- Да неужели? Впрочем, действительно сомнительно, - Киллоран зевнул. - Второй вариант. Девушка возьмет у Биверса деньги и отправится к миссис Уизерседж. Не исключено, впрочем, что она предпочтет улицу и будет зарабатывать на жизнь… Ну, сам понимаешь как. Лично я надеюсь, что этого не произойдет.
- Почему?
- Такая девушка заслуживает большего, чем шиллинг за встречу.
- Не нужно было оставлять ее там, - Натаниэль снова уставился в окно.
Киллоран зевнул еще раз.
- В этом мире полно бездомных и заблудших, мой мальчик, так с какой же стати тратить на них свое время? Конечно, далеко не все они так соблазнительны, как незнакомка из "Груши и куропатки", но мало кто будет так же опасен, как она.
- Опасен? Почему вы считаете ее опасной?
Киллоран хотел было сказать кузену правду, но тут же передумал. Признайся он Натаниэлю Хепберну в том, что взял на себя чужую вину, тот мог бы счесть его поступок на редкость благородным, а Киллоран вовсе этого не хотел. Такой удар по его репутации! Ему-то хотелось одного-единственного: развлечься. Но как объяснить это наивному и неопытному юноше?
- Друг мой, все красивые женщины опасны, - глубокомысленно заметил граф. - Разве ты еще не успел этого понять?
- Я не думаю…
- Вот мы и дома, - не дал ему договорить Киллоран.
Карета остановилась около большого дома на Керзон-стрит.
- И, похоже, дома мы не одни, - добавил граф со вздохом.
- У вас гости? - удивился Натаниэль.
- Скорее всего, гостья. Впрочем, этого следовало ожидать.
- Гостья? - было видно, что молодой человек безмерно удивлен.
"Пожалуй, совратить его с пути истинного будет не так уж трудно", - с иронией подумал Киллоран.
И сделать это можно прямо сегодня. Та, что сейчас в его доме, поможет.
Жилище графа оказалось под стать его карете - все вокруг поражало роскошью и было очень изысканным. Натаниэль не мог скрыть свое удивление и восхищение, следуя за хозяином из одной комнаты в другую. Ничего подобного в своем Нортумберленде ему видеть не доводилось. Дом лорда Киллорана был обставлен в восточном стиле и напоминал скорее дворец султана, чем жилье английского джентльмена. По сути, это являлось вызовом тому скромному дому, в котором жили когда-то его родители, и вырос он сам. Для них все изменилось в тот самый день, когда его отец унаследовал титул от старшего брата - второго графа Киллорана, который имел обыкновение, выпив лишнего, ездить верхом, не разбирая дороги, причем очень быстро.
Джеффрис, дворецкий графа, уже ждал хозяина. На его лице, обычно совершенно невозмутимом, сейчас можно было различить признаки тревоги.
- По какому поводу столько переживаний, Джеффрис? - поинтересовался Киллоран, направляясь в гостиную. - Как я понимаю, здесь леди Барбара.
Дворецкий с облегчением вздохнул.
- Да, милорд.
- И где же она, позволь узнать?
- В вашей спальне, милорд.
- Леди Барбара становится на редкость назойливой, - Киллоран поморщился. - Пусть миссис Рамсон поднимется наверх и скажет, что я вернулся с гостем. Другими словами, леди Барбаре нужно передать, чтобы она как можно скорее выметалась из моей постели. В противном случае мне придется вытащить ее оттуда прямо в том, что на ней надето.
- Ваша светлость не будет возражать, если мы облечем вашу просьбу в более вежливую форму?
- Будет! Еще как будет! - Киллоран опустился в кресло возле камина. - Принеси-ка мне бренди, Джеффрис. И три стакана… с расчетом на то, что леди Барбара оденется и присоединится к нам.
- Я не пью бренди, - пролепетал шокированный всем услышанным Натаниэль.
- Разве? Стоит попробовать. Тебе понравится! - оживился Киллоран.
- Мне лучше уйти. Ваша… подруга наверняка смутится, встретившись с незнакомым человеком.
