* * *
Через час Лаура уже сидела в огромном солярии дворца Кавалли. Под просторным бархатным халатом ничего не было. Босые ноги стояли в тазике с горячей водой, а в руке она держала бокал подогретого пряного вина. Прекрасно понимая, что вырвана из когтей смерти, девушка восторженно улыбалась своему спасителю.
- Благодарю вас.
Марк-Антонио ответил с ленивой усмешкой:
- Не за что! Скорее, это мне надо вас благодарить. Не каждый же день предоставляется возможность вылавливать из канала прекрасных женщин!
Он присел на корточки, вынул из воды ее ноги, отставил в сторону тазик и принялся растирать покрасневшую кожу сухим белоснежным полотенцем. Судя по неспешным движениям, работа доставляла ему удовольствие. Лаура невольно вздохнула.
- Как вы себя чувствуете? Не лучше ли вам? - спросил юноша.
Лаура сделала глоток из бокала и подержала теплое вино во рту, наслаждаясь его необычной сладостью и чудесным вкусом.
- Спасибо, намного лучше.
Марк-Антонио уселся рядом с ней на диван, достаточно близко, чтобы касаться ее плеча.
- А теперь, красавица, думаю, вам следует объяснить, как это вас угораздило оказаться в канале под Понте ди Тетти.
Лаура прижала бокал к щеке. Во время путешествия в гондоле она избегала расспросов, ссылаясь на холод. Бедняжка в самом деле дрожала в своей намокшей одежде, и юноша не настаивал на том, чтобы она ответила ему тотчас же на все вопросы. Его смешило, как старательно и безрезультатно пытается девушка оставить сухими алые бархатные подушки гондолы.
Лауру же крайне беспокоило, что браво знали ее имя. Ей хотелось, чтобы именно Сандро, а не его приторно-слащавый и чересчур заботливый сынок услышал первым ее повествование.
Но Марк-Антонио ждал ответа. Он все-таки спас ей жизнь, доставил к себе домой, проявил внимание и заботу и заслужил тем самым, по меньшей мере, хотя бы краткого рассказа.
- Я… на меня напали браво.
Лаура поставила бокал на маленький столик. Ее трясло.
Марк-Антонио обнял девушку и принялся поглаживать по спине.
- Бедняжка! Вы уверены, что напавшие на вас были наемными убийцами?
Девушка нервно рассмеялась.
- В общем-то, они мне не представились.
- Кто может желать вашей смерти?
Пальцем юноша играл локоном на затылке Лауры.
- У вас есть соперники в живописи?
- Откуда вы знаете, что я занимаюсь живописью.
- Вы меня заинтересовали, и я расспросил кое-кого о вас. Так есть ли у вас завистники? Подобная мысль никогда не приходила ей в голову. Лаура нахмурилась, мысленно перебирая всех учеников Тициана.
- Думаю, никто мне не завидует. Все ученики маэстро знают, что мне, как женщине, пробиться труднее, чем им, - она нерешительно улыбнулась. - Кроме того, ни один из них не в состоянии нанять убийц. У художников не так туго набиты кошельки!
Воспоминание о случившимся вновь ужаснуло ее. Лицо побледнело. Голова закружилась, тело обмякло. Не желая того, девушка покачнулась и прислонилась головой к Марку-Антонио. Молодой человек обнял ее и успокаивающе прошептал:
- Ну, ну! Теперь вы в безопасности, вам не о чем беспокоиться.
- Но когда я выйду, браво снова разыщут меня!
Лаура заглянула собеседнику в лицо в тщетных поисках ответа. За дверью послышались звуки шагов.
"Сандро!" - подумала Лаура и расслабилась.
Марка-Антонио, наоборот, звук шагов за дверью, казалось, привел в раздражение. Совершенно неожиданно его губы впились в губы девушки. Она хотела отстраниться, но он крепко обхватив ее, удерживая за волосы.
Удивленная и совершенно сбитая с толку, Лаура попыталась легонько оттолкнуть юношу, но тот лишь крепче прижал ее к себе. Его рот, прильнувший к ее губам, заглушил все возражения.
