- Но ведь я никогда не выдавал себя за образец добродетели. Я никогда не притворялся честным и порядочным и никогда не прикидывался пай-мальчиком. - Он приблизился к ней и дотронулся до ее щеки тыльной стороной ладони. Прикосновение было пугающе нежным. - Я никогда не разыгрывал из себя непорочного ангела.
- Не правда! - вырвалось у нее. - Ты лгал мне. И лгал так искусно, что я вообразила себе, что ты мой идеал, что ты тот, о ком я всегда мечтала. А тебе от меня нужно было только…
Глаза его угрожающе сверкнули, он с силой сжал ее руку так, что Виктория чуть не закричала.
- Ну, что, что мне было нужно? Договаривай, Виктория.
Она молча пыталась вырвать руку. Внезапно он отпустил ее.
- Впрочем, к чему обсуждать сейчас мои глупые мечты и надежды.
Она глухо рассмеялась.
- Твои мечты? Что ж, мне очень жаль, что тебе не удалось заполучить меня в свою постель. Вероятно, это разбило тебе сердце.
Он шагнул к ней, в глазах его сверкнул опасный огонек.
- Ну об этом-то помечтать никогда не поздно, не так ли?
- Да, но только этой твоей мечте никогда не суждено сбыться.
Он пожал плечами, всем своим видом выражая свое недоверие ее словам.
- Господи, неужели я так мало для тебя значила? - горько прошептала она.
Роберт уставился на нее, не веря своим ушам. Да она была для него дороже всего на свете! Дороже самой жизни! Он обещал подарить ей луну, и будь он проклят, если бы не подарил! Он ведь так любил ее, что непременно нашел бы способ снять с небес этот сверкающий шар и преподнес бы его своей возлюбленной на серебряном блюде, если бы она того пожелала.
Но она - она никогда по-настоящему его не любила. Ей просто не терпелось выскочить замуж за богатого графа.
- Тори, - начал он, намереваясь обрушить на нее град упреков.
Но она не дала ему договорить.
- Не смей называть меня Тори!
- Почему? Ведь это я придумал для тебя это имя, - заметил он.
- Ты отказался от всех прав на меня семь лет назад.
- Я отказался? - повторил он, удивляясь про себя, как у нее хватает наглости сваливать на него свою вину.
В памяти его всплыли события той злосчастной ночи. Он ждал ее, стоя на холодном ночном ветру. Ждал больше часа, и каждая частичка его существа дышала любовью, желанием и надеждой. А она в это время спала. Спала, нисколько не заботясь о том, что он ее ждет.
Злость и ярость захлестнули его. Ему захотелось сжать ее в объятиях так, чтобы кости захрустели.
- Я вижу, Тори, ты успела подзабыть кое-какие подробности наших отношений.
Глаза ее гневно сверкнули.
- Я же сказала, не смей называть меня так. Я больше не та Тори, которую ты когда-то знал. За эти годы я сильно переменилась.
Он невесело усмехнулся.
- И кто же ты теперь?
Она несколько мгновений пристально смотрела на него, очевидно, решая, отвечать или нет на его вопрос. Наконец твердо промолвила:
- Я мисс Линдон. А последнее время просто Линдон, и все. Тори больше нет.
Теперь он и сам увидел новую Викторию. В чертах ее лица появились твердость и внутренняя сила. И в глазах читалась непреклонная решимость, которая почему-то неприятно его удивила.
- Да, ты права, - согласился он, пожав плечами с деланным равнодушием. - Ты не Тори. И возможно, никогда ею не была.
Виктория нахмурилась, но промолчала.
- И я благодарен тебе за это, - продолжал он издевательски-торжественным тоном. Она удивленно вскинула на него глаза. Он поднял руку, словно провозглашая тост.
- За Викторию Мэри Линдон! Я получил от нее очень важный урок - его необходимо усвоить каждому мужчине.
У Виктории засосало под ложечкой; она попятилась назад.
- Перестань, Роберт, прошу тебя.
- Благодаря ей я понял, что женщины - никчемные создания и…
- Роберт, не надо.
