Спутник ее выпрямился; это движение напомнило Мики поднимающего голову льва. Кейл понял, что эта дамочка считает его одним из поселенцев, которые собрались у границ незаселенной территории в сто шестьдесят акров свободной земли. К этой земле они в назначенный срок могут устремиться. Уже на протяжении нескольких недель на Индейских территориях растут лагеря поселенцев, желающих принять участие в первых гонках за землей. Людей собралось несметное множество, и Кейлу это не нравилось. В этих местах осталось совсем немного девственных земель, а теперь правительство желало отдать и эти земли поселенцам.
– Нет, я не хочу участвовать в этой сумасшедшей гонке. У меня есть разрешение на продажу лошадей и мулов для фортов, индейцам и почтовым службам на этой территории, – объяснил он. – Говоря откровенно, мне не нравится, что сюда придут люди из лагеря переселенцев.
Не в силах сдержать себя, Кейл протянул руку и отвел волосы, что прилипли к щеке Мики. Его пальцы чуть коснулись ее белой щеки; как он и ожидал, кожа оказалась мягкой и очень гладкой.
Отдернув голову, Мики метнула в своего спутника негодующий взгляд. От прикосновения Кейла она словно почувствовала электрический разряд. Этот ток пробежал волной по всему ее телу и ушел во влажную землю прерии.
– Вы слишком строги, мистер Броулин, – зло сказала она, мысленно ругая себя за то, что ее тело столь сильно реагирует на присутствие этого человека.
– Кейл, – поправил он. Его мягкий хриплый голос показался ей обольстительным.
С изумлением Мики увидела, что ее спутник, поправив мокрую от дождя кобуру, решительно приближает к ней свое лицо. Боже правый! Уж не собирается ли он ее поцеловать? Они ведь только встретились! Вот мерзавец! Может, он думает, что она должна ему выразить благодарность за то, что он якобы спас ее от удара молнии?
Мики с негодующим криком вскочила – так быстро, словно наступила на скорпиона. Но Кейл продолжал приближаться и взял ее за руку. Мики отшатнулась, но поскользнулась на влажной земле и упала. Держа ее за руку, Кейл тоже полетел вниз, разом потеряв гордую осанку, что была у него всего мгновение назад. Он снова упал прямо на Мики...
Когда они были на земле в первый раз, Мики могла лишь радоваться, что не обращена лицом к этому мужчине. Теперь он лежал прямо на ней, его мускулистая грудь давила на ее грудь, а ноги прижались к ее ногам. И это положение было столь греховно, что Мики пришла в ярость.
Разинув от негодования рот, Мики направила на своего спутника уничтожающий взгляд, который неожиданно остановился на восхитительных серебристых озерах его глаз – настоящей погибели для любой женщины, особенно когда они улыбались, как сейчас. Это была добродушная улыбка, которая освещала все вокруг. Да и бронзовая кожа на щеках и чувственные губы выглядели заманчиво. Ощущение могучих мышц вовсе не было ей неприятно, как и исходивший от этого человека мужской запах. Мики мысленно обругала себя: ей сейчас лучше было бы ослепнуть, оглохнуть и онеметь, чтобы лишиться всех этих ощущений и перестать об этом думать!
На губах ее спутника появилась улыбка, и эта улыбка тоже подействовала на Мики волшебным образом, заставив ее затаить дыхание.
– Я хотел только поцеловать тебя, Ки. – Этот человек сразу отбросил формальности и придумал ей имя, которое, даже произнесенное этим хрипловатым голосом, прозвучало очень красиво. – Я хотел узнать, как это будет. Чисто мужское любопытство, и только. Ничего плохого я не задумал. Он чуть наклонил голову. Кейл внимательно посмотрел на ее мягкие, чуть дрожащие губы, прежде чем накрыл их своими. Прикосновение его губ было легким, словно проверяющим, какую это вызовет у нее реакцию. Удостоверившись, что поцелуй им обоим не неприятен, Кейл прижался губами сильнее. Кончик его языка прошел по мягкому изгибу ее губ и проник чуть дальше. Пальцы Кейла пробрались в спутанные волосы Мики, чтобы прижать ее голову ближе. Они так и продолжали лежать, грудь к груди, ноги к ногам, оба поглощенные тем, что должно бы быть простым поцелуем.
