- Мои дела вас не касаются, миледи. Довольно и того, что я здесь. - Он притянул ее к себе. Она яростно выругалась, но Тристан только рассмеялся и поцеловал Женевьеву так жадно и страстно, что у нее перехватило дыхание. А когда он поднял голову и снова взглянул на нее, она показалась ему еще прекраснее: ее глаза ярко блестели, влажные губы приоткрылись, грудь высоко вздымалась под белой тканью.
- Отпусти!
- Не могу.
- Сейчас еще день…
- Я соскучился по тебе.
- Не сомневаюсь! Ты побывал при дворе Генриха, затем вновь затеял войну - сражался, жег, грабил, убивал, насиловал…
- А, так ты ревнуешь? Тебе хочется знать, кого я насиловал? - Тристан рассмеялся. - Миледи, да будет вам известно: большинство женщин были бы рады стать моими жертвами.
- Самодовольный болван! Ублюдок! Мне все равно! Отправляйтесь к ним, а меня оставьте в…
Она осеклась, прижала ладонь к губам и судорожно сглотнула. В ее глазах отразились отчаяние и тревога.
- В чем дело? - насторожился он и разжал объятия. Она проворно вскочила с постели, дрожа и продолжая зажимать рот. - Женевьева, если ты сейчас же не…
- Прошу, умоляю - оставь меня на минуту!
Растерянный Тристан встал. Хрупкая и взволнованная, она еще больше побледнела.
Догадка пришла к нему не сразу. Как в полусне, он направился к ней. Женевьева попыталась ускользнуть, но деваться было некуда. Тристан расстегнул ее ночную сорочку, подхватил ладонью грудь и заметил, что тонкие синие жилки на ней стали заметнее, а соски потемнели и набухли… Так же деловито он провел ладонью по ее животу, и Женевьева вздрогнула, как зверек, попавший в ловушку.
- Будь ты проклят! - крикнула она. - Уходи! Меня тошнит!
Тристан задрожал, сердце его сжалось от боли, перед глазами замелькали кровавые пятна…
- Я сверну тебе шею!
Никогда еще Женевьева не слышала в голосе Тристана такой безудержной ярости. Она была испугана и совершенно беспомощна, каждое утро ее тошнило и преследовали мысли о том, что жизнь никогда уже не вернется в обычную колею, а все надежды на будущее погибли.
- Это не моя вина, - спокойно заметила она. Тристан молча устремил на нее суровый взгляд. Женевьева не знала, как он воспримет новость, но ничего подобного не ожидала. Ей казалось, что Тристан посмеется, а он рассвирепел. В мертвенно-холодных глазах Тристана сверкнула такая ненависть, что у Женевьевы душа ушла в пятки. - Но не беспокойся, это тебя не касается. - Поскольку он молчал, девушка добавила первое, что пришло в голову: - Меня можно убить и таким образом избавиться от него.
Он ударил ее наотмашь. Она рухнула на колени и вскрикнула; Тристан рывком поставил ее на ноги.
- Никогда, слышишь, никогда больше не говори об этом! Ты сама понимаешь, что сделать уже ничего нельзя. Клянусь всеми святыми, если ты хоть что-нибудь предпримешь, я покажу тебе, что значит жестокость. Я спущу с тебя шкуру!
Тристан покинул комнату.
Глава 17
В нем проснулись мучительные воспоминания, боль рвала его на части, и казалось, будто в череп вонзился меч. Он спускался по лестнице, обхватив руками голову, смутно припоминая, что сказал и как ударил ее, и презирал себя за это. Но исправить Тристан ничего не мог, поэтому ощущал только боль. Его сапоги гулко стучали по ступеням. На площадке он схватился за стену, постоял и быстро сбежал в большой зал. Джон и Эдвина сидели перед очагом. Оба обернулись, но Тристан даже не заметил их и пошел во двор, не обернувшись на оклики Джона.
Он знал, куда спешит - к морю, к зимнему ветру, который наверняка еще холоднее, чем его сердце. Там Тристан надеялся излить ярость и муку, сводившие его с ума. Свои слова и поступки он почти не помнил, зато в памяти у него отчетливо запечатлелись слова Женевьевы.
