Глава 12
– Мэлгон!
Король оглянулся и увидел бежавшую к нему Гвеназет. Выражение ее лица было суровым и решительным.
– Я должна поговорить с вами о Рине, – сказала она, остановившись перед Мэлгоном.
– А что с ним?
– Вы хоть подумали, кто станет о нем заботиться?
Он пожал плечами.
– Ну, я решил поселить его в бараке, вместе с холостыми солдатами.
– Мэлгон, да ведь он же ребенок! Эти грубые сквернословы – неподходящая компания для мальчика. И кто станет следить за тем, чтобы он вовремя ходил в баню, причесывался и надевал чистую одежду?
– Н-да, мамаша его довольно далеко, а он еще чересчур мал, чтобы жениться. Ну а ты что предлагаешь?
Гвеназет поджала губы.
– Вот только не надо меня сердить! Очевидно, придется назначить кого-то, кто станет присматривать за вашим сыном, и, заметьте, я не имею в виду себя. Мне и со своими детьми хватает хлопот.
– Ладно, не кипятись. Я попрошу Рианнон.
– Что ж, справедливо. Ведь она ему мачеха. Да и мальчик, кажется, понравился ей. Хотя я сомневаюсь, что она управится с вашим норовистым сыном.
– Управится, я уверен. Все равно большую часть времени Рин будет проводить, занимаясь с отцом Лейканом, или на тренировках вместе со мной.
Мэлгон собрался уходить, но Гвеназет придержала его за плечо.
– У меня... еще кое-что важное.
– Ну, давай, – покорно отозвался король.
– Думаю, я просто не имею права промолчать о Морганне.
– А что такое?
– А то, что не стоило привозить ее сюда и селить поблизости от Диганви.
Мэлгон приложил все силы, чтобы ответить спокойно и убедительно:
– Слушай, Гвен, я знаю, что тебе никогда не нравилась Морганна, но ты должна признать, что оторвать Рина от матери было бы слишком жестоко с моей стороны. Как ты сама только что сказала, он всего лишь ребенок. Ничего нет дурного в том, что иногда он станет навещать свою мать.
– Но подумайте о Рианнон. Еще не минуло и лета со дня вашей свадьбы, а ей уже приходится терпеть бывшую любовницу мужа под самым своим носом.
– Ей совсем не обязательно знать об этом.
– Да не будь ты дураком Мэлгон! Даже если ты ничего ей не скажешь, она узнает правду. Все вокруг сплетничают о Морганне, слухи, как пожар, ползут по крепости, а Рианнон не глухая и наверняка что-нибудь где-нибудь да услышит. Ну а когда это случится, она просто обязана будет рассердиться, если в ней есть хоть капля самолюбия, и тогда их дружба с Рином даст трещину.
Мэлгон тщательно обдумал слова Гвеназет. Хотя он не мог представить себе, как Рианнон злится, но неприязнь к Рину в этом случае казалась вполне вероятной. И если когда-нибудь королева родит сына, то ему одному, без помощи жены, довольно трудно будет удержать мальчиков от соперничества. А в его планы не входило уже теперь сеять семена будущих раздоров.
– Ты права, как всегда, – наконец, молвил король. – Но скажи мне, Гвеназет, что же ты посоветуешь на сей раз? Я ведь дал обещание и теперь не имею права нарушить свое слово. Я не собираюсь к Морганне в постель, если тебя это беспокоит. Но и не могу отослать ее подальше.
Гвеназет выпятила свой упрямый подбородок.
– Ну, если вы уже твердо решили притащить эту шлюху сюда...
– Морганна не шлюха!
– О нет. Конечно, нет. – Гвеназет явно издевалась. – Вы то и дело дарили ей зерно, вина и украшения, но это, разумеется, не было платой за ее расположение к вам, милорд!
– Черт побери, Гвеназет, да ты просто ненавидишь ее из-за Авроры.
– А как бы вы думали?! У Авроры чуть сердце не разорвалось на части, когда она узнала, что вы навещаете другую женщину.
– Но это ложь! Я ни разу не был у Морганны после свадьбы.
– Но ваша жена думала, что были, вот в чем загвоздка.
Мэлгон в ярости сжал кулаки.
