Побывав у поверенного, он едет к своему другу, герцогу Малинкорту, пожилому бездетному человеку, и просит его жениться на Кэролайн, чтобы уберечь ее состояние от жадных лап братца. Брак, разумеется, должен быть фиктивным. Состояние перейдет к ней, когда герцог умрет и она, оставшись прекрасной, молодой и богатой вдовой, сможет второй раз выйти замуж по любви. Если же Кэролайн останется незамужней, дядя непременно найдет способ добраться до ее денег и обязательно их проиграет, оставив ее нищей. Кэролайн ничего не знает о планах отца, но, как послушная дочь, все еще потрясенная случившимся во Франции, соглашается выйти за герцога. На следующий день после свадьбы граф пускает себе пулю в лоб.
Убитая горем Кэролайн в ужасе узнает от своего добродушного старика мужа, каким образом сумел защитить ее отец, прежде чем покончить с собой. И тогда она клянется отомстить французским революционерам, уничтожившим ее семью. Она ищет единомышленников среди людей своего круга и начинает действовать. У врагов она получает прозвище Лаванда, поскольку всегда оставляет побег лаванды на том месте, где удалось вырвать очередную жертву из клещей мадам Гильотины.
– Очень мило, – заметил Мик, – но куда мы вставим эротические сцены?
– Старый герцог умирает, когда Кэролайн исполняется двадцать лет, – продолжала Эмили. – Наследником становится его племянник, мечтающий жениться на Каро. Дядя знал и полностью одобрял его намерения. Он даже предложил жене, после соответствующего периода траура, выйти замуж за его племянника. Но та отказывается, боясь, что молодой и зоркий муж узнает о ее подвигах и посадит под замок. Однако новый герцог, Джастин Траэрн, соблазняет ее. Она обещает стать его женой при условии, что сохранит независимость. Он соглашается, потому что страстно ее любит.
По случайности – и не допытывайся о подробностях, потому что я сама еще не знаю, как все будет, – он узнает, чем занимается жена, и сначала возмущен столь непристойным для женщины поведением. Но потом его охватывает страх за нее. Он объявляет ей, что знает все, и, пытаясь заставить его понять мотивы своих поступков, Каро рассказывает мужу правду о том, что случилось с ее матерью. Тогда Траэрн понимает, что единственный шанс остановить и спасти любимую женщину от постоянно грозящей ей опасности – найти тюремщика и людей, изнасиловавших ее мать, и прикончить на месте.
– Мне и это нравится, – решил Девлин. – Очень нравится. Совсем неглупо, и мы можем вставить несколько жарких любовных сцен между Каро и Траэрном. Женщины, которым нелегко пришлось в жизни, будут отождествлять себя с героиней, Кэролайн переживает комплекс вины человека, которому удалось выжить там, где погибли другие, и это заставляет ее делать то, на что она в обычных обстоятельствах не осмелилась бы.
Таймер на рабочем столе звякнул, и Эмили поднялась, чтобы проверить бисквиты. Удостоверившись, что они идеально пропеклись, она выключила духовку, вытащила формы и поставила охлаждаться.
– Пахнет вкусно, – облизнулся Мик. – Что это за торт?
– Так, старомодный бисквит, который часто пекла бабушка. Прослойка из клубничного джема и посыпка из сахарной пудры.
– Моя ирландская бабка тоже пекла такой. Мой любимый.
– У тебя все самое любимое, – засмеялась она. – Что бы я ни приготовила, все пожирается в мгновение ока. По-моему, Девлин, в тебе сидит солитер.
– Ростбиф, шоколадный мусс, торт с джемом… что тут не любить? – искренне удивился он.
Эмили снова рассмеялась.
– Ты мне нравишься, Девлин. Я очень расстроилась, узнав об уходе Рейчел. Но оказалось, что у нее достойная смена.
– Об этом говорить еще рано. Я пока что не редактировал твою рукопись, – усмехнулся он. – И вообще будет справедливо, если ленч приготовлю я. Мне нужен хлеб, дешевый сыр, скажем, чеддер, медовая горчица и оливковое или сливочное масло. И чугунная сковородка.
