Хелен сделала попытку нахмуриться. Юнона – царица всех богинь. Что она могла против этого возразить?
– А теперь, когда наше будущее решено, я полагаю, нам пора двинуться в путь. – Мартин встал и потянулся, скрывая свою поспешность за медлительной грацией движений. Он чувствовал, что если не выберется отсюда как можно скорее, вернувшись на относительно безопасное место в коляске, то не сможет ручаться за последствия. Вид прекрасной Юноны лишал его последних сил противостоять своим природным наклонностям. А впереди его ждал еще и ужин с ней наедине. Мартину нужно было собрать все силы.
Обойдя стол, он помог ей подняться. Положив маленькую ручку на сгиб своего локтя, он повел ее к выходу:
– Идемте, миледи. Экипаж ждет вас.
Глава 4
Для ночлега они выбрали "Колокола" в Холдертоне. Этот маленький городок стоял к югу от Лондона прямо на дороге, и по нему тянулся нескончаемый поток экипажей. Теперь, когда ездить стали быстро, в этом старом трактире редко останавливались, но он по-прежнему был в достаточно хорошем состоянии, чтобы предложить путникам удобный ночлег.
Оказавшись в приватной гостиной, Хелен оценила ее поблекшую элегантность. Она одобрительно кивнула, стараясь надменным видом придать большую достоверность их обману. Мартин рассказал придуманную ими историю, своим неподдельным высокомерием отметая все возможные сомнения. Лорду и леди Уиллисден предоставили на ночь две комнаты. Хозяин не нашел ничего удивительного в этом требовании, выразив лишь радость по поводу того, что имеет честь принимать их.
– Моя дорогая женушка приготовит вам ужин, милорд. Сегодня у нас утка и куропатка с желе из ягнячьей ножки. А еще вино и молочный напиток.
Мартин кивнул с медлительным достоинством:
– Прекрасно.
Когда дверь за трактирщиком закрылась, он посмотрел в сторону своей спутницы. В его серых глазах плясали смешинки.
– Вот так, – сказал он, и от его улыбки каждая частичка ее существа наполнилась теплом, как от огня.
Почувствовав, как при его приближении в ней усиливается волнение, Хелен отвернулась и протянула к камину озябшие пальцы. Затем подняла руки, чтобы снять с плеч тяжелую шинель Мартина, которую он предложил ей, когда солнце зашло за горизонт. Внезапно он оказался рядом, и его пальцы коснулись ее рук.
– Позвольте мне.
Хелен не посмела возразить. Даже если бы потолок рухнул, она не смогла бы пошевелиться. От его нежного движения, совсем простого, но так похожего на ласку, от бархатных нот его низкого голоса у Хелен закружилась голова. Чем дальше, тем сильнее становилось воздействие, которое он оказывал на нее. Боже, как пережить этот вечер?
Как только он отошел от нее, чтобы положить шинель на стул, Хелен поспешила опуститься в кресло у камина. Она глубоко вдохнула, заставляя себя не отводить глаз, когда он снова повернулся и пристально посмотрел на нее.
От внимательного взгляда Мартина не укрылось ее очевидное смущение. При других обстоятельствах у нее были бы все основания опасаться, подумал он. Но сейчас ей ничто не угрожало. Или почти не угрожало. Мартин понимал, что она чувствует его влечение, и ее попытки скрыть это возбуждали его еще сильнее. Возбуждали и озадачивали. Очевидно, что прекрасная Юнона – если она вдова – была не из тех, кто с веселой беспечностью дарит свою благосклонность направо и налево.
Он посмотрел на нее, брови Юноны слегка нахмурились.
– Почему вы путешествуете без грума?
Мартин сел в кресло напротив нее и, картинно вытянув ноги, улыбнулся, готовый поддержать беседу на столь невинную тему:
– Мой грум пал жертвой жестокой простуды. Я оставил его в Эрмитаже.
– Сколько ферм в вашем поместье?
– Шесть. Все они сданы в долгосрочную аренду.