– Так ты думаешь, я пожалею об этой связи? Да ведь благодаря одной из тех ночей у меня теперь есть Рин. Моя дорогая Аврора, упокой Господь ее душу, не смогла дать мне наследника в отличие от Морганны, которой я, наверное, чем-то обязан за это.
Гвеназет прищурилась и прошипела:
– Самоуверенный упрямец. Монастырь нисколько не изменил тебя, Мэлгон, ни на йоту. Что толку разговаривать с глухим? Уж лучше и не тратить силы.
Она развернулась и зашагала прочь. Мэлгон, сам основательно разозлившись, едва удержался от желания окликнуть непокорную служанку. Впрочем, Гвеназет права. Однако от этого ему не легче разобраться в своих проблемах. Морганна сыграла на его чувствах, и теперь придется платить за проявленную слабость. Радость обретения Рина ослепила его, и, поддавшись этому порыву, король забыл о возможных последствиях. А они, конечно же, не замедлят проявиться.
Рианнон. Он должен все объяснить ей.
– Таффи! Где моя жена?
– Не знаю, милорд. Я не видела ее с самого утра.
Мэлгон поглядел в бесхитростные глаза рабыни.
– Вот что, Таффи, помоги-ка мне. Я только что был в ткацкой мастерской, в кухне и в пекарне. Где еще она может находиться?
– Наверное, вышла из крепости. Иногда королева уходит на несколько часов в лес или на побережье.
– Одна? – спросил ошеломленный Мэлгон.
– Ну да, одна. А кто же с нею пойдет?
Мэлгон недоверчиво взглянул на Таффи и зашагал к воротам.
– Элери! – окликнул он снизу часового. – Спустись-ка.
Когда встревоженный страж оказался рядом с королем, Мэлгон спросил:
– Где Рианнон?
– Пошла погулять, но обещала не заходить слишком далеко. Она совсем близко, где-то возле опушки.
– Совсем близко! Немного времени надо, чтобы изнасиловать или похитить женщину. Рианнон – моя королева. Рядом с ней всегда должна находиться охрана. По крайней мере хоть какой-нибудь мальчишка обязан ее сопровождать. А если она отправляется за пределы крепости – то пеший воин.
Элери вспыхнул от смущения.
– Да, милорд. Я и не подумал, что ее могут похитить. Вы совершенно правы: требуется надежная охрана. Как же я оплошал. – Он сокрушенно пожал плечами. – Видите ли, довольно трудно привыкнуть, что Рианнон – королева. Она так застенчива, со всеми одинаково тиха и скромна, да и ведет себя совсем не как важная персона... – Сообразив, что говорит что-то не то, Элери прикусил язык. Король и так уже довольно сильно рассердился. Может быть, не стоило упоминать о некоролевском поведении его жены?
Но, к удивлению стражника, господин, казалось, смягчился.
– Ты прав, старина, – задумчиво проговорил король. – Так легко не заметить Рианнон. Иногда я и сам допускаю подобные ошибки.
– Хо, Мэлгон! Что ты напрасно тратишь утро, распекая этого солдата? Подумай-ка лучше, как развеселить своих гостей.
Король оглянулся и улыбкой приветствовал обратившегося к нему красивого рыжеволосого бриганта – командира союзнического отряда. За время летнего похода они с Мэлгоном крепко подружились. Гавран умел быть таким же весельчаком и пересмешником, как Фердик, но его добродушная шутка никогда не перерастала в оскорбление, а в его остроумии и всегда готовой засиять на губах улыбке не было ни капли злобы.
– Что я слышу? – улыбнулся Мэлгон. – Неужели ты уже успел переспать со всеми девчонками в крепости и спустить все награбленное добро, играя в кости? Нет, как вам нравятся эти северные варвары? Я-то по наивности полагал, что сии заботы отвлекут тебя недели на две, не меньше.