– Сандвичи с жареным сыром! Мои любимые! – ахнула она.
– Поторопись, женщина, и неси скорее все, что я перечислил, – строго велел Мик, шлепнув Эмили.
– Есть, сэр! – послушно ответила та, спеша выполнить приказ. – Хочу, чтобы ты знал: я большая любительница и ценительница жареного сыра, так что тебе лучше постараться.
– Я мастер во всем, за что берусь, – заверил он, – и ты скоро в этом убедишься.
– Смотри, мне судить, – предупредила она.
Он расплылся в улыбке, внезапно поняв, что абсолютно счастлив. А Майкл Девлин не мог припомнить, когда в последний раз находился в столь завидном состоянии.
Глава 4
Эмили сбежала вниз. Девлин уже ожидал ее в старомодной гостиной бабушки, находившейся напротив более современной столовой. Здесь же стояла мебель, сохранившаяся со времен бабушкиного детства.
– Как я выгляжу? – осведомилась Эмили, входя в гостиную. На ней было кремовое платье с узором из фиалок, облегающим лифом и легкомысленной широкой юбкой, с подолом фестонами. Подойдя ближе, она кокетливо покружилась, чтобы он оценил эффект. Сегодня днем они снова занимались любовью, а потом немного подремали. Второй раз все прошло еще лучше, и настроение у Эмили было на редкость хорошее. Сегодняшний секс стал настоящим откровением, и все же она невольно гадала, как все происходило бы с другим мужчиной.
Она поймала его восхищенный взгляд.
– На тебе трусики и лифчик? – вдруг спросил он.
– Конечно. Ведь мы уходим, – недоуменно протянула она.
– Нет, – покачал головой Мик. – По-моему, я ясно сказал: когда ты со мной, никакого белья. Сними все.
– Но мы идем в публичное место! – запротестовала она.
– А если я на обратном пути остановлюсь, чтобы заняться любовью в машине? Если собираешься на каждом шагу противоречить мне, может, лучше найти другого любовника?
– Черт возьми, Девлин, я не хочу другого любовника! Где мне искать его в этом городе?! И я не желаю, чтобы люди сплетничали обо мне и каком-то местном жителе! Ты идеальный любовник. Живешь в большом городе и, кроме того, понимаешь мою проблему и причину, по которой я выбрала тебя. Во всяком случае, не будешь предъявлять претензий, когда я скажу, что уже научилась всему, что должна знать, и попрошу тебя удалиться.
– Тогда надеюсь, ты доверишься мне настолько, что не будешь сомневаться в моих просьбах. Если хочешь, чтобы я стал твоим наставником, значит, должна во всем повиноваться. Я никогда не причиню тебе зла, ангелочек. Просто хочу, чтобы ты познала истинную страсть. Сними трусики и лифчик, Эмили.
Эмили, не снимая платья, расстегнула лифчик, вытащила бретельки через короткие рукава и положила его на мягкое бархатное кресло.
– Можно подумать, ты уже проделывала это раньше, – хмыкнул он.
– Заткнись, – велела она. – Это самый быстрый способ избавиться от лифчика, когда приходишь домой, и к тому же известный любой женщине на свете.
С этими словами она полезла под юбку, стащила трусики и швырнула рядом с лифчиком.
– Доволен?! Господи, надеюсь, никто ничего не заметит! – яростно прошипела она. – Ты что-нибудь видишь сквозь ткань?
– Нет, – солгал он, хотя втайне любовался очертаниями ее стройных ног.
– Ну, теперь мы идем?
– Нет. Подними юбку и дай мне увидеть твою "киску".
– Девлин! – ахнула она.
– Подними юбку, – жестко приказал он.
– До чего все это вульгарно! – воскликнула Эмили, но тут же взвизгнула, когда он перегнул ее через подлокотник дивана, лицом вниз, задрал платье и принялся шлепать, придерживая другой рукой за поясницу.
– Ты очень, очень, очень испорченная девчонка, Эмили Шански, – объявил он, подчеркивая каждое слово очередным шлепком.
Она была скорее удивлена, чем страдала от боли, и, честно говоря, все это крайне возбуждало. Во всяком случае, ее лоно горячечно пульсировало.