- Моя любовница. Ты это хотел сказать? Подруги не являются в дом незваными и не залезают без спроса в чужую постель. Впрочем, леди Барбара пока что мне не любовница. Она лишь борется за это звание.
- Сэр!
- Да, сэр! - передразнил его Киллоран. - Натаниэль, пора приступить к твоему обучению, и придумать более удачное начало, чем знакомство с леди Барбарой, трудно.
- Но я не могу…
- Джеймс! - раздался с лестницы мелодичный женский голос.
Мгновение спустя на пороге появилась редкой красоты женщина, которую не могло испортить даже то, что она буквально кипела от злости.
Леди Барбара Фицхью была еще очень молода, но репутацию и привычки имела отнюдь не соответствующие возрасту. В свои двадцать два года она успела сменить больше дюжины любовников. В обществе Киллорана считали одним из них, хотя он еще не прикасался к белоснежной коже, которая была видна в вырезе полузастегнутого пеньюара - одеться как полагается она не потрудилась. И причесаться тоже - белокурые волосы леди Барбары волной опускались ей на спину. Голубые глаза сверкали негодованием, а на щеках выступил яркий румянец.
- Леди Барбара, - приветствовал ее Киллоран, не потрудившись при этом встать.
- Да как вы смеете! - воскликнула она, не подозревая о присутствии Натаниэля, затаившегося в дальнем углу гостиной. - Угрожать мне! Стоит мне сказать одно слово, и кто-нибудь из моих поклонников вызовет вас на дуэль!
- Сомневаюсь, - протянул Киллоран, стараясь раззадорить ее еще больше. - Все мои дуэли заканчиваются, как правило, тем, что соперник отправляется на тот свет, и вашим… поклонникам это прекрасно известно. Кто захочет умереть во имя вашей чести, если доподлинно неизвестно, есть ли она у вас вообще?
Барбара побледнела и вскинула руку, намереваясь влепить графу пощечину. При этом пеньюар чуть не соскользнул с ее плеч, и женщина поспешила подхватить его. Словом, все вышло как нельзя лучше. Ударь она Киллорана, и ему тоже пришлось бы дать ей пощечину. Натаниэль, без сомнения, вызвал бы его на дуэль, и веселье закончилось бы, едва успев начаться.
- Ненавижу, - прошипела леди Барбара и повернулась, чтобы уйти, но в этот момент взгляд ее огромных голубых глаз упал на Натаниэля.
Женщина вспыхнула, и это не ускользнуло от внимания Киллорана. Он перевел взгляд на Натаниэля. Так и есть… Хотя его губы оставались сурово поджатыми, глаза смотрели на красавицу с обожанием.
- Леди Барбара, - Киллоран наконец соизволил подняться. - Разрешите представить вам моего гостя. Натаниэль Хепберн - сын моего дальнего родственника. Приехал в Лондон, чтобы увидеть свет и понять его обычаи, - тон его не оставлял никаких сомнений в том, какие именно обычаи он будет растолковывать Натаниэлю, не сводящему с Барбары горящего взора. Та сделала вид, что хочет застегнуть пеньюар, и теперь покраснел уже юноша.
Леди Барбара поменяла манеры мгновенно. Она подошла к Натаниэлю, рукой, на которой сверкали несколько колец с бриллиантами, придерживая на груди пеньюар, а вторую, тоже не обделенную украшениями, протянула ему для поцелуя. За одно из них, кстати, заплатил Киллоран - у него случился крупный выигрыш, а Барбара так хотела новое кольцо…
- Мистер Хепберн! Правильно я вас назвала? - леди Барбара улыбнулась. - Добро пожаловать в Лондон!
Он взял ее руку и поднес к губам. А что ему оставалось делать? Поступить иначе было бы неучтиво.
- Я очень рад знакомству, леди Барбара, - пролепетал юноша, но было видно, что бедняга на самом деле очень рад.
Киллоран хотел было сказать какую-нибудь колкость, но не стал этого делать. Он представил женщину так, как того требовало приличие.
- Это леди Барбара Фицхью, Натаниэль. Мой близкий друг.
