- Да! - отчаянно хотелось ответить Джафару, хотя он восхищался мастерской попыткой халифа вынудить его избавиться от чужачки. Бен Хамади не нравилось, что Джафар держит в плену Алисон и ее дядю. Халиф не говорил об этом прямо, но все же не раз выражал удивление тем, что Джафар не желает решать, что делать с ними, поскольку нет больше нужды держать их в плену. Конечно, Бен Хамади не стал бы открыто осуждать его поступки, тем самым оскорбляя хозяина. Но недаром от природы он был наделен хитростью и мудростью, позволившими ему стать одним из доверенных лиц султана Абдель Кадера. Только сейчас он публично предложил условия освобождения Алисон, от которых Джафару почти невозможно будет отказаться. Недаром Джафар присягал на верность султану, а следовательно, и его халифу. Кроме того, у него не было больше оснований держать Алисон в заложницах.
Руки Джафара непроизвольно сжались в кулаки. Вот уже много недель он старался не думать о том, что может потерять ее. Но теперь, кажется, все кончено.
С тошнотворным чувством бессилия он припомнил старую берберскую пословицу: посади в клетку дикую птичку и береги, чтобы не выпорхнула. Он мог бы держать Алисон в клетке долгие годы, до конца жизни. Но решение остаться или уехать принадлежит ей. Это выбор самой девушки.
После всего, что сотворил с ней, он как бы обязал Алисон остаться. Если она предпочтет жить здесь, то лишь потому, что захочет сама, без принуждения.
Но она, кажется, вовсе не желает этого.
- Я была бы рада возможности получить свободу, - тихо промолвила она.
Джафар медленно, насильно заставил себя разжать пальцы.
- Прекрасно, - объявил он наконец чуть слышно, без всякого выражения. - Я согласен.
Оноре посмотрел на племянницу с тревогой, сменившейся внезапной радостью, как только он понял, что вскоре может оказаться в Алжире. Но Алисон не разделяла восторга дяди. Она чувствовала себя так, будто гигантская рука медленно сжимает ее сердце, готовясь раздавить.
Джафар равнодушно молчал. Лицо его в который раз превратилось в безразличную маску. В комнате внезапно стало сумрачно и повеяло холодом. Алисон, вздрогнув, беспомощно смотрела в безжалостные желтовато-карие глаза, будто обдававшие ее ледяным ветром.
Наконец халиф Бен Хамади прервал молчание.
- Вот и хорошо, - удовлетворенно заметил он. - Значит, договорились. Если мисс Викери убьет льва, она и ее дядя могут вернуться на родину.
Они отправились на охоту до заката солнца. Ждать не стоило. Лев - животное ночное и обычно выслеживает добычу с вечера, поэтому и охотиться на него нужно ночью.
К этому времени зверь, должно быть, ушел выше в горы, но они смогут отыскать его лежбище и, когда поднимется луна, успеют выследить хищника.
При всем этом не стоит недооценивать опасность. Лев - один из самых страшных врагов, а его рев может вселить страх в сердце любого храбреца. По мнению дяди Оливера, лев нападает на человека, если только сильно голоден, раздражен, болен или стар. А этот зверь, очевидно, убивает просто из жажды крови. Алисон была рада обществу Джафара. Правда, она и сама, не раздумывая, пошла бы на льва, но Джафар не желал ничего слышать об этом.
Она украдкой поглядела на Джафара, погонявшего свирепого скакуна. Лицо по-прежнему замкнутое, суровое, глаза ничего не выражают, кроме стальной решимости. По спине Алисон прошел озноб, хотя она не могла сказать, от холода или неприступного вида Джафара.
Позади них на почтительном расстоянии ехал Сафул, к удивлению Алисон, вызвавшийся сопровождать ее. Возможно, молодой воин все-таки хотел загладить вину за то, что позволил ей сбежать несколько недель назад. Он, конечно, еще сгорал от стыда, потому что женщина смогла перехитрить его.
Джафара тоже одолевали невеселые думы. Он пытался заглушить угрызения совести. Его принципы чести и благородства запрещали женщине рисковать жизнью. Особенно этой женщине. При мысли о том, что Алисон может погибнуть по его вине, леденела кровь.
