– Кого ты называешь ребенком? – послышался голос рядом с Таттлом.
Краем глаза Таттл увидел ружье, направленное на него из двери хижины. Кровь застыла у него в жилах, когда он услыхал, как взвели курок.
– Брось ружье, белоглазый! Ты у меня в руках. И скажи своим, чтобы отпустили мою мать и бабушку.
Наступило полное замешательство.
– Лучше делай то, что сказал мальчик, – послышался еще один голос.
– Возможно, мы не сможем убить всех, но кое-кто может считать себя трупом. Можете делать ставки на тех, кто выживет.
Это был Джесс.
Хэнк все еще держал ружье, направленное на Калеба.
– Вы, двое, бросьте оружие, – предупредил он. – А то я убью Калеба Сакса.
– Давай, – сказал ему Кейл. – Он скорее умрет, чем позволит тебе ускакать с его женой. В любом случае, ты мертвец, Таттл.
– И еще несколько твоих людей, – подал голос Джесс.
Калеб криво улыбнулся.
– Они правы, Таттл. Можешь стрелять. Для меня это не имеет значения, поскольку я знаю, что ты будешь убит. Я думаю только о жене и дочери. Так что делай, что тебе говорят.
– К черту все! – у одного из людей Таттла сдали нервы. Он приподнял коня, но выстрел Джесса свалил его на землю, а испуганный конь своим ржанием напугал остальных лошадей.
Кейл метнул свое ружье прямо на ружье Таттла, и оно, выстрелив в воздух, упало на землю. В этот же момент Калеб бросился на Таттла и сбил его с ног.
Джеймс бросился к матери и ухватился за нее, пытаясь стащить с лошади. Джо отбивался от мальчика, удерживая женщину, но в конце концов отпустил ее, намереваясь незаметно улизнуть отсюда.
Вокруг началась беспорядочная пальба. Джесс ранил того, кто удерживал его жену. Испуганная лошадь забегала кругами, отчаянно брыкаясь и пытаясь сбросить с себя Линду. Джесс сделал попытку поймать лошадь за уздцы, но у него ничего не выходило. Наконец ему удалось схватить Линду за плечи. Сильными руками он стащил ее на землю и откатился вместе с нею в сторону, чтобы не попасть под копыта.
К этому времени уже шестеро из людей Таттла лежали на земле: кто-то был мертв, кто-то ранен. Остальные ускакали в темноту. Осмотревшись вокруг, Джесс вытащил перочинный ножик и перерезал веревки на руках и ногах Линды.
Внезапно все стихло, лишь было слышно, как Калеб яростно избивает Таттла, нанося ему все новые и новые удары. Кровь струилась по лицу Калеба: шальная пуля угодила ему в голову, но он не замечал ничего, кроме своего врага. Сильной рукой он схватил Таттла за волосы.
– Кейл, – прорычал он. Мальчик подбежал к деду.
– Ты ранен? Я что-то не так сделал?
– Нет. Ты поступил правильно. Отведи бабушку в дом и дай мне твой охотничий нож.
– Да, сэр, – Кейл вытащил нож и протянул его Калебу.
– Пусть Линда поможет Саре. Я буду там. – Он потащил Таттла в темноту.
Линда чувствовала, что разрывается на части. Ее мать лежала на земле, маленький сын все еще был привязан к кровати… Она беспомощно поглядела на Джесса. Он тотчас обнял ее.
– Тебе больно?
– Я в порядке. Просто… просто немного не в себе.
– Что с Джоном?
– Они не били его.
Джесс облегченно вздохнул.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Я отнесу Сару в хижину, и ты оставайся с ней.
Джесс посмотрел на Джеймса, который все еще стоял на коленях около матери.
– Джеймс, сходи к нам и приведи Джона. Джеймс с отчаянием взглянул на Джесса.
– Они выстрелили в нее. Они ранили маму, и это моя вина.
– Это ничья вина, Джеймс. А теперь иди. Маленький Джон, должно быть, напуган до смерти. Мы останемся с твоей мамой. Быстрее возвращайся. Твоему отцу понадобится помощь.
Джесс взял Сару на руки. Джеймс продолжал плакать.
– Иди, – сказал ему Джесс. – Приведи сюда Джона.
