- А где Джереми?.. И Кэтрин, и Летти? - поспешно спросила Серена, надеясь перехватить инициативу в разговоре.
Вчера вечером леди Нойес устраивала прием, и Джереми сопровождал туда свою жену Кэтрин и младшую сестру Летти. Такие рауты обычно заканчивались лишь под утро.
- А вы как думаете, где они могут быть? В постелях, как и подобает порядочным аристократам, веселившимся всю ночь.
- Они… не хватились меня?
- Насколько мне известно, нет. Когда я вернулся, они уже спали спокойно, как младенцы. Вы даже представить себе не можете, что я пережил, когда не обнаружил вас в постели! Я полночи вас разыскивал. Если бы вы сейчас не появились, я бы разбудил мистера Джереми и выложил бы ему все начистоту.
- Хорошо, что до этого не дошло.
- Не уверен, что наше дело выиграло бы. Если хозяин узнает, что кто-то в его доме поддерживает якобитов и содействует им, он по головке не погладит. И очень скоро, моя девочка, заставит вас подчиниться.
Серена промолчала. Слова Флинна задели ее за живое, и ей стало стыдно - не только потому, что она обманывала семью, но и из-за самого Флинна; он-то вступил в дело не по собственной воле, а только из преданности ей. Он всегда сочувствовал людям, оказавшимся в изгнании и преследуемым законом, но никогда не пошел бы на государственную измену - только ради нее. Зная, что Флинн с его умением ориентироваться на улицах и в подземных лабиринтах Лондона мог принести гораздо больше пользы предприятию, чем она, Серена не раз пыталась отговорить его от участия в деле. Он же и слышать не хотел о том, чтобы ее оставить. Серена понять не могла, чем заслужила подобную преданность, лишь усугублявшую ее вину перед ним. Такой преданности она недостойна.
Скоро все должно кончиться, утешала она себя. Поток беженцев почти иссяк. Куллоден был год назад, а с тех пор, как последний якобит прошел через их руки, минуло больше трех месяцев. Свою миссию они выполнили, и она ничуть о том не сожалела.
Они приблизились к кирпичному домику, служившему баней, откуда через угольный подвал можно было попасть в заднюю часть дома. Флинн знаком приказал ей войти, а сам пошел осмотреться, нет л и поблизости слуг. Не прошло и нескольких минут, как он вернулся и кивнул ей, чтобы она следовала за ним. Когда они оказались в доме, Флинн повел ее по короткому темному коридору к черной лестнице.
- Насколько я поняла, - сказала Серена, войдя в спальню, - все прошло удачно?
- Правильно поняли, если ускользнуть из-под самого носа солдат, а потом чуть не свихнуться, обнаружив вашу кровать пустой, - это, по-вашему, удача. Я-то, видите ли, решил, что вы наняли экипажи уехали домой.
- Почему?
- Потому что как только я отвел нашего общего друга в подземный канал, я тут же вернулся за вами, но в таверне вас не оказалось. Так где же вы, черт побери, были?
- Ты вернулся в таверну, когда там еще были солдаты?
- А почему бы и нет? Не нас же с вами они искали, а якобитов. А теперь я хочу выслушать вас, но только чтобы никаких там уверток и уж, пожалуйста, без вранья. Где вы были? И что это за деньги, о которых упомянул кучер?
Сказать, что отношения Серены с ее лакеем были несколько странными, - значит не сказать ничего. Хотя Флинну было всего двадцать лет, в доме Уордов не нашлось бы слуги с таким долгим стажем. Конечно, господа его несколько избаловали, но у Серены не было другого столь ревностного защитника с самого первого дня его появления в доме сэра Роберта, куда он поступил пажом в шестилетнем возрасте.
Достигнув двадцати лет, Флинн превратился в широкоплечего, сильного, красивого юношу с тонкими чертами лица и вьющимися волосами. В глубине его умных зеленых глаз всегда играла улыбка. Хотя он был всего лишь лакеем и носил простую серую ливрею, как и все слуги Уордов, напудренные волосы и поблескивавший в серьге изумруд придавали ему вид настоящего денди. Клайв Уорд, который был на год моложе Флинна, предпочитал подражать ему, а не джентльменам своего круга.
