits'us, – ответила она, когда их губы разомкнулись. Жоли крепко держалась за любимого, словно боялась упасть.
– Йитси? - попробовал повторить Джордан.
– Dah, "yiitsi" – – это вот что. – Жоли ущипнула его за локоть.
– Тише ты, больно же!
Жоли, привстав на цыпочки, поцеловала Джордана и затем произнесла:
– А вот это – "yiits'us". – Жоли проникла языком Джордану в рот, и он едва не задохнулся от охватившего его возбуждения.
– Теперь-то уж я никогда не перепутаю! – рассмеялся Джордан, когда их уста разомкнулись. – Научи меня еще каким-нибудь словам, shitsine! – игриво произнес он.
– Иди сюда – научу! – Жоли потянула Джордана за собой в кусты.
– Ну наконец-то появились! – проворчал Эймос, увидев приближавшихся к костру Жоли и Джордана. – Давно пора! Мы уж, грешным делом, подумали, что вы утонули в пруду – оттуда доносились какие-то странные звуки, словно кто-то топил кошку… – Эймос вдруг осекся, заметив, как Джордан, едва сдерживая смех, зажимает ладонью рот.
Жоли, смущенно потупив взгляд, ковырялась в песке пальцем босой ноги. В слабых отсветах костра было заметно, как она покраснела. От проницательного взгляда Эймоса не скрылось и то, что и Жоли, и Джордан выглядели по-особенному счастливыми.
– Должно быть, тебе почудилось, Эймос! Я лично не слышал никаких странных звуков, – ответил Джордан и недоуменно пожал плечами.
– Должно быть, и впрямь показалось. Старею, наверное, – нарочито громко вздохнул негр, – вот и мерещится черт знает что! Не хотите ли запеченной на углях крольчатины? Гриффину – ловок же парень! – удалось поймать кролика в кустах.
Взяв Жоли под руку, Джордан подвел ее поближе к костру, а она с гордым видом одернула на себе помятую рубашку.
– Поймать? – переспросил Джордан. – Ты хочешь сказать, что Гриффин поймал кролика голыми руками?
– Ну, не совсем голыми… – откликнулся Гриффин. – Эймос научил меня, как соорудить примитивную западню. Стрелять я не стал.
– Ну и правильно, – одобрил Джордан. – Зачем лишний раз привлекать к себе внимание?
– Тогда не надо было и костер разводить, – добавила Жоли.
– Стоит ли ради конспирации отказываться от горячей еды? – усмехнулся негр. – Пусть уж лучше враги сидят в темноте и у них бурчит в животе от запаха нашего мяса! Тем более что они все равно знают, где мы, – шли за нами целых два дня. Вряд ли они отважатся пожаловать к нашему костру. А сунутся – встретим их как полагается. Пока же, слава Богу, все тихо…
– Надолго ли? – непонятно у кого спросил Гриффин.
– Не думаю, что надолго, приятель, – ответил негр.
Вопреки мрачным прогнозам Эймоса индейцы не спешили проявлять себя. Гробовая тишина стояла вокруг, когда четверка всадников подъехала к склону северного пика.
– Ну и что нам делать теперь? – стараясь казаться беспечным, спросил Гриффин и спешился.
– Копать, – ответил Джордан и перекинул племяннику кайло.
Гриффин с разочарованным видом посмотрел на орудие труда и сказал недовольным тоном:
– С таким же успехом ты мог бы это предложить и на пике Хембрилло. Стоило ли тогда вообще переться сюда, если мы даже не уверены, есть ли здесь золото?
– Золото здесь есть, – заявила вдруг Жоли. – Я помню эти места.
– Что значит "помню"? – удивленно спросил Джордан. Жоли вскинула голову, взметнув черную как ночь гриву волос:
– Я, кажется, уже рассказывала вам, что когда-то, очень давно, была здесь с Викторио. Золото здесь.
– А не в другой пещере? – высказал предположение Джордан.
– 'Аи, – кивнула Жоли. – Дайте мне подумать пару минут, и я, может быть, вспомню, где вход в пещеру.
– Мне это нравится! – возбужденно воскликнул Гриффин.
– Неудивительно, – фыркнул Эймос. – Тебе, приятель, я смотрю, нравится все, что не требует больших усилий!
– Не болтай ерунды, Эймос! Я, кажется, делю с вами все тяготы похода – и ни разу не пикнул!
– Прекратите препираться! – прикрикнул Джордан. – Дайте Жоли подумать! Даст Бог, и вспомнит…
На то, чтобы вспомнить, Жоли потребовалось полдня. Она долго петляла по извилистым горным склонам, пока наконец не остановилась перед внушительных размеров кучей из камней, веток и земли, созданной явно человеческими руками.
– Вот здесь, – уверенно заявила девушка, обращаясь к Джордану. – Я точно помню это место. Эта куча закрывает вход в пещеру.
– Э-ге-ге. – Джордан сдвинул шляпу на затылок и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. – Потребуется не один час, чтобы разгрести все это дерьмо! Может быть, подождем до завтра? – предложил он. – Как ты на это смотришь, Эймос?
