– Дьявольщина, да ведь его подстрелят, только и всего!
Ведь их человек пять, не меньше, а он один. Но я его предупреждал! Я свой долг выполнил, и, если попадет в переделку, пусть пеняет на себя, глупый мальчишка!
Бранч прекрасно понимал, что шериф и злится-то потому, что беспокоится за Колта, и великодушно решил оставить его в покое. Сам он ни минуты не сомневался, что его молодой хозяин вполне способен постоять за себя, поэтому решил дать ему дня два, а потом, если Колт не объявится, поехать и самому взглянуть, что происходит. Больших трудностей он не предвидел.
Покинув отряд, Колт напал на след бандитов и пошел по нему, с каждой минутой неумолимо приближаясь к цели. Он уже знал точно, где скрывается вся шайка, а на рассвете заметил их. Он не торопился, все, что ему было нужно – это держаться на безопасном расстоянии и быть уверенным, что его не заметили. Он вспомнил, как когда-то затаив дыхание слушал захватывающие рассказы отца о его приключениях. Похоже, они пошли ему на пользу.
Колт точно знал, что ему делать, и, судя по всему, подонки впереди тоже. С момента их поспешного бегства из Силвер-Бьют они мчались к юго-западу, в сторону соленых болот Эсмеральды и прямиком к Долине Смерти, за которой лежала Мексика. По всей вероятности, они рассчитывали на то, что люди шерифа, не выдержав бешеной скачки, в конце концов прекратят погоню.
Бандиты устроились на ночь лагерем в большой расщелине, сильно заросшей низенькими мескитовыми деревьями и ароматным шалфеем, неподалеку от вершины одиноко стоявшего холма. Их было пятеро: четверо отдыхали в лагере, а пятый караулил снаружи, скрываясь в кустах. Погони они не опасались, Колт понял это. Ведь они сделали все, чтобы замести следы: подолгу кружили на одном месте, снова и снова пересекая дорогу, по которой скакали, и опять возвращались назад, даже часто ехали по воде, и теперь были совершенно уверены в своей безопасности. И сейчас изощрялись в насмешках над людьми шерифа.
Но Колту были хорошо известны подобные уловки, и поэтому он с самого начала уверенно шел по следу. Он дал им убедиться в собственной безопасности и потерять бдительность.
"Думай, как твоя жертва, – снова и снова всплывали в памяти Колта сказанные когда-то отцом слова, – постарайся поступать так, как поступили бы те, которых ты преследуешь. Постарайся предугадать каждый их шаг, по возможности прежде, чем они сами об этом подумают. Не старайся думать, как охотник. Думай всегда, как тот, за кем охотятся".
Легкий ночной ветерок донес до Колта взрыв пьяного хохота. Да, похоже, он не ошибся, и они как раз там, где он и рассчитывал их найти.
Ночь выдалась на редкость темной, луны не было видно за низко нависшими тучами. Спешившись, Колт привязал лошадь в кустах и бесшумно прошел с полмили. Ближе оставлять ее было опасно: койот мог бы напугать ее, и тогда присутствие Колта было бы немедленно обнаружено. Очень осторожно, стараясь не издавать ни малейшего звука, Колт начал карабкаться по холму. До него то и дело доносились пьяные выкрики и хриплый смех бандитов. Добравшись до вершины, Колт решил передохнуть и дать своим жертвам хорошенько напиться и уснуть.
Он устало прикрыл воспаленные глаза, и опять, как и прежде, все то же видение возникло перед его мысленным взором: мертвое тело Шарлин в луже грязи, роскошные золотистые волосы, испачканные кровью. И вдруг живая Шарлин, капризная, своевольная, веселая, с бьющей через край энергией, радостно хохочет над какой-то его шуткой. А Затем он снова видит ее, мертвую…
Колт хорошо понимал, что с ним происходит. Нет, его печаль совсем не означала, что он внезапно понял, что любил Шарлин. Нет, совсем нет. И вины за собой он не чувствовал.
Он не был влюблен в нее, не любил так, как мужчина любит женщину, с которой собирается прожить до конца своих дней.
