– Я во всем уверена, дочка. Ты очень симпатичная, как считают при дворе. Ты вдохновляешь поэтов, они пишут в твою честь стихи. Смотри, чтобы ты еще кого-нибудь не вдохновила на неподобающие действия. Потому что, если это произойдет, король и я вынуждены будем, с большим сожалением конечно, жестоко наказать того, кто попытается помешать заключению столь важного для Франции брака. – Она отпустила запястье Марго и, схватив пухлой рукой ее щеку, сильно ущипнула. При этом глаза ее смеялись. – Ты умная девочка, Марго. Ты все понимаешь и будешь паинькой.
Разговор закончился. Марго вышла. На ее запястье и щеке остались красные пятна, а глаза блестели от обиды. "Почему, – спрашивала она себя, – я так смела со всеми другими и пресмыкаюсь перед ней? Я же не трусиха. И не выйду замуж за португальца. Ни за кого, кроме Генриха де Гиза".
Чтобы совсем освободиться от страха, она направилась на поиски своего возлюбленного.
Влюбленным повезло. Свадьба с португальцем по разным причинам откладывалась. Дону Себастьяну было только семнадцать лет, и хотя, будучи мальчиком, он полюбил портрет Марго, теперь его больше интересовали военные дела. Более того, его коварный дядя, Филипп Испанский, следивший за развитием событий из Мадрида, не желал сближения Франции и Португалии. Он сам жадными глазами смотрел на маленькую соседнюю страну и был не прочь присоединить ее к своей, а поэтому решил во что бы то ни стало воспрепятствовать этому браку, хотя на словах его поддерживал.
"Дон Себастьян слишком юн для женитьбы", – говорил он французам.
– Очень, очень юн! – воскликнула Марго, услышав эти слова.
В своих покоях в Лувре она смело принимала своего любовника, пока преданные ей служанки караулили у дверей. Влюбленные смеялись, со страстью отдаваясь друг другу. Генрих де Гиз был очень амбициозным молодым человеком и полагал, что род Гизов ничуть не уступает Валуа и, следовательно, свадьба между ним и Марго вполне возможна.
– Мы поженимся, – говорил он ей. – Представь, моя дорогая, как хорошо нам будет, когда мы будем заниматься любовью не за запертыми дверями и нас не будут охранять слуги.
– Разве может быть что-нибудь прекраснее? – воскликнула Марго.
Гиз заверил ее, что они еще не достигли вершины страсти. Надо подождать. Его семья поддержит этот брак.
– О, – вздохнула она, – если бы так когда-нибудь было!
– И король нас поддержит, я уверен. Надо только добиться согласия твоей матери.
– Когда я с тобой, мне кажется, что все возможно, – согласилась Марго, уверенная, что в ближайшее время они с Генрихом де Гизом поженятся.
Анжу беседовал с матерью и братом, укрывшись от посторонних глаз. Он самодовольно улыбался, поигрывая изумрудами и рубинами в правом ухе. Екатерина с восторгом за ним наблюдала, он был единственным человеком на земле, при виде которого она сразу смягчалась. Королева-мать обожала этого сына, который был даже более смуглым, чем она сама, и чьи глаза недвусмысленно говорили о том, что в его жилах течет итальянская кровь. Анжу был среднего роста, хорошо сложен, хотя довольно худ. У него в ушах и на пальцах сверкали драгоценные камни, а запах его духов переполнял комнату. Подбородок и нижняя губа Анжу были такими же, как и у его матери, поэтому их сходство сразу бросалось в глаза.
Но в этот момент в голове Анжу сидело только одно – во что бы то ни стало сжить со света дерзкого мальчишку Генриха де Гиза, который был выше, симпатичнее, величественнее, чем любой из принцев Валуа. И надо же, у него хватило наглости не только соблазнить сестру, но еще и захотеть на ней жениться.