Женщина смотрела на его кузена как-то странно, и Киллоран наконец развеселился. Он представил себя большим пауком, плетущим паутину. И в этой паутине сейчас запутаются Барбара и Натаниэль - две мушки. Отличное развлечение!
- Я провожу вас до кареты, леди Барбара. Или вы сначала предпочитаете одеться? Где ваше платье? В моей спальне? А пеньюар вы привезли с собой? Зачем, интересно?.. - он все-таки не удержался от града язвительных вопросов.
Барбара бросила на графа убийственный взгляд и снова обратилась к Натаниэлю:
- Будьте осмотрительны, мистер Хепберн. Не доверяйте этому господину, иначе очень скоро останетесь, как и он, без души. Нет, граф, я приехала к вам прямо в пеньюаре. Хотела сказать вам нечто очень важное, торопилась и забыла одеться.
С этими словами женщина вышла из гостиной. Киллоран последовал за ней. За дверью он на мгновение придержал ее за плечи.
- Вы простудитесь, если будете разгуливать по Лондону в подобном виде, - заметил он неодобрительно.
- Да вам-то что, - фыркнула Барбара.
- Не скажите, - сварливо возразил граф. - Встречи с вами так меня всегда радуют!
Она улыбнулась и облизала губы:
- Я могу порадовать вас еще больше.
- Сомневаюсь, чтобы мой юный гость одобрил это.
Барбара внезапно стала серьезной.
- Зачем он вообще здесь, Джеймс?
- Я ведь сказал, что по доброте душевной принял его в дом. Пообещал отцу мальчика, что введу его сына в свет.
- В жизни не поверю, чтобы вы сделали что-либо по доброте душевной, - прошипела Барбара - Чему хорошему вы можете научить мальчика?
- Ну, не такой уж Натаниэль и мальчик. Годами он постарше вас.
Барбара саркастически улыбнулась.
- Да уж, таких старух, как я, поискать, - горько заметила она. - Отправьте его домой, Джеймс. Пусть в этом мире останется хоть что-то чистое.
- Пусть. Но домой он пока не поедет. Ничто не мешает Натаниэлю остаться чистым и в Лондоне, - Киллоран небрежно погладил женщину по щеке.
Она повела плечами от этой случайной ласки - расчетливый, отработанный жест. Граф улыбнулся, а Барбара повторила:
- Отправьте его домой. Прямо сейчас. А я останусь…
- Ну куда же я его отправлю на ночь глядя? Это негостеприимно, не по-родственному… - граф показал женщине глазами на дверь, около которой уже застыл Джеффрис.
Барбара громко выругалась, и непристойное слово, эхом разнесшееся по дому, наверняка достигло ушей Натаниэля Хепберна, вновь вогнав несчастного в краску.
Глава 3
Эмма Ланголет знала, что природа наделила ее целым рядом несомненных достоинств, у которых, впрочем, была и обратная сторона. Она была сильной, и это позволяло успешно справляться с болью - как физической, так и душевной, но там, где слабая разрыдалась бы и избежала мучений, Эмме приходилось терпеть до конца. Она считала себя достаточно привлекательной, хотя и слишком высокой. Черты лица у нее правильные, однако, белоснежная кожа усыпана - с точки зрения самой девушки, испорчена - веснушками. Глаза красивые - карие, с оттенком верескового меда, но близорукие. Но главная проблема - это, конечно, волосы… Эмма ничего бы не пожалела за скромные русые локоны, однако природа наградила ее медно-рыжей копной. Кузина Мириам говорила, что такие волосы бывают только у ведьм.
В довершение ко всему Эмма была слишком умной для женщины. Это, впрочем, сослужило ей хорошую службу. Обладай она всего лишь средними способностями, ни за что бы не поняла, с какими намерениями вошел к ней тогда на постоялом дворе дядя Хорас.