– Как моя бабушка? – спросил Кейл. Джесс посмотрел на огромное пятно крови.
– Еще не знаем. Сейчас нужно отнести ее в дом.
Он понес Сару мимо мальчиков, Линда поспешила за ним. Кейл и Джеймс посмотрели друг на друга. На одной стороне лица Джеймса был багровый кровоподтек, от него вовсю разило запахом виски, вся его одежда перепачкана грязью.
– Джеймс, ты в порядке? – участливо спросил Кейл.
Джеймс мрачно взглянул на него и застыл, услышав душераздирающие крики, доносившиеся из темноты. Калеб Сакс приводил в исполнение свою угрозу, и его враг умирал мучительной смертью.
– Я в порядке, благодарю тебя. Кейл вопросительно вскинул брови.
– Что ты хочешь этим сказать? Мы все делали, что могли.
– Мы? – по щеке Джеймса скатилась слеза. – Я не сумел защитить их – ни маму, ни отца.
И опять от крика Таттла у Джеймса по спине пробежал холодок. Отец еще раз доказал, что он истинный индеец. И опять мама пострадала из-за того, что Калеб Сакс – индеец, а он, Джеймс, не смог защитить ее. А положение спас Кейл, индейский внук Калеба, которым он так гордится. Кейл опять оказался на высоте.
Джеймс круто повернулся и помчался к дому Линды, чтобы забрать Джона.
* * *
Капельки пота выступили на лбу Калеба, и Линда протерла его лицо влажным полотенцем.
– Ты должен позволить мне перевязать рану, отец, – сказала она, обтирая засохшую кровь с его лица.
Калеб успел снять окровавленную одежду и немного помыться, но отказывался промывать и перевязывать свою рану. Он хотел поскорее извлечь пулю из плеча Сары.
В комнате остались одни взрослые. Линда тщательно обмыла рану матери, и Калеб принялся за дело.
– Боже, не хотел бы я проделать это еще раз, – прошептал Калеб.
Он наткнулся на пулю кончиком ножа, но не смог вытащить ее с первого раза. Сара застонала от боли. Для Калеба было невыносимо думать о том, что он причиняет ей боль. Теперь он окончательно уверился в том, что следует переезжать в другое место. Здесь слишком опасно. Вокруг полно недружелюбно настроенных индейцев и преступников. Если ему не удастся найти лошадей, то этот год будет очень тяжелым.
– Все… хорошо, Калеб, – слабо проговорила Сара. Калеб стиснул зубы. Он готов был заплакать при виде страданий жены. Он взглянул на Линду.
– Попробуй влить ей еще немного виски. Он наклонился над Сарой.
– Прости, дорогая. Я попробую вытащить ее на этот раз.
Сара выдавила улыбку, с любовью глядя на мужа.
– Я знаю, что ты стараешься… хорошо, что пуля… ничего важного не задела… и Джеймс не ранен.
Калеб поцеловал ее в лоб.
– Ты храбрая женщина, Сара Сакс. Ты спасла Джеймсу жизнь. Когда я думаю, что могло бы случиться…
– Но не случилось, – прошептала Сара. – Ты только вытащи пулю и… отправляйся искать лошадей. Ты сможешь… найти их.
Линда приподняла голову матери, и Сара сделала глоток.
– Калеб, похоже, твоя жена… напилась в стельку, – попыталась пошутить Сара. – Я никогда еще не… была пьяной.
Калеб грустно улыбнулся и сунул в рот Саре кусок сыромятной кожи, чтобы она могла стиснуть его зубами.
– Продолжим.
Он посмотрел на Джесса, которому было дано задание крепко держать ноги Сары. В свою очередь, Линда держала руки матери.
Нож Калеба начал медленно исследовать рану.
В соседней комнате Джеймс остро переживал за мать, с болью слушая ее стоны. Наконец, он не выдержал и пошел на чердак, чтобы не слышать мучительных звуков и заодно сменить грязную одежду. Спустя несколько минут из спальни вышел Калеб. Вид у него был изможденный, глаза налиты кровью.
– Как ты, дедушка? – спросил Кейл. Калеб вздохнул.
– Я буду еще лучше себя чувствовать, когда узнаю, что с Сарой все в порядке. И когда верну лошадей.