- …и что они годятся только для одной цели. - Он медленно провел пальцем по ее губам. - Хотя я должен признать, что с этой обязанностью они справляются превосходно.
Виктория неподвижно стояла, чувствуя его пальцы на своих губах и изо всех сил стараясь умерить сумасшедшее биение сердца.
- Но более всего, мисс Виктория Линдон, я благодарен вам за то, что узнал с вашей помощью, зачем на самом деле нужно сердце. Видите ли, сердце нам дано вовсе не затем, чтобы любить.
- Роберт, я не хочу этого слушать. Он стремительно шагнул к ней, грубо схватил за плечи и прижал к изгороди.
- Нет, ты будешь слушать, Виктория. Ты выслушаешь все, что я сейчас скажу.
Поскольку она не могла зажать руками уши, она крепко зажмурила глаза, что, конечно, ничуть не помогло.
- - Так вот, слушай: сердце, как я узнал, дано нам, чтобы страдать. Любовь придумали поэты, а страдания… - Его пальцы еще сильнее впились ей в плечи. - Страдания есть на самом деле.
Все еще не открывая глаз, она прошептала:
- Я знаю о страданиях гораздо больше тебя.
- Вот как? И в чем же причина твоих терзаний, Виктория? В том, что ты упустила свой шанс стать богатой леди? Да что ты знаешь о страданиях, которые ты мне… - Он внезапно отпустил ее и отступил на шаг. - Впрочем, это уже не важно. Я больше не чувствую боли.
Виктория открыла глаза.
Он смотрел на нее в упор, и глаза его были пусты.
- Я вообще ничего больше не чувствую.
Она ответила ему таким же презрительным, холодным взглядом. Этот человек предал ее. Он обещал подарить ей луну, а вместо этого похитил ее душу. Что ж, возможно, она и в самом деле далеко не ангел, если ей приятно сознавать, что он мучается и страдает, что жизнь его не удалась и он глубоко несчастен.
Так, значит, в нем умерли все чувства? Она сказала в точности то, что думала:
- Так тебе и надо.
Он дернулся, словно от пощечины.
- Теперь я вижу, что был прав насчет тебя.
- Счастливо оставаться, Роберт. Итак, направо, два раза налево и снова направо.
Она развернулась и решительно зашагала прочь.
* * *
После ее ухода Роберт еще целый час уныло бродил по лабиринту, рассеянно глядя себе под ноги.
Тори. Он мысленно произнес ее имя и вздрогнул. Он, конечно же, солгал ей, когда сказал, что ничего больше не чувствует. Когда сегодня он случайно наткнулся на нее в лабиринте, его мгновенно затопила волна радостного облегчения - как будто все эти годы он искал ее. И теперь все будет хорошо, и исчезнет глухая непрекращающаяся боль.
Но ведь именно она и сделала его несчастным! Да, он пытался изгнать ее из своей памяти, забыться в объятиях других женщин, хотя, к великому огорчению его отца, ни одна из них так и не стала его невестой. Потом были юные вдовушки, куртизанки, оперные певички. Он намеренно выбирал себе спутниц, чем-то похожих на Викторию, как если бы черные густые волосы и голубые глаза могли исцелить ноющую рану в его душе. Иногда, когда боль становилась совсем уж невыносимой, он забывал об осторожности и кричал ее имя в разгар страсти. Это, конечно, не очень-то нравилось его пассиям, но им хватало ума не высказывать свои упреки вслух. Потом они получали от него дорогие подарки, и им было все равно, какое имя он кричит.
Но ни одна из них не смогла заставить его забыть то, что он потерял. Не проходило и дня, чтобы он не вспоминал Викторию. Ее смех, ее улыбку. Ее предательство. Он знал, что этого он никогда не сможет ей простить.
Тори. Черный шелк волос. Ярко-голубые глаза. По прошествии нескольких лет она стала еще красивее.
И он хочет ее до безумия.
Да поможет ему Господь, он все еще хочет ее.
Но он также хочет отомстить.
И непонятно, чего ему хочется больше.
Глава 5
На следующее утро Виктория проснулась с единственной мыслью - держаться как можно подальше от Роберта Кембла, графа Макклсфилда.