Последовавшие за этим вопросы, которые, как достаточно быстро догадался Мартин, были заданы неспроста, привели их к обсуждению фермерства и управления поместьями. Он заметил, с каким упорством Юнона избегала всего, что связано с городской жизнью и могло бы дать ему дополнительные ключи к разгадке ее имени. В то же время она достаточно откровенно высказывала свое мнение по поводу фермерского труда и проблем, с которыми сталкиваются арендаторы. Знание этих вопросов не могло быть получено ею иначе чем из первых рук, что добавило новых красок к портрету прекрасной Юноны, который постепенно вырисовывался в сознании Мартина. Очевидно, значительную часть жизни она провела в большом и благополучном поместье.
Легкий стук в дверь возвестил о появлении хозяина.
– Ваш ужин, милорд. – Он вошел, неся в руках тяжело нагруженный поднос. За ним следовала пышнотелая женщина, которая несла скатерть с салфетками и столовые приборы. Вдвоем они ловко накрыли стол и с поклоном удалились.
Встав с кресла, Мартин подал ей руку:
– Приступим?
Опершись на нее, Хелен на миг замерла, ощутив озноб, пробежавший по всему телу от этого прикосновения. Потом, собравшись с силами, она с царственным видом позволила Мартину отвести ее к столу. Легкая улыбка, игравшая у него на губах, говорила о том, что ее искушенный вид не смог обмануть его.
К счастью, трапеза давала ей вполне безопасную тему для разговора.
– Должен признаться, что я полный невежда в том, что касается последних веяний. Тринадцать лет отсутствия – слишком большой срок, чтобы не отстать от моды.
Ободренная этим признанием, Хелен не заметила насмешливого выражения его серых глаз и углубилась в перечисление новейших кулинарных изысков.
Когда снова появился трактирщик, чтобы убрать посуду, она воспользовалась возможностью вернуться в кресло у огня. Услышав, как за ним закрылась дверь, Хелен принялась отчаянно гадать, что ей делать следующие два часа.
– Бренди?
Повернувшись, она увидела, что Мартин стоит возле буфета с графином в руке, и отрицательно покачала головой. Неужели он не замечает, что она и так достаточно сбита с толку?
Мартин налил себе хорошую порцию, что было совершенно необходимо, если он собирался спать в соседней с Юноной комнате, и подошел к камину. Он прислонился к каминной полке и поставил обутую в сапог ногу на решетку.
– Ваш слуга будет не в восторге от вида ваших сапог.
Проследив за ее взглядом, Мартин поморщился:
– Придется доверить их здешнему чистильщику. Иначе Джошуа никогда не простит меня.
Такая нелепость рассмешила Хелен. Если не считать того, что присутствие Мартина щекотало ей нервы, она чувствовала себя спокойной и расслабленной – довольной, подобрала она самое подходящее слово. Такое состояние ей не часто доводилось испытывать в жизни. Оказаться в такой скандальной ситуации и при этом быть довольной. Как странно, подумала она.
Поймав, как бы случайно, остановившийся на ней взгляд Мартина, Хелен улыбнулась. В ответ он улыбнулся медленной, задумчивой улыбкой, и она ощутила, как затрепетало ее сердце.
Их молчаливый диалог нарушили звуки, возвестившие о прибытии других гостей. Мартин обернулся и уставился на дверь. Шум становился все громче, пока не превратился в возмущенный гомон множества голосов. Это было настоящее вторжение.
Хелен помрачнела:
– Что бы это могло быть?
Озадаченный не меньше ее, Мартин покачал головой:
– Мне кажется, для почтовой кареты уже слишком поздно. – Про себя он надеялся, что, кем бы ни были люди, искавшие пристанища в трактире, среди них не найдется никого, кто мог бы узнать его или Юнону. В противном случае не оставалось никакой надежды на то, что их путешествие вдвоем сочтут невинной прогулкой.
За дверью сделалось тише. Шум стал похож на ровное жужжание. Почти в это же время, словно для того, чтобы удовлетворить их любопытство, в комнате появился хозяин.