– Я помогу тебе. Я приведу своих друзей, они помогут, а Джесс и Джеймс смогут остаться здесь. Как дела у бабушки?
– Кажется, все в порядке, только бы не было заражения. Вот чего следует опасаться. – Дрожащей рукой он вытер со лба пот. – В жизни у меня не было тяжелее работы, – хрипло добавил он.
Тяжело дыша, он оглядел комнату.
– А где Джеймс?
– Пошел к себе переодеться. Его всего облили виски.
В глазах Калеба отразилась боль.
– Я знаю. – Он достал рубашку из оленьей кожи, надел ее и вздохнул. – Не знаю, сможем ли мы остаться здесь, Кейл. Мне здесь нравится, но для Сары нужно найти что-нибудь получше. Может быть, мы переедем, и тебе придется решать, ехать с нами или остаться здесь.
Мальчик кивнул.
– Я знаю.
Калеб внимательно посмотрел на него и впервые осознал, насколько взрослым стал Кейл для своих лет.
– Ты хорошо сегодня поработал, Кейл, – сказал Калеб.
Мальчик широко улыбнулся.
– Здорово я выбил у него ружье, правда? Калеб кивнул. Его глаза потемнели от гнева.
– Я превратил тело Хэнка Таттла в кровавое месиво. Рано утром надо, чтобы ты, Джесс и Джеймс вырыли могилы. Они не заслуживают, чтобы их хоронили, но мы не можем их так оставить. Все, что указывает на их личность, нужно собрать. Я сообщу обо всем в форт.
Кейл посмотрел на дверь.
– Джеймс очень страдает, дедушка. Он думает, что это он виноват во всем.
Калеб устало потер глаза.
– Который час?
Кейл взглянул на часы, которые стояли на камине.
– Три часа утра.
Калеб запрокинул голову и вздохнул.
– Я поговорю с Джеймсом, а вам всем лучше сейчас отправляться спать. Линда и Джесс останутся здесь и лягут на кровать Джеймса. А Джеймс поспит на подстилке.
Калеб сжал плечо внука.
– Спасибо тебе, Кейл.
Он вышел из хижины и в лунном свете увидел Джеймса, который тщательно смывал грязь с лица и шеи. Как только Джеймс заметил отца, он отвернулся и стал натягивать чистую рубашку.
– Как ты, Джеймс? – спросил Калеб.
– Хорошо.
– Я рад, что с тобой ничего не случилось. Жаль, что так получилось с ружьем. Раньше оно не заедало.
Джеймс повернулся к нему, в глазах блестели слезы.
– Почему ты не говоришь! Почему ты не скажешь, что от меня нет толку и что ты ненавидишь меня за то, что случилось с мамой?!
Калеб покачал головой.
– Я так не говорю, потому что это неправда.
– Нет, это так!
Мальчик в сердцах пнул ногой ведро с водой.
– Кто помог тебе сегодня? Кейл! Всегда Кейл! Я много читаю, но Кейл знает жизнь не по книгам, он сможет здесь выжить, а я не смогу, па. Иногда мне кажется, что я не из этой семьи. Я боялся лошадей; я не… я не люблю находиться среди индейцев, а когда вы с мамой больше всего нуждаетесь во мне, я подвожу вас! Ты говоришь, что все в порядке и что это не моя вина. Но я виноват, па! И все это происходит потому, что мы – индейцы. Ты слышал, что они говорили, когда обливали меня этим проклятым виски? – Мальчика душили рыдания. – Я насквозь пропах… виски…
– Джеймс, мне очень жаль… Извини, что…
– Не надо, па. Это я должен извиняться, потому что знаю – когда я вырасту, то уеду в такое место, где нет индейцев и людей, которые нарушают законы, туда, где никто не будет знать, что я наполовину индеец. Возможно, ты привык к тому, что с тобой так обращаются. Тебе пришлось. Любой, кто посмотрит на тебя, знает, что ты – индеец и Кейл тоже. Но не я, па! Не я. Я не хочу этого. Мне… мне очень жаль, что пришлось сказать это. – Плечи мальчика затряслись в беззвучном плаче. – Мне действительно жаль, па! Но я никогда не забуду того, что случилось в Техасе; мы потеряли дом, мою собаку. А теперь то, что произошло сегодня ночью. Если у меня будет возможность, я постараюсь, чтобы это никогда не повторилось.