В Иденби кипела жизнь. Кузнецы и крестьяне предлагали свой товар, стражники приветствовали Тристана, но тут же испуганно замолкали: он не слышал и не видел их. Ему не терпелось добраться до стены, обращенной к морю, - туда, где он останется один.
Наконец Тристан добрался до песчаного пляжа. Присев на камень, он уставился на серые волны, без устали бьющиеся о берег. Ветер налетал порывами, взметались белые гребни и тут же рассыпались мириадами брызг. Воздух, влажный и холодный, пах морской солью. Тристан глубоко вздохнул, прижал ладони к вискам, закрыл глаза и попытался овладеть собой.
Господи, как он ненавидел ее! За то, что изнывал от желания, мечтал прикоснуться к ней и не мог. Тристан не понимал, что с ним стряслось. Любому мужчине известно, чем заканчиваются супружеские утехи! Только глупец мог рассчитывать, что женщина, которой он не раз овладевал, останется бездетной!
Он устремил взгляд на небо, где из-за серых туч иногда выглядывало бледное зимнее солнце. Вытянув руки, Тристан заметил, что они слегка дрожат. Еще бы, он вел себя как безумец! Застонав, Тристан поднялся и подошел к воде. Под ногами скрипел влажный песок.
Все дело в прошлом, решил он. Виной всему трагедия, разыгравшаяся в Бедфорд-Хите. Тристан снова чертыхнулся, стиснул зубы, запрокинул голову и втянул солоноватый воздух. Она предложила убить ее и таким образом избавиться от ребенка. И эта женщина взывала к милосердию!
Закрыв глаза, Тристан ощутил холод. Женевьева всегда казалась ему прекрасной. И держалась вызывающе, неизменно готовая дать отпор. Но эту битву она проиграла.
- Тристан!
Удивившись, он обернулся на крик. Неподалеку стоял Джон. Помахав рукой, он направился к Тристану, недовольно хмурясь.
- Тристан, что с тобой? Она носит твоего ребенка!
- Напрасно ты не предупредил меня.
- Тристан, так не поступают даже с врагами. Помнишь, как ты рассвирепел, когда я ударил Эдвину? Но я люблю ее, я женился на ней! А ты…
- Черт побери, Джон, если бы ты предупредил…
- О чем? Ты старше меня, тебе известно, как устроен мир! Неужели ты рассчитывал, что все обойдется? Ради такой женщины можно пожертвовать многим.
- Джон! - угрожающе прервал его Тристан, но Джон продолжал:
- Если кто-то и способен понять тебя, так только я. И все-таки скажи, почему ты так жесток с ней?
- Нет, Джон, ничего ты не понимаешь! Сколько раз она твердила, что у меня нет сердца! А теперь хочет…
- О чем ты?
- Она хочет избавиться от…
- Да ты спятил!
- Напротив! Я был у нее, я все слышал! Ты же знаешь, как она презирает меня. С какой стати ей любить моего ребенка?
Джон покачал головой:
- Да, в ее сердце нет места любви - но что тут странного? Зато я могу поручиться, что она не ужаснулась и не удивилась. Женевьева не так наивна, как ты. Позволь задать тебе вопрос, герцог Иденби, эрл Бедфорд-Хита - или кем ты там еще станешь после очередного подвига во славу короля? Как ты воспринял эту новость? С таким же мрачным лицом? Тогда почему же ты ждал от нее радости?
Внезапно Тристан улыбнулся. Джон тоже улыбнулся, и они обнялись.
- Дружище, она до сих пор надеется сбежать, но клянусь тебе, у нее и в мыслях нет повредить ребенку, - заверил его Джон.
- Сбежать? - изумился Тристан. - Но зачем? Что она намерена делать дальше?
- Кажется, отправиться на материк.
Тристан ковырнул каблуком песок.
- Значит, она безнадежно глупа. Я никогда не женюсь, но ее ребенок может стать моим наследником.
- По закону незаконнорожденные не имеют прав на наследство.
- Но лишь в том случае, если у их отцов есть законные наследники. Странно… - пробормотал Тристан. - А я думал, она смирилась, в надежде, что я женюсь на ней и наш ребенок родится в законном браке.
- Она никогда не согласится стать твоей женой, Тристан.
- Это еще почему?
