Хелен хотелось испепелить его взглядом. После того как он объявил о своем намерении проводить ее на террасу, окружающие Хелен молодые люди разошлись. Она подошла к Хедли настолько близко, насколько допускали приличия, и посмотрела на бледное с длинным красным на конце носом лицо незадачливого мистра Суэйна с нескрываемым отвращением. Неужели он думает, что она рискнет пойти с ним на террасу? Если бы этот человек обладал хоть каплей такта, он бы ушел. Но по своему опыту Хелен знала, что Хедли Суэйн не угомонится. Она поджала губы, глядя, как он собирается с духом, чтобы сделать ей очередное предложение. Ну почему он просто не оставит ее в покое?
– Мистер Хедли Суэйн, я полагаю?
Услышав эти неторопливо произнесенные слова, Хедли Суэйн так изумился, что стал похож на перепуганного кролика. Пока он таращил глаза на джентльмена, подошедшего к Хелен, украшавший его шею огромный мягкий бант – отличительный знак каждого щеголя – затрепетал от возбуждения. Проглотив внезапно возникшее желание расхохотаться, Хелен слегка повернулась и протянула Мартину руку. Он положил ее себе на сгиб локтя и, лишь мельком взглянув на Хелен, снова повернулся к ее преследователю.
Под взглядом его серых глаз Хедли Суэйн принялся нервно моргать.
– А-а… не думаю, чтобы мы были знакомы, милорд.
Мартин холодно улыбнулся:
– Не совсем. Видите ли, ваша репутация бежит впереди вас. Думается, некоторое время тому назад мы совсем немного разминулись в Сомерсете. Не так ли?
Уловив намек, скрывавшийся за этими вежливыми словами, Хедли Суэйн вытаращил глаза. Он побледнел, потом покраснел.
– Э-э… а-а…
Глаза Мартина сделались стальными.
– Именно так.
Хелен с удовлетворением наблюдала за ними. Судя по всему, за ее похищением действительно стоял Хедли. Потом музыканты начали играть следующий танец – вальс.
Не сводя глаз с Хедли Суэйна, Мартин улыбнулся, однако в его учтивой улыбке откровенно проглядывало зловещее предупреждение.
– Полагаю, этот танец мой, миледи. Мистер Суэйн. – Кивнув злополучному фату, Мартин уверенно обхватил талию Хелен, которую несколько удивило, какими настойчивыми и властными были его руки.
Обескураженная тем, что ее лишили возможности должным образом попрощаться с мистером Суэйном, несмотря на всю несносность этого джентльмена, Хелен все же не могла пенять на это. Вальсировать с Мартином было райским удовольствием, и она не собиралась терять ни одного момента этой радости из-за кого-то столь незначительного, как фат по имени Хедли Суэйн.
– Он докучает вам?
Подняв глаза, Хелен обнаружила хмурый взгляд устремленных на нее серых глаз. Докучает… Хедли? Она пожала плечами:
– На самом деле он совершенно безобиден.
– Настолько безобиден, что похитил вас.
На этот раз Хелен вздохнула:
– Не стоит волноваться из-за него.
– Смею вас уверить, что меня волнует вовсе не Хедли Суэйн.
Хелен посмотрела на Мартина и почувствовала, что не может отвести взгляд. У нее перехватило дыхание, пульс участился.
– Вы слишком беспокоитесь, милорд, – шепнула она, с трудом отводя глаза в сторону.
В ответ Мартин сжал губы и промолчал. Его так и подмывало приказать ей избегать Хедли Суэйна, но пока его юрисдикция не простиралась так далеко.
Несмотря на то что Мартин не высказал своего требования, Хелен поняла его намерения. Когда музыка умолкла, лишив ее возможности и дальше пребывать в блаженном состоянии в объятиях Мартина, она почувствовала себя расстроенной. Разговор о Хедли отвлек ее, а теперь их вальс – последний вальс в этот вечер – закончился.