Анжу желал удалить Гиза от двора, а так как его мать всегда откликалась на его просьбы, понимал, что может рассчитывать на ее помощь. Неожиданным препятствием для этого стал Карл. Удивительно, что этот полубезумный, не обладающий никакой властью иногда словно вспоминал, что он король, и тогда даже матери было трудно с ним совладать. В таких случаях она обычно старалась его напугать.
– Ко мне попало это письмо, – сказал Анжу, передавая матери свиток.
Она взяла его и скривилась:
– Не остается сомнений, мой дорогой, что между Гизом и твоей сестрой сложились довольно близкие отношения.
– Это вызывает у меня отвращение, – заявил Анжу.
– В любви нет ничего отвратительного, – подал голос Карл. – Гиз и наша сестра – любовники. Что же им еще делать?
Анжу приторно улыбнулся брату:
– Ваше величество по доброте своей не может отличить негодяя от влюбленного.
– Негодяя? Ты хочешь сказать – Гиза?
– А кого же еще? Вашему величеству неизвестно, что он вместе со своей амбициозной семейкой вознамерился захватить трон.
– Это невероятно!
– И тем не менее – правда. – Анжу повернулся к матери: – Сначала Гизы хотят женить этого молодого негодяя на нашей Маргарите. Это будет их первым ходом в войне. Потом заключат короля в тюрьму. Для этой цели они намереваются использовать Бастилию.
Карл слегка побледнел, потом глянул на мать. Она медленно кивнула.
– Все так и есть, мой сын. А когда они захватят власть, то с нами церемониться не станут. И конечно, их первой жертвой будет король.
– Несколько дней назад я был свидетелем, как одного заключенного подвергали пыткам, – поддержал мать Анжу. – Зрелище не из приятных. Он больше никогда не сможет ходить. У меня до сих пор стоит в ушах хруст его костей.
– Ты имеешь в виду испанский сапожок? – добавила Екатерина. – Но, сынок, это пустяки по сравнению с тем, что они устроят для нас в Бастилии.
Мысль о физической боли всегда выводила Карла из себя – он боялся ее, и в то же время она приводила его в странное возбуждение. В течение многих дней он мог оставаться вполне спокойным, а затем вдруг у него начинался приступ безумия. Тогда Карл хватал кнут и начинал хлестать всех подряд – от слуг до животных. У него в покоях было устроено что-то вроде кузницы, чтобы он мог иногда постучать по металлу и выпустить пар. Вид насилия возбуждал его, но, когда возникала вероятность, что это насилие может быть применено по отношению к нему, он становился действительно опасным.
Карл закричал:
– Я – король! Эти собаки Гизы не посмеют ничего мне сделать!
Анжу с трудом скрыл улыбку. С помощью матери ему удалось достичь своей цели.
– Ваше величество говорит здравые вещи! – воскликнул Анжу. – Этот соблазнитель нашей сестры – грязный пес.
– Мы выпустим из него кровь! – крикнул Карл. Он весь покрылся пятнами, а в уголке его рта выступила пена.
Будучи более осторожной, чем Анжу, Екатерина подумала, что так просто расправиться с Гизом – опасно. Если станет известно, что он уничтожен по приказу короля, это может вызвать ответную реакцию со стороны его семьи. Не исключен и мятеж. Парижане могут поднять восстание против Валуа в отместку за своего любимца Гиза.
– Успокойся, сынок, – проговорила она. – Вспомни, кто он.
– Он хочет нас уничтожить! – продолжал кричать Карл.
– А мы должны уничтожить его сами, но осторожно. Успокойся, мой дорогой Карл. Нужно сделать так, чтобы никто не мог подумать, будто к его убийству причастен король.
– Нам надо посоветоваться друг с другом, – сказал Анжу. – Давайте, ваше величество, устроим совет.
Карл, переводя глаза с матери на брата, становился все более неуправляемым. Когда истерики короля достигали пика, его уже никто не мог успокоить.
Екатерина положила руку ему на плечо.
– Если мы все хорошо продумаем, сынок, нам ничто не будет угрожать. Надо застать любовников на месте преступления. – Она сделала паузу и облизала губы, сдерживая смешок. – Если это удастся… даже если станет известно, что его смерть – дело наших рук, никто не сможет нас обвинить в том, что мы отомстили на нашу сестру и дочь.