Джон рассмеялся:
- Тристан, ты и вправду лишился рассудка! Ты осадил Иденби, отнял у нее все, и… Она никогда не сдастся, вот и все.
- Пусть так, - тихо ответил Тристан. - Но и отсюда никуда не сбежит. Особенно теперь.
- Неужели ты и впредь намерен держать ее взаперти?
- Нет. Она будет со мной, Джон.
Но тут Джон заметил, что кто-то бежит к берегу. Женевьева! Она казалась лучом солнца на фоне серого зимнего неба. Ее золотистые волосы развевались, она держалась гордо и прямо, статная и грациозная в белом бархате, и казалась неземным видением, танцующим среди камней.
"Но это вовсе не танец", - подумал Тристан и вдруг вспомнил, что не запер дверь в ее комнату и отослал стражника. А хитрая плутовка не преминула воспользоваться случаем и улизнула!
Она тоже надеялась обрести покой у моря. Белые гребни волн и хмурое серое небо стали бы бальзамом для ее души.
Тристан усмехнулся: в поисках спасения Женевьева бросилась сюда - прямо к нему в объятия. Внезапно увидев его и Джона; она вскрикнула и хотела убежать, но со стены на нее смотрели стражники. Она очутилась в ловушке.
- Женевьева! - в тревоге вскрикнул Джон, а Тристан сразу понял, что ее легкие туфельки скользят на обледенелых камнях. Она выросла в этих местах, была легка и проворна, но рисковала упасть и разбиться, быстро прыгая с камня на камень.
- Она остановится, ручаюсь, - пробормотал Тристан. Но Женевьева не замедляла бег. Она спускалась вниз все быстрее, волосы, развевались за ее спиной, белое бархатное платье казалось облаком.
- Женевьева, стой! - крикнул Тристан. Она не услышала его - или пропустила слова мимо ушей, выбирая кратчайший путь к берегу. - Черт бы ее побрал! - воскликнул Тристан.
Он бросился за ней. Сосредоточенная, она не сразу заметила преследователя.
- Женевьева, ни с места!
- Нет! - крикнула она.
- Не бойся, я не обижу тебя.
Но Женевьева не поверила ему. Оступившись, она вдруг упала на камень на четвереньки. У Тристана замерло сердце: ему тут же представилось, как она ударяется виском об острый камень и падает на песок, потемневший от крови.
- Женевьева, стой, кому говорю! Куда это ты собралась? Не двигайся. Сейчас я подойду…
- Нет, нет!
Он приближался, не сводя с нее глаз.
- Женевьева, что ты делаешь?
Ее глаза блестели и Тристан догадался, что она с трудом сдерживает слезы.
- Я просто хочу… уйти. Я вовсе не пытаюсь сделать что-нибудь с…
- Стой, здесь некуда…
Она перебила его торжествующим смехом:
- А вот и есть, милорд! Вы слишком плохо знаете Иденби!
И Женевьева снова стала перескакивать с камня на камень. Чертыхнувшись, Тристан рванулся за ней. Однако она была проворна, как дикий зверек, и прыгала, пока не добралась, до песка. Джон тоже бросился к ней. Женевьева направлялась на север, к скале. Разглядев в ней пещеру, Тристан понял, что она опять решила сбежать.
- Черт! - Он прибавил шагу, стараясь опередить ее. Задыхаясь, Тристан настиг девушку на песке, сбил с ног и придавил собой. Она вскрикнула и начала отбиваться; по ее щекам катились слезы. Он успел схватить Женевьеву за руку, и она затихла, задыхаясь и дрожа.
Тристан посмотрел в ее искаженное отчаянием лицо, увидел влажный блеск глаз, заметил, что она перепачкана песком. И вдруг он расхохотался и приник к ее губам в нежном поцелуе, забыв о песке, море и бегущем к ним Джоне. Тристан впитывал вкус ее слез, чувствовал на губах песчинки и не переставал смеяться, пока Женевьева не замерла, уверенная в том, что он сошел с ума. Едва Тристан разжал объятия, она проворно вскочила и отбежала подальше.
- Женевьева…
- Не подходи ко мне!
Он с улыбкой протянул ей руку.
- Ты спятил!
- Нет, миледи, я в здравом рассудке. Просто… я сожалею.
- О чем? - удивилась она. Тристан шагнул к ней, и она отпрянула, но он успел схватить ее за руку и притянуть к себе. - Тристан, тебе незачем ненавидеть меня, или бить, или…
- Мне очень жаль, Женевьева. Умоляю, прости меня.
Она держалась все так же напряженно. "А почему бы и нет, - с горечью подумал он, - ведь Женевьева почти не знает меня. Будь я проклят, если еще раз покину замок, пусть, даже по приказу короля!"
- Если бы ты только дал мне сбежать…
- Этого я позволить тебе не могу.
- Тристан, ты был так зол, но я ни в чем не виновата… я не хотела…
- Успокойся, Женевьева.
Слезы навернулись ей на глаза.
- Клянусь, Тристан, я вовсе не собиралась убивать…
- Знаю.
Подоспевший Джон встал рядом, тяжело отдуваясь.
- Тристан, здесь слишком холодно, - заметил он. Тристан кивнул, подхватил Женевьеву на руки, а она обняла его за шею. Он двинулся в обратный путь.
- Я никогда не оставлю попыток сбежать, - прошептала Женевьева. - Как нам быть дальше? Война между нами никогда не кончится.
В эту минуту она казалась совсем юной и растерянной. Ее руки нежно обвивали его шею, ресницы блестели от слез.
- Давай заключим перемирие, - предложил Тристан.
Войдя во двор замка, он направился прямо к двери большой башни. Увидев их, Эдвина бросилась к ним, но Тристан сразу проследовал в спальню Женевьевы. Здесь в камине весело плясал огонь. Прижимая дорогую ношу к себе, Тристан опустился в кресло у камина.
- Тристан…
- Тише, тише. Клянусь, больше я никогда не обижу тебя.
Напряжение медленно ослабевало. Женевьева слегка успокоилась в кольце его рук и начала засыпать. Прижавшись щекой к ее макушке, он тоже закрыл глаза. Сейчас Тристан чувствовал к ней только безграничную нежность.
Поняв, что Женевьева заснула, он отнес ее на постель, заботливо укрыл одеялом и смущенно улыбнулся, коснувшись пальцем ее щеки. Тристан не запер дверь на засов. На лестнице ему встретилась радостно улыбающаяся Тэсс. Он сухо поздоровался с ней и велел не будить леди Женевьеву, а перед ужином принести ей горячей воды.
- Она будет ужинать у себя? - спросила Тэсс.
- Нет, с нами внизу, если захочет.
Тристан быстро спустился вниз. Джон и Эдвина, сидевшие у камина, посмотрели на него. В их глазах читался вопрос. Тристан протянул ладони к огню, улыбнулся и бросил взгляд на Джона.
- Похоже, тебе не терпится сообщить, что творилось в замке во время моего отсутствия. Идем, Джон. - И он кивнул в сторону кабинета, куда Грисвальд предусмотрительно принес подогретый эль.
Женевьева проснулась внезапно и подумала, будто ей только приснилось, что Тристан вернулся. Но ощутив на руках песчинки, вспомнила, что он и вправду в замке. Да, Тристан вернулся.
Она вскочила, огляделась и поняла, что находится вовсе не в башне. Нет, она лежала в постели в своей спальне. Сегодня она выспалась впервые за много недель.
Подтянув колени к груди, Женевьева с содроганием вспомнила о том, как Тристан воспринял известие о ее беременности, и задумалась, не упустила ли сегодня возможность сбежать. Она и сама не знала, что чувствует. Дрожь перестала бить ее. Женевьеву согрели воспоминания о ласковых словах Тристана, как искренне он извинился перед ней и с непривычной нежностью предложил ей мир.
Чуть не рассмеявшись, она прижала ладони к раскрасневшимся щекам. Слишком долго копилась в ней усталость, слишком долго Женевьева изнывала от неизвестности. Много ночей провела без сна, с нетерпением ожидая возвращения Тристана. А теперь радовалась тому, что он вернулся, и не радовалась, а была счастлива, ликовала! Предложение заключить перемирие вселило в нее надежду.
Теплее ей стало, когда она вспомнила, как он обнимал, смотрел на нее темно-синими глазами, нежно улыбался и обещал, что больше никогда не обидит.
Она вдруг вздрогнула, подумав, что это обещание он не сможет сдержать. Да и ее ничто не заставит забыть все, что произошло между ними. Женевьева боялась строить планы на будущее, хотя охотно говорила о Тристане с Джоном и Эдвиной. Она не смела признаться себе, что тошнота, мучающая ее каждое утро, - свидетельство начала новой жизни. Внезапно осознав это, она преисполнилась нелепой гордости, решив, что ее ребенок будет сильным и благородным, похожим на отца… пусть даже внебрачным. Оставалось лишь надеяться, что Тристан не скоро пресытится ею и местью. Но когда-нибудь он все равно приедет в замок вместе с невестой, выбранной для него королем - богатой и знатной наследницей.
Женевьева отказывалась размышлять о том, почему этот человек, причина всех ее бед, так дорог ей. Она поднялась, тряхнула головой и пожалела, что не может вымыть волосы и избавиться от песка. Стоя возле кровати, она вдруг бросила взгляд на дверь и в порыве надежды направилась к ней. К ее величайшему изумлению, дверь была не заперта. Снова прикрыв ее, Женевьева застыла на месте. Он пообещал ей перемирие… Значит, можно сбежать. Правда, с риском вновь очутиться в замке.
А можно принять его условия и остаться здесь. Как же она устала! У нее не хватит сил на еще одну напрасную попытку. Тристан уже доказал, что сбежать от него невозможно. Грызя ноготь, она направилась в глубь комнаты. Ее мысли прервал негромкий оклик и стук в дверь. На пороге стояла Тэсс - как всегда, жизнерадостная.
- Я разбудила вас, миледи?
Женевьева покачала головой.
- Вот и хорошо. Мне запретили будить вас, а уже поздно, скоро ужин. Сейчас сюда принесут горячей воды. Какое платье вы наденете к ужину?
- К ужину? - Сердце Женевьевы екнуло.
- Да, миледи! - Тэсс широко улыбнулась, и Женевьева пожалела о том, что прежде питала к ней неприязнь. Судя по всему, Тэсс радовалась ее свободе. - Внизу, в большом зале. Вы займете свое место за столом, миледи!
Женевьева рассмеялась, обняла горничную и дружески похлопала ее по спине. Вскоре слуги принесли ванну и горячую воду. Женевьева удовлетворенно вздохнула, но тут же одернула себя: глупо радоваться тому, что принадлежит ей по праву. Но, хотя будущее по-прежнему оставалось туманным, сейчас ее охватила радость. Женевьеве хотелось мира и покоя. И, чтобы Тристан был рядом.
Тристан появился в зале уже в сумерках, объехав вместе с Джоном вокруг замка и осмотрев стены. Он думал о том, как будет держаться Женевьева - вызывающе, холодно или просто гордо? А может, она вообще откажется покинуть комнату? Войдя в зал, он замер.
Женевьева стояла у камина, задумчиво глядя на огонь. На ней было темно-синее платье с золотистой отделкой, отороченное мехом. Как всегда безмятежная, Эдвина сидела рядом и вышивала. Обе женщины обернулись, но Тристан видел только одну из них.
Он заглянул в ее глаза и заметил, что они стали синими, под цвет платья. Отблески огня освещали Женевьеву, играли в волосах, подчеркивая их красоту. И она улыбалась - робко и смущенно. Тристан не мог сдвинуться с места, не мог заставить себя подойти к камину.
Прошло времени, прежде чем он подошел к огню и стянул перчатки, чтобы согреть руки.
- За стеной продают все, что только можно пожелать, - сообщил он. - Зима привела сюда торговцев.
- Да, но должно быть, в Лондоне выбор гораздо богаче! - откликнулась Эдвина. Тристан с улыбкой кивнул: Лондон и вправду был наводнен всевозможным товаром - торговля опять процветала, и ввели новую моду в одежде. Обменявшись с Эдвиной несколькими фразами, Тристан предложил поужинать. Вышедший из кухни Грисвальд доложил, что все готово - обитатели замка ждали только возвращения Тристана. Улыбнувшись Женевьеве, старик сообщил, что приготовил ее любимые блюда. Она зарумянилась и украдкой взглянула на Тристана.