Об Эмме Ланголет позаботилась не только природа, но и отец - он оставил ей прекрасное состояние. Не приличную сумму, способную обеспечить безбедное существование, а настоящее богатство. Ни к чему хорошему это, впрочем, не привело. Кузина Мириам управляла домом на Крауч-Энд железной рукой и с первого дня появления там Эммы дала понять, что требовать ни пенни из своего состояния та не вправе. Все будет идти на дела, угодные Господу. На какие именно, Мириам не рассказывала, и Эмме приходилось верить ей на слово. Будь она бедной, родственники вряд ли взяли бы ее к себе. И уж тем более дяде не пришло в голову избавиться от нее…
Она до сих пор не могла поверить в случившееся. Эмма всегда боялась дядю Хораса. Ее пугали взгляды, которые он бросал на нее, когда рядом никого не было. И уж тем более ей не нравились те щипки и похлопывания, которые дядюшка в последнее время позволял себе все чаще и чаще. Однако она была чересчур наивна, чтобы разглядеть за этим непристойные желания. В свои девятнадцать лет Эмма практически не общалась с мужчинами. Кузина Мириам - суровая, гордившаяся своей безупречной репутацией, была намного старше и столь яростно защищала Эмму от пагубного, с ее точки зрения, влияния извне, особенно мужского, что та оказалась в доме на Крауч-Энд в полном уединении. Немногие представители противоположного пола, которые сюда допускались, были лично отобраны и одобрены Мириам де Винтер - их высокая нравственность ни в чем не уступала ее собственной.
Впрочем, Герти, старая служанка кузины Мириам, просветила Эмму - объяснила ей все предельно откровенно. Это объяснение одновременно пугало и завораживало… Детали отношений между мужчиной и женщиной привели Эмму в ужас, особенно если мужчиной представить Хораса де Винтера. Однако после разъяснений Герти у нее не осталось сомнений в том, какие именно желания побуждали ее дядю столь часто протягивать к ней руки.
Эмме пришлось использовать в качестве прикрытия кузину Мириам - разумеется, не посвящая последнюю в то, что именно она прикрывала. Если бы эта тощая, суровая девица хотя бы заподозрила, какие чувства питает ее отец к Эмме, она бы в ту же секунду превратила жизнь в доме в ад для всех его обитателей. Сказать по правде, она и так в этом весьма преуспела, даже без подозрений подобного рода…
Конечно, Мириам любила отца - любила настолько, насколько вообще способна была на это чувство. На другое - ненависть и зависть к осиротевшей кузине с ее огромным наследством - она оказалась способна куда как больше. Тем самым наследством, которое в один далеко не прекрасный для Винтеров день должно было стать достоянием мужа Эммы. Словом, новость о смерти отца выбьет Мириам из колеи привычной жизни по многим причинам.
Смерть была уготована отнюдь не ему. Эмма понятия не имела, когда похоть дяди Хораса воплотилась в столь страшный для нее план - овладеть племянницей, а потом избавиться от нее. Сама мысль о том, что он хотел убить ее, казалась девушке настолько нелепой, что она никак не могла до конца поверить в это. Как не могла Эмма поверить и в то, что жертвой в итоге стал сам дядя Хорас - пал, сраженный шпагой, которая оказалась в ее собственной руке.
И тем не менее факт оставался фактом. Она стояла в комнате над его окровавленным телом, а инстинкт самосохранения кричал, что надо бежать. Бежать, бежать, бежать! Скрыться, пока ее не вытащили во двор этого постоялого двора и не повесили на груше, давшей ему название.
А потом появился он… Такой странный… Такой красивый… Сначала он иронизировал над Эммой, а затем взял на себя ее вину.
Мотивы незнакомца, о которых он сказал так прямо, девушке были не совсем понятны. Она вообще плохо соображала. А еще она смотрела в его бездонные зеленые глаза и действительно не видела там дна… Неужели его невероятный поступок был продиктован только скукой? Странно, но она не хотела этому верить.
И какая, собственно, разница, почему он это сделал? Красавец спас ей жизнь. Разве этого мало? И если он не шутил, она ничего не должна за свое спасение. Совсем неплохая сделка, совершенная зимним вечером, не сулившим ему ничего, кроме скуки: она осталась жива, а он на какое-то время развлекся. Они в расчете. Вот и все.
Внезапно на девушку накатила волна паники, но она сумела подавить страх. Что ни говори, она осталась жива. Плюс к этому молода, здорова и - об этом не раз напоминала ей кузина Мириам - прискорбно умна для своего возраста. Это значит, что выход из сложившейся ситуации она непременно найдет.