Однако остаток вечера она провела, ужиная в компании графа Мертона. Хелен оставила попытки убедить себя в том, что Мартин говорил несерьезно. Он умел быть абсолютно серьезным, когда хотел, и в отношении ее вел себя вполне определенно. Было просто невозможно ошибиться в намерениях джентльмена, который демонстративно давал понять, что бывает на светских торжествах только ради того, чтобы ухаживать за женщиной. Будучи этой самой женщиной, Хелен нервничала, как никогда прежде.
Первый раз в жизни она влюбилась. И первый раз в жизни стала объектом любви. Хелен успокаивала себя тем, что именно новизна приводила все ее чувства в восхитительное замешательство, стоило лишь ей услышать голос Мартина. Наверняка со временем это должно пройти. Однако в ее сознание закралось тревожное подозрение, что это не пройдет и что на самом деле ей совсем не хочется, чтобы это прошло. Со временем уверенность в этом только крепла.
Истина заключалась в том, что Хелен так до конца и не могла поверить в то, что все происходящее с ней – правда. Ей не верилось, что радуга, появившаяся на горизонте ее жизни, не исчезнет со следующим рассветом. Она давно убедила себя в том, что ей суждено прожить без любви. И теперь, когда любовь явилась перед ней на золотом блюдечке, это превзошло все ее ожидания. Хелен Уолфорд никогда не чувствовала себя такой счастливой.
Примириться с внезапной переменой в ее жизни оказалось непростой задачей, еще больше осложнявшейся постоянным присутствием Мартина и сбивавшим ее с толку взглядом его серых глаз. Когда ее карета, постукивая колесами по мостовой, доставила Хелен домой к одинокой постели, она села и, вздохнув, обратилась к небесам с немой молитвой: "Прошу тебя, Господи, пусть на этот раз все будет по-другому. И пусть на этот раз судьба будет ко мне добра. Чтобы на этот раз мои мечты не рассыпались в прах, и я, наконец, стала такой же счастливой, как Доротея".
Почувствовав легкую дрожь, Хелен закрыла глаза и пожелала, чтобы все сбылось.
Дэмиан Уиллисден вернулся в столицу на следующий день. Серьезные финансовые затруднения заставили его на время уехать в деревню к приятелю. С намерением найти подходящую компанию, чтобы наверстать упущенное время, Дэмиан отправился в стрелковый клуб Мэнтона. Но вместо этого он наткнулся на своего брата.
Широкие плечи, обтянутые прекрасно сшитым сюртуком тончайшего сукна, исключали возможность ошибки. Мартин пришел пострелять в компании друзей.
Сообщая ему о том, что Мартин вернулся целым и невредимым и занят принятием наследства, мать была против обыкновения немногословна во всем, что касалось нового графа. Дэмиан воспринял это как очередное проявление ее всем известного равнодушия к Мартину и ко всем его делам. Он даже больше, чем мать, жил в уверенном ожидании того, что его опрометчивый старший брат позволит себя убить, оставив титул ему. То, что Мартин все еще жив, стало тяжелым ударом. И для Дэмиана, и для его кредиторов.
Очередной сюрприз поджидал его, когда он обратился к брату за помощью. Разговор, состоявшийся через несколько дней после возвращения Мартина, убедил Дэмиана в том, что, пока Мартин жив, ему едва ли удастся попользоваться его щедротами. Его воспоминания о брате можно было назвать в лучшем случае туманными. Их разделяла разница в десять лет, и они никогда не были близки. Однако Дэмиан смутно надеялся, что легко сможет убедить брата, которого считал немного туповатым и который провел столько лет в заморских колониях, поделиться с ним наследством. Вместо этого разговор получился крайне неприятным и надолго отбил у него желание морочить Мартину голову.
Дэмиан успокаивал себя тем, что люди, подобные Мартину, обречены умирать молодыми. Это всего лишь вопрос времени.
Наблюдая, как рука, твердо державшая один из знаменитых пистолетов Джозефа Мэнтона, целилась в самый маленький кружок из тех, что предлагались в клубе в качестве мишени на расстоянии двадцати шагов, Дэмиан размышлял, что, скорее всего, такое мастерство необходимо для поддержания статуса великосветского повесы, которым так гордился его брат. Раздался выстрел, дым рассеялся. В самом центре кружка появилась маленькая дырочка с обуглившимися краями. Когда с поздравлениями к брату вышел сам Мэнтон, Дэмиан понял, что ему остается надеяться только на то, что жизнь Мартина оборвет какой-нибудь оскорбленный муж.