Но Мики вдруг ощутила столь сильное сердцебиение, что стук крови в ушах заглушил звуки падающего дождя. "Этого не должно быть!" – мысленно крикнула она себе. Ее целовали, но ни один человек при этом не вызывал в ней столь сильного отклика!
Движения его губ были уверенными, опытными. У нее начало перехватывать дыхание. В какое-то мгновение Мики захотелось беззаветно отдаться этим поцелуям, на которые отзывается все ее тело. Это были не просто поцелуи – они открывали ей какое-то новое, доселе неведомое измерение.
Этот пробный тест подтвердил Кейлу его догадку. Он сразу определил, что эти пухлые, как у Купидона, губы просто созданы для поцелуев. Они были мягкими, как лепестки роз, и пьянили, как вино. Кейл ощутил, что в нем растет желание. Он был с женщиной всего несколько дней назад, тем не менее, эта встреченная в прерии девушка возбуждала его с такой силой, словно он не знал женщины целую вечность!
"Чисто мужское любопытство, и только", – всплыло в голове Мики. Но от этих поцелуев у нее натянулись все нервы, а в голове смешались мысли. Никогда еще в своей короткой жизни она не испытывала ничего подобного. Все тело наполнилось странными и незнакомыми ощущениями – и не только от поцелуев, но и от близости его тела.
Мики на миг стало стыдно себя самой за то, что она не хочет прекратить то, что происходит. В прошлом она сторонилась мужчин и была с ними холодна, да и старалась держать свои чувства под контролем. Более года у нее была мечта – такая сильная, что ради нее Мики отказалась от всяких романтических встреч. Но этот человек так притягивал ее, что она даже забыла, о чем именно она мечтала так долго, и почему это было для нее важно. Сейчас имели значение только эти поцелуи.
Мики всецело отдалась эротическим ощущениям, когда Кейл внезапно опустил руки на ее грудь и дразняще тронул пики сосков. Эта грубая ласка словно вернула Мики на землю. В негодовании Мики ударила своего спутника по щеке, возвращая на землю их обоих. Какой наглец! – подумала она. Что он вообразил? Что встретил шлюху, которая отдастся первому встречному просто за эротическое удовольствие?
– Вы закончили свое исследование? – зло проговорила Мики. – Вы хотели только поцеловать. Я разрешила вам, хотя вы этого и не заслуживаете. – Она в волнении набрала воздуха в легкие. – Я не буду терпеть ваши наглые руки. И ваши поцелуи мне неприятны. Если бы я не упала на землю, я бы вам даже их не позволила!
Мики сама не знала, зачем ей понадобилось его оскорблять. Наверное, она хотела обелить себя в собственных глазах. Ей сейчас было очень стыдно. Она ведь вся отдалась его поцелуям, но Мики скорее бы умерла, чем призналась в этом.
Кейл добродушно рассмеялся и, сев, скрестил ноги. Мики напоминала сейчас мокрую кошку – шипящую от злобы и махающую когтистой лапой. Но в отличие от кошки эта женщина была и в гневе неотразимо прелестна. Кейл тронул рубец на щеке и лукаво улыбнулся. Нет, эта дикая кошка лгала насчет его поцелуев. Он заметил, как отвечало ее тело, как она таяла в его объятиях.
– Извини, Ки, я немного увлекся, – признал он, хотя в его голосе не было заметно сожаления. – Если бы я знал, как неопытна ты с мужчинами, я растянул бы этот процесс.
Если бы у Мики сейчас был "кольт" 45-го калибра, что висел у этого мужлана на боку, она немедленно бы прострелила ему голову. Он смеется над тем, что у нее мало опыта! Словно это недостаток!
– Меня по-прежнему зовут мисс Ласситер! – вскипела она от ярости, вскакивая на ноги. – А мой опыт вас совсем не касается!
