У нее был необычайно мелодичный голос, и я была уже очарована ею. Ее внешность могла объясняться только одним. Первая жена моего отца была цейлонкой. Вот почему тетя Марта отказывалась о ней говорить.
Будто услышав мои мысли, она обратила мое внимание на портрет, висящий на стене. На нем была изображена прекрасная грациозная женщина в синем сари, с черными волосами, в которые были вплетены яркие цветы.
- Это моя мама, - произнесла Клития. - Она умерла, когда я была совсем маленькой. Я знаю ее только по этому портрету. Нам предстоит многое сказать друг другу, Сэйра.
Мы поднялись по лестнице и вошли в детскую.
- Шеба! - позвала она. - Шеба! Ральф! Где вы?
Распахнулась какая-то дверь, и к нам с визгом восторга бросился маленький мальчик. Он обхватил Клитию за колени, и мне показалось, что от такого напора она может упасть.
- А вот и мой Ральф! - воскликнула она. - Ральф, а что бы ты сказал, если бы я сообщила тебе, что у тебя есть тетя, которая пришла к тебе в гости?
Его английское происхождение сомнений не вызывало. У него были темные, но не иссиня-черные, никогда не встречающиеся в Англии волосы, темно-карие, но не черные глаза и розовые, хотя и несколько смуглые щеки. Я залюбовалась крепким и здоровым мальчуганом. На вид ему было года четыре.
- У меня никогда не было тети, - произнес он, подозрительно косясь на меня.
- Теперь будет, - улыбнулась я и протянула ему руку, которую он крепко пожал.
- Ты приплыла из Англии? - спросил он.
Я признала, что это так и есть.
- Мой дедушка уехал в Англию и так и не вернулся. Вместо этого он ушел на Небеса.
- Да, - медленно ответила я. - Зато вернулась я и с радостью обнаружила, что у меня есть племянник.
- Так, значит, я - племянник?
Мальчик засмеялся, радуясь этой идее.
И тут я заметила, что за мной пристально наблюдают. В дверях стояла женщина. Мне трудно было определить ее возраст, но она была далеко не молода. В зеленом сари, с черными завязанными в узел на затылке волосами, с большими черными и бездонными глазами.
- Это Шеба, - сказала Клития. - Раньше она нянчила меня, а теперь перенесла свою заботу на Ральфа. Шеба, это моя сестра. Сэйра, Шеба тебя помнит.
Шеба приблизилась к нам, шурша складками шелкового сари. Ее движения были легкими, быстрыми и грациозными, как у кошки.
- О да, - пробормотала она. - Хорошо помнить. Маленькая мисс Сэйра. Но вы и в самом деле быть вот такой маленькой, - она показала рукой, какой маленькой, - когда уехать отсюда.
К моему глубокому сожалению, я ее совсем не помнила.
- Шеба знает, как я счастлива, что ты теперь будешь жить на Цейлоне, - продолжала Клития.
Она улыбалась мне, и в этой улыбке было столько тепла и любви, что я не могла не испытать к ней ответных чувств. Тем не менее, мне показалось, что ее следует остерегаться. Хотя она держалась почтительно, что-то подсказывало мне, будто она не рада моему появлению.
- Шеба, - обратилась Клития к няне, - моя сестра с мужем останутся к обеду. Предупреди слуг на кухне. - Клития застенчиво посмотрела на меня. - Мы надеялись, что ты сегодня к нам приедешь, хотя уверены до конца не были. Но мы готовились. Я хотела, чтобы ты впервые села за стол именно в этом доме. Ты тут родилась. В этой самой комнате, верно, Шеба? Я тоже тут родилась. Мы же сестры. Я надеюсь, что Клинтон не будет возражать против того, что я тебя монополизирую… хотя бы первое время.
- Моя дорогая Клития, - заговорил Клинтон, - лишь бы тебе было хорошо.
Он улыбался ей, как любой мужчина улыбался бы на его месте такой красивой женщине, как моя сестра.
Ральф бочком подобрался ко мне и завладел моей рукой.
- Ты моя тетя, - заявил он и зашелся в приступе веселья.