Джафар отыскал глазами непокорную молодую красавицу, причину всех его мук. Что ответит она, если он признается в своей любви, станет умолять ее остаться? Навсегда забыть о родине, о семье, привычном образе жизни? Как отнесется к тому, что ей придется присутствовать на его свадьбе с другой женщиной? Что сыновья этой другой, а не ее дети станут его наследниками? Ведь только именно это он мог предложить Алисон.
Если не отречется от власти. Если не покинет свое племя, не откажется от своего образа жизни. От всего, к чему стремился, ради чего боролся. Но только в ином случае Джафар может дать Алисон все, что она заслуживает, чего достойна.
Джафар закрыл глаза, стараясь справиться с тоской и бессилием, бушующими в душе. Неужели он дошел до того, что лелеет столь предательские мысли?
Джафар горько усмехнулся, издеваясь над собой. Только сейчас до него дошло, что халиф прекрасно разглядел опасность, которую представляла Алисон, хотя Джафар не осмеливался признаться ни в чем подобном. Она стала его слабостью, сделала уязвимым. Она единственная имела силу заставить Джафара предать свой долг, свой народ. Могла вынудить его забыть обо всем на свете. Одно слово - и он готов сложить с себя обязанности вождя, принести в жертву честь. Если Алисон выкажет хоть малейшее нежелание остаться, Джафар забудет о прошлом, будущем и служении стране.
Однако, хотя она была словно воск в его объятиях и самозабвенно отвечала на ласки, Джафар совсем не был уверен, что она хочет от него чего-то большего. Он показал Алисон ту ослепляющую страсть, которую превозносили поэты. На какое-то мгновение он посчитал даже, что сумел заставить Алисон забыть о любви к Бурмону. Но стоит ей вернуться в цивилизованное общество, как эта любовь разгорится снова. Алисон обретет счастье в объятиях его врага, среди своего народа.
И Джафар не имеет права лишать ее такой возможности.
Эта тоскливая мысль вытеснила из головы Джафара все остальные.
Они молча пробирались сквозь погруженную в полумрак рощу гигантских кедров. Гнетущая тишина прерывалась лишь тихим, ритмичным топотом копыт.
Алисон чувствовала, что задыхается в этом замкнутом пространстве. Густой резкий запах смолы проникал в легкие. Сквозь огромные ветви почти не пробивались солнечные лучи, и девушка почувствовала облегчение, когда они выехали на опушку леса. Здесь почему-то было теплее, хотя резкий ветер проникал под бурнус, а заходящее солнце почти не грело. Местность постепенно становилась более суровой и бесплодной. Лошади осторожно ступали по усыпанным камнями тропинкам, вьющимся среди скал.
Когда они добрались до места, где лев загрыз женщину, наступили сумерки. Здесь царило странное спокойствие, возможно, потому, что напуганные жители гор скрывались в своих домах. Алисон все больше нервничала и почему-то побаивалась темноты.
Лошадь Сафула неожиданно фыркнула, и Алисон едва не свалилась с седла, но тут же постаралась взять себя в руки, не понимая, почему так глупо ведет себя. Ведь она не одна, с ней двое мужчин-воинов!
Девушка украдкой взглянула на спутников, за спинами которых висели длинные ружья.
- Логово льва где-то здесь, - сдержанно обронил Джафар, показывая на зубчатые вершины, к северо-востоку от той горы, где они находились сейчас.
Охотники начали нелегкий подъем по крутому склону, пробираясь по осыпающимся карнизам, и вскоре добрались до узкого ущелья, по которому снова пришлось ехать, растянувшись цепочкой.
- Держись за мной, - велел Джафар Алисон. Густые тени окутали путников, пробиравшихся по почти невидимой дороге. Не прошло и нескольких минут, как Алисон внезапно ощутила, что лошадь под ней напряглась и начала пятиться. Девушка нервно огляделась. Горный гребень над их головами зарос терновником. Идеальное место для засады! И Алисон, уже не думая, глупо это или нет, потянулась за ружьем, вынула его из чехла, проверила, на месте ли патроны, и, держа палец на курке, поднесла к плечу как раз в ту минуту, когда раздался тихий зловещий звук, полумурлыканье, полурычание.
