Глава 7
Калеб расположился за задним столиком салуна "Три королевы", зажав в ладони стакан с виски и стараясь представить себя членом "Сток гроверз ассошиэйшнз", примерным прихожанином, вносящим постоянные месячные взносы в казну местной школы.
Горожане Шайенна принимали Дункана Страйкера только потому, что он был очень богат, а в те времена богатство было еще внове. Однако Калеб понимал, что сейчас его, наследника состояния своих родителей, не станут особо приветствовать, раз он, полукровка, столько лет состоял на службе у правительства и ловил преступников.
Однако если еще пару дней назад он был тверд в решении немедленно переехать на ранчо и заняться разведением скота, то сегодня с удивлением обнаружил, что уже не так стремится уехать из города.
Единым глотком допив виски, Калеб уставился в пустой стакан и задумался. Может быть, самым лучшим для него было бы приспособиться к спокойной цивилизованной жизни и навсегда забыть о прошлом?..
Он снова наполнил стакан и медленно повертел его в ладонях, наблюдая, как янтарная жидкость переливается на свету. Почему он не дал Келли денег, чтобы она смогла уехать? Что его остановило? Почему захотел, чтобы девушка осталась? Она для него слишком молода. К тому же так наивна, так чиста и доверчива. Не надо было нанимать ее на работу, ох, не надо было! Но почему-то ему отчаянно не хотелось, чтобы она уехала из города и обосновалась где-то в другом месте. С другим мужчиной.
Надоело жить в одиночестве. Слишком уж долго это продолжается. Хватит.
Калеб расплатился, вышел во двор и глубоко вдохнул свежий воздух. Вернуться назад, сыграть партию в покер? Нет, лучше вернуться домой.
По пути он проехал мимо Шайеннского клуба, что на 17-й Восточной улице. Интересно, мелькнула мысль, действительно ли там царит то великолепие, о котором он был наслышан? Как говорили, там была огромная гостиная, несколько комнат для игры в карты, читальный зал, бильярдная и просторные помещения для отдыха на втором этаже. Шеф-повара специально пригласили из Канады.
Проезжая мимо, Калеб насчитал девятнадцать столбов для привязывания лошадей и огромную стоянку для экипажей. Ему были известны строгие правила, предъявляемые клубом своим членам: никакого богохульства в его стенах, никаких попоек, драк, мошенничества за игорным столом, а по воскресным дням играть в карты вообще запрещалось. Вход женщинам также был категорически воспрещен.
Калеб думал, что Келли давно спит, когда наконец он вернулся домой, однако он застал девушку в гостиной с расписанием движения поездов на коленях.
– Вы еще не ложились? Уже поздно.
– Но вы тоже только что приехали, – последовал ответ.
Калеб хмыкнул. Опустившись в одно из кресел напротив дивана, он ткнул пальцем в расписание.
– Куда-нибудь собираетесь?
– Да, и как можно скорее.
– И куда хотите ехать?
– Еще не решила. Может, в Дуранго. Или в Калифорнию. Мне давно хотелось увидеть Сан-Франциско.
– Я бывал в Дуранго, и во Фриско тоже. Все города похожи, все на одно лицо.
– Вполне возможно.
– И люди везде одинаковы.
От Келли не укрылись нотка горечи в его голосе и мгновенно посуровевший взгляд.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего, забудьте. – Девушка промолчала и только посмотрела на него глубокими, как море, глазами. Калеб нахмурился. – Вам понравится Сан-Франциско.
– А вам? Вам он понравился?
– Я ездил туда не для развлечений. Мне надо было разыскать одного… человека. И как только я его нашел, мы сразу уехали.
Келли закусила губу. Интересно, увез ли Калеб его живым? По городу ходило множество слухов о Калебе Страйкере, безжалостном охотнике за преступниками, человеке без сердца, который не моргнув глазом может запросто прикончить пойманного.
Ей захотелось спросить, за кем он гонялся в Сан-Франциско, скольких людей убил, но она сдержалась. Куда безопасней беседовать о Калифорнии.
– Вы видели Тихий океан?
– Да.
– Он красив?
– Он бескраен. – Заметив разочарование в ее глазах, Калеб добавил: – И красив.
Лицо девушки порозовело, и он понял, что она сейчас представляет себе великолепные океанские просторы. До чего же она прекрасна, в который раз подумал он, какая чудесная гладкая кожа, какие фантастические глаза!
– Уже поздно. – Калеб поднялся из кресла и направился к лестнице.
– Мистер Страйкер!
Остановившись, он посмотрел на нее через плечо.
– Завтра воскресенье. Вы пойдете в церковь? Губы метиса скривились в мрачной ухмылке.
– Думаю, обойдусь без подобных зрелищ.
Придя на богослужение, Келли почувствовала, как все взгляды сразу обратились к ней. Она прошла по проходу между рядами, села на скамью, аккуратно расправив юбку, и, сложив руки на коленях, уставилась прямо перед собой в витражное стекло за кафедрой проповедника. Спаситель на витраже был изображен в виде Доброго Пастыря – с посохом в левой руке и маленькой белой овечкой на сгибе правой.
Через несколько минут на кафедру взошел отец Карделла, и служба началась. Келли подпевала тихо, но голос ее звучал ясно; ей очень нравились торжественные слова гимнов и ощущение душевного покоя от слов отца Карделлы, обещающего всем молящимся прощение на этом свете и вечное блаженство на небесах.
Едва богослужение завершилось, Келли поднялась со скамьи, но успела расслышать обрывки разговора между миссис Колтон, Эвери и Брюстер.
– …по стопам своей матери…
– …а он-то хорош – взял под крылышко дочь любовницы своего отца…
– …живут одни в доме…
– …яблочко от яблони…
– …совсем как мамаша…
– …стыдилась бы в храм-то являться…
Келли сморгнула прихлынувшие к глазам слезы. Пожав руку отцу Карделле, она вышла из церкви и поспешила вниз по тротуару. Деньги больше не имеют значения, она завтра же навсегда покинет Шайенн, даже если всю дорогу придется идти пешком.
Хлопнула входная дверь, и Калеб оторвался от чтения газеты. Через несколько секунд до его слуха донесся шум с кухни, клацанье крышек от кастрюль и сковородок.
Что там происходит? Он заинтригованно отложил газету и прошел на кухню. Отодвинув стул, сел на него верхом, обнял руками спинку и принялся наблюдать за Келли. Та разбила яйца в миску и стала яростно их взбалтывать.
– Эй, – негромко окликнул он девушку, – на кого зло вымещаете?
– На Марту Брюстер, – процедила Келли сквозь плотно сжатые зубы.
Калеб весело взглянул на миску в ее руках и изогнул дугой бровь.
– В таком случае можете считать, что она уже мертва.
– Это было бы здорово!
– Келли, выкладывайте, что случилось.
– Ничего. Утром уезжаю отсюда.
– Вот как?
– Именно так.
– Сколько же, по вашему мнению, я вам должен за двухдневную работу по дому?
– Не знаю. Мы ведь не обговаривали мое жалованье. – Оторвавшись от миски, Келли растерянно посмотрела на Калеба. – Но вы обещали, что не поскупитесь.
– Да, я это не забыл.
Плавным, кошачьим движением он поднялся со стула и подошел к Келли, забрал у нее миску с яйцами, поставил на стол и положил руки на плечи девушки.
– В чем дело? Что вас беспокоит?
– Дело в Марте Брюстер. Она говорит, что я веду себя совсем как моя мать и что я не должна показываться в церкви.
Желваки заходили на смуглых скулах Калеба.
– Кому она это сказала? Вам?
– Нет, не мне, я услышала случайно.
– И поэтому вы решили уехать из города?
– Да.
– Ну, допустим, уедете, и что это решит? Ничего, ровным счетом ничего.
– Ну уж не вам об этом говорить! Вы же сами когда-то уехали отсюда.
– Верно, но это не решило мои проблемы и ни к чему хорошему не привело. Жизнь моя была очень тяжела, Келли, и постоянно била меня по мозгам, уж поверьте. Я вынес из этого времени хороший урок: человек должен выстоять сам, за него это никто не сделает.
– Вам было легче справиться, вы мужчина, а мне не выстоять, я никогда уже не смогу ходить по этому городу с высоко поднятой головой. Все с легкостью поверят любым сплетням в мой адрес, как верили всему, что болтали о моей маме. И правильно делали, что верили, потому что это была правда.
Калеб тяжело вздохнул.
– Хорошо, Келли, я кривил душой. Если вы действительно решили уехать, я дам вам денег на дорогу.
Синие глаза просияли.
– Правда?
Он кивнул.
– Правда. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы остались.
– Почему?
Он спустил руки с ее плеч и взял за запястья.
– По-моему, вы знаете сами.
От грубоватого голоса по телу девушки поползли мурашки, а от жаркого взгляда его глаз она и вовсе лишилась воли и сил.
– Но я не могу..
Хватка пальцев на запястьях стала сильнее, пламя в глазах разгорелось еще ярче. "Да, он хочет меня, – мелькнула мысль. – Хочет так же, как хотел мою маму Дункан Страйкер, хочет сделать меня своей содержанкой, как и отец". Это ее рассердило и, как ни странно, наполнило странным чувством удовлетворения.
– Никогда в жизни никого ни о чем не просил, – хриплым голосом произнес Калеб, – а вот теперь прошу, нет, умоляю вас остаться. И не только по причинам, о которых вы догадываетесь, хотя и без них, конечно, не обошлось.
– Не могу. Пожалуйста, не настаивайте.
– Мне что, встать на колени?
Она с сомнением и некоторым интересом взглянула на него расширившимися глазами.
– А вы бы смогли?
– Признаюсь честно, мне бы не хотелось, – сухо проговорил Калеб. – По крайней мере у вас есть время обдумать мою просьбу.
– Нет. – Келли решительно тряхнула головой, не позволяя его голосу проникнуть в тайные глубины ее души и поколебать принятое решение. – Утром я отсюда уезжаю.
Так будет лучше, мрачно думала она. Зачем оставаться в Шайенне, где любому известно, кем была ее мать и чем занималась? Ходить по улицам и постоянно натыкаться на презрительную усмешку миссис Брюстер или на пылающую праведным гневом миссис Колтон? Прятаться по углам, избегая столкновений с Ричардом Эштоном? Нет уж, увольте!
Калеб испустил мучительный вздох. Он не возлагал особых надежд на то, что она внемлет его просьбам; а с другой стороны, может, и не стоит жалеть, может, это и к лучшему.
– Позовите меня, когда будет готов завтрак.
Как ни велика была решимость Келли уехать с утра, слова Калеба все время бродили в мозгу. Весь остаток дня и всю ночь она взвешивала все "за" и "против". Она хочет покинуть Шайенн, забыть прошлое, начать новую жизнь в незнакомом городе, где ей будут искренне улыбаться люди, у которых не будет припрятан камень за пазухой… Были бы деньги! Она смогла бы отправиться в Калифорнию, посмотрела бы на океан, нашла бы работу…
Однако решимость медленно иссякала. Хорошо, а чем она будет заниматься? Рекомендаций у нее нет. Если очень повезет, сможет устроиться в какое-нибудь кафе или найти место экономки.
Но ведь ты уже экономка, напомнила она себе, зачем же уезжать? От добра добра не ищут.
Она выглянула из окна. По двору взад-вперед вышагивал Калеб, время от времени его лицо окрашивалось красноватым светом сигары.
Келли не хотелось покидать Калеба Страйкера. Неужели она позволит какой-то старой карге вроде этой Брюстерши выставить себя из города? Кому какое дело, чем она занимается и на кого работает? Она ведь никому не причиняет зла, никому не мешает. А если кому вздумается судачить о ней – пожалуйста! Это ваши проблемы, господа! Калеб нанял ее экономкой – вот и все, ее совесть абсолютно чиста.
С улыбкой на губах Келли разделась, забралась в постель и закрыла глаза. Сон сморил ее сразу, едва голова коснулась подушки.
Глава 8
– Доброе утро! – бросила Келли, пробегая мимо Калеба на кухню. На ее губах сияла широкая улыбка.
– Доброе утро. – Он прошел следом за ней и задумчиво посмотрел на Келли, завязывающую на тонкой талии хрустящий накрахмаленный фартучек. – А я уж думал, вы упаковываете вещи.
– Да вот передумала. Решила остаться.
– Да? Почему же?
– Потому что… Я решила, что вы правы. Бегство из города ничего не изменит.
Под его пристальным взглядом щеки девушки порозовели.
– Это единственная причина? – спросил Калеб.
– В основном.
– Правда?
Келли мотнула головой и дерзко усмехнулась.
– Если я сейчас уеду, о ком же будет сплетничать миссис Брюстер?
– Не желаете лишать ее удовольствия?
– Вот именно. Что бы вы хотели на завтрак? – Переменив тему, она лишила его возможности задать очередной вопрос.
– Яичницу с беконом.
– И с жареной картошкой?
– Звучит заманчиво.
К некоторому ее разочарованию, Калеб не ушел из кухни, а уселся за стол и стал наблюдать, как она готовит завтрак. На своей спине она все время ощущала его изучающий взгляд, и, как и раньше, этот взгляд ее странно волновал, делал движения неуклюжими. Она выронила из рук нож, опрокинула солонку, прозевала кофе.
В жутком смущении она упорно избегала встречаться с ним взглядом, но тут вдруг услышала его тихий смех. Резко развернувшись, она встала перед ним, уперев руки в бока.
– Что вас так развеселило? – гневно спросила она.
– Скажите, вы всегда так неуклюжи за кухонной стойкой?
– Нет.
– Только когда я нахожусь поблизости? Вспыхнувшие щеки девушки подтвердили его догадку.
– Что же во мне так вас волнует?
– Не знаю. Может быть, ваш револьвер. А может, то, как вы на меня смотрите.
– А как именно я на вас смотрю? – Его голос вдруг приобрел бархатистые волнующие нотки.
– Ну, вы выглядите так, словно… словно пожираете меня глазами, – выпалила Келли и, испугавшись собственной смелости, быстро прихлопнула рот ладошкой.
– Вы совершенно правы, – спокойно кивнул Калеб. – Кстати, – добавил он веселым тоном, – если вы сейчас же не снимете с огня сковородку, мне придется готовить завтрак самому.
– О! – Келли дернулась, схватилась за ручку сковороды и громко вскрикнула от боли – раскаленное железо огненным жалом впилось в ладонь правой руки.
В мгновение ока Калеб оказался рядом. Снял сковороду с огня, взял ее руку в свою и осмотрел обожженное место.
– Где тут свиное сало?
– Под полочкой, – ответила Келли, стиснув зубы. – Ой как больно!
Закусив нижнюю губу и изо всех сил стараясь сдерживаться, она смотрела, как Калеб умело накладывал на покрасневшую ладонь слой сала, а после обернул ее чистой салфеткой, которую быстро выхватил из ящика шкафа.
– Сядьте, – приказал он, когда процедура была закончена. – Я сейчас приготовлю завтрак.
Она повиновалась, как малое дитя, и уселась на стул, укачивая поврежденную руку на груди. Калеб выбросил в мусорное ведро пережженную яичницу и вымыл сковороду.
– Что приготовить?
– Мне бы хотелось омлет, если можно.
– Из скольких яиц?
– Двух будет достаточно.
Готовил Калеб преотлично. Бекон не подгорел, омлет получился воздушным, картофель хрустел аппетитной золотистой корочкой. Даже от кофе его приготовления исходил более душистый аромат, чем от того, что сварила она.
– Где вы научились так стряпать? – обескураженно и несколько раздраженно спросила Келли, никогда раньше не сомневавшаяся в своих кулинарных способностях.
– Нигде, я самоучка. Видите ли, восемь лет подряд я гонялся за нарушителями порядка, выслеживал их, сидел в засаде, а посему оказался перед выбором: либо научиться готовить себе пищу, либо умереть с голоду.