Марго лежала с Гизом в потайной комнате. У дверей дежурили две преданные служанки, она знала, что они вполне надежные, и потому была спокойна.
– До поры мы можем встречаться здесь, – сказала Марго. – Я не теряю надежды, что все изменится к лучшему.
– Уверяю тебя, любовь моя, никакие препятствия нас не разлучат, – ответил Гиз.
– Уверенность в себе тебя не покидает! – улыбнулась она. – И при этом ты становишься только привлекательнее. Все, что ты делаешь, мой Генрих, тебя только украшает.
Они были так заняты этой беседой, что не замечали ничего вокруг. Лишь когда открылась входная дверь, Марго вздрогнула. Затем вскочила на ноги, запахнув халат на обнаженном теле.
– Кто посмел?..
– Именем короля! – послышался крик, и Марго содрогнулась от ужаса, увидев приближающихся стражников с факелами.
– Я – принцесса Маргарита, – строгим голосом проговорила она. – Убирайтесь отсюда!
– Что здесь происходит? – Это был голос одного из стражников короля.
– Мы думали, сюда забрались воры, а это принцесса с неким господином.
Послышался приглушенный смех. Марго повернулась к Гизу. Она, как и он, поняла, что они оказались в ловушке.
– Скорее уходи отсюда, – прошептала она. – Возвращайся в свои покои. Твое имя не называлось. Может, они и не знают, кто здесь. А мне они ничего сделать не посмеют.
– Нет, – тоже шепотом ответил Гиз. – Я останусь с тобой.
– Нет, нет! Не делай глупостей. Я умру, если с тобой что-то случится. Быстро уходи. Через боковую дверь… как пришел сюда. Если ты меня любишь…
Он пожал ей руку и вышел, никто не сделал попытки последовать за ним.
Граф де Рец шагнул вперед и сказал:
– Принцессе ничто не угрожает. Нам нет необходимости здесь оставаться.
Это был приказ покинуть помещение, а граф встал рядом с принцессой, словно оберегая ее, потому что в комнату входили все новые стражники с факелами.
Однако вскоре приказ графа был выполнен. Когда все вышли, он сообщил:
– Королева-мать распорядилась, чтобы вы немедленно прибыли к ней.
– Сначала я зайду к себе.
– Она приказала вам прибыть без промедления. Вынужденная повиноваться, Марго прошла вместе с графом в покои матери. Там находился король, и граф де Рец немедленно удалился. Как только он вышел, Екатерина схватила Марго за ее длинные черные волосы, притянула к себе.
– Шлюха! – крикнула она. – Тебя застали на месте преступления. Надеюсь, не в самый неподходящий момент?
Марго сказала с вызовом:
– Я была с человеком, которого люблю. Я это не отрицаю.
– В этот ранний час? Нет необходимости спрашивать, с какой целью?
– Конечно нет, так как это вам прекрасно известно.
Екатерина подняла руку и влепила Марго такую сильную пощечину, что та откинулась назад.
Карл, наблюдавший за происходящим, начал кусать тыльную сторону ладони.
– Эта проститутка проводит ночи с врагами вашего величества! – воскликнула Екатерина. – По-моему, ей надо показать, что случается с теми, кто встает у нас на дороге. Разве не так?
Екатерина схватила Марго за халат и сдернула его с нее. Обнаженная Марго испуганно переводила взор с матери на брата.
Екатерина отбросила халат, толкнула Марго на кровать и начала изо всех сил бить ее кулаками.
Карл вдруг издал вопль и тоже бросился к сестре. Марго пыталась увернуться от ударов, но противников было двое, а ярость Карла оказалась поистине демонической.
Она слышала их приглушенный смех – хрипловатый матери и полубезумный Карла – и пыталась прикрыть лицо руками, ожидая новых ударов.
Наконец мать решила прекратить избиение.