Лаура оттолкнула его сильнее, чтобы высвободиться из объятий. Он схватил ее за плечо, и халат распахнулся, обнажив тело.
- Вижу, твои манеры не стали лучше, сын, - раздался у двери голос. - Однако, я рад, что хоть в женщинах ты научился разбираться.
Поправив халат, Лаура встала и взглянула Сандро в глаза. Страж Ночи отвернулся и зло бросил сыну:
- Вон.
Лаура перевела глаза с одного мужчины на другого. Если Марк-Антонио напоминал хрупкую скульптуру Донателло, то Сандро, казалось, вышел из-под резца мужественного Микеланджело.
При всей красоте юноши, отец затмевал сына. Лаура предположила, что, сколь бы ни был грозен Страж Ночи, Марк-Антонио все же откажется ему повиноваться и признать свое унижение. Однако молодой человек лишь пробормотал что-то неразборчивое, схватил шапочку и ринулся к выходу.
Холодным и неприветливым, как осенний дождь, взглядом Сандро смерил девушку с ног до головы.
- Моего сына вы соблазнили по той же причине, по которой расспрашивали и меня о моей прошлой жизни - из желания поближе узнать людей? Или вы уже начали распродавать свои милости?
Он взял в руки кошелек, привязанный у пояса.
- Сколько задолжал вам мой сын?
- Мой господин… - начала девушка.
Оскорбление было столь глубоким, что она с трудом подыскивала слова. Сандро Кавалли умел унизить кого угодно.
- Мне необходимо вам кое-что сказать.
Он резко выпрямился, будто его огрели плетью.
- Я тоже хочу вам кое-что сказать, юная шлюшка: мой дом не место для развратных забав и сладострастных увеселений!
Лаура возмутилась:
- Скажите это своему сыну. Я…
- Мой сын это знает. Его я отчитаю позже, вас же арестовать могу и сейчас. Чувство стыда уступило место ярости.
- Не посмеете!
Она отступила. Он надвигался на нее, пока не загнал между диваном и статуей Сансовино. Сандро протянул руку и приподнял ее лицо за подбородок - мягко, но со скрытой угрозой. Он пожирал девушку взглядом, от которого у Лауры теснило в груди.
- Вы удивитесь, узнав, сколь много я смею, мадонна!
Девушка отпрянула.
- Умоляю, выслушайте меня!
- Та маленькая сценка, свидетелем которой я стал, говорит сама за себя!
Сандро позвенел монетами в кошельке.
- Итак, сколько вы берете? Одного эскудо вам хватит? Или прибавить еще один для вашей хозяйки?
Рука Лауры - или это была чья-то чужая рука? - взлетела и звонко опустилась ему на щеку.
Он уставился на девушку, в глазах застыла ярость и ненависть. На щеке свежим цветком пылали алые пятна - следы пощечины.
- Вы недостойны и предложенной мною платы, - заявил Сандро, швырнул на стол пару монет и вышел из комнаты.
* * *
Воспоминанием о случившемся Кавалли мучился всю следующую неделю. Ему полагалось расследовать убийство Моро, а вместо этого он постоянно думал о Лауре Банделло, и мысли о ней сводили его с ума.
Когда Сандро шел по улицам, у него горело лицо. Но не от февральской стужи, а от встающих в памяти образов. Это было наваждением, от которого он не мог избавиться: Лаура в страстных объятиях сына, черные волосы спутаны, губы опухли от поцелуев.
Лживая, бесчестная, низкая женщина! И, как ни странно, совершенно не похожа на ту ранимую, обаятельную, грациозную юную художницу, встреченную им в студии Тициана. Несомненно, она задумала проникнуть в его дом и втереться в доверие Марка-Антонио, полагая, что сын станет легкой добычей, в отличие от отца. А может, Лаура прельстилась молодостью и красотой юноши?
Сандро остановился, наблюдая, как стеклодувы разливают расплавленное жаром печи стекло. Несколько умелых, ловких движений - и раскаленный поток застывает, принимая изящную форму.
