– Я надеялась, что ради меня вы ее отмените.
– Это невозможно. Совершенно невозможно.
Послышался сдавленный смех Оливера. Спайд, казалось, решил искушать судьбу до конца.
– Я разочарована, милорд.
Интересно, подумала Ларк, услышал ли Винтер, как, направляясь к дверям, Спайд буркнул себе под нос: "Поцелуй мою задницу, глупый хвастун".
– Боже мой, Ларк, о чем ты думала, когда позволила женщине с такой ужаснойболезнью прийти ко мне в дом? Надеюсь, что больше никогда ее не увижу. Однако вернемся к делам.
Ларк поняла, что откладывать больше нельзя. Она глубоко вздохнула и обернулась к Винтеру:
– Я вижу, ты не читал завещания Спенсера.
Винтер прищурил глаза.
Только не говори мне, что старый червяк оставил тебя без гроша в кармане. Конечно, сейчас это не имеет значения, когда ты породнилась с наследником из рода Уимберли. – Он нехотя кивнул в сторону Оливера.
В комнате воцарилась напряженная тишина.
Оливер сжал рукоятку десертного ножа с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев, но промолчал.
– Спенсер был очень добр ко мне, – сказала она, – и его завещание не стало для меня неожи данностью. Я дала ему в качестве приданого имение Монфише, теперь оно снова вернулось ко мне. О тебе он тоже не забыл, Винтер. Он любил тебя. По-своему.
На мгновение лицо Винтера смягчилось. Подбородок задрожал, и странная тоска мелькнула в черных глазах. Какой бы из него мог выйти человек, подумала в это мгновение Ларк, если бы его научили любить, а не ненавидеть.
–Вот так судьба, – пробормотал Винтер, протягивая кубок и делая слуге знак наполнить его. Он снова был самим собой – резким, подозрительным, презирающим всех вокруг.
– Он оставил тебе половину доходов ткацкой фабрики в Уичерли. В придачу дом на Флит-Дитч и сто фунтов серебром, – продолжала Ларк. – А что касается Блэкроуз-Прайори, то он оставил его мне.
Винтер фыркнул и сделал глоток вина.
– Не говори глупости, Ларк. По закону я наследник имения. Нравится тебе или нет, но оно переходит ко мне.
– Права наследования аннулированы.
– И совершенно законно, – включился в разговор Оливер. – Видишь ли, адвокат доказал, что оно никогда не принадлежало Спенсеру.
Только Спенсеру оно и принадлежало, – возразил Винтер. – Это имение подарил ему король Генрих.
–Это не совсем так, – возразил Оливер и бодрым голосом стал объяснять, что Блэкроуз не мог принадлежать Спенсеру по закону.
Ларк почти не слушала его. Она не могла оторвать взгляд от Винтера. Его полные ледяного бешенства глаза гипнотизировали ее.
Ей было бы легче, если бы он в ярости разразился потоком брани. Но Винтер отлично держал себя в руках. С нарастающим ужасом Ларк поняла, что связана с ним прочнее, чем думала, и, возможно, никогда от него не освободится.
Он выслушал объяснения Оливера, обмакнул ладони в чашу с водой и тщательно вытер пальцы платком. Затем сжал кулаки и встал. – Я не смирюсь с этим. Я оспорю завещание. Оливер улыбнулся, но Ларк уже достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы понять, что он больше не шутит.
– Кит Янгблад – самый блистательный адвокат в Англии. У тебя ничего не получится, смею тебя уверить.
– Та-ак. – Винтер, кажется, начал терять терпение и повернулся к Ларк: – Это ты все затеяла! Я никогда не прощу тебе этого предательства.
Он по-военному повернулся на каблуках и вышел.
– Вот и все, – сказал Оливер.
–Нет, – прошептала Ларк, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. – Все только начинается.
– Я боюсь, – с дрожью в голосе сказала Ларк.
Оливер натянул поводья и сделал Спайду знак остановиться.
– Ты боишься? Но Винтер не может причинить тебе ничего дурного. Вся его власть над тобой закончилась.
Лицо Ларк побледнело, от темных кругов вокруг глаз они казались еще больше. Острая жалость кольнула сердце Оливера. Он не мог спокойно видеть ее такой. Ему захотелось обнять Ларк, прижать к себе.
– Я боюсь встречи с твоей семьей, – призналась Ларк.
Имение его семейства в Уилтшире не имело равных по архитектуре: от сторожки из щербатого известняка у ворот до нелепого дома с остроконечной крышей и большого сада с лабиринтом, ведущим в лес.
–Я подумал, что будет правильно познакомить тебя с моей семьей сейчас, когда они все вернулись из Московии. К тому же бедняге Спай-ду нужно скорее исчезнуть из Англии. Если кто и может помочь ему, так это мой отец.
– Ты прав. – Ларк бросила усталый взгляд на священника и попыталась улыбнуться. – Преподобный Спайд, вы проявили такое терпение.
– Что вы. – Он запустил пальцы под накрахмаленный чепец и почесал затылок. – Вы оба были столь добры ко мне и подвергались из-за меня такому риску. – Он улыбнулся Ларк. – Я даже простил вас за "сифилис".
–Никто не упрекнет мою жену в недостатке сообразительности, – гордо сказал Оливер.
Ларк от смущения опустила голову, и ему захотелось встряхнуть ее. Почему она так упорно считает себя хуже других людей? Как убедить ее в том, что она именно такая, какой он ее видит? Светящаяся внутренней красотой и достойная любви.
Оливер расправил плечи.
– Мы в Линакре. Повернем назад или поедем в мое имение? Ну же, Ларк, решайся!
Ларк крепче сжала поводья.
–Конечно, я хочу познакомиться с твоей семьей. У меня никогда не было настоящих родных. Для меня это все так необычно.
Оливер рассмеялся, думая о представлении, которое ждет их в Линакре.
– О, они очень необычные.
Не успели путники передать конюхам своих лошадей и войти в большой прохладный холл, как все многочисленное семейство де Лэйси с шумом вывалило им навстречу.
Оливера по очереди обняли отец, мачеха, две сводных сестры и двое братьев-близнецов.
– Я женился и привез свою жену познакомиться с вами, – громко произнес Оливер, стараясь перекричать их радостные голоса.
Умолкнувший на мгновение гул возродился с новой силой и перешел в рев. К ужасу Оливера, все окружили Ричарда Спайда и принялись обнимать и целовать беднягу, выражая ему свою симпатию. Сцепив руки и опустив глаза, Ларк молча стояла рядом, не сомневаясь, что ее приняли за горничную жены Оливера.
Саймон и Себастьян, близнецы, принялись толкать друг друга локтями и шептаться. Стивен де Лэйси, отец Оливера, тепло приветствовал Спайда. При одном взгляде на него становилось понятно, в кого Оливер пошел ростом и статью.
12
Больше всего на свете он любил шутки и изобретения. На его шее висело не менее трех парочков, к одной из которых крепилось что-то вроде крошечных, повернутых задом наперед зеркал. Помимо очков на нем было двое часов на ремнях, и одни из них внезапно заиграли мелодию. Спайд испугался и отскочил назад, тряся юбками, словно под них забралась мышь. Стивен повернулся к Оливеру:
– Если я утихомирю эту толпу, ты познакомишь нас с женой как следует?
Оливер думал, что сейчас лопнет, пытаясь удержаться от смеха.
– Конечно. Это мой отец Стивен. А это леди Джулиана.
Приемная мать Оливера, пухленькая, как спелый персик, обернулась с ослепительной улыбкой.
–Ах, Оливер. Какая честь для меня. – В ее голосе все еще отчетливо слышался новгородский акцент.
– Тот, кого вы принимаете за мою жену, на самом деле – Ричард Спайд.
– Ричард Спайд! – воскликнула Наталья, всплеснув руками. – Я столько лет изучала ваши проповеди!
Смуглая, изысканная, грациозная, как кошка, она любила читать философские книги и своей образованностью пугала всех своих поклонников.
– Ха! – воскликнул Саймон, толкая брата под ребро. – Я же сказал тебе, что здесь что-то не так!
Себастьян, который понял все по-иному, оттолкнул Саймона и испуганно посмотрел на Оливера.
– Ты женился на мужчине?
Себастьян хлопнул себя по колену.
– Конечно, нет, дурачок, – сказал он брату и указал на Ларк, которая стояла ни жива ни мертва. – Вот его жена.
– Слава богу! – воскликнул Саймон. Он подошел к Ларк, поднял ее на руки и закружил по комнате.
Оливер бросился на спасение Ларк, но остальное семейство опередило его. От бурных ласк у Ларк закружилась голова. Она, знавшая только строгость мужчины, который был намного старше ее, вдруг окунулась в море обожания семейства де Лэйси.
Джулиана что-то лопотала по-русски. Белинда настаивала, чтобы в честь Ларк устроили фейерверк. Наталья хотела показать ей библиотеку. Саймон и Себастьян затеяли громкий спор, на кого Ларк больше похожа – на Артемиду или на Елену. Стивен де Лэйси просто плакал от счастья. Это выглядело так, словно плакала гора.
Оливер не нашел в себе сил сказать им, что женился, выполняя обещание, данное у постели умирающего Спенсера. Его семья всегда переживала за него, считая, что он избегает женитьбы из-за своей болезни, что было правдой.
Его мысли прервал слабый крик, вырвавшийся из груди Ларк. Глаза ее закатилась, она пошатнулась и упала в крепкие руки Саймона.
– Господи! – с ужасом воскликнула Наталья. – Мы задушили бедняжку!
– Ты давно знаешь об этом? – услышала Ларк мягкий, с сильным акцентом голос.
Она заморгала, силясь разглядеть склоненное над ней лицо. На мягкой пушистой перине, прикрытая тяжелым стеганым одеялом, Ларк чувствовала пряный запах сушеных цветов. Размытый образ стал четче и превратился в сияющую круглолицую женщину с добрыми зелеными глазами.
Это была леди Джулиана, приемная мать Оливера.
– Знаю... о чем? – спросила Ларк. Джулиана приподняла голову Ларк и ловкоподнесла к ее губам чашку. Ларк послушно сделала глоток горячего бульона.
– О ребенке. Какой срок? Ларк чуть не подавилась.
– О ребенке? – еле выговорила Ларк.
– Ах, бедное дитя. Я думала, что ты знаешь. Я заподозрила это сразу, как только тебя увидела.
Ларк под одеялом провела рукой по животу. Он был ровный и плоский. Джулиана улыбнулась.
– Осмелюсь сказать, у меня дар на такие вещи. Бледность, мечтательная задумчивость на лице.А когда ты лишилась чувств, я больше не сомневалась. Ты знаешь признаки?
Ларк отрицательно покачала головой. Откуда ей, воспитанной в строгости мужчиной, который был на сорок пять лет старше ее, знать об этом?
– Месячные задержались? – спросила Джулиана.
– Да. Мне кажется, да.
Когда это женское событие произошло с ней впервые, Ларк была уверена, что умирает. Спенсер тогда прочитал ей лекцию о грехе Евы, которая только смутила ее и вызвала непонятное чувство вины.
– Приступы тошноты? Слабость по утрам? – спрашивала Джулиана.
Ларк испуганно кивнула.
– Томление в груди?
Щеки Ларк опалило жаром, и она снова кивнула, ощущая себя преступницей.
– Тебе никто не говорил о признаках беременности? Никто не готовил тебя к этому?
– Нет. Я ничего не знала.
Джулиана что-то прошептала на неизвестном ей языке. Ларк не поняла ни слова, но почувствовала в голосе женщины сердечную нежность и увидела, как ярко засветились ее зеленые глаза.
– Я так рада за вас с Оливером, – сказала Джулиана по-английски. – Я беспокоилась, что Оливер не обзаведется семьей. Когда-то он был таким робким. Бог услышал мои молитвы. Я счастлива, что он переменился.
Ларк молча лежала на кровати. Новость ошеломила ее. Ребенок! Она даже никогда не видела детей вблизи. В это невозможно было поверить!
– Я боюсь, – сказала Ларк.
–Конечно. – Нежность и сочувствие Джулианы были столь искренни, что Ларк захотелось плакать. Она вернулась мыслями к Оливеру...
Оливер ничуть не изменился. Он все такой же безрассудный повеса. Семья не интересует его. Он женился на ней по обязанности, а не по любви. Она все еще видела в его глазах жажду при-. ключений. Он, вероятно, возненавидит ее, когда узнает о ребенке.
– Не говорите Оливеру, – попросила Ларк.
– Конечно, ты сама скажешь ему, когда придет время. – Джулиана замерла в нерешительности, ее улыбка стала печальной. – Когда-то, много лет назад, я совершила непростительную ошибку, – сказала она. – Скажи я все Стивену, и это избавило бы нас обоих от стольких бед!
– О чем вы?
– Я поверила его словам и не услышала того, что безмолвно говорило его сердце. Он любил меня и хотел детей. А я... Когда-то давно Зара мне сказала...
При этом имени что-то всколыхнулось в памяти Ларк.
– Зара? Гадалка? Мы с Оливером повстречали ее, когда уезжали из Лондона. Она говорила, что знает вас.
– Я знала ее с детства, когда жила в Новгороде. Два года назад она приехала в Англию. – Джулиана погладила разметавшиеся по подушке волосы Ларк и улыбнулась. – У нее доброе сердце. И она очень сильная.
Ларк протянула руку, пытаясь дотронуться до Джулианы.
– Мне тоже так показалось. Помню, Зара взяла мою ладонь, посмотрела и заговорила странным тихим голосом.
Джулиана замерла, лицо ее напряглось, и Ларк почувствовала, что приемная мать Оливера чем-то взволнована.
– Что она сказала? Постарайся вспомнить. Я оставлю тебя на время.
– Нет, пожалуйста. – Ларк схватила ее за руку. Она чувствовала необъяснимую симпатию к приемной матери Оливера и не хотела отпускать ее. – Я сейчас вспомню.
Ларк потерла переносицу. Она еще не вполне пришла в себя от известия, что у нее будет ребенок, и с трудом могла собраться с мыслями.
– Она сказала, что я... одна из трех. Джулиана затаила дыхание.
– Она уверяла, что видела мою судьбу еще до моего рождения. И упоминала что-то про круг.
– Да? – Джулиана сгорала от нетерпения.
– Круг судьбы. – Ларк пожала плечами. – Должна признаться, что я не обратила на ее слова особого внимания. Я... испугалась. У меня все зазвенело внутри, когда она взяла меня за руку. Она говорила так уверенно.
– Я тоже иногда боялась ее, а иногда чувствовала, что ее слова руководят моей жизнью. Вот как сейчас.
Немного поколебавшись, Джулиана закрыла глаза и произнесла что-то по-русски или по-цыгански, Ларк не могла определить. Затем решительно сняла с плеча большую красивую брошку и протянула Ларк.
– Эта вещь очень дорога мне, и я хочу, чтобы она принадлежала тебе в знак того, что ты вошла в нашу семью. С ней связано много горестей, но и много побед.
Ларк в изумлении рассматривала подарок. Золотую поверхность броши украшали жемчуг и крест. На верхушке креста сверкал огромный кроваво-красный рубин. Он сиял так, словно из него шел свет.
–Это слишком дорогой подарок, – сказала Ларк наконец. – Я не могу взять...
– Тогда ты обидишь меня, – строго ответила Джулиана. – А я уверена, ты этого не хочешь. Эта брошка – моя фамильная реликвия. Она издавна принадлежала моей семье. Их уже никого больше нет, моих родителей и братьев. Они все погибли во время мятежа много лет назад. Мне удалось спастись. Эта брошка была со мной.
Глаза Ларк наполнились слезами.
– О, миледи, она должна остаться у вас. Джулиана покачала головой.
– В один прекрасный день ты передашь брошьсвоему ребенку – моей внучке или внуку, и тогда круг замкнется. Так предназначено судьбой.
"Круг начался до твоего рождения и замкнется, когда тебя уже не будет". Ларк услышала слова старой цыганки, словно кто-то прошептал их ей на ухо. Она вздрогнула и натянула одеяло до подбородка.
–Тогда я могу только поблагодарить вас, – тихо произнесла Ларк после долгого молчания.
Джулиана показала ей надпись, выгравированную по-русски на обратной стороне брошки:
– Это семейный девиз.
Ларк с удивлением разглядывала незнакомые буквы.
– Что здесь написано?
– "Кровь, верность, честь". И еще – смотри.Джулиананажала крошечнуюкнопку. Брошь раскрылась, и из нее выскочило острое лезвие кинжала. – Было время, когда эта вещь оказала мне хорошую услугу. – Она убрала лезвие и, захлопнув брошь, положила на ладонь Ларк. – Но тебе оружие не понадобится, – сказала Джулиана и широко улыбнулась. – У тебя есть Оливер. Он защитит тебя.
– Не представляю, что мне делать с женой, – мрачно сказал Оливер отцу.
С их приезда прошла неделя. Ларк оправилась от обморока, который приключился с ней в первый день. Оливер испытал тогда болезненный, беспомощный страх, а когда Джулиана вышла изспальни и сообщила, что с Ларк все в порядке, он чуть не подпрыгнул от радости.
Стивен де Лэйси, легким галопом скакавший позади сына на неаполитанской кобыле, только усмехнулся:
– Я никогда не думал, что у тебя могут быть проблемы с женщиной.
Они скакали по Уилтширским холмам. Овцы вдалеке казались серовато-белыми комочками на фоне молодой зелени пастбищ. В воздухе стоял густой запах земли и свежих листьев.
Оливер натянул поводья и направил лошадь по голому, покрытому мягкой травой спуску, ведущему в королевский охотничий парк.
– Не в этом дело, – поправился Оливер. – Я просто очень беспокоюсь о ней.
Лицо Стивена стало жестче.
– Это иногда очень больно, правда? Заботиться о ком-то больше, чем о своей жизни.
В словах отца Оливеру послышался более глубокий смысл, чем просто сочувствие. Он нахмурился.
– Я никогда не думал, что могу влюбиться, отец. Просыпаться утром рядом с одной и той же женщиной – это так непривычно для меня.
Оливер пришпорил коня. Кобыла пустилась в галоп. Стивен последовал за ним. Они мчались без цели по холмам, пока не оказались на опушке королевского леса. Над головой порхали бабочки, в траве звенели цикады. Воздух был свеж и пронзительно сладок. И Оливер почувствовал себя совершенно счастливым.
Он оглянулся на отца. Время посеребрило рыжую шевелюру Стивена и подчеркнуло морщинки вокруг глаз и возле рта. В детстве Оливер видел лишь беспомощную муку на величественном лице отца. С появлением Джулианы она сменилась надеждой и радостью. С тех пор они с отцом стали хорошими друзьями.
– Я женился против своей воли, – признался Оливер. – И против воли Ларк. – Он увидел, как удивился Стивен, и стал рассказывать ему о Спенсере, с которым Стивен был знаком во времена правления короля Генриха.
–Он был любопытным стариком, – сказал Оливер. – Я еще не встречал человека с таким острым умом, как у него. Не знаю, почему он вбил себе в голову, что мы с Ларк должны пожениться. – Он кратко поведал отцу о Винтере и Блэкроуз-Прайори.
Стивен задумался.
–Значит, ты женился на ней из-за клятвы, данной умирающему старику?
– Да.
К удивлению Оливера, Стивен рассмеялся.
–Повод не хуже моего, когда я женился на твоей приемной матери. Но я ни о чем не жалею. И ты ни о чем не будешь жалеть.
– Ты уверен? Ларк такая... такая правильная. Добродетельная. Нравственная. Она ненавидитто, что я люблю. Иногда, вне спальни, конечно, мне кажется, что я ей не нравлюсь.
–Она любит тебя, – уверенно сказал Стивен. – Когда я увидел, как она смотрела на тебя сегодня за завтраком, у меня не осталось никаких сомнений. Ее глаза были полны робкого изумления, которое бывает только у любящих женщин. – Он криво усмехнулся и добавил: – Мужчины в роду де Лэйси просто не способны устоять перед определенным типом женщин.
– Перед теми, с кем трудно, кому можно бросить вызов, – согласился Оливер.
Стивен нахмурился.
– Между прочим, ты заметил, что твоя сестра Наталья потеряла голову из-за этого Ричарда Спайда?
– Конечно, заметил. Ричард очень хороший человек. Но кто, скажи мне, хорош для моей сестры?
Стивен улыбнулся.