Внутри царил беспорядок, какой можно встретить в жилье одинокого мужчины. Потемневшая от времени мебель была покрыта глубокими царапинами, похожими на шрамы. Пахло кожей, старым деревом, табаком, а еще - свежеприготовленной пищей. Джейк увидел на столе блюдо с горой дымящейся фасоли и тарелку, на которой лежал внушительный кусок баранины.
- Садись. Ты, наверное, голоден? Я как раз собирался ужинать. А еще у меня есть кукурузное виски.
Джейк поставил саквояж, снял сюртук и панаму и сел за стол. Барт достал из видавшего виды сундука большую тыквенную бутыль и разлил резко пахнущий напиток.
- За знакомство! Только чтоб об этом не знали хозяева и мистер Фоер, - сказал он и поднял свой стакан.
Джейк хотел отказаться, но потом подумал, почему бы и нет, и сделал два больших глотка. Он все еще пребывал во власти обиды на то, что его не пригласили на ужин в господском доме, а сослали на задворки.
Не привыкший к крепким напиткам Джейк закашлялся, а Барт рассмеялся, тряхнув жесткими черными волосами.
- Ешь!
По телу разлилось приятное тепло, усталость постепенно отпускала мышцы. Впившись зубами в душистую мякоть баранины, Джейк зажмурился от удовольствия.
- Спасибо. Очень вкусно.
- Откуда ты? - спросил Барт.
- Из Нового Орлеана.
Барт присвистнул.
- Чего ради тащился в такую даль?!
Джейк решил не лукавить, ибо им предстояло жить и работать бок о бок. К тому же он был благодарен Барту за гостеприимство.
- Решил заработать денег. В моем родном городе с этим туго.
- Сколько тебе предложил старик Уильям?
- Пять долларов в неделю.
Барт откинулся на спинку стула и кивнул головой.
- Неплохо. К тому же едва ли у тебя будет много работы. Черномазые не так уж часто болеют. Но постоянно стремятся отлынивать, так что тут надо смотреть в оба!
- Кто лечил их прежде?
- Никто. Хотя среди них есть свои знахари, которые верят в то, что завернутый в красную тряпку ржавый гвоздь может избавить человека от любой болезни! По соседству живет доктор Уайтсайд, но он же не станет возиться с неграми! - ответил надсмотрщик и с усмешкой заметил: - Кстати, приятель, ты свалял дурака: после того, как ты лечил чернокожих, к тебе не обратится за помощью ни один белый!
- Я не собираюсь оставаться в этих краях. Поработаю, сколько нужно, и вернусь в Новый Орлеан. А ты откуда?
- Я здесь тоже недавно, - промолвил Барт, не отвечая на вопрос. - Прежнего надсмотрщика погнали в шею, поскольку он был ленив, вороват, да к тому же пил. На его место претендовало несколько человек, но взяли меня.
- Почему? - спросил Джейк, покосившись на пустой стакан соседа.
- Потому что рабы дрожат от одного моего взгляда.
Они еще немного посидели за столом, потом Барт сказал:
- Ты, наверное, устал. Ложись спать. Сегодня тебе придется устроиться на полу, а завтра поставим вторую кровать.
Джейк не успел ничего ответить, как снаружи раздался осторожный стук.
- Кто там?!
Не дождавшись ответа, Барт раздраженно рванул дверь на себя, и в проеме возникла темная фигура.
Незваный гость молча сделал шаг вперед и вступил в полосу света. Джейк невольно замер. Возможно, в том было виновато выпитое виски, но даже сознание того, что эта девушка - негритянка, точнее, мулатка, рабыня, не могло умалить его восхищения.
Ее черные волосы струились по спине и завивались пышными кольцами ниже талии, а глаза сверкали, как антрацит. Простая одежда не скрывала гибкости стройного, сильного, подвижного тела. Крупные дешевые браслеты делали смуглые руки еще изящнее и тоньше.
Барт узнал ее.
- Лила? Что тебе нужно?