Стоя на колене и выставив ногу, Мики с вызовом уперла руки в бока, в ее глазах бушевало синее пламя, которое любого мужчину могло бы испепелить. У ее ярости была еще одна причина – злость на себя за то, что она до сих пор помнит его объятия. Была еще и обида на то, что у ее спутника так быстро испарилось желание. Черт, как-то у него все просто! Без сомнения, у него большой опыт, так что общение для него – дело одной техники. Как это унизительно – сознавать себя лишь одной из длинного ряда чьих-то случайных знакомых! Черт побери, он мог хотя бы смотреть на нее поприветливее после того, что у них произошло!
Серебристые глаза с интересом прошлись по всему ее телу – от кончиков грязных ботинок по соблазнительной линии ноги к животу и дальше к розовому лицу. Зрелище было обольстительным. Чтобы не видеть ее злого взгляда, он отвернулся и поднялся на ноги.
И тут Мики застыла от изумления. Она и не подозревала, сколь высок этот человек, который теперь буквально нависал над ней. Он был выше ее, по меньшей мере, на полторы головы. Чтобы смотреть не в грудь этого человека, а в глаза, потребовалось бы поставить лестницу.
Пока она с восхищением смотрела на хорошо обрисованное мокрой одеждой тело со всеми его мускулами, он положил руку ей на талию и помог подняться с земли.
– Придется мне попытаться восстановить свою репутацию. – На его губах появилась лукавая улыбка. – Я всегда неплохо целовался... По крайней мере, мне так говорили, пока ты не раскритиковала мои способности...
"Ты целуешься не просто неплохо, а превосходно", – подумала Мики, чувствуя, как у нее кружится голова. Его теплые губы снова накрыли ее, словно поглощая. И опять началась сладкая пытка. У Мики бешено забилось сердце, а дыхание замерло в груди. Язык Кейла проник сквозь ее зубы и совсем неожиданно зажег ее желанием. Опытные руки Кейла прижали ее к груди, вызывая в ней огонь, который не был способен остудить даже холодный дождь. А ведь казалось, он не делал ничего особенного!
Когда Кейл, наконец, ее отпустил, ноги Мики совсем ее не держали. Кейл, с удивлением глядя на пунцовый румянец на ее щеках, поспешил поддержать девушку, чтобы она не упала. Видя, как Мики пытается прийти в себя, Кейл с трудом удержался от того, чтобы не рассмеяться. Теперь он знает, как следует обращаться с этой девчонкой. Похоже, она столь неопытна, что буквально тает, когда он ее касается. Как это замечательно! Не понадобится большого искусства, чтобы ее возбудить.
– Ладно, Ки, давай посмотрим, можем ли мы поймать наших убежавших лошадок, – произнес он, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало самодовольства от ощущения своей власти над ней.
Поспешно отпрянув, Мики гордо подняла подбородок. Ее разъярила мысль о том, что ее собеседник прекрасно понял, сколь сильное действие он на нее оказывает.
– Благодарю вас, но я могу и сама догнать свою лошадь, – бесцеремонно ответила она. – Вы уже сделали достаточно.
Кейл пристально посмотрел на нее из-под низко надвинутой шляпы. Его серебристые глаза заискрились юмором.
– Но второй поцелуй получился лучше, не так ли? – с улыбкой спросил он. – Много действенней, чем первый? Можно сказать, что он сбил тебя с ног.
От такой наглости Мики потеряла дар речи. Она была так возмущена, что не сразу нашлась, что ответить. Черт побери, она не собирается обсуждать с ним его поцелуи и что-либо в нем еще! Она не хочет о нем даже думать!
Решив проигнорировать его слова, Мики повернулась и издала свист, такой ухарский и пронзительный, что вполне был способен поднять мертвого – и определенно подействовал на барабанные перепонки ее собеседника, поскольку тот поспешно прикрыл ладонями уши.
– Дьявол, что ты делаешь? Таким сигналом вызывают на подмогу полк кавалерии... – Но он осекся, когда на призыв своей хозяйки, казалось, ниоткуда галопом принеслась великолепная красная лошадь с льняными гривой и хвостом.
Мики с победной улыбкой посмотрела краем глаза на отвисшую от изумления челюсть Кейла.