Эмме вовсе не хотелось становиться кокоткой, но что еще могла предложить ей загадочная миссис Уизерседж? Девушка не может сама устроить свою судьбу, особенно если в кармане у нее всего лишь одна золотая монета. Будущее представлялось Эмме заслуженной карой. В конце концов, она убила человека… И если миссис Уизерседж предложит ей то, что, скорее всего, предложит, Эмма покорно примет это предложение.
В любом случае подобная участь лучше, чем остаться одной на улице. Объяснив себе все это, Эмма два дня спустя, которые ушли у нее на то, чтобы добраться до Лондона и побродить по городу, удостоверившись, что ничего хорошего ее не ждет, явилась на Маунт-стрит. Она смирилась. Если ее удел - удел кокотки, что же тут поделаешь?
Впрочем, она плохо представляла, что именно от нее потребуется. Сведения о занятиях такого рода у нее были самые скудные, чему девушка, собственно, была даже рада. Если все, что понадобится сделать, - это лечь в постель и позволить мужчине совершить с ней то, о чем рассказывала старая Герти, она не первая и не последняя… В конце концов, то же самое ей пришлось бы терпеть и после замужества. Такова участь женщины. Ее долг. В данном случае он будет оплачиваемым. Со временем у нее появятся деньги. И свобода. А потом, может быть, она что-нибудь придумает.
Здание на Маунт-стрит совсем не походило на дом свиданий. Впрочем, Эмма не имела ни малейшего представления о том, отличаются ли такие дома от обычных. Скорее всего, нет. Привратник, проводивший ее во внутренние покои, тоже выглядел как обыкновенный слуга. Вульгарных девиц она также не увидела.
Еще больше удивила Эмму сама хозяйка. Простая прическа миссис Уизерседж больше подошла бы скромной вдове, чем сводне, а неяркое платье и незатейливая косынка на плечах совсем сбили девушку с толку. Правда, лицо дамы было сильно напудрено и около носа, который был явно великоват, виднелась мушка.
Эмма, которую лакей провел в комнату, так и стояла посередине, из-под ресниц рассматривая ее убранство, когда туда вошла миссис Уизерседж, и девушка сразу переключила свое внимание на эту даму.
Перед тем как отправиться на Маунт-стрит, Эмма, проведшая предыдущую ночь в плохонькой гостинице и заплатившая за это последние деньги, вымылась и постаралась по возможности привести в порядок свою рыжую гриву. Оделась она настолько смело, насколько ей позволял скромный гардероб, тем более что в багаже оказалось всего два платья. Кузина Мириам строго следила за тем, чтобы Эмма одевалась во все темное и скрадывающее фигуру. Платья Эммы куда больше подошли бы горничной среднего возраста, чем молодой богатой наследнице. Те несколько нарядов, которые она прихватила с собой в злополучную поездку, хотя и были чуть поярче, все равно на новом поприще сгодиться не могли.
Худшие ожидания Эммы не заставили себя долго ждать. Миссис Уизерседж улыбнулась и ответила на ее приветствие, но явно рассматривала высокую, стройную фигуру девушки.
- Что ж, выглядите вы неплохо, - голос у нее неожиданно оказался низким, но Эмма вздрогнула не от этого, а от столь откровенной аттестации. - Чего вы, собственно, хотите, мисс?
Девушка растерялась:
- Чего я хочу? Не знаю…
Миссис Уизерседж села в кресло.
- Я очень придирчиво подхожу к отбору… К отбору своих, так сказать, протеже, - хорошо хоть она потрудилась поискать приличные слова. - Вы же понимаете, что давать работу девушкам с улицы я не могу. У них должны быть рекомендации.
- Рекомендации? - растерянно повторила Эмма.
Неужели и для этого нужны рекомендации?
- Боюсь, что у меня их нет…
Миссис Уизерседж сочувственно вздохнула.
- Вы, очевидно, попали в затруднительную ситуацию? - Она помолчала и продолжила, уже более откровенно: - Обычно я беру на работу тех, кто попроще, но манеры тоже ценятся. А что вы вообще умеете?