Мысли снова унесли его к Лауре. Она вбила клин между ним и сыном! Их отношения всегда были напряженными. Марк-Антонио не оправдал надежд Сандро, желавшего увидеть сына удачливым торговцем с высоко развитым чувством долга и ответственности. В свою очередь, и Сандро разочаровал сына, оказавшись не таким снисходительным отцом, как того желал Марк-Антонио. После сцены с Лаурой юноша, не произнеся ни слова, покинул дом. Несомненно, отправился кутить с друзьями! Должно быть, пируют где-нибудь с наследником герцога Отрантского. А вернется, когда в кошельке станет пусто.
Перед глазами Сандро возник обтянутый парчой футляр. Он удивленно поднял глаза и увидел, что это Джамал демонстрирует ему набор стеклянных кинжалов. Мысли Кавалли вернулись к делу.
- Допросили всех, кто изготавливает в Венеции стилеты?
Джамал кивнул. Лицо приняло унылое выражение.
Сандро понял:
- Безрезультатно? Никакой зацепки?
Джамал покачал головой. Кавалли прислонился к стене, сложенной из камней, согретых сейчас изнутри постройки жаром горна. Он скрипнул зубами, напоминая себе, что не надеялся отыскать убийцу по стеклянному стилету. Слишком уж распространенным оказалось оружие, что и доказывал набор в руках Джамала.
Секретарь протянул ему дощечку, которую всегда носил с собой. Сандро прочел: "Иди повидай ее или забудь о ней думать".
Он сердито посмотрел на друга:
- Не понимаю, что ты имеешь в виду?
Пристальный взгляд Джамала сегодня раздражал Сандро.
- От этой девчонки одни неприятности! И не думаю я о ней вовсе! С чего ты взял?
Он вспомнил: деньги Лаура не взяла.
Джамал притворился, что разглядывает фрески над входом в здание.
- Боюсь, при новой встрече она опять меня рассердит!
Джамал кивнул, выражая согласие, но не сумел сдержать улыбки.
Сандро вернул ему дощечку.
- Странное, однако, у тебя чувство юмора.
Секретарь указал на пришвартованную в конце причала баржу и постарался изобразить жестами, что надевает плащ.
- Что-то я тебя не пойму, - сказал Кавалли. - А! Мой черный плащ с алой подкладкой? Я оставил его у Тициана. Собачонка обмочила его. Маэстро обещал отдать плащ слуге, чтобы тот почистил подкладку.
Страж Ночи потер себе подбородок, что-то обдумывая.
- Да, надо будет как-нибудь забрать плащ.
Даже не глядя на него, Сандро знал, что Джамал ликует.
Спустя час он уже был в доме маэстро. В этот день Тициан дал ученикам выходной, и в студии было тихо, но из-за закрытой двери доносился знакомый женский смех, растревоживший душу гостя. Кавалли направился к двери, но внезапно обнаружил, что в студии он не один.
Глава 4
"Вот не повезло!" - подумал Сандро, останавливаясь возле заветной двери.
К нему навстречу шел Пьетро Аретино, самозваный блюститель справедливости, пророк истины и любимец принцев, боявшихся его. Кавалли выносил поэта с большим трудом.
Плащ из черного бархата, отороченный золотым кантом, парчовый камзол, у бедра кинжал с насечками в ножнах, украшенных драгоценными камнями.
Исчезнуть Сандро не успел. Несмотря на тучность, двигался поэт весьма стремительно.
- О, Боги! Господин Сандро! - радостно гремел гигант, улыбаясь столь широко, что его длинная густая борода разошлась в стороны на две равные части. - Вы явились озарить наш скучный вечер своим августейшим присутствием?
- Помолчите, Пьетро, - раздраженно произнес Кавалли, - у меня нет желания слушать вашу пустую лесть.
Аретино прижал к груди свою могучую руку.
- Друг мой, вы обидели меня до глубины души. Искренность моя столь же глубока, как воды лагуны. Разве я не прославил своим золотым пером сотню принцев? Разве не увековечил их имена своими поэмами?
- Зато некоторых втоптали в грязь.
- Но не вас! О Страже Ночи Венеции я напишу что-нибудь особенное - героическое сказание, которое превзойдет даже мое бессмертное восславление папы Римского.