У нее нет никакой охоты мстить ему. Ей не нужны его извинения. Она просто не желает его видеть, и точка.
Ей оставалось только надеяться, что Роберт думает точно так же. Бог свидетель, вчера он был ужасно зол. Она раздраженно фыркнула. И что, спрашивается, он злится? Наверное, она задела его мужское самолюбие - оказалась единственной, кто не поддался его чарам соблазнителя?
Виктория начала одеваться, мысленно готовя себя к предстоящему испытанию - завтраку с Невиллом. Мальчишка перенял от своей матушки господские замашки и постоянно капризничал за едой. Все ему было не так - то яичница остыла, то чай слишком горячий, то…
В дверь постучали - громко и резко. Виктория чуть не подпрыгнула от неожиданности. Роберт! Это наверняка Роберт! Вчера он вел себя с ней просто возмутительно. А сегодня, видимо, решил заявиться прямо к ней в комнату, и наплевать ему на то, что ее из-за этого могут вышвырнуть отсюда.
Гнев захлестнул ее с новой силой. Как это на него похоже - напыщенный, самовлюбленный эгоист! Она ему все выскажет. Виктория пронеслась через комнату, распахнула дверь и выпалила:
- Ну, что тебе?
- Как это понять, мисс Линдон?
- О леди Холлингвуд, прошу меня простить. Я думала, что это… То есть я решила… - Виктория совсем смешалась и умолкла.
Ну вот, теперь можно не бояться, что Роберт станет причиной ее увольнения. Она преуспеет в этом и без него.
Леди Холлингвуд нетерпеливо кивнула и вплыла в комнату, не дожидаясь приглашения.
- Я зашла поговорить с вами о вашем вчерашнем исчезновении.
- Мистер Невилл завел меня в лабиринт, миледи. Я не смогла найти выход и заблудилась.
- Не старайтесь свалить свою вину на пятилетнего ребенка.
Виктория сжала кулаки, стараясь сохранить на лице улыбку.
- Понимаете ли вы, - продолжала леди Холлингвуд, - сколько неудобств и беспокойства вы мне вчера доставили своим отсутствием? У меня полон дом гостей, а я вынуждена, вместо того чтобы уделять им внимание, укладывать в постель своего сына. Об этом должны были позаботиться вы, мисс.
- Я бы и позаботилась, миледи. - Виктория еле удержалась, чтобы не закричать. - Но я ведь была в лабиринте. Я же не могла…
- Считайте, что это мое последнее предупреждение, мисс Линдон. Я вами очень недовольна. Еще одна подобная выходка, и мне придется вас уволить. - Леди Холлингвуд развернулась и выплыла из комнаты. На пороге она остановилась и добавила:
- Без всяких рекомендаций.
Виктория несколько секунд неподвижно стояла перед распахнутой дверью, потом глубоко вздохнула. Итак, ей снова придется искать новое место. Здесь стало просто невыносимо. Невыносимо! Это же надо…
- Виктория! - Высокая фигура Роберта возникла в дверном проеме.
- Ну и денек сегодня выдался - одно за другим, - буркнула она вместо приветствия.
Роберт, похоже, ни капли не обиделся. Прислонившись к дверному косяку, он бросил на нее насмешливый взгляд.
- Интересно знать, что могло испортить тебе настроение с утра пораньше?
Она попыталась протиснуться мимо него в коридор.
- Мне пора работать.
- Пасти малолетнего Холлингвуда? - Он зашел в комнату и захлопнул за собой дверь. Виктория поняла, что так просто от него не отделается. - Сегодня в этом нет необходимости. Невилл отправился на верховую прогулку с моим другом Рэмси, который любезно согласился в течение всего утра развлекать зловредного чертенка.
Виктория опустила глаза и вздохнула - на нее вдруг нахлынули непрошеные воспоминания. Роберт всегда был такой организованный, продумывал все до мелочей. Ей следовало догадаться, что он найдет способ избавиться от Невилла, если захочет остаться с ней наедине.
Когда она снова подняла глаза, то увидела, что Роберт с интересом разглядывает книгу, лежащую на ее ночном столике.
- Ты больше не читаешь романов? - спросил он, беря книгу в руки - собрание основных сведений по астрономии.