- Я хочу показать ей сад, - заявила Клития всем присутствующим.
- Мисси Клития и ее растения, - пробормотала Шеба. - Если бы господин Сет ей не мешать, у нас быть полный дом ползучих лиан. Мы бы в них запутаться.
Она говорила немного нараспев с мелодичным, характерным для английской речи сингальцев акцентом.
- Клития так взволнована встречей с тобой, Сэйра, - вмешался Клинтон. - Но это и в самом деле выдающееся событие. Милая Клития, мы проделали долгий путь и прибыли домой только сегодня. Сэйра даже взглянуть ни на что не успела, так она спешила к тебе. Так что давай пообедаем, и я заберу ее домой. Ведь еще будет завтра. Тогда и покажешь ей свой сад. Вы еще наговоритесь до хрипоты. А сегодня мы должны лечь пораньше и хорошенько выспаться. В этом мы нуждаемся больше всего.
Мне захотелось возразить ему, и я заявила:
- Но я хочу посмотреть сад и поговорить с тобой, Клития.
Она быстро подошла ко мне. Но она не шагала и не бежала, а как будто скользила. Ее невероятная грация трогала меня до глубины души. Она схватила меня за руку и улыбнулась, глядя на меня снизу вверх.
- Прости меня, - произнесла она своим мягким и слегка хрипловатым голосом. - Клинтон прав. Радость встречи с тобой затмила мне рассудок и сделала меня эгоистичной. У нас есть завтра, и мы сможем говорить и говорить…
- Но я совсем не устала, - запротестовала я.
- Нет, устала, милая, - твердо произнес Клинтон. - Просто волнение не позволяет тебе это почувствовать. Сразу после обеда мы вернемся домой. Клития знает, что я прав.
Все это время Шеба напряженно прислушивалась к разговору. Она подняла малыша на руки.
- Моя тетя уйдет на Небеса? - спросил он.
В комнате повисла странная тишина, хотя, возможно, мне это почудилось. Я видела изумленное и немного испуганное лицо Клитии и устремленный на меня непроницаемый взгляд Шебы. Это не длилось и секунды, но я успела ощутить, как по спине у меня пополз холодок, как будто кто-то плеснул мне за шиворот ледяной воды.
- С чего ты это взял? - спросила Клития.
- Дедушка ушел, - грустно произнес малыш.
- Нет, молодой человек, - вмешался Клинтон. - Твоя тетя приехала сюда жить, вот это она и будет здесь делать.
Клития подошла к сыну и взъерошила ему волосы.
- Тебе давно пора спать, - ласково произнесла она.
- Я не хочу ложиться. Я хочу смотреть на тетю Сэйру.
- Ты будешь это делать завтра.
- Но я хочу сейчас.
- Сейчас, милый, ты отправишься с Шебой, и она тебя уложит. Я тоже к тебе загляну пожелать спокойной ночи.
- А ты мне споешь песенку?
- Спою.
- И почитаешь мне?
- Может быть.
Похоже, это заставило его смириться.
- Пожелай всем спокойной ночи, - попросила его Клития.
- Спокойной ночи, - послушно произнес он. - Я поговорю с тетей Сэйрой завтра. Она не уйдет на небо.
Мы спустились вниз. Слуги уже накрывали стол в столовой, которую, как и у нас, отделяли от гостиной раздвижные двери.
На улице было еще светло. Клинтон рассказывал мне, что из-за близости острова к экватору долгота дня в течение года меняется незначительно, не более чем на час. Я знала, что стемнеет около семи часов, то есть совсем скоро. Я обратила внимание на масляные лампы под потолком и на медные канделябры с зажженными свечами, призванными дополнять свет ламп. Точно такие же канделябры я видела в доме Клинтона.
Перед самым обедом к нам присоединился Сет Блэндфорд. Его национальность сомнений не вызвала бы ни у кого. У него были рыжеватые волосы, бледная кожа и светлые, едва заметные брови и ресницы. Если не считать этого, правильные черты лица делали его весьма привлекательным мужчиной. Среднего роста, рядом с Клинтоном он казался коротышкой.
- Ага, Клинтон наконец вернулся! - воскликнул он. - И ты привез с собой… Сэйру?
Он обернулся ко мне и стиснул мою руку в рукопожатии. Обручальное кольцо врезалось мне в пальцы, и я с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться от боли.
- Приятно познакомиться, - заявил он. - Ты похожа на отца. Как жаль. И зачем он пустился в это путешествие? Лучше бы остался дома.
- Он настаивал, - вмешался Клинтон.
- А теперь его нет… зато Сэйра здесь.
- Я так рада, что она приехала! - произнесла Клития, все это время не сводившая с меня восхищенного взгляда.
- В таком случае давайте поднимем бокалы за наше знакомство, - провозгласил Сет.
Клития хлопнула в ладоши, и двое слуг бесшумно вбежали в комнату, неся подносы с бокалами, джином и содовой. Они также подали нам лаймы и сок каких-то тропических плодов.
Клития начала разливать напитки. Клинтон поднял свой бокал и провозгласил:
- За возвращение домой!
- Завещание нас немного удивило, - тихо произнес Сет Блэндфорд. - Мы думали…
- Старина Ральф всегда был непредсказуем, - согласился Клинтон. - Все считали его приверженцем традиций, а он постоянно поступал совершенно неожиданным образом.
- Скажи, Сэйра, - обратился ко мне Сет, - как ты себя чувствуешь в роли владелицы плантации?
- Мне страшновато, - призналась я, - особенно учитывая то, что я в этом совершенно не разбираюсь.
- Вот именно! - воскликнул Сет.
- Она его дочь, а Клитии он оставил ожерелье, - заявил Клинтон.
Клития прижала к груди дрожащие пальцы и опустила глаза.
- На время, - с горечью в голосе возразил Сет.
- Я надеюсь, что угощение вам понравится, - поспешила вмешаться Клития. - Мы очень любим карри. Это национальное блюдо, и такого карри, как у нас, не попробуешь больше нигде в мире.
Ей удалось сменить тему разговора и развеять неловкость. Она начала строить планы на завтра, когда я опять приеду к ней и поближе познакомлюсь с Ральфом, которого так взволновало мое появление в его жизни, а также осмотрю ее сад. Нам предстояло многое обсудить. Вот, например, одежда. У меня есть подходящая одежда?
- Клинтон рассказывал мне о здешнем климате, поэтому я в какой-то степени подготовлена.
- В чем Клинтон совершенно не разбирается, так это в женской одежде.
- Зато он умеет ее ценить, - вставил Сет.
- Сэйре потребуется помощь, и я готова ее предоставить. Я покажу ей, где продаются изумительные ткани. Из шести ярдов выйдет сари, к тому же его не надо шить.
- Моя милая Клития! - воскликнула я. - Ты можешь представить себе меня в сари? Боюсь, что для этого я слишком велика.
- Оно тебе очень пойдет, - заверила меня сестра.
Я покачала головой.
- Я буду чувствовать себя не в своей тарелке. Я не привыкла к такой изящной одежде. Нет, я лучше сохраню верность традиционным английским платьям.
- Я все равно покажу тебе, где купить прекрасный шелк.
- С радостью воспользуюсь твоей помощью.
Она сообщила мне, что от Канди нас отделяет около двенадцати миль, но до Мангании, где мы вышли из поезда, совсем недалеко. Не Канди и не Коломбо, конечно, но магазины там неплохие.
- А я с удовольствием составлю тебе компанию, - улыбнулась Клития. - Сет, мы должны дать в честь Сэйры бал. Ведь все захотят с ней познакомиться.
Когда подали обед, на улице уже стемнело.
- А мы тут натерпелись страху, - сообщил Клинтону Сет, когда мы уже сидели за столом. - Спасали плантацию от листовертки.
- Я уверен, что вы справились, - ответил Клинтон.
- О да. Урожай не пострадал.
- Что бы мы без тебя делали, Сет.
Сет даже порозовел от удовольствия.
