– Когда-то я вам сказал, что не верю в чудеса. Я ошибался. Я знаю это, потому что вы, мисс Уинтроп… вы – чудо.
Граф поверил, что она – Пруденс Уинтроп! При мысли об этом ей следовало бы радоваться, ликовать… Но ей вдруг стаю ужасно грустно. Рина потупилась, она была не в силах смотреть ему в глаза. Он сказал, что ошибался, сказал, что был к ней несправедлив. Она отдала бы все на свете, только бы снова услышать его слова. "Вы – чудо".
Сабрина закрыла глаза. Ей хотелось сохранить эти мгновения в своем сердце, как хранят розу между страницами книги.
– Мне действительно пора вернуться в дом.
– Я знаю, – сказал он с улыбкой. – Но я хотел объяснить… хотел, чтобы вы поняли, почему я предложил вам деньги. Тысяча фунтов – вовсе не награда за спасение дочери. Эти деньги… они ваши по праву, ведь вы член семьи. Таким образом я хотел дать понять, что верю вам.
Семья… Он, конечно же, не знал, что означает для нее это слово. Даже сверкающее ожерелье тускнело в сравнении с ним. Только это… только это была не ее семья, а Пруденс, настоящей Пруденс.
– Я должна…
– …вернуться. Я знаю. Еще одно слово. Я… Черт! – Эдуард пригладил волосы. Он был так смущен, что Рина, растроганная, едва не прослезилась. – Я уже давно не имел дела с… порядочной женщиной. Мое поведение по отношению к вам непростительно, и меня не оправдывает только то, что я пытался защитить своих родных. Я очень сожалею и был бы рад… счел бы за честь… если бы вы приняли мои извинения и мою дружбу.
Сабрина смотрела на его протянутую руку, смотрела, не в силах шевельнуться. Дружба. Ей легче было бы принять его улыбку и его доверие. Рина заморгала, стараясь удержаться от слез; она стремилась к Эдуарду всем сердцем, однако понимала, что у нее другая жизнь, у нее не может быть ничего общего с графом Тревелином.
– Понимаю…
Это холодное слово ранило ее в самое сердце. Она подняла глаза и увидела мрачные, пустые глаза человека, которого встретила в первый свой день в Рейвенсхолде. Слишком поздно Рина осознала, что он принял ее молчание за отказ. Она покачала головой:
– Нет, вы не понимаете. Я…
– Ради Бога, не надо быть милосердной. Конечно, вы не в силах простить меня после всего, что я… – Он сделал глубокий вдох, сердце его разрывалось от боли. – Будьте уверены, я никогда больше не стану докучать вам. Можете возвращаться в дом. Я последую за вами через несколько минут.
Сабрина понимала: вернуться в дом – наилучший выход из положения. Ведь она самозванка и скоро станет воровкой. А он – граф, к тому же помолвленный. Она заставила себя сделать шаг, другой… И двинулась по дорожке. Граф же словно окаменел – он стоял, глядя ей вслед.
Сабрина медленно приближалась к дому. Да, уйти – самый разумный выход, думала она. Сердце ее разбито. Но какое это имеет значение? Она переживет, выживет, как выживала все эти годы в доме мачехи. Пройдут годы, и она, глядя на луну, будет вспоминать эту ночь, вспоминать без боли и грусти. Она забудет пустоту в его глазах, забудет, что ушла от человека, которого любила. Она…
– Нет, не могу! – воскликнула Сабрина.
Резко развернувшись, она пробежала по дорожке и бросилась в объятия графа.
Глава 17
Жизнь преподносила Эдуарду самые неожиданные сюрпризы, но поступок обычно сдержанной мисс Уинтроп ошеломил его. Она бросилась ему на шею и стала осыпать его горячими, страстными поцелуями. Обнимая ее, он попятился и прижался спиной к каменному льву. Поведение мисс Уинтроп казалось совершенно необъяснимым. Графу почудилось, что он случайно попал в один из "волшебных кругов", когда-то досаждавших его кельтским предкам, что его затянуло в безумие Иного Мира. Но тут он ощутил на своих губах губы Пруденс, и его охватили совсем иные чувства.
Эдуарда сводили с ума страстные поцелуи Пруденс, ее неумелые ласки, совершенно не походившие на ласки и поцелуи опытных куртизанок, к которым он привык. Пруденс была горячей, необузданной, щедрой – такой могла быть только невинная девушка. Он погрузил пальцы в шелк ее волос и впился страстным поцелуем в ее губы.
Она пахла цветами и морским ветром, от нее исходили ароматы ночи. Эдуард крепко прижал ее к себе, наслаждаясь сладостью ее губ.
– Пруденс… – простонал он. – Сладкая, непредсказуемая, чудесная Пруденс.
Она трепетала в его объятиях, и это еще более распаляло Эдуарда. Ему хотелось прикасаться к ней, ласкать ее.
Он стащил перчатки и положил руки ей на плечи. Затем принялся ласкать ее, легонько касаясь пальцами белой изящной шеи. Когда же ладони его легли ей на спину и он снова привлек ее к себе, она тихо вскрикнула и застонала. И Эдуард понял, что происходит в ее душе, понял, что она не может противиться своим чувствам.
Долгие годы он жил без любви, жил лишь по привычке, примирившись с тем, что уже никогда не встретит женщину, которую мог бы полюбить. Но сейчас он словно пробудился от долгого сна, он чувствовал, что в жизни его происходит что-то очень важное.
Чуть отстранившись, Эдуард взял ее за плечи и пристально посмотрел ей в глаза. Затем снова впился поцелуем в ее чувственные губы.
– Я думал, ты меня ненавидишь, – сказал он минуту спустя.
– Я пыталась, – пробормотала Сабрина, уткнувшись ему в грудь.
Такая откровенность рассмешила графа – он громко рассмеялся. Господи, он даже не помнил, когда ему в последний раз было так хорошо. Эдуард поднял голову и вдохнул полной грудью, наслаждаясь ночными ароматами. Удивительно, как все вокруг преобразилось… Словно рухнули стены темницы, в которой томилось его сердце. Он снова почувствовал себя мальчишкой, перед которым открыт весь мир.
И это она, она вселила в него надежду и веру. Все вокруг казалось совсем другим – и запахи, и звуки, и ночной ветерок. Он услышал карканье ворона, неумолкающий рокот моря… и музыку, звучавшую в отдалении.
Бал. Черт побери!
Граф со вздохом разъял объятия.
– Пора возвращаться к гостям. Мы пробыли здесь дольше, чем предполагалось. Твоя репутация… Гости могут подумать…
– Пусть думают, что им угодно! – Сабрина схватила графа за плечи. – Пожалуйста… я не хочу, чтобы это кончалось. Еще немного. Мне безразлично, что подумают гости. Господи, мне даже безразлично, что ты собираешься жениться на леди Рамли…
– Что?!
Это, восклицание графа ошеломило ее. Она опустила руки и отступила на шаг.
– Ты женишься… женишься на леди Рамли. Так мне сказала Эми. И сама Касси говорила, что мы с ней станем родственницами.
– Так и будет, когда Парис женится на моей сестре. Хотя сомнительно, что эта кокетка выберет в мужья именно его. – Граф пригладил волосы. – Да, я действительно люблю Касси, но как брат. Господи, я знаю ее с двенадцати лет. Наши отношения всегда были просто дружеские, не более того. Эми сделала совершенно неверные выводы.
Сабрина спросила сдавленным шепотом:
– Значит, ты не намерен жениться на ней?
– Разумеется, не намерен. – Протянув руку, он осторожно приподнял ее подбородок и с удивлением увидел блестящие в глазах слезы. – Почему ты плачешь? Я думал, ты будешь довольна, что я свободен.
– Я довольна. И я не плачу, – возразила Сабрина, но тут же смахнула со щеки слезу. – Я… мне в глаз попала соринка. Ничего страшного.
Нет, она плакала. И личико стало таким несчастным… Она страдала, но Эдуард не имел ни малейшего представления о причинах ее страданий. Он осторожно провел ладонью по ее щеке и смахнул пальцем слезинку, чувствуя себя совершенно беспомощным.
– Пруденс, дорогая, если ты попала в беду, позволь мне помочь…
Со стороны дома снова послышалась музыка.
Эдуард нахмурился.
– Пора возвращаться. Даже самые доброжелательные люди становятся жестокими, когда появляется повод для сплетен. Но наш разговор не закончен. Мы продолжим его утром.
– Утром… – повторила она машинально.
– Да. На рассвете отправимся на верховую прогулку. Полюбуемся восходом солнца над утесами. Обещай, что не забудешь.
– Забуду? – Она посмотрела на него с такой нежностью, о существовании которой в этом мире он даже не подозревал. – Я не забуду ни одной минуты нашей встречи, ни одного мгновения. Но прежде чем я уйду – поцелуй меня, пожалуйста.
– Это… было бы неблагоразумно, – пробормотал граф, заложив руки за спину.
– Я знаю, что неблагоразумно, – кивнула Сабрина, с робкой улыбкой на устах. – И все же прошу об этом. Пожалуйста, поцелуй меня еще раз. Поцелуй так, будто делаешь это в последний раз.
Эдуард всегда считал себя сильным человеком, целеустремленным и решительным, безжалостным, когда требовалось. Но против ее улыбки он не мог устоять. Граф не понял ее просьбы, как не понял и ее слез, но это не имело значения. В тот момент он был способен взобраться на небо и достать ей луну, если бы она попросила об этом.
Эдуард привлек ее к себе и крепко обнял, изумляясь, что такое хрупкое создание сумело разрушить крепкие стены, которыми он окружил свое сердце. Вероятно, причина – ее мужество. И несомненно, ее честность. Не говоря уж о ее стройной фигурке и чудесных губах. Благоразумие боролось в его душе с желанием, и желание победило. Он склонился к ее раскрытым губам.
– К черту гостей. Я хочу…
Пронзительный вопль разорвал тишину ночи. Сабрина ахнула и отстранилась. Глядя в сторону утесов, прошептала:
– Привидение…
– Хотел бы я, чтобы это действительно было привидение, – пробормотал граф. – Это сирена. На шахте обвал.
Сабрине казалось, что она стоит у врат ада.
Она замерла в дверях конторы управляющего и смотрела, как столб черного дыма поднимается к рассветному небу. Дым вырывался из подъемника подобно дыханию дьявола. Двигатель пыхтел, надрывался – поднимали крепежный лес, камни и раненых рудокопов из обвалившихся штолен. Пока что расчистили только два уровня, и хотя пострадавших было много, погибших еще не обнаружили. Пока.
– Воды, – прохрипели за спиной.
Рина тотчас же обернулась. Вместе с другими женщинами она делала все, что могла: они ухаживали за ранеными в наскоро устроенном лазарете, перевязывали пострадавших и успокаивали их.
Сабрина отошла от двери и налила воды в жестяную кружку. Потом с улыбкой опустилась на колени рядом с молодым человеком, который ее позвал. Она осторожно приподняла его голову, стараясь не задеть шины, которые доктор Уильямс наложил на сломанные руку и ногу.
– Не торопись, Том. Доктор сказал, чтобы ты пил маленькими глотками. Вот так, молодец.
Парень сделал последний глоток, потом поднял глаза на Рину:
– Ничего не слышно о моем старике?
Отец Тома находился на самом нижнем уровне, когда произошел обвал. Рина пригладила покрытые пылью волосы парня.
– Пока ничего. Но сейчас в подъемник грузят оборудование, и скоро начнется спуск. Я тебе скажу, как только что-нибудь узнаю. А теперь попытайся немного поспать.
Она хотела отойти, но парень схватил ее за руку.
– Благослови вас Господь, мисс, – выдохнул он, затем вытянулся на подстилке и погрузился в сон.
Сабрина поставила кружку на стол и вытерла ладони о подол простенького платья, в которое переоделась после бала. С болью в сердце она обвела взглядом комнату, заполненную пострадавшими. Несколько часов назад эти люди ужинали вместе со своими семьями или сидели с друзьями в местном пабе, перед тем как спуститься в шахту. Им все-таки повезло – они остались живы. Рина задумалась… Как все может измениться в жизни в одно лишь мгновение… Весь мир может разбиться вдребезги потому только, что осыпалось несколько камней. Или из-за поцелуя в полночь.