Отвернувшись от Десборо и Фэншоу, чтобы положить пистолет, Мартин увидел входящего в дверь Дэмиана. Он кивнул и, с недовольным видом глядя на приближающегося брата, не смог сдержать скептической понимающей улыбки. Заметив его улыбку, Дэмиан помрачнел. Мартин почувствовал, как его собственное лицо стало жестче. Строго говоря, в том, как выглядел Дэмиан, не было ничего отталкивающего. Его сюртук, хоть и не из самой лучшей ткани, был хорошо скроен. То же самое относилось к его бриджам и сапогам. Раздражение вызывало его поведение. К своим двадцати четырем годам ему следовало бы достичь зрелости и набраться ума. Однако нахальство Дэмиана, вкупе с его уверенностью в том, что семья при любых обстоятельствах обязана оплачивать его непомерное мотовство, убедили Мартина в незрелости Дэмиана.
Когда брат остановился перед ним, Мартин вопросительно поднял брови:
– Вернулся к столичным удовольствиям?
Дэмиан пожал плечами:
– Жизнь в деревне слишком медлительна, на мой вкус. – Он подумывал попросить денег в счет своего содержания, но отказался от этой мысли. Положение еще не было критическим. Дэмиан кивнул в сторону мишени. – Отличный выстрел. Это ты в колониях так научился?
Мартин засмеялся:
– Нет. Этот талант я довел до совершенства задолго до того, как покинул эти берега. – Он помолчал. – Почему бы тебе не попробовать?
На мгновение Дэмиан задумался. Его увлекла перспектива присоединиться к своему брату в этом светском занятии и в такой благородной компании. Потом его взгляд упал на золотое кольцо-печатку на правой руке Мартина, и детская зависть затуманила ему голову.
– Это не для меня. Мне ведь не угрожает опасность со стороны разгневанных мужей.
Немного удивившись собственной грубости и не уверенный в том, какую реакцию она может вызвать, Дэмиан резко повернулся на каблуках и быстро вышел из клуба.
Тони Фэншоу, который, стоя рядом с Мартином, стал невольным свидетелем этой сцены, бросил вслед Дэмиану озадаченный взгляд.
– Этого щенка нужно проучить, – сказал он. – Чертовски невежливо так отвечать на приглашение.
Мартин, также смотревший вслед брату, повернулся к нему и с отсутствующим видом кивнул.
– Боюсь, – сказал он, – манеры моего брата далеки от совершенства. Впрочем, яблоко от яблони не далеко падает. – Взяв себе на заметку, что рано или поздно ему придется что-то делать с Дэмианом, Мартин вернулся к своим друзьям и продолжил состязание.
Он любит ее.
Этот рефрен снова и снова повторялся в голове Хелен, когда она кружилась по бальному залу в доме леди Броксфорд в крепких объятиях Мартина Уиллисдена. Когда она, наконец, позволила своему сознанию утвердиться в мысли о том, чтобы провести остаток жизни под взглядом серых глаз Мартина, ее сердце воспарило. Золотая чаша на конце радуги наконец должна была достаться ей.
Посмотрев вверх, Хелен увидела теплый взгляд серых глаз, в глубине которых таилась нежность.
– Хотел бы я знать, о чем вы думаете, миледи.
Этот низкий, немного хриплый голос вызвал в ней шквал разнообразных чувств. Стараясь унять радостную дрожь, Хелен в задумчивости прищурила глаза:
– Не думаю, что будет очень умно рассказывать вам, о чем я думаю, милорд. Правила хорошего тона определенно велят мне хранить молчание.
– О-о? Не может быть, чтобы ваши мысли были настолько скандальны.
– Они вовсе не скандальны. Скандальны вы, – возразила Хелен. – Я уверена, что где-то в "Настольной книге для юных леди", под заголовком "Как вести себя с ловеласами", написано, что нет ничего более неразумного, чем поощрять их.