– Хватит, Карл, – приказала она. – Ты же не хочешь ее убить? Не надо до этого доводить. Она уже достаточно наказана. Пусть придет в себя. Дай-ка я на нее взгляну. Помни, наказания заслуживает не она одна.
– Пусть приведут сюда этого Гиза. Я убью его собственными руками.
– Не надо этого делать. Я же тебе говорила.
– При чем здесь Гиз? – спросила, приподнимаясь, Марго.
Мать толкнула ее обратно на кровать.
– Сынок, – требовательным голосом произнесла она, – запомни наш разговор. Пошли! Я провожу тебя в твои покои. Запомни, что я сказала. Нам необходимо быть осторожными. Тебе надо отдохнуть. Постарайся забыть, как твоя сестра нас опозорила… пока не успокоишься.
Екатерина пошла провожать Карла. Марго находилась в полуобморочном состоянии, и ей показалось, что матери не было очень долго.
Вернувшись, королева-мать подошла к кровати, посмотрела сверху вниз на дочь.
– Скоро придешь в себя, – сказала она. – Ты совсем опустилась. Принцесса королевской крови, а ведешь себя, как продажная девка из кабака… Надо же, тебя застали с мужчиной…
– И избили за это изо всех сил! – воскликнула Марго. – Я вся в синяках, вы мне кости переломали!
– Ты знаешь, какой у тебя брат. В ярости он теряет рассудок. Но ты сама во всем виновата. Лежи спокойно, я посмотрю, что с тобой стало. Красота немного поблекла, а? Интересно, что бы сказал месье Гиз, если бы тебя сейчас увидел? Но, возможно, ему не случится изменить своего мнения о тебе.
– Что вы имеете в виду?
Екатерина слегка шлепнула ее по ягодицам:
– Не твое дело, доченька. Теперь тебе надо думать только о том, чтобы стать хорошей женой для своего мужа, который не должен заподозрить, какой ты была шлюхой до замужества.
Екатерина подошла к шкафчику, отперла его, достала несколько склянок с мазями и стала смазывать ушибы Марго. Закончив, усмехнулась:
– Не пройдет и дня, как ты поправишься. И поэты снова будут воспевать красоту принцессы Марго. А теперь дай я приведу в порядок твои волосы. Вскоре тебе надо будет присутствовать при моем утреннем туалете, и ты должна выглядеть так, словно только что поднялась со своей девственной постели.
– Это невозможно.
– Ничего подобного! Для того, кто чего-то по-настоящему хочет, ничего невозможного нет.
Марго ходила взад-вперед по своим покоям. Они хотят убить ее любовника. И сделают это. Она-то это хорошо знает.
Будучи прирожденной интриганкой, Марго имела соглядатаев в покоях братьев, и поэтому ей было известно, что Анжу и Екатерина договорились застать ее врасплох с любовником. Но почему же друзья ее не предупредили? Мать и брат настроили короля против Генриха де Гиза, и Карл твердо решил убить ее любовника. Даже нашел убийцу.
Генриху де Гизу угрожает смертельная опасность. Его можно спасти, только расставшись с ним.
Какая сложная дилемма для любящей женщины! В глубине души Марго знала, как поступит, потому что смерти Гиза ей не пережить. Она была готова на любые жертвы, чтобы только спасти его от гибели.
Ее шпионы рассказали о разговоре между королем и его сводным братом, Генрихом Ангулемским – сыном Генриха II и леди Флеминг. Как внебрачный сын короля, он занимал при дворе высокую должность главного смотрителя. Именно ему Карл и приказал убить герцога де Гиза.
– Если не убьешь его, – кричал король, весь вне себя от ярости, – то я убью тебя!
Но Генрих Ангулемский не решился убить Гиза – возможно, потому, что осознал, что после этого начнется. Толпа разорвала бы его на куски. Но от того, что он пошел на попятную, опасность не уменьшилась. Брат Марго Анжу решил во что бы то ни стало убрать Гиза с дороги, а то, что их с Марго поймали на месте преступления, оправдает любые его действия. Словом, надо как-то спасать жизнь любимого.