Но она была чертовски привлекательна, несмотря на то что порой сильно осложняла его жизнь. Колт понимал, почему чувствует себя виноватым в ее нелепой смерти, ведь в какой-то степени несчастье случилось именно из-за него. Ему сказали, что она шла как слепая, ничего не видя вокруг, не слыша предостерегающих криков. И Колт понимал, что думала она именно о том, что произошло с ними в этот злосчастный день.
И в этом была его вина.
Он презрительно оттолкнул ее от себя, не оставив ни малейшей надежды. Скандала не удалось избежать, ее репутация была безвозвратно погублена. И мир, в котором Шарлин жила до сих пор, рухнул.
А потом оборвалась и ее жизнь.
А для него не будет покоя на земле, пока он не отомстит за ее смерть.
Он терпеливо ждал, лежа в тени низкорослых деревьев, и вот наконец пришло время действовать. Бандиты громко храпели, валяясь вповалку у дымившегося костра.
Сунув руку за голенище сапога, Колт осторожно вытащил тяжелый нож. Страшное оружие в умелых руках, он достался Колту от отца, а Тревис завладел им на поле боя. Те, кто видел этот нож, говорили, что это финка, а отец называл его "зубочисткой". Нож был одним из любимейших сокровищ Колта, ведь он славно послужил в свое время отцу, а теперь так же верно послужит и самому Колту.
Он бесшумно крался вперед, подобно гибкой пантере, преследующей добычу. Теперь он уже ни о чем не думал, превратившись в живое воплощение яростной мести.
В темноте Колт с трудом различил фигуру бандита, стоявшего неподалеку на страже. Присев на корточки, Колт почти слился с узловатым стволом дерева. Беспечный сторож вздрогнул, почувствовав холодную сталь ножа у своего горла, и попытался было поднять тревогу, но было поздно.
– За Шарлин, – тихо прошептал Колт и быстрым движением перерезал бандиту горло.
Брезгливо вытерев кровь с ножа об одежду бандита, он снова сунул его за голенище и, вытащив из кобуры револьверы, стал осторожно приближаться ко входу в расщелину.
Колт уже видел отблески костра, слабо мерцавшие по стенам, и, подойдя ближе, разглядел четырех бандитов, беспечно спавших у огня. Вступив в освещенный тлеющими углями круг, он тихо произнес:
– Это месть за смерть Шарлин, девушки, которую вы убили пять дней назад.
Его револьверы выстрелили одновременно, двое бандитов отправились на тот свет, не успев даже проснуться, одному пуля попала в лоб, другому – чуть ниже правого глаза. Третий открыл глаза и вскрикнул от ужаса, ринувшись к скале в поисках укрытия, но пуля Колтрейна догнала его. Четвертый бандит все-таки успел вскинуть револьвер и выстрелить. Колт вздрогнул, почувствовав боль в плече, но устоял на ногах и выпустил в бандита все оставшиеся в барабане пули, пока тот не рухнул замертво прямо в костере Костер уже почти догорел, и мертвое тело окончательно потушило слабое пламя. Колт внезапно оказался в полной темноте. Он стоял, прислушиваясь, – страшная тишина окружала его. Сегодня от его руки пали пять человек. И странное чувство охватило Колта. Вины? Раскаяния? Нет, ибо свершилось правосудие. Скорее была какая-то странная пустота в душе.
Ему вдруг показалось, что жизнь потеряла всякий смысл.
Но рана в плече, горевшая огнем, заставила его подумать о себе. Засунув револьверы в кобуру, он крепко прижал ладонь к плечу, чувствуя, как горячая кровь толчками вытекает из раны. Пуля не прошла навылет, засев глубоко внутри. Нужно было во что бы то ни стало извлечь ее из тела, иначе он истечет кровью. Но сам он не сможет этого сделать, ему нужна будет чья-нибудь помощь.
Выбравшись из мрачной расщелины, Колт жадно глотнул свежий ароматный ночной воздух. Зажав ладонью рану, он начал осторожно спускаться по склону холма. Нужно было быстрее найти коня, а потом во что бы то ни стало разыскать отряд шерифа.
Колт двигался как можно осторожнее, боясь, что от резкого движения кровь польется сильнее. В ушах глухо шумело, и голова с каждым шагом кружилась все сильнее. Он уже не чувствовал боли в онемевшем плече – и это пугало Колта.