- Должно быть, скромность - ваша скрытая добродетель, - с иронией заметил Кавалли. - Нет, спасибо, Пьетро. Приберегите ваши таланты для особ, более благодарных.
- Может, тогда хотя бы сонет? - в глазах Аретино вспыхнули искорки надежды. - Всего четырнадцать строк! Но помните, моя душа готова излиться в сто раз большим.
Сандро едва сдержал улыбку. Только он один в Венеции не выражал желания, чтобы Аретино написал летопись его деяний, подлинных и выдуманных, в стихах и пасквилях. Поэт воспринимал отказ Кавалли, как личный вызов и неустанно его преследовал.
- Я не сдамся, мой господин! И не отстану, пока не уступите!
- Точите свои коготки на ком-нибудь другом, - попросил Сандро.
Пьетро воздел руки к небу. Львиная грива волос скользила по плечам при каждом его движении.
- О, Боги! Что вы за человек? Есть же у вас хоть капля тщеславия, которой я могу польстить в прозе!
- Я слишком занят, чтобы тешить свое тщеславие.
Поэт задумчиво прищурился.
- Так и не нашли никаких нитей в деле Моро?
Сандро насторожился.
- Откуда вы узнали об этом? Тициан…
- Он тут ни причем! Вы же взяли с него клятву хранить тайну, не так ли? Этот человек честнее целой курии кардиналов. Вы же знаете меня, Сандро! Единственное, что я люблю больше еды и женщин - это сплетни. Нельзя же найти труп с отрезанными любовными орешками и сохранить это в секрете!
Поэт выбрал в вазе засахаренный миндальный орех и сунул его в рот.
Кавалли решил, что нужно будет сделать внушение тем из своих людей, кто принимал участие в расследовании. Если уж Аретино знает подробности убийства, то можно не сомневаться: знают это все.
- Полагаю, вы уже установили связь случившегося с заговором против дожа? - поинтересовался Пьетро.
- Это не ваше дело.
- Мое дело - сама жизнь, старина, а также смерть, если она столь загадочна, как смерть Моро.
Поэт не спеша жевал миндаль, поглаживая бороду.
- Ясно, что убийца питал к Моро крайнюю ненависть.
Сандро пришел к такому же выводу, как только увидел труп.
- Так что убийцей может оказаться и женщина, - продолжал Аретино, - и в этом случае нетрудно объяснить, почему для убийства был использован отравленный кинжал. Женщина не так сильна, как мужчина, но яд прекрасно их уравнивает в силе.
- Если вы желаете сохранить свои любовные орешки в целости, Пьетро, держите ваши выводы при себе.
Аретино подмигнул.
- Легче удержать прилив в лагуне.
Кавалли, наконец, не выдержал и улыбнулся. Каким бы докучливым не был поэт, он всегда забавлял, сохраняя злобу для своих пасквилей.
- Маэстро дома? - Сандро кивнул в сторону студии.
- Работает. Его лучше не беспокоить.
- А вы кто, его сторожевая собака?
Пьетро рассмеялся и налил вино в два бокала.
- Составьте мне компанию, Сандро! Вас редко увидишь с бокалом в руке. Доставьте уж мне удовольствие!
Кавалли неохотно принял приглашение и взял один бокал из рук Аретино.
- Я к вам не заглядываю, Пьетро, потому что у вас так легко споткнуться: на каждом шагу гости! Вы превратили свой дом в лечебницу, должен заметить.
Аретино залпом выпил вино.
- Только одно крыло. Мне жаль несчастных.
Несмотря на хвастовство и скупость, поэт так же легко открывал двери своего дома для нищих, как и для принцев.
- Другое крыло, - продолжал Пьетро, подмигивая Сандро, - это мой гарем. Сейчас у меня шесть любовниц. Вы знаете, люди зовут их Аретине.
Сандро догадывался, кто именно прозвал их так.
- Вы ждете от меня шесть поздравлений?
- Старина, больше! Я не довольствуюсь только своим гаремом! Пойдемте, хочу вам кое-что показать.
Бросив нетерпеливый взгляд на дверь, Кавалли смирился с назойливым обществом Аретино и вслед за облаченной в бархат могучей фигурой прошел, минуя переход, в длинную затемненную комнату.
