– Совершенно верно. Я покупаю и перепродаю бренди, табак и чай. Мы находимся далеко от моря, поэтому товары переходят из рук в руки несколько раз, пока попадают ко мне, и львиная доля прибыли уходит на сторону. Тем не менее дело это очень выгодное – лучшее из того, чем я занимался с тех пор, как мне пришлось самому о себе заботиться. И оно не слишком опасно, так как в этих местах полиция малочисленна и действует вяло. Конный офицер здесь новичок, а какой-то смышленый парень сводил его к миссис Роуэн и познакомил с Сузи, так что нам всегда известно о его маршрутах. У меня круг в высшей степени респектабельных клиентов, и я не беру новых, если мне их не представят надежные люди. Фактически я свел риск к минимуму. Но я не могу в одиночку заниматься этим шесть дней в неделю. Раньше у меня были партнеры. – Он тряхнул рукавом над раненым запястьем. – Работать с ними мне не очень-то нравилось. Думаю, с вами я мог бы сработаться. Но если у вас есть какие-то сомнения, сейчас самое время о них сказать.
– У меня нет сомнений. Не знаю, что я ожидал услышать от вас, но уверяю, готовился к гораздо худшему. Вообще-то, по моему мнению, налог на чай преступен, так что контрабанда чая – благо для общества.
– Ну, тогда вы видите перед собой одного из благодетелей, хотя меня, признаться, впервые так называют, – усмехнулся Плант.
– Вы должны свести ваших неимущих пациенток с Барахольщиком Тедом. Он бывает здесь дважды и привозит всякий хлам, а в куртке у него множество потайных карманов, наполненных чаем, который он скупает по три шиллинга за фунт и продает по четыре пенса за унцию. Этим Тед зарабатывает куда больше, чем шнурками и булавками, а чай у него все равно дешевле, чем в магазинах. Но конечно, это грошовое дело – настоящие деньги делают на бренди, табаке и текстильных изделиях вроде перчаток и кружев. Однако покупатели предпочитают регулярную доставку, поэтому приобретают товары в магазинах. А я, потеряв последнего партнера, порезав запястье и подхватив простуду, оказался в тупике. Поэтому хочу, чтобы вы сразу же начали работу.
– Готов начать завтра вечером!
– Отлично! Я планирую круговую поездку. Майор Эйре в Юстоне, преподобный Томбер в Барнингеме, мистер Орчард в Ливермир-Парва – все выдающиеся клиенты, но я могу найти и других. – Плант задумался, рисуя вилкой на скатерти, затем поднял голову.
– Об одном мы забыли. Предположим, в ночь, когда вы должны работать, кому-то понадобятся ваши профессиональные услуги. Тут вам придется выпутываться самому, но не позвольте старому Коппарду вас выследить.
Об этой ситуации Хамфри думал с тех пор, как сообщил о намерении вывозить по ночам нечистоты.
– Люди редко посылают за врачом ночью, особенно зимой. В те ночи, когда я вам не нужен, буду сидеть дома. Если же понадоблюсь доктору Коппарду между девятью и одиннадцатью, он пошлет за мной в кафе, – ему известно, что я хожу туда, – и в случае чего скажу, будто был там, но меня вызвали к больному прямо оттуда. После одиннадцати доктор будет искать меня в постели – но вызовы после одиннадцати крайне редки, а при необходимости могу сказать, что был у миссис Нейлор. Старуха совсем безумна, и, если доктор Коппард начнет ее расспрашивать на следующий день, хотя это весьма маловероятно, она скажет, что я хороший мальчик, и захочет спеть ему гимн. Конечно, осложнения возможны, но придется рисковать. Могу пообещать вам одно: до этого дома меня никто не проследит.
– Тогда все в порядке. Во всем остальном ваша профессия пойдет нам на пользу. Для вас естественно отлучаться по ночам. Итак, мы становимся партнерами?
– Разумеется, – кивнул Хамфри.
– На это я и надеялся. Не могу выразить, какая ноша свалилась с моих плеч. Двадцать фунтов позволят мне вытащить Летти из этого ужасного места, а ни о чем другом начиная с ноября я и не помышляю. Между прочим… сколько времени мне понадобится, чтобы заработать такую сумму? На сколько я могу рассчитывать в неделю?
– По-разному, – ответил Плант. – Я все организую и дам вам знать. Многое зависит от количества сбытого товара. Мой последний партнер ни к черту не годился, и с наступлением зимы мне пришлось отказаться от нескольких возможных покупателей. Но теперь мы можем расширить клиентуру. Короче говоря, не беспокойтесь о деньгах. Я буду сообщать вам о ваших гонорарах, а вы дадите мне знать, если понадобится больше. Полагаю, вы заберете девушку сразу же? Я жду не дождусь того дня, когда миссис Роуэн сообщит мне о ее исчезновении – тогда я почувствую, что, наконец, с ней посчитался.
– Вам не придется долго ждать, – заверил его Хамфри.
– Я начну подыскивать место для Летти завтра с утра.
Глава 14
Хамфри воображал, будто осуществлению его планов мешает лишь отсутствие денег, и был полностью уверен, что с двадцатью фунтами в кармане и перспективой в случае необходимости заработать еще больше он подыщет дом для Летти в течение часа. Но в первый же день на это было потрачено полных два часа – более, чем он мог на законном основании позволить себе выкроить из своего рабочего времени, – а Летти все еще оставалась бездомной, если не считать кафе.
Сначала Хамфри попытал счастья в домах с хорошей репутацией, где респектабельные вдовы или старые девы кое-как сводили концы с концами за счет жильцов. В промежутках между профессиональными визитами Хамфри смог в первый день повидать четырех из семи известных в городе леди. У трех из них не было свободных комнат, а четвертая не сдавала жилье женщинам, намекнув, что это причинило ей неприятности в прошлом.
Поэтому, когда он явился к Планту, готовый предпринять первую попытку нарушения таможенных законов, обустройство для Летти безопасного жилища по-прежнему оставалось мечтой.
Однако вскоре, оказавшись в морозной ночной тьме, Хамфри позабыл о Летти и принятых на себя обязательствах. Двуколка ожидала во дворе, груз был накрыт старой попоной. Плант, закутанный с головы до пят и казавшийся бесформенным кулем, помог запрячь лошадь и дал ряд указаний. Хамфри, взбираясь на место возницы, как он делал ежедневно, отправляясь к живущим за городом пациентам, молча размышлял: "Теперь я контрабандист. Я поставил себя по другую сторону закона, и, если что-нибудь пойдет не так, старый сэр Сайлас Придуорт, которому я утром пустил кровь, приговорит меня самое меньшее к ссылке на каторгу". Помимо этих фантастических мыслей, все выглядело почти разочаровывающее обыденным. Как и большинство школьников его поколения, Хамфри живо интересовался подвигами Беддоуза, Скиппера и знаменитой банды Торстона, а слово "контрабандист" пробуждало в нем ассоциации с кровожадными головорезами и романтическими приключениями. Однако все оборачивалось соглашением между простуженным владельцем конюшни и помощником врача, что сводило на нет школьные представления, и давало понять, что вещи, кажущиеся романтическими, когда о них читаешь или слышишь, становятся повседневной работой, когда, непосредственно в них участвуешь. Впрочем, не исключено, – хотя это казалось в высшей степени, невероятным, и Хамфри надеялся, что такого никогда не произойдет, – если дело окончится неудачной и кровавой развязкой, о нем напишут как о знаменитом враче-контрабандисте Хамфри Шедболте. Разумеется, эти мысли были абсурдными. Однако, когда он добрался до первого пункта назначения и поднял попону над бочками и ящиками в задней части повозки, то вновь ощутил романтическую приподнятость. От груза исходил запах моря, дальних странствий, удивительных приключений, дерзкого беззакония… Воистину тот не жил по-настоящему, кто не прибегал к двойной морали, каждая из которых отрицала другую и насмехалась над ней. Но дома, которые посещал Хамфри, доставляя товары, ничем не отличались от посещаемых им в качестве врача, а люди, рассчитывающиеся за товар, – от людей, которые платили ему за вскрытие нарыва, вправление вывиха или прием родов. Собственно говоря, они могли быть теми же самыми, и, памятуя об этом, Хамфри надвигал шляпу на глаза и прикрывал подбородок шарфом.
Возвращаясь рано утром на ферму Планта, он внезапно ощутил опасность. Что, если во дворе прячутся акцизные чиновники? Конечно, он может сказать, будто его вызвали в Юстон и ему пришлось нанять лошадь и двуколку. Однако эта мысль вместе с успокоением принесла чувство стыда. Прикрывать почетной профессией весьма незаконное предприятие было в высшей степени недостойно. Оставалось надеяться, что ему не понадобится к этому прибегнуть.
На следующее утро миссис Гэмбл, принеся Хамфри кувшин горячей воды для умывания, едва смогла его разбудить, а за завтраком он еле сдерживался, чтобы не зевать и не впадать в сонное молчание. Хамфри окончательно проснулся только к одиннадцати. Рассчитав свое время, чтобы выкроить несколько часов на поиски жилья для Летти, он смог посетить два из трех оставшихся домов до возвращения к обеду в три часа. Один дом переменил обитателей и стал семейным жилищем, а в другом не оказалось свободных комнат.
После обеда Хамфри посетил пациента в деревне, а вернувшись в сумерках, получил очередное приглашение от миссис Нейлор. Быстро выпив чашку чаю, он снова отправился в путь – сначала к старухе, потом в последний дом, значащийся в его перечне. Хозяйка заявила, что прекращает сдавать комнаты по причине своего почтенного возраста: в шестьдесят лет она намерена уйти на покой и единолично пользоваться своим домом.
– Тридцать восемь лет в нем торчали чужие люди, и под конец жизни я надеялась побыть в нем одна. А если я приму вашу молодую леди, то мне это не удастся, не так ли?
Хамфри вернулся домой поужинать, а потом направился в кафе.
Теперь он знал самое худшее, ужасную правду о миссис Роуэн, и должен был поддерживать с ней дружеские отношения, пока Летти не окажется в безопасности, поэтому титаническими усилиями заставил себя улыбнуться в ответ на ее приветствие и обменяться замечаниями насчет погоды. А когда Летти подошла к столику Хамфри, к его чувству любви, восхищения и ответственности прибавились смущение и неловкость при воспоминании обо всем рассказанном ему Плантом. К тому же было невыносимо думать, что после мучительного составления планов, каждый из которых начинался с мысли: "Если бы у меня были деньги…, он имел в кармане двадцать золотых соверенов, но не продвинулся ни на шаг в поисках жилья для Летти.
Потягивая кофе, наблюдая за Летти, переходящей от столика к столику, и рассматривая Кэти новым, сочувствующим взглядом, Хамфри принялся размышлять: неужели нельзя найти добрую, отзывчивую женщину, которая возьмет девушку к себе и позаботится о ней? Должно быть, в городе таких целые дюжины.
Его печальные мысли прервал мистер Бэнкрофт, и Хамфри пришло в голову, что школьный учитель может знать подходящее место. Однако вопрос поверг мистера Бэнкрофта в такое глубокое раздумье, что Хамфри пришлось платить за заказанные им кофе и бренди. Результат этих раздумий был весьма плачевным: мистер Бэнкрофт перечислил хозяек, у которых Хамфри уже побывал.
– Там я уже был, – тоскливо промолвил он.