Флинн плюхнулся на кровать; Серена, скрестив руки, опустилась на табурет у туалетного столика. К чему она совсем не была расположена, так это к беседам. Ей хотелось метаться по комнате, бить посуду, кричать и сыпать проклятиями в адрес Джулиана Рэйнора. Потом она дала бы волю слезам, а выплакавшись, взялась бы за себя самое.
Ей было двадцать три года, но ни разу с того дня, как она была представлена в свет, мужчина не смог взять над нею верх, хотя желающие находились. Ставить мужчин на место - это она умела. И только сегодня ей не удалось поставить на место Джулиана Рэйнора. Она совершила непоправимую ошибку, понадеявшись, что сможет управлять им. Он воспользовался ею, а потом смешал с грязью, чем заслужил ее непреходящую ненависть.
- Итак? - произнес Флинн, которому начинало казаться, что молчание несколько затянулось. - Предлагаю начать прямо с денег. Откуда они у вас?
Открыть всю правду у нее не хватило духу. С ревностными защитниками всегда испытываешь неуверенность, Никогда нельзя знать наверное, смогут ли они сохранить хладнокровие. Если Флинн узнает, что она пострадала по вине Рэйнора, страшно даже подумать, что он сделает. Участь Джулиана Рэйнора ее не волновала, а вот Флинна за убийство ждала виселица. Что же до ее братьев, если они только узнают об этом, они вызовут Рэйнора на дуэль, а такая перспектива ей тоже не улыбалась, поскольку Рэйнор, по слухам, замечательно владел шпагой и метко стрелял.
- Дело было так, - начала она и поведала Флинну тщательно выхолощенную историю своих ночных приключений. Окончив рассказ, она с надеждой взглянула на него.
Флинн смотрел на нее с подозрением.
- Вы хотите сказать, - произнес он с оскорбительным недоверием в голосе, - что майор уснул, так и не тронув вас?
- Это все из-за вина. Я же сказала, что он очень много пил. А я поощряла его.
- И когда вы оба поутру проснулись, вы сообщили ему свое имя - так вот, запросто, - и он дал вам пятьдесят фунтов на экипаж?
- Я подумала, что он меня узнал, поэтому и назвала свое имя.
- Серена, у вас пылают щеки, и нам обоим известно, что сие означает.
Серена взяла себя в руки с самообладанием, достойным королевы Англии.
- Флинн, - мягко сказала она, - вам не пристало задавать подобные вопросы вашей госпоже.
- Ага, значит, что-то вы все-таки скрыли. Серена сжала губы. Глаза Флинна вспыхнули бешенством.
- Он изнасиловал вас!
Это было невыносимо. Она была не готова думать и менее всего говорить о Джулиане Рэйноре и обо всем, что между ними произошло.
- Конечно-конечно, судью и присяжных ваш рассказ вполне бы удовлетворил, но только не меня. Серена, перед вами Флинн. - Он широко раскинул руки. - И я вас хорошо знаю. - Флинн склонил голову набок и задумчиво произнес: - Так, говорите, он вас не насиловал. Это значит, он вас соблазнил. Я прав?
Серена принужденно и беспомощно улыбнулась.
Почесывая подбородок, Флинн оглядел ее разорванное платье и помятые перья на накидке.
- Если вы с умом повернете игру, девочка моя, вы вполне можете поймать Рэйнора в ловушку.
- Что?
- Да выйти за него замуж.
Серена даже рот открыла. Задыхаясь от негодования, она вскочила.
- Замуж? За него? Я не выйду за этого… подлеца даже под страхом смерти!
- А что вы имеете против майора?
- Что я имею?.. Я, кажется, ослышалась.
- Он получил от вас, что хотел. Но обвинять его вы не можете, как сами только что сказали. Он принял вас за проститутку, а вы поддерживали его в этом заблуждении.
Стиснув зубы, Серена на мгновение закрыла глаза.
- Ты даже представить не можешь, что я пережила. Но, - она твердо взглянула на Флинна, - я не намерена обсуждать происшедшее.
- Первый раз у женщин всегда так бывает, - пожал плечами Флинн. - Со временем дело пойдет легче.
Серена смотрела на него, сгорая от стыда и обиды.
- Флинн, - прошептала она, - я надеялась, что ты защитишь меня. Думала, что если ты узнаешь правду, то… совершишь что-нибудь ужасное. Разорвешь Рэйнора на куски.
Он подался вперед, упершись локтями в колени и положив на ладони подбородок.
- И разорвал бы, будь я уверен, что майор одержал над вами верх. Но неужели вы не понимаете, что все случилось как раз наоборот? Это вы одержали над ним победу. И сейчас необходимо закрепить успех, пока его не окрутила другая дама. Насколько я знаю майора, - а я его хорошо знаю, - поразмыслив на досуге о случившемся, он поступит по-благородному.
Серена снова опустилась на табурет.
- Флинн, - еле слышно сказала она, - Ты забываешься, Джулиан Рэйнор не достоин стать мужем дочери сэра Роберта Уорда.
Настала очередь удивиться Флинну.
- Те-те-те! И давно вы такого высокого о себе мнения?
- Но я не…
- Да будет вам известно, моя девочка, майор Рэйнор один из самых блестящих джентльменов, известных мне. У него в доме есть библиотека, такая огромная, что книг в ней не счесть, и он разрешил мне пользоваться ею, когда мне будет угодно. Хотите знать, что отличает настоящего джентльмена от тех раскрашенных пустозвонов, что как пришитые бегают за вашей юбкой? Истинный джентльмен умеет обращаться с теми, кто ниже его в обществе. Спросите его крупье. Спросите его распорядителей. И они ответят вам, истинный он джентльмен или нет.
- Лучше спроси, как он обращается с женщинами, - парировала Серена. - Флинн, я не хочу спорить. Я имела в виду, что Рэйнор не может быть мужем дочери сэра Роберта Уорда, потому что он враг якобитов. Мой отец никогда не допустит этого брака.
- Вам двадцать три года, - медленно и отчетливо произнес Флинн, внезапно обнаруживая произношение, ничем не отличавшееся от аристократического выговора Серены, - и вам не требуется разрешения отца, чтобы выйти замуж. К тому же сэра Роберта нет в стране. Что вы хотите мне сейчас доказать? Что вы послушная дочь? Мне ли вас не знать!
Серена улыбнулась.
- Кого-кого, а тебя мне одурачить не удастся. Нет, просто Джереми считает, что папу могут помиловать. Было бы ужасно встретить его в родном доме вестью, что я замужем за его врагом.
- Помиловать? Это точно?
- Джереми надеется, что до конца месяца дело будет улажено.
Оба замолчали, погрузившись в раздумья о сэре Роберте. Лицо Серены светилось нежностью, а Флинн скривился в циничной ухмылке.
Хлопоты о помиловании сэра Роберта обходились семье недешево. Тут было все: и "подарки" должностным лицам, расчищавшие путь для дальнейших шагов, и штрафы, и Бог знает что еще. Уордам еще повезло, что они не потеряли все с поражением Мятежа. Этим они были обязаны мистеру Джереми. Он оказался достаточно благоразумен, чтобы держаться в стороне от политических интриг отца и сохранять лояльность по отношению к Короне. Тяжкие реквизиции, павшие на головы якобитских семей после Мятежа, почти не коснулись Уордов.
На месте мистера Джереми, размышлял Флинн, он бы послал сэра Роберта ко всем чертям. Несмотря на внешний лоск, Уорды были близки к разорению, и Флинн винил в этом именно сэра Роберта. Связав свою судьбу с Эдуардом Стюартом, он опустошил семейную казну, а потом бессовестно присвоил наследство, завещанное Серене покойной матерью. Летти и Клайву повезло больше, поскольку совершеннолетия они еще не достигли, и их доли наследства оставались неприкосновенными, иначе сэр Роберт распорядился по своему усмотрению и ими.