Она не видела Эдуарда с тех пор, как они покинули сад, но слышала о нем от других. Очевидно, он руководил спасательными работами. И конечно, рисковал жизнью, снова и снова спускаясь вместе со спасателями в шахту, чтобы вызволить тех, кто остался под завалом.
Рудокопы говорили о его смелости и находчивости. О нем даже сочинили стихи: "Черный Граф с золотым сердцем". Рина тоже восхищалась мужеством графа, и все же душу ее терзал страх… Каждую секунду ее сердце замирало – ведь Эдуарду грозила смертельная опасность. Услышав скрип подъемника, очередной раз спускавшегося в шахту, она прижала ладонь ко рту и стала молиться, чтобы крепления в туннелях не рухнули; чтобы продержались еще немного… Кто-то легонько коснулся ее плеча.
– Кузина, ты опять побледнела.
Сабрина обернулась и, увидев Эми, попыталась улыбнуться:
– Со мной все в порядке.
– В порядке? Да ты едва держишься на ногах. И доктор говорит то же самое, – добавила Эми, кивая в сторону Чарльза Уильямса, перевязывавшего одного из пострадавших. – Возвращайся в Рейвенсхолд и отдохни немного.
– Возможно, мне и необходим отдых. Но я нужна здесь, – ответила Рина, оглядывая лазарет. – Скажи, ты могла бы уйти сейчас, когда люди нуждаются в твоей помощи?
Эми нахмурилась – совсем как ее старший брат.
– Честное слово, никогда не встречала таких упрямых людей, как ты. Не считая доктора Уильямса… Может, по крайней мере, выйдешь на несколько минут и подышишь свежим воздухом?
Легче было уступить, чем спорить.
– Хорошо, но только на несколько минут, – согласилась Рина.
Воздух за дверью конторы едва ли можно было назвать свежим. Густой дым и угольная пыль забивали горло и вызывали резь в глазах. Шагая вдоль стены, Рина крепко зажмурилась от ветра и дыма и неожиданно наткнулась на одного из рудокопов.
– Ох, простите. Из-за этого ужасного дыма дальше носа ничего не разглядеть.
– Тем более дальше такого длинного, как у меня.
Сабрина широко раскрыла глаза и увидела знакомые голубые глаза.
– Квин! – Забыв об усталости, Рина порывисто обняла его. – Я так рада тебя видеть. Я ужасно по тебе скучала.
– Ну, ты еще больше будешь скучать, если задушишь меня до смерти. Господь с тобой, детка, что, если кто-нибудь нас увидит?
– О, ты прав. – Рина отстранилась и осмотрелась. К счастью, поблизости никого не было. – Тебе надо уходить. Тебе не следует здесь находиться.
– Мне не следует здесь находиться? – Он скрестил на груди руки. – А кто заставил меня вместе с двумя самыми быстрыми скакунами графства зря топтаться у ворот Рейвенсхолда?
Рина посмотрела на Квина так, словно тот сошел с ума.
– Но здесь требовалась моя помощь. Мама научила меня выхаживать больных, и я сегодня помогла спасти несколько жизней.
– А как насчет наших жизней? Ты упустила превосходный шанс завладеть ожерельем и, возможно, загубила все дело.
– Знаю. Но у меня не было выбора.
– Эти люди мигом передадут тебя властям, если узнают, что ты всего лишь дочь игрока. – Он потер ладонью подбородок и прищурился. – И мне кажется, что ты сама забыла, кто ты на самом деле.
Сабрина посмотрела через плечо Квина, туда, где виднелась бледнеющая луна. Она еще чувствовала на губах жар поцелуя, еще слышала низкий баритон Эдуарда – голос, заставлявший ее трепетать. И все еще слышала, как он произносит имя, которое она присвоила обманом.
– Нет, Квин. Я не забыла.
Похоже, ответ Рины удовлетворил ее сообщника. Он вздохнул:
– Наверное, мне следовало ожидать, что дочь Кейти Пул не повернется спиной к людям, попавшим в беду. Нам просто придется сделать еще одну попытку, Только надо поторапливаться. Мои приятели из Ирландии сообщили, что какой-то человек интересуется твоим прошлым.