– Ты прав, – согласно кивнул негр. – На сегодня нам хватит приключений. Мы почти у цели, так что часом раньше, часом позже – так ли уж велика разница?
– Ну уж нет, ребята! – в нетерпении воскликнул Гриф-фин. – Или вы забыли, что случилось в прошлый раз? Тогда из-за этого чертова землетрясения нам пришлось удирать почти что без штанов – слава Богу, что я хотя бы додумался прихватить с собой один слиток золота. А войди мы тогда в ту пещеру несколькими часами раньше – сейчас бы уже в золоте купались!
– Что ж, приятель, – развел руками Эймос, – тебя, кажется, никто не держит! Валяй, коли есть охота.
Еще не успели все остальные всадники спешиться, а Гриффин уже вовсю орудовал киркой и лопатой, расчищая завал.
Закатное солнце уже отбрасывало на землю длинные причудливые тени, а Гриффин с прежним энтузиазмом махал киркой. Лишь когда тьма сгустилась настолько, что ничего нельзя было увидеть перед собственным носом, парень бросил работу.
– Притомился? – участливо спросила Жоли, когда Гриффин растянулся на земле у большого камня.
– По крайней мере я в отличие от некоторых хотя бы пытаюсь что-то делать! – запальчиво ответил он и стад жадно пить воду из фляжки.
– Мы ценим это, приятель! – усмехнулся негр, прихлебывая виски из своей бутылки. – Не так ли, Джордан?
– Еще бы! – откликнулся тот. – Мы ценим это так сильно, Гриффин, что будем рады, если завтра с рассветом ты продолжишь работу!
– Идите вы к черту! – выругался Гриффин. Негр и Джордан рассмеялись в ответ, а Гриффин в знак протеста повернулся к ним спиной.
– Оставьте его в покое! – заступилась за него Жоли. – По крайней мере он не бездельничал!
Наутро, однако, Эймос и Джордан вынуждены были признать, что зря насмехались над Гриффином, – благодаря ему им самим не пришлось долго трудиться. Когда первые лучи позолотили вершины гор, они уже разрыли вход в достаточно широкий тоннель.
– Фонари у тебя? – обратился Джордан к Гриффину. – Раздай их всем.
Гриффин бросился исполнять приказ, и вскоре четверка друзей двинулась по тоннелю в глубь пещеры.
– Рюкзаки, я надеюсь, захватили? – спросил Эймос. – Нужно же куда-то складывать наше будущее богатство!
– Будем таскать золото целыми рюкзаками? – откликнулся Джордан. – Неплохо для начала!
Шутка Джордана вызвала дружный смех.
– Смотрите! – негромко воскликнула Жоли. – Ступеньки! – Она посветила своим фонарем, чтобы другим было лучше видно.
– И впрямь ступеньки! – радостно отозвался Эймос. – Держись, ребята, – мы почти у цели! За мной, вперед!
Спуск вниз по ступенькам показался бесконечным. Гриффин зачем-то исправно считал их. На тысяча триста пятьдесят четвертой он сбился. Как оказалось потом, это было почти в самом начале пути.
Гриффин облегченно вздохнул, когда ступил, как ему показалось, на последнюю ступеньку, но она вдруг стала уходить у него из-под ног.
– Это еще что за черт! – испуганно вскрикнул он и отскочил.
– Ловушка, приятель! – усмехнулся Эймос. – Благодари богов, что веревка, на которой здесь все держалось, давно сгнила. Иначе быть тебе, брат, покойником.
Эймос посветил фонарем, и Гриффин увидел лук с натянутой стрелой. К луку был привязан обрывок веревки, связывавшей, очевидно, когда-то его со ступенькой. Если бы механизм сработал, стрела бы пронзила непрошеного гостя.
– Вот это да! – воскликнул Гриффин и присвистнул. – Надеюсь, больше подобных сюрпризов здесь нет?
– Не поручусь за это, братишка! – снова усмехнулся негр.
– Ну, ты меня утешил, старик! – проворчал Гриффин. – Эй, черт побери, что это еще за звук?
Джордан, шедший впереди, высоко поднял свой фонарь, и взорам путников открылся довольно внушительных размеров подземный зал, внизу которого протекал быстрый ручей.
– Черт побери! – воскликнул Джордан, дотрагиваясь до воды. – Кипяток! А как воняет серой!
Жоли внимательно огляделась вокруг, а потом сказала:
– Насколько я помню, нужно пойти вдоль потока.
И все четверо двинулись вперед. Они переходили из одного подземного зала в другой. Где-то потолки были высокими, словно в готическом соборе, где-то, напротив, такими низкими, что приходилось ползти на четвереньках, а то и на животе. Сколько времени прошло с тех пор, как путники вошли в пещеру, никто из них не знал, но чувствовалось, что все уже порядком устали.
– Ну и где ваше золото? – недовольным тоном проворчал Гриффин, но тут его оборвал восторженный возглас Эймоса: