Вскоре Мел и Гейбриел оказались на первом этаже дома Томпсонов, который был значительно больше дома Мел. Комнату освободили от мебели, расставили стулья вдоль стен. Часть комнаты занимал длинный стол, сервированный различными блюдами: мясом, хлебом разных сортов, картофелем, пирожными. Напротив стола – небольшой помост для музыкантов, которые должны появиться позднее. В комнате собралось около пятидесяти человек. Разделившись на разной величины группы, они ели и разговаривали. Мел заметила, что их появление привлекло внимание.
Гейбриел остановился, когда Аделейд Томпсон с благоговейным страхом представилась ему. Она оказалась в точности такой, как описала ее Мел. Она пожирала его большими карими глазами, пока мать почти силой не оттащила ее. Гейбриел был несколько изумлен: девочке не больше четырнадцати лет, она все еще застенчивая, худая и угловатая. Она отошла, оглядываясь, и Гейбриел одарил ее восхищенной улыбкой.
Мел переводила оценивающий взгляд с одного мужчины на другого. К началу танцев на ее лице явно проступило разочарование.
– Мел Барнетт, – Лили Трент подошла к ней сзади, когда Мел уже собиралась предложить своему спутнику уйти пораньше. – Невежливо с твоей стороны не представить меня своему гостю.
Мел не нравилась эта темноволосая, с миндалевидными глазами вдова, владевшая убогой полоской земли шириной в милю.
– Лили, странно видеть тебя здесь вскоре после…
– Мартин наверняка не захотел бы, чтобы я носила траур всю жизнь. Надо жить. – Она повернулась к Максу: – Вижу, мне придется представиться самой. Я – Лили Трент, мистер Максвелл.
– Зовите меня Макс, мисс Трент, – вежливо сказал он, беря ее за руку, но не целуя ее, вопреки ожиданиям Лили.
– Вообще-то я миссис Трент, но, пожалуйста, зовите меня Лили. – Она смотрела ему прямо в глаза.
– Да, – добавила Мел. – Лили вдова уже целых два месяца. – Она не скрывала неодобрения. Даже не пыталась.
Лили склонила голову набок и лукаво улыбнулась:
– До меня дошли невероятные истории о твоем, Мел, маленьком визите на восток. Скажи мне, что это вранье.
– А если нет? – с вызовом ответила Мел. – Тебе продемонстрировать?
Музыка и гул голосов заглушали их разговор, а поскольку при этом обе женщины улыбались, со стороны все выглядело как вполне дружеская беседа.
Гейбриел понимал, что молодой вдове не дает покоя красота Мел, отвлекающая от нее самой внимание мужчин в зале. Одна Мел не замечала мужского восхищения.
Гейбриел чуть наклонился вперед, чтобы Лили услышала его вопрос:
– Вы когда-нибудь бывали в Бостоне? Она переключила свое внимание на него.
– Нет, не была. Хотелось бы когда-нибудь поехать. – В тембре ее голоса и поблескивании глаз было нечто, превращающее ее простую фразу в приглашении ему взять ее с собой. Гейбриел проигнорировал его.
– Я была в Сент-Луисе.
– Да? – Гейбриел старался отвлечь ее от Мел.
Лили обернулась.
– Замечательный город. Гораздо лучше Бостона, я уверена. Или Филадельфии. – Она со значением посмотрела на Мел. – Не думаю, что ты скоро вернешься туда. Или еще куда-нибудь, где люди ведут себя… цивилизованно.
Гейбриел отпустил руку становившейся все более неприятной ему женщины.
– Вижу, вы не поняли, – печально произнес он.
– Что не поняла? – Она подняла на него кошачьи глаза и самодовольно усмехнулась.
– У нас на востоке все по-другому. Месяц назад меня десятки раз упрашивали привезти Мел с собой обратно. Мужчины всего Бостона умоляли меня представить их Мел. – С его лица не сходила улыбка. – Мы простим ярость, когда нет другого выхода. Хамства мы не прощаем.
Лили в бешенстве отвернулась и стремительно пошла прочь, провожаемая удивленными взглядами ничего не подозревающих гостей. Гейбриел покачал головой, глядя ей вслед.
– Напрасно вы это сделали, – заметила Мел. – И все же спасибо, Макс. Лили никогда не ставили на место.
Мел приглашали танцевать. Она танцевала хорошо, но без энтузиазма. Гейбриел не мог не вспомнить ночь, когда она танцевала с Кармелитой, и томился желанием пригласить ее на танец. Но не осмеливался. Еще не время.
Весь вечер Бретт Томпсон избегал Мел. Гейбриел заметил, что он старается держаться от нее подальше. Наконец, Бретт набрался решимости и подошел пригласить Мел на танец.
Гейбриел не мог отвести от них глаз. Они были красивой парой, привлекавшей всеобщее внимание. Оба молодые, светловолосые, голубоглазые. Сила Бретта впечатляюще контрастировала с необыкновенной красотой Мел, несмотря на всю решительность девушки, подчеркивая ее изящество и хрупкость.
Посредине вальса Бретт вдруг остановился, что-то сказал Мел и повел ее из комнаты. Почувствовав ярость, Гейбриел стал медленно пробираться к двери, в которую они ускользнули. Так уже происходило: мужчина вальсировал с ней, увел ее в сад, поцеловал и украл ее сердце. А потом разбил его.
Еще не дойдя до двери, он услышал их голоса, без труда уловив музыкальный говор Мел.
– Мел, я должен сказать, ты хорошо выглядишь, – заикался Бретт.
Гейбриел прислонился к двери. Хорошо? Она хорошо выглядит? Другого слова он не нашел?
– Спасибо, Бретт, – устало произнесла Мел. – Что ты хочешь?
Ее нетерпение подняло настроение Гейбриела.
– Мел, я уже много раз просил тебя выйти за меня. – Бретт явно нервничал. – Я и сейчас этого хочу. Ты девушка разумная и понимаешь насчет ранчо, что когда-нибудь у наших детей будет самое большое владение на этой стороне Пекоса.
– Я тебе тысячу раз говорила…
– Не перебивай меня, Мел, – твердо сказал Бретт. – Мне и без того непросто. Я видел, ты разговаривала с этим парнем, Максвеллом. Вы с ним… Я имею в виду, мне нужно знать. Я долго тебя ждал.
– Я никогда не просила тебя ждать. – Мел теряла терпение.
– Но я ждал и подожду еще немножко. Думаю, из нас получится отличная команда. – Он говорил искренне, хотя это не было признанием в любви.
Гейбриел мысленно представил себе Мел двадцать лет спустя, – постаревшую от изнурительной работы, окруженную крупными, светлоголовыми, бестолковыми детьми. Будет ли она счастлива? Он знал, что не будет. Внезапно его озарило, чего не хватало этой почти совершенной паре, когда они танцевали, – никто из них не улыбался.
Гейбриел шагнул в дверь и оказался в маленьком внутреннем дворике в испанском стиле. Глубоко вздохнув, он перебил Мел на полуслове.
– Как здесь приятно, – преувеличенно громко произнес он. – Прохладно. – Не обращая внимание на раздраженный взгляд Бретта, он положил руку на плечо Мел. – Мел, когда я получу танец, который вы мне обещали?
Мел благодарно улыбнулась.
– Прямо сейчас, Макс. – Она отвернулась от нахмурившегося Бретта и взяла Гейбриела под руку.
Уроки танцев, которые устраивала для нее в Филадельфии тетя, очень пригодились. Мел легко скользила по полу в неестественно крепких объятиях Гейбриела. Она не произнесла ни слова. Он не мог вынести смятения на ее лице.
– Что случилось? Это вечеринка. Вы должны улыбаться.
– Я вам говорила, что не люблю вечеринок, – угрюмо ответила она.
– До этого вы выглядели вполне счастливо, – настаивал он.
– Я надеялась, что один человек будет здесь. А его нет. – Мел смотрела мимо него.
– Я его знаю?
– Вряд ли вы кого-нибудь знаете в Техасе. Почему вы думаете, что знаете его?
– Тот, кого вы искали в Парадайсе? Мел посмотрела на него внимательно.
– Вы вдруг стали слишком любопытны. Вы его не знаете. Я сама едва его знаю.
Отчаяние в ее голосе лишило Гейбриела всякой решимости, он не мог больше видеть ее растерянности. Как только танец закончился, он извинился и под предлогом, что хочет глотнуть свежего воздуха, вышел из комнаты.
Он легко нашел кабинет и стоял с ручкой и бумагой. Его записка была короткой, написанной четкими, со странным наклоном буквами. Он рисковал, но не видел иного пути облегчить страдания Мел. Он положил записку в конверт и "широким росчерком написал на нем ее полное имя. Улучив момент, он положил конверт на стол около графина с пуншем, где его наверняка кто-нибудь скоро заметит.
Мел очень удивилась, когда слуга протянул ей конверт, но при виде своего имени на конверте и обратного наклона букв у нее на лице появилась улыбка.
Не желая распечатывать конверт в переполненной комнате, она прошла во внутренний дворик и встала у открытой двери так, чтобы свет падал на записку у нее в руке. Мел читала, и с каждым словом ее сердце билось все чаще.
Почти не касаясь земли, она побежала к старому дубу, указанному в записке, и стала нетерпеливо ждать, поминутно оглядываясь и вставая на цыпочки.
Внезапно он появился у нее за спиной, обнял ее за талию и прижался губами к обнаженному плечу.
– Мелани, – прошептал он. – Ты волшебное видение. – Он крепко и нежно обнимал ее.
– Я думала, ты не придешь, – тихо сказала Мел. Он повлек ее подальше в тень, куда совсем не проникал свет из окон дома. Только тогда он повернул ее лицом к себе и впился жадными губами в ее губы. Он целовал ее яростно и жадно, и она с отчаянием отвечала на его страсть.
"Может быть, сейчас, – подумал он, неохотно отрывая свои губы и привлекая ее голову себе на плечо. – Мне всего лишь нужно шагнуть на свет и сказать ей, как я люблю ее".
"Она не поверит тебе", – подсказал ему неотступный внутренний голос.
Бретт, появившийся на тропинке и окликнувший Мел, заставил его мгновенно принять решение. Он не откроет себя перед этим болваном. Он легко поцеловал ямочки на щеках Мел и исчез в ночи.
ГЛАВА 16
Мел, все еще в вечернем платье, сидела на краешке кровати, задумчиво наматывая на палец прядь волос. Не зажигая ни ламп, ни свечей, она сидела в темноте и ждала.
Иногда при ярком свете дня она, случалось, сурово спрашивала себя: "Неужели я похожа на Кармелиту, которая любит мужчин вообще, или этот мужчина был особенным? Как получилось, что в его объятиях я забывала обо всем на свете, в объятиях человека, которого я даже не знаю?" Но каждый раз с наступлением темноты эти вопросы теряли смысл. Скорее бы он пришел, скорее почувствовать его руки, его губы.
Он бесшумно вошел в открытую стеклянную дверь, она встала навстречу, ощущая, как быстро забилось сердце.
– Тебе понравился вечер? – спросила она, протягивая ему руку.
– Нет, – хрипло прошептал он. – Мне неприятно было видеть, как ты танцуешь с другими мужчинами. Я сам хотел танцевать с тобой всю ночь.
Он обнял ее и повел в танце по комнате между кроватью и стеклянной дверью под аккомпанемент их бьющихся сердец.
Мел забыла обо всем, словно окутанная облаком покоя, который пришел вместе с прикосновением его рук. Только его объятия примиряли ее с самою собой. Он приложил ее ладонь к своим губам, кружа ее по крошечному танцевальному залу. Она понимала, что нужно остановить это безумие.
Она резко остановилась и отвернулась к двери, которую раньше сама закрыла. Тяжелая драпировка преграждала путь тусклому лунному свету. Молча она опять повернулась к нему, сняла с него шляпу, платок и прильнула к его губам своим приоткрытым зовущим ртом. Гейбриел с силой привлек ее к себе. В его поцелуе было отчаяние, и Мел почувствовала, что им немного осталось быть вместе.
Мел было запротестовала, когда его губы начали спускаться ниже, целуя шею и лаская ей грудь. Пробежав пальцами по его волосам, она выгнулась, притягивая его поближе, чтобы почувствовать его всей кожей.
Она не возражала бы, сорви он сейчас с нее платье, но он продолжал возиться с крючками, робея перед невинной плотью, пока платье наконец не упало к ногам Мел. Дрожащими пальцами она расстегнула его рубашку, сдернула ее с плеч Гейбриела и повела его к постели.
До этого момента в жизни Мел никто и никогда не посвящал ее в таинство любви. Она почувствовала легкую боль при его первом проникновении в нее, которая быстро прошла, уступив место нарастающему совсем новому ощущению, пугавшему и восхищавшему ее. Она выгнулась навстречу ему, а потом обвила ногами его бедра.
В их близости был восторг и отчаяние до тех пор, пока они не слились в одно целое и на пике не наступило освобождение, наполнив счастьем ее тело и душу, когда Гейбриел произнес ее имя.
Она лежала, чувствуя на себе тяжесть его тела, не в силах пошевельнуться. Она едва дышала. Гейбриел первым пошевельнулся, ложась сбоку и не выпуская Мел из объятий. Ее голова уютно покоилась у него на плече, и он, ласково обняв, убаюкивал ее.
– Прости, – прошептал он. – Мне следовало подождать.
Мел поцеловала его плечо, чувствуя губами мягкость и тепло его кожи.
– Я ни о чем не жалею. Со мной никогда такого не было.
Она крепко заснула в его руках, и тогда он прошептал:
– Со мной тоже.
Джеймс Гейбриел Максвелл никогда ничего не боялся. Он не раз без страха смотрел в лицо опасности, не склонялся перед грозным дедом и властной матерью, которые безнаказанно наводили страх на окружающих. Он уцелел в схватках с индейцами, сварливыми женщинами и даже бурым медведем, получив только несколько шрамов. Его никогда не страшило расстаться с жизнью, семьей или рассудком.
Но он боялся потерять Мел. Что будет, когда он откроется ей? Теплилась искорка надежды, что она простит его, и тогда они до конца жизни будут вместе. Он смог бы купить участок в Колорадо, у подножия гор, где они построят собственное ранчо. Скоро она узнает. Он скажет ей правду… завтра.
На следующее утро Такер с легким изумлением наблюдал, как Мел спускается по лестнице, прыгая через ступеньку. Она весело напевала и остановилась только внизу, оказавшись с ним лицом к лицу.
– Что вы ухмыляетесь? – поинтересовалась она, улыбаясь.
– Даже в этих штанах и башмаках, мисс Мел, вы сейчас выглядите совсем иначе, чем недавно, когда встречали нас на станции. – Он старался копировать подобострастный тон своих собственных слуг.
– Наверное, это комплимент, – произнесла она все с той же улыбкой, слегка порозовев.
– Да, мадам, – подтвердил он.
– Тогда спасибо.
Она пошла, слегка пританцовывая, а он провожал глазами ее плавно покачивающиеся бедра.
Он устал от всей этой игры, устал изображать слугу. Гейбриел развлекался в свое удовольствие, наряжаясь разбойником, охраняя Мел. Такер уже готов был возвратиться в Бостон, к очаровательным женщинам, которые наполняли смыслом его жизнь. Ему не по вкусу пришелся Техас, жара, пыль, крепкий кофе Кармелиты и эта его роль в маскараде Гейбриела. Роль слуги.
Будучи слугой, он не мог завтракать вместе с Гейбриелом и Мел, а только наблюдал за ними через открытую дверь. Его кузен хмурился, а Мел, казалось, не обращала на него внимания. Гейбриел не сводил глаз с сияющей светловолосой девушки.
Такер покачал головой. Вот поэтому-то тетя Кэролайн и просила его сопровождать Гейбриела. Как она догадалась, что эта маленькая ведьмочка угрожает ее планам в отношении единственного сына? Женщины. Он поражался их интуиции.
Все утро Мел занималась лошадьми. Обычно это входило в обязанность Аризоны, но сегодня она чувствовала прилив сил, и к тому же ей нравилось расчесывать гриву своего жеребца и чистить его.
Ей хотелось побыть в одиночестве, и она избегала других обитателей ранчо, до тех пор пока к ней не подошел Гейбриел с полной корзиной еды для пикника и не пригласил ее прогуляться. Их прогулки к реке стали почти ритуалом. Они развлекали ее, когда ей удавалось отвлечься от своих сомнений и приятных воспоминаний.
Покончив с цыпленком и печеньем, Мел прилегла под деревом и заснула.
Гейбриел сидел рядом, изучая ее лицо. Убедившись, что она спит, он потянулся, чтобы погладить ее волосы. Ему хотелось разбудить ее поцелуем и заняться с ней любовью на берегу реки. Тогда бы она узнала. Она бы простила его, они поженились, и всю оставшуюся жизнь он бы любил ее. Она никогда бы ему не надоела, его всегда бы влекло к ней.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Она пошевелилась. Гейбриел уже собрался поцеловать ее в губы, как вдруг услышал знакомый голос:
– Мистер Максвелл.
– Такер! – Гейбриел нахмурился, увидев перед собой кузена.
– Я заблудился. Слава Богу, я увидел ваших лошадей. Иначе я мог бы проплутать весь день.
На самом деле он шел за ними и наблюдал все происходящее из-за валуна на холме. Когда Гейбриел поцеловал эту девчонку-ковбоя, он решил, что сейчас самое время вмешаться.
Открыв глаза, Мел услышала конец их разговора: "Нам нужно сейчас же возвращаться". Она зевнула и взялась руками за голову:
– Не знаю, что со мной случилось. Никогда не засыпала днем.
После полудня они продолжили занятия стрельбой из револьвера. Такер почти открыто смеялся над неловкостью своего кузена, и когда Гейбриел попал в одну бутылку из шести, они с Мел были в восторге.
Вернувшись в дом, Такер отвел Гейбриела в сторону.
– Когда мы едем домой? – прошептал он.
– Тебе здесь не нравится?
– Нет! – резко ответил Такер. – Мне не нравится ни еда, ни пыль, ни люди, и особенно мне не нравится то, что все считают меня твоим слугой. – Он вложил столько страсти в последние слова, что в ответ получил улыбку.
– А мне нравится. Я собираюсь остаться еще. – Гейбриел положил руку на плечо своего кузена. – Если хочешь возвратиться, я это устрою. Мы придумаем какую-нибудь причину, чтобы отправить тебя домой без меня.
Забота Гейбриела несколько остудила Такера, но он все равно продолжал исполнять свой план:
– Я сегодня же начну укладывать вещи. Ты бы черкнул записку тете Кэролайн. Иначе она убьет меня за то, что я тебя оставил в Техасе. – Он повел Гейбриела в кабинет Барнетта. – Черкни ей пару строк, чтобы спасти мою нежную шкуру.
Они нашли бумагу и чернила в верхнем ящике большого письменного стола, и Гейбриел устроился за ним. Его кузен вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой.
Такер помчался на кухню, наполнил чашку кофе, таким густым, что в нем стояла бы ложка, поставил чашку на поднос и поспешил а переднюю часть дома, где на веранде Мел качалась в кресле. Подойдя к ней настолько, чтобы быть уверенным, что она его непременно услышит, он издал истошный вопль. Как он и ожидал, она тут же подбежала узнать, в чем дело.
– Все в порядке? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.
Ее пристальный взгляд смутил его.
– Я вывихнул колено, кажется, очень сильно. – Он неуклюже захромал на одной ноге.
– Дайте взглянуть, – шагнула к нему Мел.
– Все пройдет, но… наверно, мне не следует просить вас.
– О чем? – нетерпеливо поинтересовалась она.
– Не могли бы вы отнести мистеру Максвеллу его дневной кофе. Он в кабинете вашего отца. – Он протянул ей поднос. Она взяла его и поставила на ближайший стол.
– Мистер Максвелл сам может взять свой кофе, – заявила она. – Позвольте взглянуть на ваше колено.
– Нет, – с отчаянием произнес Такер. – Мистер Максвелл, вероятно, может взять… Но мне не хотелось бы нарушить его распорядок дня.
Мел выглядела недовольной. Такер не понял: им или Гейбриелом. Какая разница?!
– Хорошо, я отнесу, – согласилась она. – Посидите, я сейчас вернусь.