– А теперь извинись и скажи, что больше не будешь такой скверной девчонкой, – потребовал Девлин.
– Не скажу! – ответила Эмили, вступая в игру и втайне желая, чтобы он продолжил начатое. – И ты меня не заставишь.
Девлин ухмыльнулся, довольный тем, что она так быстро учится.
– Еще как заставлю! – объявил он, продолжая наказание, пока ее попка не порозовела.
Наконец она взмолилась о пощаде.
– Не смей вставать, – скомандовал Девлин. – Оставайся в той же позе.
– Есть, сэр, – издевательски откликнулась она и тут же услышала тихий шорох расстегиваемой молнии и треск разрываемого пакетика с презервативом. – О! – воскликнула она. – Ты собираешься поиметь меня?
– А ты хочешь, чтобы тебя трахнули? – спросил он и, сжав ее бедра, плавно скользнул в глубины жаждущего лона. Эмили была очень влажной, и шлепки, очевидно, безмерно ее возбудили, потому что она немедленно принялась нетерпеливо ерзать попкой по его чреслам. – Это так? Скажи вслух, Эмили. Скажи: "Я хочу, чтобы меня трахнули".
Несколько секунд он оставался абсолютно неподвижным, а она тем временем изнемогала от вожделения. Он был безмерно большим, длинным и толстым и жадно пульсировал в стенках ее лона.
– Я хочу, чтобы меня трахнули, Девлин, – не колеблясь, попросила она.
О да! Она хотела, чтобы ее трахали, перегнув через подлокотник дивана прабабки Мэри Энн.
– Сделай это со мной, – прошипела она и тут же ахнула. Он стал вонзаться в нее, касаясь какого-то неведомого местечка, отчего буря ощущений обрушилась на Эмили. Она в жизни не испытывала ничего подобного. – О Господи! Что это? Не останавливайся. Только не смей останавливаться, Девлин! О-о-о!!!
Тем временем он сумел обнаружить ее G-зону и сейчас трудился над ней. Эмили билась и всхлипывала от страсти, захлестнувшей ее. Напряженная плоть все глубже вонзалась в тесное лоно, доводя ее до исступления. Крики восторга подстегивали его желание, пока Мику не показалось, что он вот-вот взорвется. Однако он держался из последних сил, чтобы дать ей время. И тут это случилось!
Эмили почувствовала, что теряет сознание. Тело готово было разлететься на миллион осколков. Ее била крупная дрожь, наполняя невероятными ощущениями, и она поняла: значит, это и есть оргазм! Восхитительно! Восхитительно!
– Кончай, Девлин, черт тебя побери! – выкрикнула она. – На этот раз я хочу, чтобы мы были вместе.
– Готова?
– Вперед! – почти взвизгнула Эмили.
На этот раз повиновался он, и на какое-то краткое мгновение показалось, будто это поразительное состояние будет продолжаться вечно. Наконец он обмяк на ней. Оба задыхались. Потом Мик медленно приподнялся и отодвинулся.
– С тобой все в порядке? – осведомился он с некоторым сочувствием.
– Нет, и никогда больше не будет, – объявила Эмили. – Это было потрясающе. Господи, что мои предки должны были подумать о нас?!
И она тихо рассмеялась, глядя на украшавшие стены портреты.
– Подозреваю, что в прошлом подлокотник этой софы не раз использовался для подобных игр, – возразил он. – Эти викторианцы были людьми похотливыми, несмотря на лицемерные заверения в обратном. Черт, до этого я вовсе не был голоден, а сейчас просто умираю!
– Я тоже, – призналась она. – Дай мне несколько минут, чтобы вымыться, да и тебе не мешает избавиться от этого. – Она показала на полный презерватив, все еще украшавший его плоть.
– Согласен, – усмехнулся он. – Ты возбуждаешь во мне лучшие инстинкты, ангелочек.
– А по-моему, ты просто ненасытен, – ответила она, убегая.
Уже через четверть часа они сидели в машине и выезжали на мостовую. Перед уходом Эмили оставила включенным фонарь на крыльце.