– О, я нашел здесь несколько хорошеньких женщин, но пришлось дать им роздых, иначе они не в состоянии будут принять меня сегодня ночью. А что до костей – я поступил честно, отказавшись играть с твоими людьми. Не хочу, чтоб меня обвиняли в разорении здешних семей, когда кимрские жены обнаружат, что все их побрякушки и безделушки спущены приезжему. – Тут Гавран указал на крепостные ворота и добавил: – Вместо этого у меня появилось желание проехать по окрестностям и подыскать местечко для охоты. Не думаю, чтобы здешние угодья можно было сравнить с нашими северными лесами, но хочется хоть размяться немножко.
– Говорят, несколько дней назад неподалеку видели крупного оленя. У него двенадцать ответвлений на рогах. Для такого знатного охотника, как ты, это не слишком ничтожная добыча?
Гавран присвистнул:
– Двенадцать, говоришь? Да, это мне подходит. Когда же можно поглядеть?
– Я собирался выйти из крепости сегодня утром, хотя и по другому поводу. Похоже, что Рианнон без сопровождения отправилась в лес. – Мэлгон помрачнел. – Здесь, в Гвинедде, не столь уж безопасно, чтобы я мог разрешить своей супруге гулять в одиночестве.
– Не волнуйся так о Рианнон, – ответил Гавран, когда они ступили на грязную дорогу, ведущую от Диганви. – Едва ли в лесу кто-нибудь может причинить ей вред. Ведь она выросла среди деревьев и проводила под их сенью не меньше времени, чем иной добрый охотник. Рианнон умеет пробираться в чаще и прятаться в кустах не хуже иного дикого животного. Бывало, Фердик дразнил ее, называя лесным эльфом, а не девочкой, и тогда она очень мило краснела.
– Лесной эльф! Если б я верил в колдовство и чародейство, ты бы меня совершенно успокоил, но вот беда, я уже давно не ребенок, и потому мысль о том, что Рианнон может столкнуться со злодеем, не имея при себе ничего, кроме своей сообразительности и пары маленьких быстрых ножек, наполняет меня ужасом.
– Не бойся, прежде чем бежать, Рианнон заколдует злодея, – усмехнулся Гавран. – Ведь недаром она была лучшей ученицей нашего барда и волшебника. Они проводили вместе целые часы, собирая травы и коренья и разговаривая о духах и заклинаниях. Уж конечно, он научил ее превращать людей в каких-нибудь гадов. Кстати, помни об этом и лишний раз не серди жену, Мэлгон.
– Оставь свои шуточки, Гавран. Ты же не хочешь и вправду сказать, что Рианнон училась колдовству.
– Да поразят меня стрелы Ллуда, если я лгу. Колдовство, может, и не совсем правильное слово, но какие-то премудрости Рианнон должна была усвоить за столь долгое время. Нет сомнения, что она научилась бы и большему, если б только Фердик не выгнал чародея. Странное дело. Никто так и не узнал, чем Алевенон прогневал короля. Просто в один прекрасный день колдун исчез, и Фердик запретил произносить его имя. Для племени это стало серьезной потерей. Правда, он не особенно искусно лечил, но зато язык у этого барда был точно из чистого серебра.
– Клянусь Юпитером, я совершенно не знаю свою жену! – Мэлгон в изумлении уставился на Гаврана. – Я и представить себе не мог, что Рианнон увлекалась магическими искусствами.
– У нас на севере очень почитают старинные обряды. В каждом племени есть по одному, а то и по два лекаря, из тех, кто умеет применять травы и снадобья для излечения болезней, а также вправлять кости и промывать раны. Зачастую эти всезнайки пробуют предсказывать погоду, отваживать дьявола, привораживать любовников или же вселять своими заклинаниями храбрость в воинов. Однако не думаю, что Рианнон доставит тебе неприятности, – пожав плечами, продолжил Гавран. – У нее слишком добрая душа, чтобы, использовать свои способности во зло. Едва ли она применит в отношении тебя что-либо, кроме, может быть, приворотного зелья.
– Я не боюсь, просто мне интересно, – нахмурился Мэлгон. – У большинства женщин есть секреты, но Рианнон – воистину целая сокровищница, наполненная ими.
Рианнон брела, шурша сухими листьями, не находя в лесу привычного спокойствия и утешения. Как ни старалась она забыть о Дигаиви, о Мэлгоне и обо всех своих горестях, тревоги не оставляли ее даже здесь. Глухая ревность ныла в сердце, точно больной зуб.