Серые глаза широко раскрылись.
– А ваши мысли способны меня поощрить?
Хелен постаралась ответить на его настойчивый взгляд полнейшим равнодушием. Но ее партнера это не испугало.
– Моя дорогая Хелен, я подозреваю, что ваше образование было несколько неполным. Вы определенно никогда не дочитывали эту главу до конца. В противном случае вы бы знали, что еще более неразумно подогревать аппетиты ловеласа.
В ответ на такой неприкрытый выпад глаза Хелен округлились. К счастью, в этот момент они приблизились к концу зала, и Мартину пришлось отвлечься на то, чтобы сделать поворот. Его рука крепче сжалась вокруг нее, отчего у Хелен еще сильнее перехватило дыхание. Она чувствовала себя как ягненок, которого собирается сожрать голодный волк. В определенном смысле эта идея показалась ей весьма привлекательной, что с очевидностью говорило о полном беспорядке в ее мыслях.
Мартин посмотрел ей в лицо. Облегающее шелковое платье Хелен цвета морской волны подчеркивало ее роскошные формы, шурша и скользя по его фраку с каждым движением танца. Это шелковое шуршание волновало ее еще больше, и Мартин сомневался, что она в состоянии изменить ход своих мыслей и отвлечься от того нескромного направления, которое он задал им. И хотя ему нравилось состояние, в котором пребывала Хелен, он решил не принуждать ее к дальнейшей беседе, переключившись на обдумывание вопроса "когда". Когда он должен просить ее руки?
Мартин планировал сделать предложение, как только будет уверен, что Хелен достаточно свыклась с мыслью стать графиней Мертон и преодолела очевидную нервозность, связанную с возможностью повторного замужества. Опыт подсказывал ему, что все опасения, которые она скрывает, уже отошли в прошлое. Когда прозвучали последние аккорды вальса, Мартин принял решение. Откладывать больше не было причины.
Однако прием был очень многолюдным, и в бальном зале толпилось слишком много гостей. Остальные комнаты, как предполагал Мартин, оккупировали вдовствующие дамы, пытавшиеся спастись от жары. Необходимо было произвести рекогносцировку.
Музыка затихла, и они остановились посреди сверкающей толпы. Хелен, не дыша, подняла на него глаза в ожидании, что будет дальше. Их глаза встретились, взгляды замерли, но прежде, чем один из них успел заговорить, из толпы возник лорд Питерборо.
– Вот вы где, Хелен. Я должен вам сказать, что вы завели дурную привычку позволять этому негоднику безраздельно завладевать вашим вниманием. Не делайте так больше, дорогая. Никогда.
– Герри, когда вам последний раз намекали на то, что вы слишком много говорите? – спросил Мартин и отпустил Хелен, давая ей возможность поздороваться со старым приятелем.
Питерборо бросил проницательный взгляд на сияющее лицо Хелен.
– Однако в данном случае от моих слов не много толку, – обращаясь к Хелен, сказал он. – Не говоря уже о других опасностях, которые вас поджидают, могу поклясться, что он отдавил вам все ноги. Немудрено, после стольких лет пребывания в колониях. Идите и станцуйте вальс с человеком, который знает, как это делается.
Очень довольный собой, он предложил Хелен руку. Она со смехом приняла ее и, последний раз улыбнувшись Мартину, позволила снова повести себя на танец.
Оставшись не у дел, Мартин предпринял обход всех комнат, предоставленных леди Броксфорд в распоряжение гостей, с целью найти подходящее место для того, чтобы сделать предложение.
Хелен порадовалась возможности танцевать с кавалерами, составлявшими ее обычную свиту. Это позволило ей привести в порядок предательские мысли и успокоить трепещущее сердце. Всю прошлую неделю она провела, предвкушая, что Мартин попросит ее руки, и теперь напряженное ожидание не выпускало ее из своих когтей. Она улыбалась и смеялась, балансируя на грани такого невероятного счастья, какого не знала никогда.
После Питерборо она танцевала с Элвенли, потом с Десборо и даже с Хейзелмером, которого уступила ей сияющая Доротея. После нескольких фигур котильона он медленно поднял брови:
– Я вижу, в этом сезоне вы довольны развлечениями?