Следуя ее указаниям, он вырулил на живописную двухрядную проселочную дорогу, бегущую вдоль голубой водной полосы, именуемой залив Эгрет-Пойнт. Противоположную сторону украшала роскошная желто-зеленая майская растительность. Мик заметил гнезда скопы, уже населенные обитателями. Местность была поразительно красивой, и Мик задался вопросом, нельзя ли арендовать здесь летний домик. В Эгрет-Пойнт куда спокойнее, чем в Монтоке, а он вдруг ощутил тоску по тишине.
По пути они почти не разговаривали. Мик не знал, как следует себя вести редактору, проведшему целый день в постели с собственным автором. Она безошибочно улавливала тон и настрой в этой сцене с укрощением, которую оба разыграли в элегантной маленькой гостиной. Он был восхищен и заинтригован этой женщиной. При мысли о том, что он все летние уик-энды проведет за столь приятной работой, его плоть дернулась. Он вынудил себя думать о чем-то менее легкомысленном.
– Сейчас лучше сбросить скорость, – посоветовала она. – Гостиница – справа от нас. За следующим поворотом. Парковка – на обочине дороги.
"Хили" свернул за поворот и въехал на стоянку. Мик вышел и обошел низко сидящую спортивную машину, чтобы открыть дверь для Эмили.
Гостиница оказалась совершенно очаровательной, в чисто колониальном стиле с некоторой примесью Лоры Эшли. В ресторане были сводчатые потолки и множество свечей. Некоторые горели в оловянных люстрах, свисавших с потолочных балок, остальные стояли на столах. К облегчению Эмили, посетителей было немного, и она не увидела никого из Эгрет-Пойнт. Пока что все шло прекрасно.
– Вижу, сегодня у вас тихо, – заметила она официанту, подошедшему, чтобы принять заказ.
– Чуть позже яблоку негде будет упасть. Премьера весеннего мюзикла в "Эгрет-Пойнт плейхаус". После половины одиннадцатого свободных столиков не будет. Могу я предложить омаров? Только что выловлены.
Они сделали заказ. Девлин попросил сырых устриц и омара с зеленью. Эмили предпочла фруктовый компот с домашним клубничным шербетом, равиоли со шпинатом и сыром и салат. Официант посоветовал "Ленз бланш де нуар", и Девлин заказал бутылку. Обслуживать их не спешили, но все же перерывов между блюдами почти не было. Пробежав глазами меню десертов, оба заказали домашнее мороженое крем-брюле и кофе.
– Будь это июль, я попросила бы сливовый пирог. Это что-то невероятное! – облизнулась Эмили. – Они пекут его только со свежими сливами с соседних ферм.
– В таком случае придется его попробовать, – кивнул Мик. – Я тут подумал, Эмили… не знаешь ли ты, где здесь можно снять домик на лето? Я собирался поехать в Монток, но Эгрет-Пойнт мне больше по вкусу. Тихо. Никаких фальшивых знаменитостей, и дорога гораздо легче.
– Разве ты не собирался приезжать ко мне на уик-энды? – удивилась она.
– Я планирую отдохнуть в августе. Ты весь уик-энд прилагала немалые старания, чтобы нас не видели вместе, но долго хранить тайну не удастся. Одно дело, когда редактор приезжает для совместной работы, и нам вполне может сойти с рук это объяснение, когда один из соседей заметит, что "хили" каждый уик-энд стоит на твоей подъездной дорожке, но если я проведу с тобой несколько недель, от твоей репутации, ангелочек, ничего не останется.
– Спрошу Рину, – пообещала Эмили. – Она все знает.
Рина действительно знала. И предложила идеальное решение, когда вместе с Эмили пила кофе в понедельник утром.
– Коттедж Эрона и Керка, – объявила она, потянувшись к палочке мармелада. – Мальчики в августе уезжают в Италию. На пару недель, по рекомендации друга, наняли виллу в Тоскане. Кроме того, Эрон хотел несколько дней пробыть на Капри. Керк считает, что в августе там настоящий зоопарк, но вы знаете, как он потакает маленьким капризам моего брата. Сегодня же позвоню Эрону, а он уже свяжется с Горячим парнем. Пусть обо всем договорятся сами. Кстати, о твоем редакторе: когда он снова явится?