– Прошу прощения, милорд, но, кажется, сегодня день сплошных неприятностей. У пассажирской кареты, которая отправилась в ночь на Плимут, прямо на дороге отвалилось колесо. Кузнец говорит, что до утра не сможет ничего сделать, так что нам придется разместить здесь всех пассажиров. Если вы с вашей супругой не возражаете, – он кивнул в сторону Хелен, – я помещу вас в нашей самой лучшей спальне. Кровать там очень большая, милорд, вы останетесь довольны. К сожалению, у нас людей больше, чем кроватей. Я очень надеюсь на ваше согласие.
Трактирщик с надеждой посмотрел на Мартина. Мартин оглянулся назад, гадая, как отнесется к этим новостям Юнона. С его точки зрения, они были чертовски неприятными. Однако, начни он настаивать на двух отдельных комнатах, все могло закончиться тем, что к нему подселят еще менее подходящего компаньона из тех, кто ехал в ночной карете. Кроме того, теперь, когда трактир битком набит посторонними мужчинами, Юноне будет безопасней рядом с ним.
– Хорошо, – отозвался Мартин и едва удержался от улыбки. – В данных обстоятельствах мы готовы ограничиться вашей лучшей спальней.
Трактирщик с явным облегчением поклонился и ушел.
– По правде сказать, дорогая, этой ночью вам будет гораздо спокойней со мной, чем в одиночестве.
Ответа не последовало. Хелен оторвала взгляд от его лица и сосредоточила его на языках пламени, плясавших в камине. От перспективы провести ночь в одной постели с Мартином Уиллисденом она буквально онемела. Прошлой ночью она спала на сеновале в его объятиях. Но сеновал совсем не то, что кровать. Приключение приобретало пугающий оборот. Нет, это невозможно! Она должна придумать что-нибудь другое.
Однако к тому времени, когда с согласия Мартина их отвели наверх, в спальню – самую большую, как и обещали, – Хелен так ничего и не придумала. В камине горел гостеприимный огонь, у стены стояла кровать, такая огромная, которую только могло представить ее воспаленное воображение. Комната была уютно обставлена, а мягкий свет свечей скрывал возраст предметов. Мартин придержал дверь и следом за ней вошел внутрь.
Услышав, как щелкнул засов, Хелен встрепенулась. Она обернулась к Мартину и крепко сжала руки перед грудью.
– Милорд, это совершенно невозможно.
Мартин улыбнулся и прошел мимо нее к окну.
– Мартин, – поправил он, бросив через плечо спокойный взгляд. – Вам лучше перестать называть меня "милорд", раз уж мы изображаем супругов.
Он подергал окно, с треском открыв его, чтобы впустить немного свежего воздуха, а потом снова задвинул тяжелые портьеры. Затем отошел в середину комнаты и остановился, скидывая с плеч сюртук. Повесив сюртук на стул, он улыбнулся Юноне, которая по-прежнему стояла в нерешительности около двери.
– Это вполне возможно, – сказал он, подзывая ее кивком. – Подойдите к огню и позвольте мне расшнуровать ваше платье. – Он оставил без внимания тревожный блеск ее глаз. – Потом вы сможете завернуться в простыню.
Хелен задумалась над его словами. Ее нервы сжались в комок, сознание не могло найти никакого выхода. Когда он более властным жестом велел ей подойти, Хелен неуверенно двинулась вперед. В ее глазах сквозило замешательство.
Мартин с обнадеживающей улыбкой взял ее за руку и подвел к камину. Встав сзади, он нащупал шнуровку ее шелкового платья. Опытные пальцы быстро справились с этой работой. Мартин преодолел соблазн раздвинуть края платья и провести пальцами по спине Юноны, прикрытой, как он подозревал, только тонкой шелковой рубашкой.
– Стойте спокойно. Я подам вам простыню.