– Мне не нужен полк кавалерии, мне нужен только мой Санданс. – Она усмехнулась. – А как вы собираетесь искать вашу лошадь?
Кейл поймал себя на мысли, что не может понять, кто привлекает его больше – эта задиристая красотка или же могучее животное, что бежит к ним, сотрясая землю. Мики двинулась навстречу своей лошади. Кейл невольно перевел глаза на ее соблазнительно покачивающиеся бедра, но вскоре его внимание привлекла мускулистая лошадь, остановившаяся неподвижно перед своей хозяйкой.
Внезапно его охватила досада, что эта девушка столь легко выбросила его из головы. Ее восхищенный взгляд сейчас был обращен только на лошадь, уткнувшуюся мордой в руку своей хозяйки. Произнося ласковые слова, Мики потрепала шелковистую гриву своего Санданса. По морде лошади было видно, как ей нравится эта ласка. Они двое выглядели словно закадычные друзья, уважающие друг друга и очень близкие. Кейл даже немного смутился, словно он подглядывал за чем-то интимным, – столько любви к коню чувствовалось в Мики и такой привязанностью отвечал ей ее подопечный.
Кейл сделал шаг вперед – и Санданс немедленно, прижав уши, повернул голову, с тревогой глядя на постороннего человека. Кейл невольно протянул руку, чтобы ощутить силу мускулов этого могучего животного. Негодующе фыркнув, конь шарахнулся в сторону, не желая, чтобы к нему прикасались, и чуть поднял ногу, готовясь нанести удар. Кейл счел за благо ретироваться.
– Санданс очень привередлив в выборе друзей, – заметила Мики, подходя к лошади. – Он почему-то не любит мужчин.
– Потому что его хозяин – не мужчина, – предположил Кейл. – Похоже, что я не понравился вам обоим.
– Как и моя лошадь, мистер Броулин, я бы предпочла, чтобы вы сохраняли уважительную дистанцию, – ответила Мики.
Кейл решил не продолжать разговор на эту тему. Он перевел взгляд на могучее животное.
– Где вы приобрели такого прекрасного жеребца? – с интересом спросил он. – Я на своем веку повидал многих, но ничего подобного встречать мне не приходилось. Он просто рожден быть скакуном – несется так легко, словно совершенно не тратит сил.
От этого неожиданного комплимента Мики довольно улыбнулась. Повернув голову к Сандансу, она еще раз похлопала коня по шее.
– Мой отец приобрел его жеребенком, перед тем как мы переехали в Канзас, – объяснила она. – Санданс был очень худеньким, и меня всегда удивляло, что он съедает много овса. Он, казалось, весь состоял из длинных ног. Но благодаря питанию и бегу он стал отменным конем. Ко мне обращались очень многие с просьбой его продать. Во время гонки за землей его обладатель получит большое преимущество.
Кейл не сомневался в этом ни мгновения. Он уже продал несколько быстрых скакунов переселенцам. Цены доходили до пятисот долларов за коня. Кроме того, ему удалось сколотить солидный капиталец на продаже лошадей фермерам. Если бы Мики выставила свою лошадь на аукцион, она бы получила самую высокую цену.
Пока Кейл предавался размышлениям, Мики вскочила в седло.
– Хотите поискать вашу лошадь? – спросила она. Это прозвучало несколько пренебрежительно. – Или она тоже откликается на свист?
Даже если бы шансы найти лошадь были равны нулю, Кейл ни за что не отказался бы от возможности сесть позади этой фигуристой красотки. Мики могла только пожалеть о своей щедрости, когда ее собеседник проворно забрался на круп коня позади нее. Его тело снова касалось ее, вызывая в ней ощущения, которых она сейчас совсем не желала. Это могучее тело действовало на нее слишком сильно, как и его мягкое дыхание ей в шею.
Когда Кейл положил руки ей на талию, чтобы легче держаться в седле, Мики почувствовала себя так, словно ее ударила молния. Даже Санданс неловко переступил с ноги на ногу. Мики наклонилась вперед, чтобы успокоительно похлопать лошадь, но ей тут же пришло в голову, что она не знает, кто больше нуждается в утешении – лошадь или она сама.