Внезапно он оступился: предательский камешек выскользнул из-под ноги, и Колт тяжело рухнул на колени. Но он слишком ослаб от потери крови и, не удержавшись, покатился вниз, чувствуя, как обжигающая, нестерпимая боль в плече огнем растекается по всему телу.
А затем наступило спасительное беспамятство, и он провалился в бездонную черную дыру.
Грохот выстрелов, гулким эхом отразившись от скал, разлетелся по равнине и, мгновенно разбудив спящего Бранча, заставил его живо вскочить на ноги. Ему хватило и минуты, чтобы протереть глаза и сообразить, что к чему. Колт наконец добрался до бандитов.
– Пора ехать, – Бранч, казалось, обращался ко всем сразу и ни к кому в отдельности, – должно быть, это Колтрейн и бандиты, больше некому.
Люди неохотно вставали один за другим, обмениваясь встревоженными взглядами. Безумная скачка день за днем в удушающей жаре совершенно вымотала их, а стремление нагнать и покарать бандитов заметно ослабело. Накануне один из них уехал из лагеря, коротко сказав, что возвращается в Силвер-Бьют, у него, мол, урожай не убран.
Бранч резко вскинул седло на плечо.
– Пора ехать, ребята, – повторил он, хмуро поглядев на нерешительно переминающихся вокруг него людей. – Я слышал чертовски много выстрелов.
Хэнк Бьюрич неуверенно шагнул к нему:
– Послушай, Поуп, не сходи с ума. Может, ты не заметил, что вокруг темно, и мы понятия не имеем, откуда донеслись выстрелы. Ты хочешь, чтобы мы очертя голову поскакали, сами не зная куда, и попали им прямо в лапы?! – Он покачал головой и швырнул на землю седло. – Что касается меня, предпочитаю дождаться рассвета.
Остальные нестройно поддержали его, и Бранч бросил вопросительный взгляд на шерифа, который тоже уже успел вскочить на ноги и стоял чуть в стороне от других.
– Ну а вы-то что скажете, шериф? – спросил Бранч. – Ведь это вам поручено найти их.
Опустив глаза в землю, шериф нерешительно пробормотал:
– Э-э-э, я, пожалуй, склонен согласиться с Бьюричем.
Разве мы сможем обнаружить что-нибудь в этой тьме кромешной?! Нельзя просто так рисковать людьми.
Презрительно оглядев смущенные лица, Бранч выпустил густую струю черной табачной жижи прямо под ноги шерифу.
– Ну и трусливые же вы сукины дети! – Гневно повернувшись к ним спиной, он зашагал к лошадям. Не прошло и минуты, как он был уже в седле и скакал в ту сторону, откуда донеслись выстрелы.
Все было тихо. Бранч пустил коня шагом. Лежащая прямо перед ним равнина мало-помалу сужалась и далеко на юго-западе заканчивалась широкой расщелиной, тянувшейся еще мили на три. Было ясно, что грабители ни в коем случае не рискнули бы разбить лагерь на открытом месте. Бранч направил коня ко входу в расщелину, решив, что выстрелы, по-видимому, доносились именно оттуда..
Он задумался, и, как всегда в эти минуты, рука его машинально потянулась к громадному животу и ласково почесала волосатое тело. Если Колт убит, подумал он, то бандитам наверняка известно, что погоня идет по пятам. И они сообразят, что звуки перестрелки неминуемо укажут людям шерифа место их лагеря. Поэтому у них, по мнению Бранча, было только два выхода: либо удирать без оглядки, стараясь оставить как можно больше миль между хвостами их коней и представителями закона, либо, и это устраивало Бранча намного меньше, залечь в укрытие и, дождавшись шерифа с его отрядом, отстреливаться до последнего. В этом случае, мрачно прикинул Бранч, его пристрелят первым.