Мальчик отвернулся. Калеб немного помолчал, прежде чем заговорить.
– Джеймс, я уже говорил тебе в Техасе, что если ты откажешься от своего происхождения, то никогда не будешь счастлив. Я верю в это. Ты взрослеешь, и тебе придется самому принимать решения. – Он подошел ближе и положил руки на плечи сына. – Но хочу тебе сказать, каково бы ни было твое решение, я не перестану любить тебя, и твоя мама всегда будет любить тебя. Ты волен поступать, как тебе больше нравится. Но я твердо знаю, что если ты будешь скрывать то, что в тебе течет индейская кровь, ты никогда не будешь по-настоящему счастлив. И однажды тебе придется это признать. Иначе твоя душа никогда не будет свободной.
– У меня нет души, – пробормотал мальчик. – Я не такой как ты, Кейл или Том.
– Нет, ты такой же, как мы. Ты еще этого не знаешь. У каждого человека есть душа, и, если хочешь знать, душа индейца ближе всех к богу. – Он сжал плечи мальчика. – А сейчас просто верь мне, и когда я говорю, что ты ни в чем не виноват, то это действительно так. Не говори о своих переживаниях маме. Она будет страдать еще больше.
Джеймс судорожно сглотнул.
– Она поправится?
– Да. Я хочу, чтобы ты помог завтра закопать тела. Затем я отправлюсь в форт, чтобы доложить о случившемся, а потом с Кейлом и его друзьями мы попробуем отыскать лошадей. Я хочу, чтобы ты остался здесь и помог Джессу сторожить нашу землю.
– Боюсь, что от меня мало толку, – мрачно проговорил Джеймс.
– Ты все сделаешь, как надо. Я дам тебе другое ружье, которое купил в форте несколько месяцев назад.
На глаза Джеймса опять навернулись слезы.
– Мама спасла мне жизнь.
– Она поступила так, как поступила бы любая мать. Это не значит, что теперь ты всю жизнь должен извиняться перед ней за это. Мы – семья, Джеймс. Каждый отдаст свою жизнь за другого. Если бы ружье выстрелило, то ты убил бы или ранил вошедшего. Это был просто несчастный случай, Джеймс.
Мальчик покачал головой.
– Проклятое ружье, – пробормотал он.
– Успокойся. – Калеб похлопал его по плечу. – Пойдем в дом и немного поспим. Тебе придется спать на полу. На твоей кровати будут спать Линда и Джесс. Сегодня надо быть всем вместе.
– Па? – Джеймс опустил голову. Калеб ждал.
– Извини, если я причинил тебе боль… потому что не хочу быть индейцам. Я… – Он сглотнул. – Я люблю тебя, па. Но мне кажется, что… во мне нет того, что есть в тебе.
Калеб почувствовал странную боль в сердце.
– Когда-нибудь ты найдешь свое место в жизни и отыщешь в себе то, что есть во мне. Я верю в это.
Калеб повернулся и пошел к дому, чувствуя себя совсем старым и уставшим. Что еще мог он сказать сыну? Какие слова отыскать? Он вошел в спальню, где слышалось тяжелое дыхание Сары, погруженной в глубокий сон.
– Боже, а если бы пуля попала чуть ниже, чуть левее! Или если бы Сара не заслонила собой Джеймса!
Калеб уже похоронил в Техасе двух сыновей и не смог бы перенести еще одну потерю.
Он встал на колени около кровати, взял жену за руку и беззвучно заплакал.
ГЛАВА 8
Том не мог припомнить более приятного момента в своей жизни, чем этот – мягкие летние сумерки, беседка, увитая розами, рядом с ним сидит Хуанита. Воздух напоен ароматом роз, ни одна мошка не тревожит покой человека. Есть ли еще на земле такое место, как Калифорния? Том уже знал, что здесь люди боятся лишь одного – землетрясения. Но не так уж и трудно оказалось привыкнуть к толчкам, которые время от времени сотрясали землю, не нанося при этом существенных разрушений.
Снаружи беседки сидела Луиза, служанка Хуаниты, которая всегда сопровождала девушку, Том, улыбаясь, смотрел на Хуаниту, она постоянно отворачивалась, как будто боялась, что он прочтет желание в ее взгляде.