- Простите, сэр, - робко произнесла мулатка. - С сыном нашей соседки что-то неладное, он задыхается, и мы не знаем, как ему помочь. Я слышала, на плантации появился доктор, который остановился у вас.
- Откуда узнала?
- Джеф сказал, - в голосе мулатки звучали боязливые, извиняющиеся нотки.
- От черномазых ничего нельзя утаить, любая новость распространяется с бешеной скоростью, - досадливо произнес Барт, тогда как Джейк торопливо встал, надел сюртук и взял саквояж.
- Проводи меня! - бросил он девушке и вышел за дверь.
Черное полотно неба было покрыто серебряной вышивкой звезд, такой частой, какая бывает только в южных краях; большая луна ярко освещала тропинку.
Лила быстро шла впереди Джейка, и ее бедра покачивались в особом, плавном, сводящем с ума ритме, а грива волос упруго колыхалась за спиной.
Она привела его к хижине и распахнула дверь. Джейк вошел, и его тут же окружило множество лиц, казавшихся еще чернее по контрасту с белыми зубами и сверкающими белками глаз. Внутри было темно, и стоял типичный запах негритянского жилья. Какая-то женщина раскачивалась из стороны в сторону и беспрестанно голосила. Джейк велел Лиле взять лучину и посветить.
Он увидел маленького мальчика, который лежал на коленях матери, как тряпичная кукла, и казался мертвым. Джейк с трудом добился ответа о том, что случилось. Оказалось, ребенок проглотил большой кусок черствой лепешки, подавился и стал задыхаться.
Недолго думая, Джейк схватил негритенка за ноги и как следует встряхнул. Из горла ребенка вырвался булькающий звук, а потом наступившую тишину разорвал звонкий крик.
Джейк облегченно вздохнул и передал мальчишку в руки матери.
Он вышел за дверь, Лила - следом за ним. Она ничего не сказала, лишь блеснула смущенной улыбкой и неловко поправила волосы. Светлые ногти на ее длинных смуглых пальцах напоминали маленькие перламутровые раковины.
- Ты позвала меня вовремя, - сказал Джейк.
Она вновь ничего не ответила, не произнесла даже привычного "да, сэр!" и скрылась в темноте.
Призрачный свет проникал сквозь кроны деревьев, и тени покрывали тропинку сложным узором. Он подумал, что днем местность наверняка будет выглядеть иначе, скорее всего, он ее не узнает, как и мулатку Лилу, одну из многих рабынь, что от зари до темна трудились на огромной плантации.
Оглянувшись, он увидел, что огни в негритянских хижинах погасли - наступила непроглядная ночь.
Барт не спал. Он спросил, что произошло, и Джейк коротко рассказал.
- Вообще-то эта девчонка из новеньких, ее с матерью купили несколько недель назад вместе с партией негров.
- Она показалась мне очень красивой, - сдержанно произнес Джейк, раздеваясь в темноте. - Странно, что такая девушка работает в поле!
- Это все ее мать. С ней приключилась скверная история: она родила от хозяина, и тот ее продал вместе с ребенком. Теперь Нэнси готова сгноить дочь на плантации, лишь бы та не досталась белому, хотя чего ей бояться: мистер Уильям хранит верность покойной жене, ему не нужны даже белые леди, не то что негритянки. Его сын откровенно брезгует ими, управляющий Фоер - тоже. Что касается меня… Ясно, что Лила девственница, и я не хочу, чтобы Нэнси выцарапала мне глаза!
- А у мисс Сары есть жених? - Джейк сам не знал, зачем задает этот вопрос.
- Какое там! Ей никто не нравится. Она возомнила себя слишком умной. Наверняка так и помрет старой девой.
Джейк ничего не сказал. Он вспоминал плавные, летящие шаги мулатки по озаренной призрачным светом тропинке, подлунный мир, который вдруг потерял четкие очертания и открыл простор фантазии. Изучив медицину, он полагал, будто точно знает, что бывает, а что - нет, однако жизнь нередко являла примеры настоящих чудес.