Но тут в голове у него мелькнула интересная мысль, и, мигом повеселев, он дал шпоры коню, заставив того прибавить шагу. Лихорадочно обдумывая на скаку свой план, Бранч решил, что будет полным идиотом, если просто спустится в расщелину, во все горло зовя Колта. Пожалуй, будет гораздо умнее подождать немного и, подкравшись поближе к тому месту, откуда стреляли, выстрелить пару раз самому. При этом бандиты, решив, что окружены отрядом шерифа, откроют ответный огонь, выдав себя. Ну а уж тут-то Бранчу и карты в руки – он будет палить не переставая. Может быть, хоть тогда эти трусливые засранцы, называющие себя людьми шерифа, наберутся смелости и снимутся с места.
Он продолжал ехать вперед, удивляясь про себя, какой громадной оказалась расщелина. Когда он уже поравнялся со входом, дорога стала каменистой и резко пошла под уклон.
Бранч ехал медленно, опасаясь, что проклятая лошадь подвернет ногу и тогда ему придет конец.
Сжав поводья одной рукой, он осторожно стащил с плеча винтовку и пристроил ее на коленях, настороженно доглядывая вокруг. Сейчас его больше всего занимали две неприятные мысли: в любую минуту он мог столкнуться с вооруженными бандитами или наступить на песчаную гремучую змею – Бранч знал, что в этой местности змей хватает. Ни то ни другое его не радовало, правда, со змеей справиться было бы намного проще.
Прошло около часа, и Бранч подъехал уже достаточно близко, чтобы рискнуть и сделать пару выстрелов. Спешившись, он залег в кустах и, пристроив поудобнее винтовку, спустил курок.
Ответом ему была полная тишина.
Почему же они не стреляют? Неужели раскусили его план?
А может, решили дождаться, пока он потеряет терпение, спустится вниз и угодит прямо в лапы бандитам? Черт побери, что же делать?!
А всего в четверти мили от того места, где доблестный Бранч ломал себе голову в поисках выхода, на каменистом склоне, истекая кровью, лежал Колт. Винтовочные выстрелы разорвали сгустившийся туман и немного привели его в чувство. Слегка приподняв гудящую голову, он с трудом открыл глаза и страшно удивился, заметив, что вокруг по-прежнему темно. Сколько же он пролежал без чувств? И кто это стрелял так близко? Он помнил, что убил всех пятерых бандитов, так что опасаться было нечего. Но и терять бдительность было нельзя.
Непослушными пальцами он с трудом нащупал висевшую на правом боку кобуру, но та оказалась пуста. Острой, режущей болью напомнило о себе раненое плечо, и вдруг его охватил страх. Предположим, один револьвер он мог выронить, когда падал вниз по склону, но где же тогда другой?!
Его рука внезапно наткнулась на вторую кобуру у левого бока, и, почувствовав привычную тяжесть, Колт едва не заплакал от облегчения. Заставив чуть сдвинуться свое ставшее вдруг неуклюжим тело, он с трудом достал из кобуры револьвер и два раза выстрелил в воздух, а потом упал в изнеможений и принялся ждать.
Бранч чуть не подскочил от неожиданности, услышав два выстрела. Безусловно, стреляли не в него, он мог поклясться в этом. Может, это сигнал? Дьявольщина, стоит пойти посмотреть, в чем там дело. Все равно раньше утра нет смысла спускаться вниз по склону, да и опасно это. Подняв винтовку, он выстрелил еще раз.
В ответ опять прогремели два выстрела.
С неожиданной для такого тучного человека легкостью Бранч взлетел в седло и тронул шпорами лошадь, внимательно оглядываясь по сторонам, на каждом шагу опасаясь засады.
А Колт в это время с трудом оторвал обмякшее тело от земли и, встав на колени, приник к шершавому камню скалы.
Он настороженно вглядывался в темноту и вдруг, к своей радости, различил едва слышный перестук копыт. Однако радость его была преждевременна: неизвестно, что за всадник приближается к нему. И все же Колт решил рискнуть. С тревогой сжимая в руке револьвер, он собрался с силами и крикнул в темноту:
– Это Колтрейн. Я здесь!
Бранч Поуп не отличался чрезмерной набожностью. Но когда раздался этот голос, он вознес благодарственную молитву, на случай, если кто-то там, наверху, услышит его, и послал лошадь в галоп.
– Сюда, – кричал Колт, завидев приближающегося всадника. Подняв револьвер здоровой рукой, он выстрелил снова, на всякий случай.