Виктория гордо выпрямилась.
- Меня давно уже не интересуют романтические истории.
Роберт бегло пролистал книгу.
- Не знал, что тебя интересует астрономия. Виктория стиснула зубы - у нее чуть не вырвалось, что луна и звезды помогали ей чувствовать себя ближе к нему. Или, скорее, к тому идеальному образу, который она себе создала.
- Милорд, - промолвила она со вздохом. - Зачем вы это делаете?
Он недоуменно пожал плечами и присел на ее маленькую кровать.
- Что именно?
- Да все это! - воскликнула она, всплеснув руками. - Явились в мою комнату, уселись на мою постель. - Она растерянно заморгала, только сейчас осознав этот возмутительный факт. - Вы сели на мою постель! А ну, вставайте сейчас же!
Он озорно ухмыльнулся:
- Попробуй сгони меня.
- Если вы думаете, что я попадусь на эту удочку, вы сильно ошибаетесь.
- Да ну? - Он откинулся на подушки и удобно вытянул ноги. - Не беспокойся, сапоги у меня чистые.
- Пожалуй, - довольно хмыкнула она, - я попробую.
Виктория опасно сузила глаза, схватила таз с водой для умывания и выплеснула ему на голову.
- Черт тебя подери, ненормальная! - заорал Роберт, вскакивая с постели.
Вода ручейками стекала по его лицу, а галстук и белоснежная рубашка были безнадежно испорчены.
Виктория прислонилась к стене и, скрестив руки на груди, любовалась на свою работу.
- Знаете что, милорд? - весело сказала она. - Вот теперь вы обрели свой истинный облик.
- Не смей больше так шутить со мной, слышишь? - прошипел он.
- А что еще прикажете мне делать? Уж не предлагаете ли вы мне оскорбить вас, задев вашу честь? Не думаю, что у вас она вообще имеется.
Он шагнул к ней, и вид у него был самый угрожающий. Виктория прикусила язычок, но было уже поздно. Роберт прижал ее к стене.
- Ты об этом пожалеешь, - процедил он сквозь зубы.
Тут Виктория не выдержала - смех душил ее, и она сдавленно захихикала.
- Роберт, - еле вымолвила она, совсем забыв, что надо обращаться к нему официально, - никто и ничто не заставит меня пожалеть о том, что я сейчас сделала. Я до конца жизни буду этим гордиться. Слышишь меня? Гордиться! И уж меньше всего сожалеть - этот момент станет для меня одним из самых приятных воспоминаний.
- Виктория, замолчи сейчас же, - приказал он. Она послушно умолкла, но улыбаться не перестала.
Несколько секунд, он смотрел на нее, а потом сам ухмыльнулся.
- Что ж, раз я вымок по твоей вине, - промолвил он, и голос его стал хриплым, - ты меня и высушишь.
Улыбка сразу исчезла с ее лица.
- У меня есть полотенце… Я тебе его с удовольствием одолжу.
Виктория метнулась в сторону. Вернее, попыталась метнуться. Роберт схватил ее за плечи, и она затрепетала в его руках.
- Я целую вечность ждал этого мгновения, - прошептал он, прижимая ее к себе.
Виктория посмотрела в его глаза, и пламя, бушевавшее там, в ту же секунду охватило и ее.
- Не надо. - Она не знала, кого просит - его или себя. - Не надо, пожалуйста.
Роберт глядел на нее с непонятным отчаянием.
- Я ничего не могу с собой поделать, - хрипло сказал он. - Да поможет мне Бог, я больше не могу.
Он потянулся к ней губами, медленно, словно борясь сам с собой. Остановился в нерешительности, качнулся назад и в следующую секунду отпустил плечи Виктории, обхватил руками ее лицо и впился в нее неистовым поцелуем.
Роберт запустил пальцы в ее густые волосы, не обращая внимания на шпильки, дождем посыпавшиеся на пол. Все те же волшебные волосы - шелковистые и тяжелые пряди, их аромат сводил его с ума. Он снова и снова шептал ее имя, забыв на мгновение, что он должен ненавидеть ее, что она отвергла его любовь много лет назад, что из-за нее его сердце разбито навсегда. Он знал лишь одно - это Тори, его Тори, и она принадлежит ему.