Джейк не питал предубеждений насчет цветных женщин. В Новом Орлеане официально устраивались так называемые квартеронские балы, куда приглашались белые мужчины, а также квартеронки и мулатки, правда, из числа свободных. Пару раз Джейк посещал подобные сборища, но потом отказался от этой затеи: он не хотел заводить легкомысленную интрижку, вместе с тем у него не было средств для того, чтобы завести постоянную содержанку.
Он постарался выбросить из головы мысли о мулатке, которая обитала в дурно пахнущем жилье и гнула спину на плантации под палящим солнцем, и задумался о мисс Саре О’Келли, единственной дочери богатого плантатора, которая решила, что ее ум обширнее и богаче мужского, а слабое женское сердце похоже на кремень.
- Послушай, - обратился он к соседу, - О’Келли - ирландская фамилия, стало быть, они потомки эмигрантов. Каким образом мистер Уильям приобрел свое состояние?
- Кажется, у его отца была всего-навсего небольшая ферма. Это одна из тех историй, которые так нравятся дамам: бедный молодой человек очаровал богатую наследницу. Они сбежали без родительского благословения и тайно поженились. С тех пор прошло много лет, то происшествие давно забыто, и теперь мистер Уильям - уважаемый человек, владелец одной из самых больших плантаций в округе.
Никогда Сара О’Келли не испытывала столь пронзительного ощущения счастья, как в тот момент, когда открывала глаза на рассвете, вставала с постели и подходила к окну. Позднее ее затягивали повседневные дела, но в этот миг она с особой первозданной остротой осознавала, как сильно любит окружающий мир. По утрам в ее грудь проникала неповторимая музыка Темры, сотканная из птичьего пения, шороха танцующей на ветру листвы, человеческого смеха и голосов.
Саре не были нужны иные горизонты и другое солнце, она желала навсегда остаться там, где ей был известен любой камень, знакомо дыхание каждого цветка.
Ее тревожило сознание того, что рано или поздно брат приведет в дом жену. Она не хотела, чтобы в Темре появлялась вторая хозяйка, не желала делиться своим сокровищем с чужой женщиной.
По той же причине Сара уклонялась от разговоров о собственном замужестве, хотя ей уже исполнилось девятнадцать. Ей была невыносима мысль о том, что она поселится в чужом поместье, тогда как Юджин станет единолично владеть Темрой.
Брат закончил Южно-Каролинский университет и, вернувшись домой, не спешил вникать в дела. Куда больше ему нравилось разъезжать по гостям, состязаться в стрельбе, играть в карты, устраивать петушиные бои и волочиться за девушками.
Между тем Уильям О’Келли мечтал отойти от управления плантацией и посвятить свое время размышлениям, прогулкам и книгам. После смерти жены он утратил дух искателя и страсть к новизне, которые побуждали его бороться с обстоятельствами и неустанно двигаться вперед со времен бесшабашной юности.
Дверь в комнату открылась, от чего занавески затрепетали, а пальцы ветра зашевелились, нежно перебирая распущенные волосы Сары.
Она обернулась.
- Это ты, Касси?
Негритянка невозмутимо поклонилась. Она прислуживала госпоже с ранних лет и хорошо изучила ее привычки. Касси была типичной чернокожей служанкой, с виду покорной и простоватой, а на деле - наблюдательной и хитрой. Она превосходно копировала манеры своей хозяйки и нередко высмеивала ее на кухне, к большому удовольствию собравшейся там темнокожей компании.
- Будете одеваться, мисс?
- Да. Папа уже встал?
- Только что.
- А Юджин?
- Вчера он поздно вернулся из гостей, потому еще спит.
- Мистер Фоер приходил с докладом?
- Думаю, он, как обычно, явится после завтрака.
Поверх отделанных кружевом панталон Сара надела жесткие от крахмала нижние юбки. Касси умело затянула хозяйку в корсет и застегнула на ней бледно-голубое ситцевое платье с глухим лифом. Сара накинула на плечи вышитую шелком шаль китайского крепа и посмотрелась в зеркало.