Подскакав прямо к нему, Бранч соскочил с лошади и подхватил Колта, который рухнул ему на руки.
– Ты ранен?! – охнул Бранч и осторожно положил его на землю. – Куда тебя ранили? Тяжело? А где остальные бандиты, сбежали?
Колт стиснул зубы, чуть не послав заботливого Бранча куда подальше, когда тот от избытка чувств крепко обнял его. Собравшись с силами, он с трудом пробормотал, что ранен в плечо и пуля осталась, кажется, в теле, потерял чертовски много крови, а бандиты не попрятались и не сбежали, он их просто перестрелял одного за другим.
Бранч облегченно вздохнул при мысли, что им ничто больше не угрожает, но снова озабоченно склонился над Колтом.
– Наш лагерь всего в паре миль отсюда. – Он заглянул раненому в глаза. – Как ты думаешь, выдержишь? Надо выковырнуть из тебя эту проклятую пулю, не то, прах тебя возьми, ты просто истечешь кровью!
– Нет времени, – прохрипел Колт, – придется заняться этим прямо здесь.
Бранч даже присвистнул от удивления:
– Знаешь, парень, я на своем веку немало пуль повытаскивал и можно не хвалясь сказать, что на этом деле собаку съел, но в такой темноте я и собственных рук не вижу!
– Разводи костер, – чуть слышным голосом приказал Колт.
Жестокая боль, будто дикий зверь, терзала измученное, обессилевшее тело. – И поторопись, во мне скоро не останется ни капли крови.
Ощупью собрав охапку сухих веток и сучьев, валявшихся под ногами, Бранч запалил огромный костер, огненно-золотые языки пламени взметнулись к небу, ярко озарив бледное лицо Колта. Спустив почерневшую от запекшейся крови рубашку и обнажив раненое плечо, Бранч недовольно покачал головой:
– Скверная рана, дьявол ее забери. И ножа подходящего, как на грех, нет под рукой. А своим тесаком я тебя, парень, могу порезать так, что только и сгодишься потом на мясо для собак.
Колт пробормотал что-то, указывая на голенище своего сапога, и через минуту Бранч с восторгом разглядывал блестящее тонкое лезвие.
– Будь я проклят! Никак старая "зубочистка" твоего папаши?! Вот она-то как раз и подойдет! – Он коротко бросил, что вернется через минуту, и направился к своему коню.
Достав из притороченной к седлу сумки большую бутылку виски, Бранч неловко сунул ее Колту. Обычно грубый хриплый голос его вдруг дрогнул:
– Глотни-ка, парень, да побольше. Это тебе чертовски понадобится!
Колт послушно сделал несколько больших глотков и закашлялся – саднившее горло обожгло как огнем. Блаженство, горячей волной разлившись по всему телу, мгновенно притупило пульсирующую боль. Бранч молча наблюдал за ним, стараясь взять себя в руки и не думать о том, что сейчас предстоит перенести этому мальчику.
– Ты готов?
Колт заколебался.
– Отрежь мне кусок от своих поводьев, – наконец проговорил он.
Через минуту, крепко стиснув в зубах тонкий кожаный ремешок, Колт кивнул Бранчу.
Тот глубоко вздохнул и приступил к операции: осторожно ввел блестящее лезвие в кровоточащую рану, чувствуя, как при каждом неосторожном движении мучительно содрогается мускулистое обнаженное тело Колта. По спине его потек струйками пот. Бранч ввел лезвие поглубже, молясь, чтобы все закончилось как можно быстрее. Кончик ножа наткнулся на что-то твердое.
Уговаривая себя не спешить, Бранч зацепил пулю лезвием и, чертыхаясь и пыхтя сквозь стиснутые зубы, потянул на себя.
– Вот она! – радостно гаркнул он и, отложив в сторону нож, осторожно выдавил пулю из-под кожи. – Ну а теперь самое неприятное, парень. – И он сунул в огонь окровавленное лезвие, – надо остановить кровотечение.
Приложив к плечу Колта раскаленный докрасна нож, он отвернулся, не в силах вынести ужасного запаха горящей человеческой плоти. Кожаный ремешок выпал изо рта Колта, издавшего мучительный хриплый стон, прежде чем впасть в спасительное забытье.