И Марго поняла, что для этого есть только один путь. Ее сестра Клод вышла замуж за герцога Лотарингского, таким образом став родственницей Гизов. Необходимо через нее убедить Генриха немедленно жениться – на ком угодно, кроме принцессы Марго.
Больше ничто помочь не может. Она слишком сильно его любит, чтобы смотреть на все происходящее сквозь пальцы. Спасти любимого можно, только заставив его жениться на другой женщине. Если он так сделает, Анжу уже никому не сможет сказать в свое оправдание, что Гиз якобы опозорил его сестру.
Такой красивый мужчина, такой герой, великолепный во всех отношениях, быстро найдет себе невесту.
Гизы согласились с таким решением Марго. И даже сам Генрих пришел к выводу, что ему, для сохранения его жизни и для безопасности всей семьи, необходимо это сделать.
Таким образом, Генрих де Гиз женился на принцессе де Порсиан. Марго горько рыдала и говорила, что сердце ее разбито, а чуть-чуть успокоившись, стала ждать, когда ее любимый к ней вернется и они снова займутся любовью.
Мать Марго была не единственным человеком, который считал, что ей пора замуж. В противном случае, при ее красоте и необузданном нраве, рано или поздно может вновь возникнуть весьма опасная ситуация, как в случае с Гизом. Кроме того, принцесса была неплохим товаром для совершения всевозможных сделок, и мысль о том, чтобы выгодно выдать ее замуж, посещала многих людей.
Повсюду во Франции гугеноты были источником беспокойства. Королева-мать старалась их угомонить, в то же время не вызывая раздражения у католиков. Сама она в глубине души не склонялась ни к какой вере, готовая молиться тому Богу, которому выгодно. Ее приводила в изумление та страсть, с которой другие люди сражались за свои убеждения. И больше всего беспокоило, что с тех пор, как во дворе появился адмирал Колиньи, ее влияние на короля стало ослабевать.
Искренний и добрый Колиньи умел оказывать влияние на людей. Екатерина недооценила то обстоятельство, что временами полубезумное, замутненное сознание ее сына вдруг озарялось светом. Тогда его начинало обуревать желание быть хорошим и добрым, вести нацию к величию, он лелеял надежду, что после его смерти люди будут говорить: "Карл IX был хорошим королем, который заботился о своем народе".
Временами скудный ум Карла озаряли проблески света, и тогда ему начинало казаться, что только один человек во Франции может помочь ему стать хорошим правителем. И это не мать, не его братья, а достойнейший из достойных – адмирал Колиньи.
Король посылал за адмиралом каждый день, называл его "мой отец", задавал ему вопросы, слушал его ответы. В обществе Колиньи он становился спокойнее.
Екатерина обеспокоилась, что такая ситуация таит в себе опасность, и пришла к выводу, что с адмиралом надо покончить.
Ей было известно много способов, с помощью которых она избавлялась от своих врагов. Но людей, подобных Колиньи, нельзя было убирать с дороги, просто отравив их итальянским ядом, – это могло привести к слишком крупным неприятностям. Началось бы тщательное расследование, кого-то могли арестовать, кто-то под пытками мог проговориться… Нет, таких сильных врагов нужно убирать другими средствами.
Постепенно у Екатерины созрел нужный план, но действовать ей приходилось очень осторожно, продумывая каждый шаг. Наконец она решила, что пора приступать к делу.
Был заключен Сен-Жерменский мирный договор, но Филиппу II не нравилось, что гражданская война во Франции закончилась. Он предлагал Карлу прислать девять тысяч солдат для борьбы с гугенотами. Папа римский писал: "Не может быть никакого согласия между сатаной и детьми света, поэтому нет никакого сомнения в том, что не может быть никакого честного договора между католиками и еретиками".
Екатерина смеялась над предложениями Филиппа и предупреждениями папы римского; но она дала и тому и другому знать, что у нее есть собственный план, как расправиться с гугенотами.
Екатерина послала за Колиньи и заявила ему, что намерена твердо укрепить добрые отношения между ними.