Время от времени останавливаясь, она вздыхала. Как можно было настолько забыть об осторожности, допустить мысль о собственной значимости для Мэлгона, осмелиться верить ему, потакая своим наивным фантазиям? Теперь пришла пора расплачиваться за собственную глупость.
Легкий шорох насторожил Рианнон. Надо идти назад. Она обещала стражнику не углубляться слишком далеко в лес, но мысль о возвращении была невыносима, а при воспоминании о сочувственных взглядах женщин, об их перешептываниях у нее за спиной бросало в дрожь. Очевидно, всем было любопытно, что станет делать королева, когда узнает, что мать Рина живет совсем рядом, и не поссорится ли она с Мэлгоном из-за его бывшей любовницы? Рианнон сделала еще один шаг по тропинке, уводившей ее от крепости. Она совершенно не была готова к возвращению в Диганви. Впрочем, она никогда не будет вполне готова к этому.
Продолжая брести вглубь леса, королева прислушалась к пению птиц и теперь старалась "выловить" знакомые голоса и угадать, кому они принадлежали. Она внимательно смотрела под ноги, где осенний ветерок шевелил опавшую цветную листву, и примечала места, в которых растут знакомые лекарственные травы. Наткнувшись на куст терновника, она сорвала ягоду и съела ее, с удовольствием ощутив терпкий вкус. То был вкус самой осени.
Рианнон брела, пока не вышла на маленькую полянку, куда сквозь редеющую желтую листву тополей проникали пляшущие солнечные зайчики. Она присела на корточки среди опавших листьев и собрала их к себе в подол. Потом подбросила эту охапку в воздух и залюбовалась тем, как они падают и кружатся под слабым дуновением ветра. Эта милая забава, казалось, согревала ее детское сердце. Так играть ей не приходилось уже очень давно.
– Рианнон! – донесся издалека приглушенный расстоянием, но безошибочно узнанный ею голос. Королева тотчас же выпрямилась.
– Мэлгон, я здесь, – ответила она как можно громче.
Потом установилась тишина, за нею последовал шорох, и через несколько мгновений король оказался прямо перед супругой. Она негромко вскрикнула от удивления.
– Ну что, – проговорил он с самодовольной улыбкой, – оказывается, ты не единственная, кто может бесшумно передвигаться по лесу?
– Что случилось? Зачем ты меня звал?
Улыбка исчезла с лица Мэлгона.
– Не надо тебе ходить одной в лес. Впредь бери с собой кого-нибудь.
Рианнон в тревоге уставилась на мужа. Как он может? Если ее лишат этой последней возможности уединения, то она просто не выдержит заточения в Диганви. Королева уже открыла рот, чтобы возразить, но тут оба обернулись на звук приближающихся шагов.
– О, я вижу, ты уже нашел свою лесную фею, – весело молвил Гавран, выбираясь на поляну. – И надо же, она еще не превратила тебя в жабу!
– У нее пока не было повода, – ответил Мэлгон.
Женщина, совершенно сбитая с толку этой приятельской болтовней, переводила взгляд с одного собеседника на другого. Она кивнула Гаврану и проговорила:
– Мне пора возвращаться, я...
– Что я тебе сказал, Рианнон? – рявкнул Мэлгон; выражение его лица не предвещало ничего хорошего. – Я сказал, чтобы ты не смела гулять в лесу одна.
При этом грубом окрике королева похолодела. Еще ни разу гнев Мэлгона не был направлен прямо на нее, и теперь было особенно обидно выслушивать такие вещи в присутствии своего соплеменника. Усилием воли она взяла себя в руки и кротко промолвила:
– Простите, милорд. Я привыкла ходить, где и когда хочу. Мне трудно привыкнуть к тому, что рядом должен находиться эскорт. Но на будущее я постараюсь уяснить себе ваши требования.
Повесив голову, королева молча ждала, что муж возьмет ее за руку и отведет обратно в Диганви. Но вместо этого он жестом отпустил Гаврана, при этом добавив:
– Ты пока сходи поищи оленя, я же свою добычу уже настиг. – Задумчивый взгляд короля остановился на жене. – Теперь все будет хорошо, если только сам не оплошаю и не спугну ее.