- Частная галерея Тициана, - пояснил Пьетро.
- И что мы здесь делаем?
- По-моему, ничего частного не бывает! - Аретино неуклюже пробрался к окну и распахнул ставни.
В комнату хлынул поток света. Из мебели в ней была лишь скамья в форме буквы U. На стенах висели несколько полотен без рам. На каждом холсте изображена была одна и та же женщина - Лаура.
Все самообладание понадобилось Сандро, чтобы внешне остаться совершенно спокойным, и вся хитрость понадобилась Пьетро, чтобы разгадать, что скрывается за холодным выражением его лица.
- А я так и думал! - пропел Аретино. - Даже Страж Ночи поддался ее чарам! Тициан так мне и сказал, но я не поверил, а зря.
- Что вам сказал Тициан?
- Что вы э… что Лаура произвела на вас впечатление.
- Какая Лаура?
Аретино усмехнулся и погрозил Сандро пальцем.
- Друг мой, я измеряю ваш интерес тем, сколь упорно вы демонстрируете его отсутствие. Вас можно читать, как открытую книгу. Вы без ума от нее, Сандро!
- Не будьте смешным! Она же совсем ребенок.
- Но в высшей степени манящий и привлекательный, разве нет? Ладно, знаю, вы горите желанием узнать мое мнение обо всех этих картинках, поэтому пощажу ваше достоинство: можете не спрашивать!
Он похлопал себя по животу, похожему на бочку.
- Твердый как арбуз!
Поэт по самому себе поаплодировал еще раз, идя вдоль стены.
- То, что Петрарка сделал для Лауры в стихах, Тициан делает для ее тезки в живописи. Над этими полотнами он трудился несколько месяцев. Как видите, Лаура вдохновила маэстро, как никакая другая натурщица.
Аретино задержался возле пышной Венеры.
- Слюнки текут, а?
Обнаженная богиня, лежащая в томной неге, вызывала в теле Сандро значительно более сильный отклик, нежели простое слюноотделение. Оторвав от картины взгляд, он стал созерцать облик Флоры, нежной, как согретый солнцем спелый персик. На соседнем полотне Леда предавалась любви с лебедем. Выражение ее лица неприятно напомнило Сандро о том, какое лицо было у Лауры в объятиях Марка-Антонио. Откашлявшись, он перевел глаза на Цирцею, обращающую животных в людей. И все эти женщины на полотнах маэстро были Лаурой. В жизни же она не была ни одной из них.
"Нет, - вспомнил Сандро. - В первую встречу она показалась мне богиней!" В каждом образе, изображенном Тицианом, было что-то реальное, земное, но сквозило и нечто божественное, невозможное на земле, Глаза такие искренние, простодушные, в то же время казались полными тайн.
- Довольно… мило, - сказал Сандро. Аретино разразился смехом.
- Какой же вы бездарный актер, но критик из вас… еще бездарнее! Боже, ну признайте же это! Тициан выразил в этих картинах весь свой гений, неужто не видите? Они столь великолепны, что даже пугают.
- Что же маэстро намерен с ними делать? - наморщил лоб Сандро. Он представил себе толпы ценителей прекрасного, умоляющих художника продать им эти шедевры.
Аретино вздохнул:
- Я не знаю, кажется, маэстро пока не решил ничего определенного. Будучи деловым человеком, я бы должен посоветовать ему продать эти картины, ведь они принесут целое состояние, и все-таки не решаюсь это сделать.
Сандро приподнял бровь, и его лицо приобрело сардоническое выражение.
- Это не похоже на вас, старина! Кажется, вы стали подвержены сомнениям?
- Никогда еще сомнения меня не одолевали! - воскликнул Аретино. - Все дело в том, что Тициан недоволен картинами.
Кавалли всматривался в глаза влекущей и застенчивой Цирцеи. Такой Лаура была, когда представляла его своим друзьям в публичном доме. Невероятно, что может не нравиться в картине Тициану?
- Маэстро уверен, что не добрался до глубин души натурщицы, не смог проникнуть в ее тайны.