Он покрывал ее лицо жадными, ненасытными поцелуями, словно хотел наверстать то, чего был лишен все эти годы. Крепко сжимая ее в объятиях, он чувствовал каждый изгиб ее тела, вспоминая те дни у пруда…
- Тори, - бормотал он, целуя ее подбородок, шею, впадинку у горла, - Я никого, кроме тебя… Ни одну женщину…
Виктория откинула голову, забыв обо всем на свете, едва только его губы коснулись ее губ. До этого ей казалось, что его объятия, его поцелуи давным-давно стерлись из ее памяти.
Но она ошиблась. Каждое его прикосновение было до боли знакомым и щемяще волнующим. И когда он опустил ее на постель, ей и в голову не пришло сопротивляться.
Он придавил ее своей тяжестью, высвободил одну руку и сжал ее ногу выше колена, лаская и поглаживая.
- Я овладею тобой, Тори, - горячо прошептал Роберт. - Я буду ласкать тебя до тех пор, пока ты будешь не в силах пошевелиться. Ты не сможешь думать ни о чем, кроме моих поцелуев. - Его рука продвинулась еще выше по ее ноге - туда, где кончался чулок. - Я сделаю то, что должен был сделать давным-давно.
У Виктории вырвался стон блаженства. Она и не знала, как стосковалась по его поцелуям за эти долгие семь лет. Она словно летела куда-то, охваченная пламенем, которое он разжег своими поцелуями. Роберт внезапно убрал руку, и она вдруг поняла, что он возится с застежкой панталон и…
- О Господи, нет! - воскликнула она и уперлась руками ему в плечи, отталкивая его. Ее воображение мигом нарисовало ей эту картину - она лежит, раскинув ноги, а Роберт расположился на ней сверху. - Нет, Роберт, - повторила она, извиваясь под ним и тщетно стараясь высвободиться. - Только не это.
- Не поступай так со мной, - взмолился он. Внезапно тон его стал угрожающим. - Не смей дразнить меня, иначе я…
- Так вот чего ты всегда хотел от меня, не так ли? - воскликнула она, соскочив с постели. -Только это тебе и нужно было?
- Ну, не только это, но и это тоже, - пробормотал он, и в голосе его звучали отчаяние и боль.
- Господи, какая же я дура! - Виктория сжала ладонями горящие щеки. - Неужели тот жестокий урок, который я от тебя получила семь лет назад, ничему меня не научил?
- Ты тоже раскрыла мне глаза на многое, - с горечью заметил он.
- Пожалуйста, уходи, прошу тебя.
Он резко остановился на полпути к двери.
- "Пожалуйста"? Какая изысканная вежливость.
- Роберт, я прошу тебя так вежливо, как только могу.
- Но почему ты прогоняешь меня? - Он снова шагнул к ней. - Зачем упрямиться, Тори? Ты же хочешь меня, и сама это прекрасно знаешь.
- Это к делу не относится! - Только сейчас Виктория к ужасу своему осознала, что он прав. Несколько секунд она смотрела на него, раскрыв рот, но потом все же умудрилась взять себя в руки и промолвила достаточно спокойным тоном:
- Ради Бога, Роберт, ты хоть понимаешь, что делаешь? Мне вот-вот откажут от места. А я не могу этого допустить. Если тебя застанут в моей комнате, меня в ту же секунду вышвырнут отсюда вон.
- Правда? - Казалось, его всерьез заинтересовала эта перспектива.
Она постаралась взять себя в руки и медленно, с расстановкой произнесла, чеканя каждое слово:
- Я прекрасно понимаю, что ты не питаешь ко мне ни капельки сострадания. Но во имя всего святого, оставь меня в покое!
Ей было противно, что она унизилась до мольбы, но у нее не было выбора. Рано или поздно Роберт уедет отсюда и вернется к своей прежней жизни. А здесь ее жизнь.
Он склонился к ней, голубые глаза его смотрели жестко и пристально.
- Почему тебя это так волнует? Готов поспорить, ты не в восторге от этого места.