Сочувствия заслуживала и жена мистера Джереми. Приданое Кэтрин Уорд значительно увеличило состояние семьи, но ведь все, что жена приносит в дом мужа, становится его неотъемлемой собственностью. Флинн не сомневался, что и эти деньги в скором времени утекут по той же дорожке, если уже не утекли.
"Милосердие начинается дома!" - таков был девиз Флинна, и, по его мнению, плох тот отец, кто не ставит благополучие своих детей во главу угла. По вине сэра Роберта Уорды заложили почти все свое имущество. Еще немного, и оно пойдете молотка.
- Но ведь ваш отец не считает врагом мистера Джереми, - осторожно напомнил Флинн, - а мистер Джереми не якобит.
- Джереми не поднимал оружия против Дела, - не задумываясь, отвечала Серена, и Флинн понял, что эта мысль терзает ее уже давно. - Джереми сохраняет нейтралитет, так будет точнее. И папа это понимает. К тому же ты, кажется, забыл, что я была помолвлена с человеком, отдавшим жизнь у Престона. Если я когда-нибудь и выйду замуж, то постараюсь своим выбором не оскорбить памяти Стивена. И еще. У Джулиана Рэйнора нет ни малейшего желания жениться, как и у меня - выходить за него замуж, поэтому прекратим этот бесполезный разговор.
-Но…
- Флинн, оставим это! Расскажи лучше, как все прошло сегодня ночью.
Рассказ его был недолгим, ибо, если не принимать во внимание рискованную ситуацию в "Соломенной крыше", все прошло гладко.
- А Клайв знает, что приходили солдаты?
- Уверяю вас, это я сообщил ему в первую очередь. Клайв считает, что нам нужно залечь на дно, и я с ним согласен. Сегодня утром он намерен предупредить оксфордского связного, что "постояльцев" мы больше не принимаем. Во всяком случае, пока.
Серена нахмурила брови.
- Клайв подозревает, что нас предали?
- Серена, он всего лишь осторожен.
- Если бы власти охотились за нами, нас уже давно бы арестовали.
- Вы совершенно правы. Что же касается Рэйнора…
Серена вскочила, зашелестев юбками, и окинула Флинна сверху вниз уничтожающим взглядом.
- Если я снова услышу имя этого человека, так и знай, я закричу.
-Но…
Серена поспешно направилась к стоявшей у стены шелковой ширме.
- Окажи любезность, Флинн, приготовь мне ванну, - бросила она через плечо. - Я хочу помыться и переодеться.
С этими словами она скрылась за ширмой и принялась раздеваться.
Трудно было найти лучший способ прекратить разговор. Но Флинн был не из тех, кто оставляет за собеседником последнее слово. Он осторожно подкрался к ширме.
- И не забудьте устроить себе хорошую головомойку, - процедил он сквозь зубы. - Жаль только, что от этого ума в вашей голове не прибавится.
- Что? - переспросила Серена, выглядывая из-за ширмы.
- Волосы, говорю, не забудьте хорошенько вымыть волосы.
И, браня себя за то, что снова беспокоится за хозяйку, которая и сама прекрасно о себе позаботится, Флинн пошел исполнять приказание.
И всегда так было, философствовал Флинн, с самого первого дня в доме Уордов, когда он намочил штанишки, потому что боялся спросить, где туалет, а Серена спокойно, без тени смущения дала ему другие, чтобы он переоделся. Порой, когда Серена бывала особенно упряма, - как, например, сейчас, - он сетовал на себя, шестилетнего, что продал ей душу за пару чистых штанов.
Справедливости ради, приходилось признать, что не в одних штанах было дело. В последующие годы Серена взяла на себя роль его наставницы. Она научила его читать и писать. Его правильная речь, которой он иногда любил блеснуть, была плодом ее терпеливых занятий. Она научила его хорошим манерам и осанке, и если он когда и нарушал правила, так по собственной воле, а не по незнанию. Он был честолюбив и делился планами с одной Сереной, зная, что другие только поднимут его на смех. Его ждала необычная судьба. Серена тоже верила в это.