Сердце Алисон заныло. Подняв голову, она увидела светящиеся во мраке желтые огоньки. Лошади словно обезумели. Жеребец Джафара поднялся на задние ноги, ее кобыла бросилась влево, едва не раздавив о скалу ногу Алисон. Позже девушка смутно припомнила гибкое рыжеватое тело, длинный хвост и острые, как кинжалы, зубы, когда зверь с леденящим душу ревом бросился на Джафара.
Глава 24
У Алисон не осталось времени ни подумать, ни прицелиться как следует, ни стряхнуть парализующий страх. Ею владел лишь защитный инстинкт. Вскинув ружье, девушка нажала на курок.
Грохот выстрела прокатился эхом среди криков, рева и ржания лошадей. Грациозное тело дернулось, перевернулось в воздухе и с глухим стуком рухнуло на землю.
Алисон, тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем, старалась успокоить напуганную лошадь, пытаясь понять, мертв ли лев. Все кончилось так же быстро, как началось. Она попала прямо в цель, застрелила хищника в прыжке.
Девушка подняла глаза на Джафара. В его руках блеснула сталь. Он успел выхватить из-за пояса кинжал, пытаясь защититься от льва-убийцы, но ущелье было настолько узким, что он вряд ли смог бы как следует размахнуться и скорее всего был бы серьезно ранен или погиб.
Джафар, по-видимому, понимал это, потому что его взгляд не отрывался от Алисон с того момента, как ему удалось натянуть поводья гарцующего жеребца. Правда, в темноте невозможно было разглядеть выражение его сверкающих глаз.
- Я обязан тебе жизнью, Эхереш, - чуть слышно проговорил Джафар. Но Алисон, казалось, потеряла голос. Только сейчас она с удивлением осознала, что дрожит: образ искалеченного истекающего кровью Джафара по-прежнему стоял в глазах. Она с трудом умудрилась сползти с седла, чтобы почувствовать твердую почву под ногами.
Сафул, тоже слетев с седла, осторожно приблизился к хищнику, опасаясь, что тот лишь ранен. Сначала робко, потом смелее бербер потыкал тело дулом ружья, перекатил голову зверя с боку на бок. Сомнений не осталось. Пуля попала людоеду прямо между глаз.
Алисон сознавала, что такое бывает раз в жизни. В обычных обстоятельствах, даже имея время тщательно прицелиться, она никогда бы не смогла повторить такое.
Тут прогремел еще один выстрел, и девушка испуганно сжалась. Но оказалось, что Сафул, по обычаю своего народа, торжествующе поднял ружье и выпалил в воздух. Алисон опустилась на колено. Дрожь, сотрясавшая ее, никак не унималась. Но тут сильные руки подняли ее, обняли за плечи. Алисон, всхлипнув, спрятала лицо на груди Джафара, пытаясь найти утешение.
Джафар осторожно гладил ее по спине, шепча нежные бессвязные слова на своем языке. Но эти слова не имели ничего общего с мучительными эмоциями, обуревавшими его.
В глубине души он ощущал гордость и благодарность. Гордость за неукротимое мужество Алисон. Благодарность за спасение своей жизни. Но все затмевало гнетущее чувство потери. У него не осталось выбора. Он дал слово. Свобода Алисон за мертвого льва. Теперь придется отпустить ее.
Боль, раздиравшая душу, была такой острой, непереносимой и пронзительной, что Джафар закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Как хотел он сейчас взять свои слова обратно! Хотел…
Но какая польза в пустых сожалениях? Алисон все равно не изменит своего решения.
Однако какая горькая ирония заключается в том, что сегодняшний поступок Алисон будет иметь последствия, которых он не мог предвидеть. Джафар слишком хорошо знал берберов. Когда они узнают, что Алисон убила льва, то станут считать ее героиней, откроют ей сердца и будут готовы принять девушку. Тогда ни один человек не возразит против решения вождя жениться на столь мужественной девушке.