– Вкусно, – вынуждена была признать Келли.
– Знаю. Сейчас положу вам еще немного. Вам надо побольше есть, вы такая худенькая!
– Вот еще, я совершенно нормальная!
– Ладно, поешьте еще немного.
Когда с завтраком было покончено, Калеб вымыл посуду и поставил ее сушиться на стойку.
– Уберете ее позже. А теперь отправимся в город. Надо купить продукты, да и сигары у меня кончились.
– Как, уже? Вы же только вчера купили целую коробку, – напомнила Келли.
Калеб кивнул, отлично понимая нежелание девушки снова показываться в городе. На собственном опыте он знал, как нелегко слышать за своей спиной мерзкие сплетни, видеть, как на тебя показывают пальцем и хихикают в кулак. Калеба тоже на каждом шагу преследовало обсуждение его собственной персоны любым встречным-поперечным.
– Вам все равно рано или поздно придется выйти на улицу.
– Я уже выходила вчера.
– Вот и отлично, значит, надо просто повторить, не так уж это и трудно. Пошли.
Прежде чем выйти из дома, Калеб снял салфетку и внимательно осмотрел обожженную ладонь Келли. "Ничего страшного, покраснение еще осталось, но волдыри не вздулись. Поболит день-другой и перестанет, – подумал он, накладывая свежую повязку, – ожог не сильный".
Келли стоило огромного труда заставить себя снова войти в магазин Брюстеров. Едва она вступила в торговый зал, как Марта с явным осуждением уставилась на нее и с этого момента следила за каждым ее шагом, пока она бродила между рядами полок, уставленных товарами.
Магазин был большой, и в нем можно было купить все, что душе угодно – уголь для печи и конфеты, свадебные наряды и аксессуары к ним, книги, касторовое масло и камфару, опиум и змеиный корень, – ассортимент поражал своим разнообразием. В воздухе парили всевозможные ароматы: запах прессованного табака для жевания смешивался с запахами кожи от обуви и седел и свежемолотого кофе. Полки с хлопушками и шутихами, витрины, заставленные соленьями и маринадами, заманивали красочными этикетками; огромные бочки с керосином и уксусом лежали наклонно на специальных подставках, чтобы покупателям было удобно наполнять свои кувшины; с крюков, подвешенных к балкам, свисали уздечки, удила, сковороды и горшки; неподалеку располагались полки с мукой, сахаром, кофе и бобами.
Келли неспешно прошла вдоль витрины с медикаментами, проглядывая этикетки на бутылочках. Лекарство от глистов Джона Булла, средство от лихорадки доктора Шермана, пилюли от женских болезней доктора Килмера и даже капли, очищающие и оздоравливающие состав крови.
Далее шли бронзовые плевательницы, эмалевые ванны и раковины, медные чайники, сковороды, молочники, стиральные доски, просеиватели для муки, подогреватели для обуви. У девушки просто глаза разбегались от такого изобилия.
Список выбранных покупок оказался довольно обширным. Встав в очередь в кассу, Келли стала бесцельно просматривать ценники, развешанные на противоположной стене: кофе – тринадцать центов за фунт, лимоны – двенадцать центов за дюжину, туалетное мыло – пять центов за кусок, свежее крестьянское масло – двадцать три цента за фунт, яйца – пять центов за дюжину, пятидесятифунтовый мешок муки – восемьдесят девять центов.
– Это все, что вы хотели бы купить? – раздался напряженно-вежливый голос Эда Брюстера, и Келли поняла, что Марта уже успела нашептать мужу последние сплетни о ней.
– Добавьте коробку самых лучших сигар, – сказал Калеб.
– Хорошо, сэр.
– Отличный магазин, – заметил Калеб как бы про себя, пока Брюстер упаковывал покупки, положив сверху коробку с сигарами. – Жаль, если придется отказаться от его услуг и обратиться куда-нибудь в другое место – ну, скажем, к Киллиану. Брюстер нахмурился.