Однако в последнее время Флинн все больше убеждался в том, что Серена становится для него слишком тяжелым бременем, которое следует передать в руки человека старше и опытнее, чем он. Политический климат, близкое возвращение сэра Роберта, угроза разорения, нависшая над семьей, и не в последнюю очередь участие Серены в переправке беженцев-якобитов - все это стало , для него обременительным. Давно настало время порвать с домом Уордов. Если он хотел чего-то в жизни добиться, ему нужна была свобода. Но пока Серена не пристроена, покинуть ее он не мог.
Джулиан Рэйнор был как раз тем человеком, которого Флинн выбрал бы Серене в спутники жизни, будь он ее волшебной крестной, а не опекуном по велению сердца. Все лакеи знали майора и его великолепный дом на Сен-Дунстан Корт, рядом с Флит-стрит.
Рэйнор был истинным джентльменом, для которого единственным критерием обращения с окружающими были личные достоинства человека, будь он лорд или слуга. Черпая сведения в лакейских, Флинн догадывался, что некоторая двусмысленность положения майора в обществе имеет под собой веские основания. Человек, которому часто приходится сталкиваться с сословными предубеждениями, более всего склонен к непредвзятому суждению. За всю свою недолгую жизнь Флинн постоянно терпел то покровительственное снисхождение, то откровенное презрение, поэтому особенно ценил равное отношение к себе. К тому же майор всегда щедро платил за хорошую работу, чему Флинн также отдавал должное.
Но не только это нравилось Флинну в майоре. Пока мистер Джереми, не в силах оторваться от обитых зеленым сукном столов, просиживал за игрой до рассвета, Флинн, терпеливо ожидая его, примечал, как Джулиан Рэйнор обращается с женщинами, будь то проститутки или герцогини. Такой мужчина сумеет приручить своевольную строптивую гордячку с острым язычком.
Флинн, конечно, преувеличивал. Кроме строптивости и сильной воли, Серена была наделена добротой, щедростью и терпимостью к чужим ошибкам. Однако эти добродетели только усиливали беспокойство Флинна. Серена слишком часто очертя голову пускалась в самые безумные авантюры. Она слепо обожала своего бесчестного отца и шла на серьезный риск ради спасения чужих ей людей - самых отъявленных фанатиков, каких только Флинну приходилось встречать.
Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Серена не растрачивала свою любовь не по адресу, а отдала ее мужчине, достойному стать ее супругом, мужчине, способному оценить ее достоинства и с пониманием относиться к слабостям, - одним словом, мужчине, которого она могла бы уважать. Таких джентльменов днем с огнем поискать.
Эти размышления напомнили Флинну о капитане Горацио Аллардайсе: этот повеса крутился около Серены, не успела она выплести ленты из кос. Интересовала его, разумеется, не сама Серена, а ее приданое. Флинну довольно было одного взгляда на Аллардайса, чтобы понять, что ничего хорошего от этого хлыща ждать не приходилось. Но Серена и слышать ничего не желала. Бедняжка. Какое разочарование ее постигло. Искушенная в светских интригах леди Амелия Лоуренс, любовница Аллардайса, не преминула просветить ее на предмет происходившего за ее спиной. Впоследствии Серена далеко обходила подобных Аллардайсу мужчин.
Следующий искатель ее расположения, Стивен Ховард, был человеком, несомненно, порядочным. Ничего против мистера Ховарда Флинн не имел, за исключением одного: Серена была ему не по зубам. Он был слишком послушным, слишком ручным. Внезапная мысль заставила Флинна нахмуриться. Неужели Серена решила, что Рэйнор принадлежит к тому же типу мужчин, что и Аллардайс? Всякий, в ком есть хоть капля здравого смысла, не может не понимать, что трудно найти более разных людей.