– Глупо, не так ли? Ведь наверняка есть множество, хороших мест.
– Безусловно, – согласился мистер Бэнкрофт.
– Но вы не можете стучаться в двери частных домов с подобными вопросами. Разве что в бедных кварталах…
Хамфри тотчас же принялся перебирать в уме имена и жилища своих менее состоятельных пациентов. Большинство из них жили в нищете и грязи. Но были исключения, и, возможно, ему удалось бы найти место, которое, если немного привести его в порядок, могло бы послужить жильем для Летти.
Утешив себя такой возможностью, Хамфри пошел домой, рано лег и заснул как убитый.
В течение двух следующих дней он продолжал поиски. Многие из небольших домов были забиты до отказа, другие, выглядевшие сносно при посещении больных, оказывались совершенно неподходящими для Летти. К тому же в городе свирепствовали всевозможные болезни, и Хамфри начал испытывать страх, что Летти подхватит какую-нибудь инфекцию. А в одном из домов он столкнулся с тем, что напугало его сильнее желтой лихорадки. Хозяйка начала посмеиваться при первых же его словах, а когда он все объяснил, сказала:
– Конечно, я поселю ее у себя. А вы можете приходить, когда хотите, и оставаться сколько угодно. Я не стану сплетничать и задавать лишних вопросов.
Женщина руководствовалась благими намерениями, однако ее слова шокировали и рассердили Хамфри, заставив его задуматься, не составляли ли более респектабельные женщины аналогичного мнения о его миссии и не являлось ли это причиной многочисленных отказов. Возможно, ему следовало говорить, будто Летти его сестра или кузина. Но ведь Хамфри надеялся, что девушка останется на новом месте до середины лета, а потом он сможет жениться на ней. Впрочем, на кузине можно жениться, так что в дальнейшем лучше называть Летти своей кузиной. Ему хотелось бы начать все заново, именуя Летти кузиной в каждом доме, где он уже побывал.
Глава 15
В течение этой суматошной, утомительной и в том, что касалось Летти, бесплодной недели Хамфри доставил еще два груза контрабанды. Во время этих поездок не произошло никаких приключений, и для Хамфри оказалось самым трудным не заснуть в покачивающейся под морозным звездным небом двуколке, которую лошадь медленно тащила с места на место по маршруту, тщательно разработанному Плантом. Иногда он мог удержаться от сна, только думая о Летти, но теперь эти мысли стали монотонными, как унылая, чисто механическая работа. Хамфри мечтал переломить ситуацию; если бы подвернулась хоть какая-то возможность подыскать подходящее жилье для Летти, с каким бы облегчением и удовольствием он стал бы размышлять об этом и строить планы!
Повезло ему случайно, спустя две недели после начала поисков. Он отправился в Брэдфилдс к пациенту со сломанной ногой и на Саутгейт-стрит, где его лошадь перешла на шаг, взбираясь на холм перед конным рынком, увидел, как из маленького домика выносят ветхую мебель и грузят на тележку.
Раньше Хамфри не обращал внимания на этот дом, но теперь из-за запрудившей дорогу толпы любопытных он придержал лошадь, посмотрел на него и сразу же ощутил его очарование. Дом выглядел маленьким и бедным; с каждой стороны над ним нависали столь же убогие, но более крупные сооружения, расположенные выше. И все-таки грязный и неокрашенный, с дырами, закрытыми бумагой, на месте оконных стекол, дом обладал какой-то таинственной притягательностью. На улицу выходил только один фронтон, и в нижнее из двух видимых окон было вставлено толстое зеленоватое бутылочное стекло. Дверной проем таинственно зиял в глубине.
Прежде чем Хамфри завершил осмотр, толпа подалась назад, а человек с тележкой подкатил ее на дюйм ближе к канаве и весело крикнул: "Проезжайте, сэр, места достаточно!" Хамфри щелкнул языком, и лошадь начала подъем. Но наверху холма он натянул поводья и спросил у толстой женщины, стоящей в дверях своего дома:
– Не знаете, тот домик свободен?
– Да, сэр. Жильцов выселили – они не вносили арендную плату с Михайлова дня.
– А кто хозяин?
– Тот же, что и у меня. Мистер Стаббс из Рисбигейта..
– Благодарю вас, – сказал Хамфри и тронул лошадь. Но маленький домик с фронтоном, окном с зелеными стеклами и таинственным дверным проемом не выходил у него из головы. Во время ужина он понял: тот домик – решение его проблемы. Если арендовать его и обставить мебелью, чем не жилье для Летти? А женившись на ней, он тоже сможет там жить. Зарабатывая деньги, Хамфри делал бы дом все более красивым и удобным. Подобно всем молодым влюбленным, он живо представил свою возлюбленную весело и счастливо хлопочущей по хозяйству. Инстинкт создания домашнего очага, заложенный в мужчинах с незапамятных времен, заговорил в нем в полный голос.
После ужина Хамфри отправился в Рисбигейт. Мистер Стаббс сообщил, что дом уже обещан какому-то сельскому жителю, который должен приехать и осмотреть его завтра, в базарный день. Арендная плата составляла три шиллинга шесть пенсов в неделю, и дом вполне хорош, хотя последние жильцы обращались с ним просто ужасно.
– Я только сегодня его увидел, – уныло произнес Хамфри, – и сразу же отправился к вам.
Сунув руку в карман, он коснулся денег, лежащих там с тех пор, как их дал ему Плант. Вследствие своей бедности Хамфри считал золото непобедимым, но в его руках оно, очевидно, утратило эту добродетель.
– Если вы действительно заинтересованы в этом доме, – сказал мистер Стаббс, – и готовы уплатить за месяц вперед..
– Конечно готов!
– Что касается ремонта… Человек, который приедет завтра, мастер на все руки. Он собирается сам все сделать, не беспокоя меня.
– Я тоже все сделаю, – энергично заверил Хамфри. – Правда, я не мастер на все руки и у меня мало свободного времени, но я прослежу, чтобы дом как следует отремонтировали.
– Ну, тогда все в порядке. Полагаю, вы хотите должным образом оформить аренду, скажем, на год?
– О, больше чем на год!
– Хорошо, пусть будет на два. Утром я займусь этим, сэр.
– Я заплачу прямо сейчас. Вы не против дать мне ключ? Я бы хотел заглянуть внутрь.
– У меня при себе нет ключа. Завтра к полудню я привезу сюда ключ и договор, готовый к подписанию. Это вас устроит?
– Великолепно, – сказал Хамфри.
Он вышел на улицу, уже чувствуя себя домовладельцем.
На следующий вечер, имея при себе ключ и свечу, молодой человек побывал в доме. Странное очарование стало еще сильнее, стоило ему переступить порог, _однако он обнаружил, что его здорово одурачили. Теперь он понимал, почему мистер Стаббс не давал ему ключ, пока не была внесена плата и подписан договор об аренде. Внутри оказалось еще более грязно и запущено, чем у миссис Нейлор, ибо состояние ее жилища было обязано пренебрежению, но не беспричинному разрушению. С этим же домиком в самом деле ужасно обращались, что было заметно даже при тусклом мерцании свечи. Хамфри пришла в голову сентиментальная идея, что вчера дом привлек его внимание безмолвным призывом к спасению. Общаясь с домом, как с живым существом, он заглянул во все четыре маленькие комнаты и поклялся отремонтировать его, навести в нем чистоту и создать уют. Почти целый час цель, ради которой Хамфри арендовал дом, оставалась где-то на заднем плане, и возвращение назойливой мысли о Летти и миссис Роуэн принесло ему невольное облегчение. Он стряхнул сонливость, вновь почувствовав себя молодым и энергичным.