– Мне хотелось бы остаться с тобой наедине, – проговорил Том, страстно желая обнять и поцеловать ее.
Хуанита нервно теребила кружево, которым было расшито ее платье.
– Мне тоже, – смущенно сказала она. – Я… мне доставляет удовольствие видеться с вами, сеньор Сакс. Мы столько узнали друг о друге. Мы с вами словно… хорошие друзья. Но мне… хотелось бы остаться с вами наедине. – Румянец залил ее щеки.
Том улыбнулся и осторожно погладил ее волосы, чтобы не увидела Луиза.
– Ты так красива, Хуанита. Надеюсь, ты будешь встречаться со мной до тех пор, пока я не смогу… – он набрал в легкие побольше воздуха, надеясь, что его слова не испугают ее. – Пока я не смогу жениться на тебе.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Сеньор Сакс, – прошептала она. В ее голосе слышалось удивление.
– Перестань меня так называть. Я – Том. Их глаза встретились.
– Это правда? Вы хотите жениться на мне? Том покосился на Луизу, которая читала книгу.
– Правда, – едва слышно прошептал он. – Но мне кажется, что просить согласия твоего отца еще слишком рано. Только… – Он скользнул взглядом по ее груди, туго обтянутой лифом розового платья. – Только очень тяжело ждать. Каждую ночь я думаю о том, чтобы сделать тебя моей женой, Хуанита. Я становлюсь старше, и мне необходимо создать семью.
Девушка залилась краской и потупила взор. Как ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Она почти ничего не знала об отношениях между мужчиной и женщиной. Мысль о том, чтобы стать чьей-то женой одновременно волновала и пугала ее. Хотя Том пробуждал в ней желания, которые она до этого не испытывала.
– Я сочту за честь быть вашей женой и подарить вам детей, – смущенно проговорила она, не отрывая взгляда от своих коленей. – Когда я думаю о том, что вы потеряли свою первую жену, мне становится грустно. Вы так долго живете без женской любви. – Она подняла на него глаза. – Я иногда плачу из-за вас. Теперь я знаю вас, сеньор… я хотела сказать… Том. Теперь я знаю тебя так хорошо, мы о многом говорили, и я стала старше, мудрее. Ты хороший человек. Мой отец знает это. Возможно, он…
Их взгляды встретились. Том чувствовал, как горячая волна желания заполняет все его тело.
Как бы ему хотелось прижать девушку к себе, ощутить прикосновение ее упругих грудей, вкусить сладость ее губ, а больше всего – сделать ее женщиной, научить искусству любви.
– Я подожду еще немного. – Он взял ее за руку. – Я хочу тебя с того самого дня, как только тебя увидел, Хуанита. – Он старался говорить как можно тише, чтобы Луиза не смогла услышать его слов. – А теперь, когда я лучше узнал тебя, я понял, что люблю тебя. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.
Она как зачарованная смотрела в его глаза и вдруг почувствовала, что больше не боится его взгляда.
– Я тоже хочу быть всегда с тобой.
– Хуанита, время истекло, – окликнула девушку Луиза.
– Да, Луиза. Еще минутку! – Хуанита посмотрела на Тома. – Время летит так быстро, – прошептала она. – Терпеть не могу расставаться с тобой.
Том пожал ей руку.
– Я счастлив, Хуанита, что ты согласна стать моей женой. Должен тебе сказать, что мне придется уехать на некоторое время, но когда я вернусь, то поговорю с твоим отцом.
– Уехать? Куда?
– Я собираюсь поехать в Сан-Франциско. Твой отец говорит, что кое-кто там разводит редкую породу лошадей. Я должен выбрать хорошего жеребца и кобылу.
Девушка слегка покраснела. Жеребец и кобыла предназначались для выведения потомства. Ей раньше доводилось видеть случку лошадей. Интересно, как это происходит у людей? Девушка взглянула на Луизу, которая продолжала сидеть на месте. Затем Хуанита встретилась с глазами Тома.
– Ты надолго уедешь?
Том вздохнул и погладил ее руку.
– Трудно сказать. Думаю, на пару недель, не больше.
Она накрыла ладонью его руку.
– Я буду скучать.