Бригант широко улыбнулся:
– Что ж, оставляю тебя с твоей лесной феей. Только не забудь про чары и колдовство. Не хотелось бы мне, вернувшись, объявить, что короля кимров унесли в Свою страну сказочные эльфы.
И Гавран шумно удалился, словно желая вспугнуть всю дичь на много миль в округе – так подумала Рианнон. Мэлгон подошел к ней вплотную. Глянув в его лицо, она едва удержалась, чтобы не броситься наутек. Несмотря на всю свою жестокость, Фердик ни разу не ударил ее. Гнев отца всегда выражался лишь в громкой ругани, тогда как о Мэлгоне говорили, что в припадке ярости он был скор на расправу и подобен молнии, уничтожающей все на своем пути. Поэтому сейчас королева с тревогой смотрела на мужа, стараясь угадать, будет ли он бить ее. Если он намерен это сделать, то она не станет покорно терпеть и попытается убежать, прежде чем на нее обрушится первый удар. Она была уверена, что сможет спрятаться в лесу от любой опасности.
Вдруг Мэлгон поднял руку, но ладонь его была раскрыта. Он взял ее за подбородок. Королева едва не задохнулась от ужаса. Да, спасаться бегством уже поздно...
Мэлгон с досадой проворчал:
– Господи, ну почему я только порчу все на свете? Вот опять. – Жена осторожно и смущенно поглядела на него. Пальцы на ее подбородке разжались и погладили нежную щеку. – Ты бледна как смерть, Рианнон.
Прикосновение было нежным, и лесная фея ощутила, как страхи покидают ее. Мэлгон явно не гневался. Он притянул жену к себе, все еще продолжая любоваться ее лицом.
– Ведь я хотел лишь подбодрить тебя, а не дать новый повод для страхов. – Фердик бил тебя, что ли? – спросил он.
Рианнон покачала головой. Затаенная мысль всколыхнулась где-то внутри, причиняя невыносимые муки. Какая разница? Пусть бы лучше Мэлгон ударил ее. Что эти страдания в сравнении с той болью в груди, которая разрывает сердце на части?
– Погляди на меня, – прошептал король.
Она вдохнула поглубже и повиновалась. Лицо его было печально. Жена отвернулась, по он тут же вновь взял ее за подбородок.
– Я не хочу видеть ужас в твоих глазах, Рианнон. Я вспыльчив и легко выхожу из себя. Почти наверняка такое еще не раз случится. Но ты не должна думать, что я способен обидеть тебя.
Она кивнула. Серьезный взгляд Мэлгона насторожил ее. Ведь не случайно он разыскивал ее в этом лесу. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, с чем это связано. Но обсуждать вопрос о матери Рина не хотелось. Чтобы уклониться от разговора, королева сказала:
– Нам пора возвращаться.
– Зачем?
– Я... я должна закончить вышивку. Если целыми днями пропадать неизвестно где, то женщины решат, что я лентяйка и слишком горда, чтобы работать.
– Да черт с ними со всеми.
Рианнон в изумлении поглядела на короля. Чего он хочет?
Она обвила руками его шею, ожидая поцелуя. Король не ответил на ее поцелуй, тогда руки ее скользнули по широкой груди мужа, и тонкие пальцы устремились ниже...
– Нет, Рианнон. – Он сжал ее ладони. – Лучше все-таки, если сначала я поговорю с тобой.
Предчувствуя неладное, она в ожидании замерла.
Мэлгон глубоко вздохнул. Даже теперь, держа жену в своих объятиях, он чувствовал ее отдаленность и скованность. Подобно ему самому, супруга искала лишь телесной близости, во многом заменявшей им истинное взаимопонимание. Но она и не хотела быть по-настоящему узнанной, а Мэлгон трусливо мирился с ее скрытностью. Верно заметил Элери: легко забыть, что Рианнон – его королева, его жена.
Во время похода он часто думал о ней, гадал – как она там сейчас? Но ни разу король не задумывался о своих чувствах к ней, а уж тем паче о том, чего сама Рианнон могла хотеть от него. Теперь же пришло время выяснить их отношения, по крайней мере договориться, как жить дальше.