Светлые глаза и белая кожа придавали ее облику миловидность и нежность, но нечто, таившееся в линии губ и глубине взора, не давало обмануться. Молодая хозяйка Темры была проницательна и своенравна: после смерти матери эти качества в полной мере проявились в ее характере.
Сара не случайно спросила служанку о мистере Фоере: ей хотелось услышать мнение управляющего о новом работнике.
На его облике лежал налет благородной бедности, а в выражении серых глаз мелькала тень того, что ему довелось повидать, прочитать и осмыслить.
Джейк тоже проснулся рано и, выйдя на улицу, понял, что не сумел сполна оценить ненавязчивую красоту и беспредельную ширь этого края.
Куда ни кинь взгляд, простирались округлые холмы, зеленые пастбища и хлопковые поля с ровными рядами кустов, осыпанных белыми пушистыми шарами. По бескрайнему небу были разбросаны лоскутья облаков.
К большой, истоптанной ногами площадке, расположенной недалеко от того места, где стоял дом надсмотрщика, двигалась вереница негров. Кое-кто из них на ходу доедал завтрак.
Джейк знал, что пища - мука, кукурузные зерна, солонина - обычно выдавалась им в сыром виде, и они или сдавали в общий котел, или готовили в собственной хижине.
На беглый взгляд, принадлежащие О’Келли негры в основном были здоровы; непохоже, что их плохо кормили или подвергали частым наказаниям. Джейк слышал оживленные разговоры и женский смех, которые смолкли, стоило ему приблизиться к толпе.
Он был для них одним из тех, кто олицетворяет высшую власть. Джейк чувствовал их взгляды, которые они быстро отводили, чтобы не встретиться с ним глазами. В их умах и сердцах обитали обычные человеческие мысли и чувства, которые они по привычке старались скрыть.
Заметив молодую негритянку с привязанным к спине крохотным ребенком, Джейк подошел ближе и спросил:
- Сколько ему?
Рабыня испуганно присела и прошептала:
- Он родился на прошлой луне.
Представив, как негритянке придется трудиться до самого вечера в гуще пекла, Джейк решительно произнес:
- Возвращайся в свою хижину.
Словно по мановению волшебной палочки, рядом возник Барт, а с ним - три чернокожих "погонщика", в чьи обязанности входило подгонять рабов во время работы.
- Куда ты ее отправляешь?
- Эта женщина не может выйти в поле.
- Почему?
- Потому что она недавно родила и нуждается в отдыхе, не говоря о том, что пребывание на жаре опасно для младенца.
Барт переступил с ноги на ногу и слегка ударил плеткой по своим сапогам.
- Тогда пусть идет на кухню.
- Она пойдет в свою хижину и будет заботиться о ребенке, - твердо произнес Джейк. - Я намерен освободить от работы других кормящих негритянок, тех, кому скоро рожать, а также рабов, которые выглядят больными. Сейчас я проведу осмотр.
- Ты задерживаешь выход в поле. Управляющий разозлится, а достанется мне!
- Это не займет много времени.
Джейк прошел вдоль колонны, в которую вытянулись негры. Заметил вчерашнюю женщину, чей ребенок подавился лепешкой, и спросил, как дела у малыша. А после увидел Лилу.
Встретив взгляд Джейка, мулатка опустила ресницы. Ее прекрасные, густые, длинные волосы были подвязаны алой лентой, смуглые ноги прикрывала пестрая ситцевая юбка, зато тонкая ткань белого лифа не скрывала очертаний округлых и полных грудей.
Рядом с Лилой стояла высокая, стройная, чернокожая женщина, очевидно, ее мать. Она резко выделялась из толпы. Надменные ноздри, чувственные губы, величавая осанка воительницы, а не рабыни. Ее тело было изящно обернуто цветной тканью, она гордо держала голову, от нее исходило магическое ощущение дальних стран с мерцающей пылью равнин, криками диких животных и жаром экваториального солнца.
Работа на хлопковой плантации не требовала особых умений и навыков, здесь были нужны лишь выносливость и физическая сила, но в угольно-черных глазах женщины притаился глубокий ум. Казалось, она повидала и пережила все на свете и способна предугадать любую беду. Джейк не решился задержаться возле Лилы и ее матери, столь непохожих на остальных рабынь, и прошел мимо.