Джафар безнадежно усмехнулся. Алисон не сможет увидеть это чудесное превращение. Ее здесь уже не будет.
Прошло немало времени, прежде чем Джафар сообразил, что оруженосец почтительно ожидает его приказаний. Подавив тяжелый вздох, Джафар отпустил Алисон, отступил и кивнул. Сафул шагнул вперед и протянул Алисон мохнатый окровавленный предмет.
- Это принадлежит тебе, госпожа, - почти благоговейно прошептал он. Оказалось, что молодой воин отрубил тяжелые лапы льва и принес одну Алисон. Та непонимающе смотрела на омерзительный трофей.
- Ты заслужила право получить ее, Алисон, - тихо пояснил Джафар по-английски. - Наши женщины вешают лапы льва или других свирепых хищников на шеи детей, чтобы вдохнуть в них силу и храбрость. Невесты приносят их в дар мужьям на свадьбу.
Мужьям . Алисон зажмурилась. Слова Джафара похоронным колоколом прозвенели в ушах. Она никогда не преподнесет ему такой дар. Условия сделки выполнены. Алисон убила льва и получила свободу.
Но почему, Господи, почему она так настаивала на том, чтобы поскорее уехать отсюда? И как жалела об этом сейчас! Лучше бы она вообще не стреляла!
Но у Алисон не было выбора. Разве могла она допустить, чтобы Джафар погиб? Но теперь… теперь Алисон окончательно потеряла последний шанс на будущее с любимым.
Алисон подняла измученный взгляд на Джафара. Лишь одно его слово - и она навсегда останется здесь, на любых условиях, в любом качестве.
Но он продолжал молчать. Убежден, что между ними не может быть ничего общего? Или ее присутствие лишь досадная помеха?
Неужели ничего не чувствует к ней? А может, хочет поскорее избавиться?
- Ты можешь ехать верхом? Пора возвращаться.
При звуках спокойного, бесстрастного голоса Алисон охватило отчаяние. Она хотела лишь одного: свернуться клубочком в темном углу и забыться в тяжелом сне, но все-таки устало кивнула и с помощью Джафара села в седло, пытаясь отогнать тревожные мысли.
Вскоре взошла луна, освещая холодным светом безжизненные горы и путь всадникам. Несколько часов спустя они с триумфом вернулись домой и привезли завернутый в одеяло труп льва. Радостными криками и выстрелами приветствовали берберы удачливых охотников. Люди ликовали, счастливые гибелью свирепого зверя.
Только Алисон и Джафар не разделяли их радости. Тоска и горечь терзали их сердца при мысли о скорой разлуке.
Такого никогда не случалось на памяти людской. Женщина убила льва! Какой храброй, какой мужественной оказалась неверная! Мало того, она спасла еще и жизнь повелителя!
На следующий день берберы устроили праздник в честь великого события. Все превозносили смелость Алисон и пели ей хвалы. Сама же виновница торжества почти не выходила из дома, собирая вещи и готовясь к отъезду. Завтра утром она вместе со своим дядей и слугой-индийцем должна покинуть поселение. Сам халиф вызвался сопровождать их до середины пути.
Сборы не заняли много времени. Алисон с помощью счастливого Чанда быстро уложила свою немногочисленную одежду. Затем она постаралась попрощаться со всеми, кто дружески относился к ней и заботился во время заточения, теми, кто стал так много значить для нее за последние два месяца… Тагар, молодая женщина, одарившая Алисон добротой и мудрыми советами. Сафул, ее верный страж. Гастар, старая знахарка, спасшая Алисон жизнь. Махмуд, гордый и трогательный, шрамы на сердце которого были куда глубже рубцов на лице.
Из всех знакомых Махмуд стал особенно дорог ей. Несмотря на ненависть к европейцам, он помог девушке перенести тяготы плена, стал соединяющим звеном между ее миром и незнакомой средой, куда не по своей воле попала Алисон. Он отвечал на множество вопросов, удовлетворял, как мог, ее любопытство, пытался защитить от злых чар. Разве могла она не испытывать нежности к мальчику, который, несмотря на собственный страх, мужественно встал между ней и ведьмой?