Уловив более глубокий смысл, скрывавшийся за его любезностью, Хелен бросила на него подозрительный взгляд и с беспечным видом ответила:
– О да. Все было так увлекательно. – Ей не удалось скрыть бесконечное счастье, звучавшее в ее голосе.
Темные брови поднялись еще выше, а зеленовато-карие глаза как всегда пронзительно посмотрели на нее.
– Интересно почему, – задумчиво произнес Хейзелмер. К большому облегчению Хелен, ее давний опекун не стал пытать ее. Его глаза говорили, что причина ее радости совершенно очевидна.
Поднимая ее после финального поклона, Хейзелмер сказал:
– Боюсь, мне придется отвести вас к мисс Берри. Она уже давно пытается привлечь ваше внимание.
Последовав за его взглядом туда, где на диване у стены сидела маленькая, похожая на птичку мисс Берри, Хелен рассмеялась:
– Бедняжка. Теперь, когда она почти оглохла, ей, наверное, кажется, что она упускает все самое интересное.
Хейзелмер усмехнулся, однако воздержался от комментариев. Он провел Хелен по залу и усадил на диван, оставив сочувствовать мисс Берри.
С противоположной стороны зала Дэмиан Уиллисден, спрятавшись за большой пальмой в горшке, не сводил глаз с роскошной фигуры в платье цвета морской волны. Он нахмурился и от досады прикусил губу. Дэмиан явился к Броксфордам без приглашения, зная, что никто не посмеет закрыть перед ним двери своего дома. Однако любезничать с дамами было совсем не в его духе. Он пришел сюда только потому, что его приятель Перси Уизерспун сделал ставку на то, что Мартин в скором времени собирается жениться.
Дэмиан отказывался верить Перси, однако игнорировать длинный список тех, кто поставил свои деньги вслед за ним, было невозможно. Глядя через зал на леди Уолфорд, он осознал весь ужас положения. Пребывая в полной уверенности, что рано или поздно унаследует поместья Мертонов и весьма значительное состояние, которое по воле матери должно было перейти к нему, ни минуты не сомневаясь в том, что Мартин никогда не променяет вольную жизнь светского повесы на унылый брак, Дэмиан постоянно занимал деньги, пока по уши не увяз в долгах. Он судорожно сглотнул. Интересно, когда ростовщики начнут на него охоту?
Нет. Не сейчас. Сначала они дождутся того момента, когда он перестанет быть наследником Мартина. Но даже тогда они не станут торопиться, выжидая, сможет ли он заставить брата вытащить его из долговой ямы. Но когда они узнают, что Мартин не собирается спасать его… Не относясь к тем людям, которые склонны предаваться неприятным мыслям, Дэмиан решил подумать о чем-нибудь другом.
Держась в тени пальмы, он задумался о своем будущем… и о том, как его избежать. Его ум, всегда готовый на очередную хитрость, быстро определил главный источник неприятностей. На самом деле все было совсем просто. Надо всего лишь придумать, как предотвратить эту опрометчивую женитьбу.
Уклонившись от ответа на самые важные вопросы, которые хотела задать мисс Берри, Хелен наконец встала, одарив пожилую даму любезной улыбкой. Она окинула взглядом зал, но не смогла обнаружить в толпе темную голову Мартина. Понимая, что он будет искать ее рядом с Хейзелмерами и Фэншоу, с которыми она приехала на этот бал, Хелен направилась к дивану, возле которого недавно видела Доротею.
Но не успела она сделать нескольких шагов, как ее остановила чья-то рука.
– Леди Уолфорд?
Обернувшись, Хелен увидела юношу – нет, мужчину, поправила она себя, – черты которого привели ее в замешательство. Мужчина смотрел на нее светло-голубыми глазами. Его внешность показалась Хелен смутно знакомой: телосложение, форма головы. Однако она не сомневалась в том, что никогда прежде не встречала его.
– Сэр?
Дэмиан заставил себя улыбнуться:
– Я Дэмиан Уиллисден, брат Мартина.