– Пока что он будет приезжать по уик-эндам. Только не на следующей неделе. Летит в Лондон, чтобы проверить, как там его жиличка. У Мика в Лондоне дом, и он сдал его на год какой-то американке, – пояснила Эмили.
– Наверное, тебе будет недоставать секса, – откровенно бросила Рина. – Правда, Сэм утверждает, что на этот раз пуля пролетела мимо, но лучше заранее позаботиться о себе и сесть на таблетки.
– У меня не будет времени тосковать по сексу, – отмахнулась Эмили. – Пора приступать к книге. Сегодня же. И пожалуйста, поблагодари доктора Сэма за меня. – Наклонившись, она обняла Рину. – И спасибо за то, что объяснила, какая я идиотка.
– Так бабушки не говорили тебе ничего подобного? – удивилась Рина. Кейт Шански, конечно, была женщиной сдержанной, чего никак не скажешь об Эмили О.
– В обоих домах секс определенно был табу. Думаю, они никак не могли пережить того, что их дети хотя бы однажды да занимались сексом, а в результате появилась я. Им обеим было около пятидесяти, когда я родилась, а дедушкам было хорошо за пятьдесят. Да и год выдался скверным. Старший брат Джо был убит во Вьетнаме, и дедушка Фрэнк впал в депрессию, которая и погубила его. Мне тогда исполнилось три года.
– Да, Фрэнк Шански действительно любил старшего сына. После его смерти Джо ничем не мог ему угодить. Он вечно твердил: "Фрэнки сделал бы это лучше или быстрее". Но, по правде говоря, Фрэнки был большим неуклюжим олухом, а все мозги достались Джо. Но что теперь говорить? – Рина вздохнула. – Так как же ты усвоила те жалкие крохи, которые до сих пор знала о сексе?
– На уроках здоровья в средней школе. Тогда я ужасно смущалась. Выучила только то, что требовалось для экзамена, и благополучно обо всем забыла.
– И ничуточки любопытства? – поразилась Рина, которой пришлось прилагать немало усилий, чтобы удержать собственных детей от вопросов и чтения книг о сексе.
Эмили покачала головой.
– Слишком боялась стать похожей на Кэти и Джо и огорчить бабушек, – пояснила она.
– Ничего не скажешь, они вырастили прекрасную внучку, но даже их трудно назвать идеальными. И, судя по всему, Майкл Девлин – потрясающий любовник, милая. Никогда не видела, чтобы ты светилась так, как сегодня утром.
– Рина, – медленно произнесла Эмили, – что, если я влюблюсь в него?
– Значит, влюбишься, – философски пожала плечами Рина. – Какая тут трагедия? Ну подумаешь, разобьешь сердце. Сердца заживают. Поверь мне. Я знаю.
– Вряд ли я решилась бы лечь с ним в постель, если бы он совсем мне не нравился. И, Рина, он действительно слишком мне нравится, – пожаловалась Эмили.
– Только не показывай виду, милая. Как только ты раскиснешь, и он это увидит, в ту же минуту сбежит без оглядки. Он коварный холостяк, дамский угодник. Только если первым признается, что неравнодушен к тебе, можешь дать понять, что чувство, возможно, взаимно, – посоветовала Рина.
Эмили приехала домой и поднялась в мансарду, где устроила свой кабинет и библиотеку. Она использовала компьютер как печатную машинку и даже не подключила его к Интернету.
Сейчас она сидела перед большим плоским монитором и смотрела в пустой экран. Наконец, зная, что лучший способ начать роман – это опустить пальцы на клавиатуру, она стала печатать. Поместила в центре заголовок, за которым последовали имена авторов, агентов, адреса агентства, обычный и электронный. Завершив подготовительную работу, она перешла к следующей странице, и на экране появилось слово "Пролог".
Далее следовала история о том, как Кэролайн, герцогиня Малинкорт, стала Лавандой, отважной женщиной, спасавшей угнетенных во время террора в революционной Франции.
Когда она поднялась, на улице было уже темно.