Не слушая возражений Барта, он отобрал три десятка женщин с маленькими детьми, указал на пожилого негра с раной на ноге, юношу с какой-то кожной болезнью, двух мальчишек со вздутыми животами и еще на нескольких человек, показавшихся ему слишком худыми.
- Эти люди пойдут со мной.
В темных глазах надсмотрщика вспыхнул гнев.
- Кто дал тебе право освобождать рабов от работы?!
- Мистер Уильям - потому что нанял меня, - заявил Джейк и, спохватившись, спросил: - А кто делал это прежде?
- Как ты думаешь, кто? Я.
- Если тебе жаловались?
Барт ухмыльнулся.
- Мне никто никогда не жаловался. Кстати, вон идет мистер Фоер. Надо же, почтил нас своим присутствием! Спросим у него.
К ним приближался высокий, худощавый, хромой человек с вытянутым лицом, напоминающий крысу. Он был так бледен, точно под его кожей не осталось ни капли крови. Джейк подумал, что у него должны быть холодные и липкие конечности и нрав злобного аскета.
Мистер Фоер сухо кивнул Барту и Джейку, не подав руки ни тому, ни другому.
- Сэр, нам надо поговорить, - сказал Барт и предложил: - Отойдем?
Он сделал темнокожим помощникам знак придержать колонну, и трое мужчин отошли на край площадки. Джейк заметил, что, несмотря на деланное равнодушие, в глазах многих рабов сквозит живой интерес к происходящему.
Барт коротко изложил суть дела, и мистер Фоер сходу произнес:
- Среди них нет лежачих больных, потому на работу выйдут все.
- Это невозможно! - голос Джейка звенел от напряжения.
Управляющий впился в лицо молодого доктора взглядом водянистых глаз, от чего тот невольно ощутил внутреннюю дрожь, и медленно произнес:
- Мистер Китинг, я должен обеспечить сбор должного количества хлопка. От этого зависит благосостояние хозяев, равно как и мое жалованье. То, что вы делаете, недопустимо, ибо завтра к вам явится толпа черномазых с притворными жалобами, и вместо трех сотен рабов в поле выйдет одна.
- Постепенно я осмотрю всех рабов с этой плантации и смогу понять, у кого из них есть проблемы со здоровьем, а кто склонен к притворству. Это дело одной недели.
- Вы не знаете, сколько тюков хлопка должны собрать чернокожие за неделю!
- Меня волнует не хлопок, а люди, которые его собирают. Мне поручено заботиться о них, и я буду это делать!
Барт презрительно фыркнул.
- Люди! Ты не можешь представить, какие усилия мне приходится прикладывать, чтобы заставить работать мускулы этой толпы, не слишком часто стегая рабов кнутом, дабы они не потеряли в цене!
- Мне остается доложить о происходящем мистеру О’Келли, - холодно заявил Фоер.
- Делайте, что хотите, - ответил Джейк, - я не отступлюсь от своего мнения.
Тем же утром управляющий доложил хозяевам о дерзком поведении нового работника.
Джейку было некогда об этом думать: его занимали другие дела. Решив, что негоже принимать больных в своем жилище, он оборудовал местечко под одним из навесов и занялся темнокожими пациентами.
Выслушав доклад Фоера, мистер Уильям удивился, Юджин разозлился, а Сара всерьез заинтересовалась произошедшим. День она провела как обычно (после смерти матери у нее было много дел в усадьбе), а вечером вышла погулять.
Она была рада посетить свою волшебную страну, где под ногами звучала чистая песня ручья, в лицо струился аромат азалий, а над головой смыкались темные кроны деревьев.
Сара не удивилась, увидев Джейка Китинга, который брел по соседней тропинке, наполовину скрытый кустарником и травой. Она слукавила бы, если б сказала, что не рада такому случаю. Он шел не спеша, чуть согнув плечи; было видно, что он не любуется природой, а думает.