Хелен уставилась на огонь. Ее щеки пылали ярким румянцем. До сих пор его поведение было таким же безукоризненно обнадеживающим, как его слова. И лишь собственные мысли вселяли в нее неуверенность. Она прекрасно понимала, как близка к тому, чтобы вступить в недозволенную связь с одним из самых знаменитых соблазнителей во всей Англии. Стоило лишь подать ему знак, что она готова принять его ухаживания, и она узнает, почему этих распутников считают такими неотразимыми любовниками. Мартин Уиллисден был воплощением соблазна. Однако здравый смысл Хелен решительно противился этому, резонно указывая на то, что меньше всего ей нужна недолгая связь, в основе которой лежит лишь мимолетное влечение. Такое поведение было совсем несвойственно ей.
Простыня опустилась на плечи Хелен.
– Я отвернусь. И обещаю не подглядывать.
Хелен не посмела взглянуть на Мартина. Она торопливо выскользнула из шелкового платья, спустив его вниз до лодыжек, и завернулась в простыню, крепко связав ее концы. Перешагнув через платье, она наклонилась и подняла его.
От ее движений простыня зашуршала, и Мартин обернулся как раз в тот момент, когда Хелен поднимала платье. Он восхищенно смотрел, как она выпрямляется, неуверенно глядя на него. Отсветы огня золотили ее кудри, придавая мягкий блеск ее голым плечам и рукам, словно выточенным из слоновой кости. Легкое покалывание, которое он ощущал в своих чреслах последние двадцать четыре часа, усилилось, превратившись в боль. Исполнившись решимости не обращать на нее внимания, Мартин улыбнулся Юноне:
– Если вы соизволите лечь в кровать, я вас укрою.
Заметив в его серых глазах дразнящие искорки, Хелен сверкнула глазами, однако послушно пошла к кровати.
– А где будете спать вы? – В комнате не было кресел.
Мартин улыбнулся шире:
– Как сказал наш хозяин, это большая кровать. – Он расстегнул жилетку и принялся развязывать свою сорочку.
Хелен остановилась и уставилась на него:
– Что вы делаете?
Мартин скорчил гримасу, стараясь держать себя в руках:
– Готовлюсь лечь в постель. Будь я проклят, если соглашусь еще одну ночь спать в этой одежде. – Глядя в лицо Юноны, на котором изобразились ужас и негодование, он простонал: – Бога ради! Полезайте в постель и отвернитесь в другую сторону. Вы же знаете, что вам ничто не угрожает.
Хелен понимала, что так оно и есть. Но чем дольше она стояла там, уставившись на него своими огромными зелеными глазами, тем сильнее он в этом сомневался. Когда она моргнула и быстро забралась на кровать, свернувшись калачиком и натянув покрывало до ушей, Мартин вздохнул с облегчением.
Не в силах унять нервную дрожь, Хелен лежала и смотрела в стену. Свечи потухли, но огонь в камине давал еще достаточно света. Она слышала, как упали на пол его сапоги, а потом открылась дверь, и он выставил их в коридор, чтобы их почистили. Затем Мартин закрыл дверь, и по приглушенным звукам, доносившимся до нее, Хелен поняла, что он раздевается. Она изо всех сил старалась не прислушиваться, но все ее чувства так обострились, что она ничего не могла с собой поделать. Потом Хелен почувствовала, как просела кровать у нее за спиной, и вцепилась рукой в край матраса.
Мартин рассмеялся. Этой проблемы он не предвидел.
– Не волнуйтесь. Даю вам слово джентльмена, что не воспользуюсь своим преимуществом.
Хелен подумала про себя, что ее беспокоит совсем другое. Она была охвачена возбуждением, соблазном и страхом. Прошло уже много времени с тех пор, как она последний раз лежала в постели с мужчиной. Последняя ночь на сеновале не в счет. То было совсем другое. Хелен с ужасом обнаружила, что думает о том, как легко могла бы расслабиться, позволить себе повернуться и прильнуть к крепкому, сильному телу, которое лежало позади нее.
Мартин мысленно скрежетал зубами в темноте. Он сдерживал себя, как только мог. Но теплый аромат ее волос щекотал ему ноздри, а близость возбуждала тело. Прошлая ночь была тяжелой, нынешняя грозила стать настоящей пыткой. Когда камин начал гаснуть, оставив их в успокаивающей темноте, Мартин почувствовал, что она замерла рядом с ним и боится шелохнуться. Очевидно, что Юнона не спала.