Мики повернула Санданса на запад. Глядя на горизонт, она спросила себя: как она могла связаться с мужчиной, от которого ощущала себя словно на раскаленной сковороде? Ей не требовалось смотреть назад – она чувствовала этого человека, и ее сердце стучало с такой силой, что Мики подумала, что скоро может умереть.
Глава 3
Когда они ехали сквозь моросящий дождь, на губах Кейла играла самодовольная улыбка. Он понял, что Мики держалась напряженно из-за того, что их тела были так близки.
Действительно, Мики всегда относилась к мужчинам с опаской и недоверием. Они пролетали в ее жизни подобно птицам, мигрирующим осенью на юг, и с ними всегда нужно было держаться настороже. Этот ее спутник нисколько не улучшил ее мнения о мужчинах.
Желая как-то прервать напряженное молчание, Кейл решил начать разговор... как он надеялся. Однако тут же ему пришлось убедиться, что он выбрал неверную тему.
– А вы с вашей семьей хотите застолбить участок под ранчо или приобрести место в городе?
Вопрос прозвучал так близко над ее ухом, что Мики невольно вздрогнула. Она кашлянула, чтобы успокоиться.
– Мой отец хочет ферму, но я надеюсь обзавестись ранчо. Я мечтаю о ста шестидесяти акрах земли с густой травой, множеством воды и тенистыми деревьями. Как хорошо бы разводить там породистых лошадей – потомков Санданса!
Губы Мики тронула улыбка, когда она вспомнила об участке, обнаруженном ею сегодня утром.
– Похоже на то, что вы хорошо изучили земли для переселенцев, которые скоро назовут Оклахомой, – предположил Кейл. Неудивительно, что эта красотка неслась с такой сумасшедшей скоростью. Если бы ее поймал кавалерийский патруль, то ее бы сурово наказали за пересечение границы.
– Да, я была там, – признала Мики. – И когда двадцать первого апреля прогремит орудийный выстрел, объявляя о начале гонки за участками, я буду точно знать, куда мне направиться. – Она указала тонким пальчиком на деревья, тесно стоящие вдоль реки Канейдиан. – Прямо за холмом есть прекрасное место для ранчо. А поскольку Санданс бегает быстрее всех, я буду там первой.
В ее голосе прозвучало столько убежденности, что Кейл скептически усмехнулся.
– Надеюсь, ты будешь не очень разочарована, если тебе придется поискать что-нибудь еще. Неужели ты не знаешь, что уже несколько семей незаконно перебрались через границу, избегая патрулей и пряча своих лошадей и фургоны? Некоторых удастся выследить, их лагеря будут сожжены и разрушены, но другие сумеют спрятаться. Не удивляйся, если, прибыв на место, ты обнаружишь кого-то, кто уже застолбил участок, о котором ты мечтала.
От этих слов Мики словно окатило холодной водой. Она просто умрет, если ее бесценное место украдет какой-то хитрый жулик.
– Я сама спряталась бы здесь, – печально призналась она, – если бы не боялась быть пойманной. Этим утром меня уже чуть не схватили, и я теперь боюсь.
Почему о гонках ее собеседник говорит таким пренебрежительным тоном? Нахмурившись, она бросила быстрый взгляд назад.
– Похоже, вам не нравятся эти гонки за землей, мистер Броулин, верно?
– На бумаге гонка за землей выглядит хорошо, – признал он. – Но в реальности все будет выглядеть еще хуже, чем поход за золотом в Калифорнию в 1849 году. – Кейл презрительно фыркнул. – Я вижу в акте, который узаконил эту гонку, только безудержную человеческую жадность. Когда-то эти земли были отданы индейцам на вечные времена. Теперь же поселенцам отдают два миллиона акров их земель. Правительство заставляет каждого индейца из каждого племени взять надел в сто шестьдесят акров и отдать то, что остается, белым, которые жаждали этой земли и в последний год сколотили сильное лобби в конгрессе. Я не удивлюсь, если скоро начнутся конфликты и поселенцы станут убивать друг друга, выясняя, кто первый застолбил участок.