Может, она полюбила Махмуда, потому что видела в нем подобие Джафара, потому что сохранилось в нем что-то от того несчастного, измученного мальчишки, каким был когда-то внук герцога Морлендского?
И теперь Алисон с трудом выговаривала слова прощания - в горле стоял тугой ком, мешавший дышать.
- Я хочу поблагодарить тебя за заботу и доброе отношение, - пробормотала она дрожащим голосом.
Махмуд избегал встречаться с ней глазами.
- Не за что. Мой долг - выполнять приказы повелителя.
Но, несмотря на угрюмый тон, Алисон подозревала, что Махмуд будет скучать по ней так же сильно, как она по нему. Протянув мальчику львиную лапу, она спросила:
- Может, возьмешь это в знак моей благодарности?
Махмуд недоверчиво посмотрел на подарок, и лицо его тут же зажглось благоговейным восторгом.
- О госпожа…
Он почти со страхом стиснул амулет, низко поклонился:
- Ты оказала мне великую честь.
Алисон улыбнулась сквозь пелену слез. Ей хотелось обнять Махмуда, прижать к себе, утешить, но, как всякий юноша, считавший себя воином, он наверняка будет оскорблен и смущен таким чисто женским проявлением симпатии. Пришлось удовлетвориться легким пожатием руки мальчика.
Попрощавшись с Махмудом, девушка вернулась в свою комнату и попыталась ненадолго заснуть, но звуки веселья, доносившиеся с улицы, и острая боль в груди не давали покоя. Алисон свернулась клубочком под одеялами, подтянула колени к подбородку. Боже, как вынесет она разлуку с Джафаром?! Как справится с мукой, терзающей душу? Она чувствовала себя так, словно ее медленно раздирают надвое. И, кажется, ничто в мире не поможет соединить разорванные половины.
В эту ночь Алисон пришла к нему, умирая от желания в последний раз ощутить силу его объятий. Было уже за полночь, когда она бесшумно прошла по темному коридору к покоям господина. Стража пропустила ее. Алисон пробралась к его спальне через библиотеку. Дверь была открыта, и при мягком свете лампы Алисон увидела широкую, типично берберскую кровать - деревянную раму, заваленную коврами и подушками. Она стояла в углу, рядом с большим резным сундуком сандалового дерева. В другом углу пылала жаровня. Джафар, как оказалось, тоже не спал и, стоя у высокого, забранного решеткой окна, смотрел в никуда. Стоило Алисон шагнуть вперед, и он тут же обернулся, словно животное, почуявшее опасность. Рука инстинктивно метнулась к кинжалу.
Алисон тихо охнула, и в ответ эхом прозвучал неразборчивый резкий возглас Джафара. Она резко повела плечами. Бурнус сполз на пол, открывая стройное тело, одетое в прозрачный, просвечивающий насквозь шелк.
Потянулись минуты мертвой, ничем не прерываемой тишины. На какой-то момент Алисон показалось, что в глазах Джафара промелькнула невиданная до сих пор беззащитность, такая странная для этого надменного человека. Но зато усталость не могла быть воображаемой. Видя осунувшееся, потемневшее лицо Джафара, Алисон невольно спросила себя, уж не чувствует ли он такую же безумную боль, какая убивает ее?
Голос Джафара, как всегда, был спокойным и ровным.
- Тебе не стоило приходить, Эхереш.
- Я… хотела… попрощаться… - пролепетала Алисон, выражая своим голосом надежду и мольбу.
Двумя прыжками Джафар оказался рядом и, нежно сжав ладонями ее лицо, заглянул в полные таинственных теней озера серых глаз.
- Чего еще ты желаешь от меня? - прошептал он, отчетливо выговаривая каждое слово. Сердце Алисон гулко застучало. Чего она желает? Прикосновений его губ, приносящих радость и боль. Воспоминаний, которые дадут силу существовать после разлуки, прожить все эти унылые, полные тоски годы. Но больше всего Алисон хотела верить, что у них все будет хорошо.
- Хочу запомнить тебя… - шепнула она, поднимая лицо для поцелуя.