– Вас не должно беспокоить, что я стану ворочаться ночью. Я сплю очень крепко. – Если смогу уснуть, добавил он про себя. – Думаю, это следствие службы в армии. Там спишь, когда можешь. И часто в условиях весьма далеких от комфорта.
– Вы долго пробыли в Испании?
Ее вопрос, приглушенный покрывалом, напомнил Мартину язвительное замечание супруги одного высокопоставленного военного, заметившей, что нет ничего более скучного, чем слушать воспоминания мужчин об их армейском прошлом. У него возникла идея. Ближайшие десять минуть подтвердили мудрость этой женщины. В середине повествования о втором крупном сражении, в котором он участвовал, Мартин замолчал. Тишину в комнате нарушало лишь потрескивание углей. Потом его обостренный слух уловил ровное дыхание Юноны. Она спала.
Мартин улыбнулся в темноте. Он испытывал странное удовлетворение, как будто ему удалось выиграть еще одну битву. Теперь, когда она спала, он мог расслабиться. Прежде чем погрузиться в сон, он еще раз напомнил себе, что должен успеть проснуться вовремя – прежде чем пошевельнется.
Напоминание пришлось весьма кстати. Проснувшись, Мартин увидел, что, как и ожидал, проспал всю ночь неподвижно. Он ничуть не приблизился к тому месту, где раньше лежала ее голова. Но, к несчастью, сама Юнона подвинулась ближе. Каким-то непонятным образом она оказалась в его объятиях. Ее голова уютно устроилась у него на груди, а голая рука легла на пояс.
К тому же ночью простыня, в которую она укуталась, сбилась вверх. Мартин почувствовал, что ноги Хелен сплелись с его ногами.
Он напряг все свои мышцы, приказывая телу повиноваться. Очень медленно и осторожно он выпростал конечности, стараясь не смотреть на ноги Юноны, боясь разбудить ее. Мартин спал совершенно голым. Если бы она проснулась сейчас, ее ждал бы шок.
Мартин с облегчением расстался с теплой постелью и, быстро одевшись, спустился вниз.
Трактирщика он обнаружил в баре. Тот обслуживал нескольких мужчин из тех, что прибыли ночью. Другие еще спали, устроившись на лавках. Поздоровавшись с хозяином и поговорив о погоде, Мартин, как бы невзначай, спросил:
– А не появлялись ли, случаем, наши слуги?
Трактирщик покачал головой:
– Нет, милорд. Утром еще никто не приезжал.
Притворно нахмурившись, Мартин выругался.
– В таком случае мне придется взять у вас карету. Моя жена поедет в город, а я вернусь назад, чтобы понять, что случилось с нашими людьми.
Трактирщик выразил сочувствие и готовность оказать любую помощь. Он заверил Мартина в надежности своих экипажей, а также в том, что кучеру и груму можно смело доверить отвезти леди в Лондон.
– Отлично, – сказал Мартин, передавая хозяину небольшой кошелек. – Готовьте карету. Моя супруга отправится в путь сразу же после завтрака. – Оглядев бар, он вспомнил о впечатлении, которое произвела на него Юнона накануне. – Может быть, вы отнесете ей завтрак наверх?
– Безусловно, милорд. Я сейчас же отправлю к ней свою хозяйку.
Мартин вернулся наверх. Он помедлил, собираясь с духом, потом легонько постучал в дверь и вошел. Он с облегчением увидел, что Юнона уже встала и полностью оделась.
Хелен сидела перед маленьким туалетным столиком, укладывая волосы в аккуратный пучок. Когда Мартин вошел, она обернулась и улыбнулась ему, стараясь держаться как можно спокойней. Проснувшись, она обнаружила, что он ушел, но сама она лежала посередине кровати, а ее простыня задралась почти до самых бедер. Сверху Хелен была накрыта одеялом, но она даже думать не могла о том, что увидел Мартин, когда проснулся.
– Доброе утро.
С бьющимся сердцем Хелен снова повернулась к зеркалу.