Я проголодалась, а карри оказался очень вкусным. Я внимательно прислушивалась к разговору, крутившемуся в основном вокруг проблем, связанных с выращиванием чая. "Они говорят о моей плантации", - изумленно думала я. Невероятно! Я не могла понять, почему отец так распорядился наследством. Плантацию должна была унаследовать Клития. Я понимала огорчение Сета. Хотя Клитии досталось фамильное ожерелье, которое она должна будет передать жене своего сына…
Как ни странно, но в этот момент речь за столом зашла о жемчуге и его добыче. Сет что-то рассказывал об устричных отмелях в Манарском заливе.
- Одного из ловцов схватила акула. Он погиб.
- Кто?! - воскликнул Клинтон.
- Карам.
- Карам! - повторил Клинтон. - Один из лучших моих ныряльщиков. Ну почему он был так беспечен!
- Беспечен! Неужели ты думаешь, что он был неосторожен? У них и заклинатель акул был. Но эта тварь его уже поджидала на дне.
- Карам! Прекрасный ныряльщик! Один из лучших.
- Я слышал, что в этом сезоне улов был неплох.
- Это хорошие новости, - кивнул Клинтон. - Но Карам!
- Что такое устричные отмели? - поинтересовалась я. - Я впервые об этом слышу.
Сет лукаво покосился на Клинтона.
- Это на Клинтона не похоже, - произнес он. - Обычно он не темнит.
- Разве я тебе не рассказывал? - удивился Клинтон. - Мне принадлежат устричные отмели у северо-западного побережья Цейлона. Мы поедем туда, и я все тебе покажу. Но там интереснее всего, когда ловцы собирают моллюсков. Сбор начинается на второй неделе марта. Сезон длится от четырех до шести недель.
- Жемчуг! - прошептала я. - То есть ты еще и жемчугом занимаешься?
- Это второстепенно, - отмахнулся Клинтон.
Сет наклонился вперед.
- Клинтону принадлежит практически весь Цейлон, - произнес он. - Здесь у него чай, на северо-западе жемчуг, в лесах - каучук. Половина судов в бухте Коломбо перевозит грузы Клинтона.
- Мы должны брать от этой земли все, что возможно, - пояснил Клинтон. - Это позволяет местным жителям заработать на жизнь.
- И обогащает тех, кто дает им эту возможность.
- Должны же они получать вознаграждение за свой труд и капиталовложения, - напомнил ему Клинтон.
- Больше всего меня заинтересовала добыча жемчуга, - вставила я.
- Настоящая женщина, - пожал плечами Клинтон. - Если бы ты знала, какой ценой достается жемчуг, ты бы вообще отреклась от жемчужных ожерелий.
- Ты слышала это, Клития?! - воскликнул Сет. - Подумай об этом в следующий раз перед тем, как надеть свое знаменитое ожерелье.
- Я об этом никогда не забывала, - тихо ответила Клития.
Клинтон не унимался.
- Жены и невесты ныряльщиков называют жемчужины "человеческими жизнями".
- Значит, это очень опасно?
- Ты только что слышала, что акула убила одного из моих лучших ныряльщиков. Представь себе такую картину. Лодки отправляются в море в полночь, чтобы достичь устричных отмелей к восходу солнца. В каждой лодке находится около десяти ныряльщиков. Они работают в парах и ни за что не прыгнут в воду, если с ними нет заклинателя акул. Считается, что своими странными напевами заклинатели приводят акул в состояние такого восторга, что они не замечают вторгающихся в их владения людей. Тем не менее каждый ныряльщик вооружен коротким копьем из железного дерева для защиты от акул, оказавшихся неподвластными напевам заклинателя.
- Странно, что они вообще согласны этим заниматься.
- Если они не будут работать, они умрут с голоду, - коротко заметила Клития.
Клинтон внимательно наблюдал за мной.
- Это действительно так. У них нет выбора. Однако такова жизнь.
В этот момент я вдруг остро ощутила чужеродность всего, что меня окружает. Жара, неизвестные насекомые, с глухим стуком бьющиеся в оконную сетку, я сама в окружении едва знакомых людей, явное соперничество между Сетом и Клинтоном…
Мужчины опять заговорили о плантации, а Клития сказала мне, что заедет за мной утром, привезет к себе и все мне покажет и расскажет.
Мы уехали около половины девятого. Сет и Клития проводили нас к экипажу.
- Тебе понравилось? - спросил Клинтон, когда двуколка покатилась по дороге.
- Очень. Я давно мечтала познакомиться с сестрой.
- И как ты ее находишь?
- Она красива и обаятельна. Но вначале я была шокирована. Я ожидала увидеть английскую девушку. Почему ты меня не предупредил?
Клинтон пожал плечами.
- Она пошла в мать. Считают, что она - ее точная копия.
- Мне никогда не говорили, что первая жена отца была цейлонкой.
- Здесь это случается… изредка. Многие мужчины заводят себе любовниц из числа местных женщин. Порой от этих связей рождаются дети. Браки заключаются достаточно редко. Клития получила английское воспитание и образование. Здесь несколько лет жила английская гувернантка. Дракон, а не женщина, с какой стороны ни подойди. А потом на плантацию приехал Сет, молодые люди полюбили друг друга и поженились.
- Сет - хороший управляющий?
- Он неплохой второй номер. Он надеялся, что плантация достанется Клитии.
- Мне кажется, это вполне оправданные надежды.
- В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным.
Остаток пути мы молчали.
В конюшне нас уже ожидал слуга, принявший лошадь и экипаж. Клинтон взял меня под руку и повел к дому. Даже в темноте он сверкал белизной. Над дверью висел фонарь, а в воздухе звучал неумолчный гул насекомых.
Мы вошли в холл.
- Наконец-то мы дома, - вздохнул Клинтон и, развернув меня к себе, поцеловал в губы.
Когда он выпустил меня, я заметила, что рядом стоит слуга и смотрит на нас.
- Что-нибудь нужно, господин?
- Нет, спасибо, - ответил Клинтон.
Мы поднялись в спальню. В ней горели две лампы, полог кровати был откинут, а на оконной сетке я заметила мертвых насекомых, тщетно пытавшихся пробиться к свету.
Я мимоходом вспомнила свою спальню в Грейндже, где холодными зимними ночами я торопливо раздевалась и прыгала под одеяло, чтобы согреться, а летом настежь распахивала окна, впуская свежий ночной воздух.
- Здесь все иначе, - заметил Клинтон, в очередной раз продемонстрировав свою жутковатую способность читать мои мысли. - Но ничего, ты привыкнешь. Очень скоро все это станет твоей второй натурой. А когда-нибудь мы поедем в Англию в гости. Хочешь?
Я кивнула, а он начал расстегивать пуговицы на моем платье.
- Клинтон, это правда, что тебе принадлежит большая часть Цейлона? - спросила я.
- Сет любит преувеличивать, моя дорогая, - рассмеялся он. - Цейлон - огромная страна, которая имеет все шансы процветать, если ее ресурсами правильно распоряжаться. Просто я умею выжать максимум из того, чем располагаю. Но таких, как я, много.
- Ты так богат… У тебя даже устричные отмели есть.
- Я вижу, что они потрясли твое воображение. Это все из-за легенды о жемчужном ожерелье Ашингтонов, о котором тебе твердили всю жизнь.
- Я не знаю людей, которых не завораживал бы вид жемчуга. Так это правда, что ты занимаешься его добычей?
- У меня есть доля в этом бизнесе, как и во многих других. Чтобы застраховать себя от банкротства, никогда нельзя делать ставки на что-то одно. Возьмем кофейную катастрофу. Мы совсем недавно от нее оправились. Некогда здесь считалось, что если ты выращиваешь кофе, то твое будущее обеспечено. И что же? Рынок рухнул. Болезнь под названием кофейная ржавчина привела к массовой гибели деревьев. Всего за несколько лет торговля кофе была полностью уничтожена. Деловой человек должен иметь пути отступления. Поэтому я и занимаюсь многими отраслями одновременно.
- Итак, ты занимаешься… чем там? Жемчугом, каучуком, кокосами и чаем.