Сабрина кивнула:
– Знаю. Это поверенный лорда Тревелина. Мистер Черри.
– Черри… – задумался Квин, почесывая затылок. – Мне кажется, его звали по-другому, но точно не помню.
– Тогда это тот, кто выполняет его поручения. Но кто бы он ни был, они ничего не нашли. И никто теперь не сом ненастен и том, что я – Пруденс Уинтроп. Аграф даже выделил мне тысячу фунтов.
Квин шумно выдохнул.
– Тысячу фунтов! Ну это уже совсем другой разговор… Кажется, детка, тебе удалось обвести этих вельмож вокруг пальца. Твой папа гордился бы тобой.
Сабрина потупилась. Еще несколько дней назад она приняла бы эту похвалу с удовольствием, может быть, даже еще вчера. Но не после этой ночи, когда Эдуард предложил ей свою дружбу, а потом поцеловал так, как не делал ни один мужчина до него.
Но Квин по-прежнему хочет, чтобы она похитила ожерелье. Хочет, чтобы она предприняла еще одну попытку. Это означает, что ей придется постоянно встречаться с Эдуардом. Встречаться, зная, что их отношения основаны на лжи.
– Квин, нам не нужно красть это ожерелье. У нас есть тысяча фунтов, я могу получить эти деньги по первому требованию. Я знаю, это не так много, но на первое время хватит. Мы можем уехать за границу. Возможно, откроем в колониях пансион. Можем уехать завтра…
– Нет, – перебил Квин. – Тысяча – слишком мало. Тысяча фунтов, даже тысяча тысяч – этого мало. Я хочу пустить им кровь. Я сделаю их посмешищем, пусть все узнают, что у них из-под носа увели целое состояние. Мы унизим этого гордеца Тревелина, а унижение для него хуже смерти.
– Но зачем? Чем тебя обидел граф? Почему ты его так ненавидишь?
Квин посмотрел на нее с болью в глазах. Такой его взгляд она уже однажды видела…
– Потому что…
– Пруденс!
Рина резко обернулась и увидела Эми, появившуюся из-за угла. Она снова повернулась к Квину и увидела, что тот, спрятавшись за водосточной трубой, прижался к стене.
Мгновенно оценив ситуацию, Рина поспешила навстречу девушке, чтобы увести ее подальше от Квина.
– Эми, ты такая бледная… Тебе тоже следовало бы подышать свежим воздухом…
– П… Пру, – перебила ее Эми, стараясь отдышаться, – Пойдем скорее. Ты должна помочь.
– Что случилось? Неужели один из пациентов…
– Не пациенты. – Схватив Рину за руку, Эми потащила ее в сторону от конторы. – Эдуард… Он застрял в шахте. И Чарльз собирается спуститься за ним!
Глава 18
Когда они добежали до шахты, Сабрина, слушая сбивчивый рассказ Эми, в основном составила для себя картину произошедшего. Последних рудокопов подняли с самого нижнего уровня, но подъемник, доставляющий их на поверхность, был опасно перегружен. Граф остался внизу имеете с оборудованием, а остальные отправились наверх. Они уже почти поднялись, когда услышали страшный грохот – в туннеле произошел обвал.
– Никто не знает, насколько велик этот обвал, – сказала Эми. – Но я слышала, как один из рудокопов говорил, что они кричали в ствол шахты, а Эдуард не ответил.
Доктор Уильямс находился у клети подъемника, куда складывал свои инструменты. Мельком взглянув на приближающихся женщин, он нагнулся, поднял саквояж с медицинским спиртом и бинтами и сказал:
– Вам обеим следует находиться в лазарете.
Сабрина отмахнулась:
– Там обойдутся и без нас. Мы пришли, чтобы помочь.
– У меня есть помощники, – ответил доктор, кивая в сторону двух рослых рудокопов, которые уже стояли в клети.
– Я имею в виду медицинскую помощь. – Рина встала между доктором и клетью. – Вы же знаете: если Эдуард ранен, ему потребуется и наша помощь.
– Но если с вами что-нибудь случится, мне не поздоровится. К сожалению, я не могу вас взять.
Доктор загрузил в клеть последнюю коробку. Сабрина схватила его за руку.