- Ах, Элизабет, мы едем вовсе не в гости к тете Идонии. Это был лишь предлог, чтобы заставить тебя согласиться уехать из Дрейтон-Холла добровольно. Отец знал, что, если тебе станет известен его замысел, ты никогда не согласишься на отъезд, и тебя придется тащить из дому силком, а ты станешь кричать и брыкаться.
Внезапно Элизабет вспомнила слова отца о монастыре. Но это, конечно, была шутка.
- Изабелла… если не к тете Идонии, то куда же мы направляемся?
Изабелла заморгала.
- Белла, ты должна мне сказать!
- Мы едем в поместье одного из приятелей отца, к лорду Перфойлу, в Шотландию.
В Шотландию?
Элизабет была ошеломлена.
- Чего это ради отцу понадобилось отослать нас в такую даль? И почему к лорду Перфойлу? Мы с ним едва знакомы - кажется, мы виделись всего один раз за чаем. Я даже не знала, что у него есть дочь нашего возраста…
- Нет у него дочери. То есть я хочу сказать, что, может, дочь у него и есть, но отец послал нас туда не поэтому. Тебя послал… - Изабелла была в нерешительности. - Господи, как же мне объяснить? Это такой ужас. Но все же придется сказать. Бесс, отец хочет выдать тебя за лорда Перфойла.
- Выдать за него? - Элизабет почувствовала, как все краски исчезли с ее лица. - Но он же совсем старый, как… как наш отец!
- Он такого же возраста, но папа знал, что ты отнесешься к этому именно так. Вот почему он хотел, чтобы ты думала, будто бы мы едем к тете Идонии. Отец очень уважает лорда Перфойла и считает, что такой зрелый мужчина…
- Ты хочешь сказать - такой старый, Белла!
- Такой опытный человек, - продолжала Изабелла, - будет тебе лучшим мужем, нежели молодой. Отец не вечно будет с нами. Подумай об этом. Кое-кто из его приятелей уже покинул этот мир. Он беспокоится о твоем будущем, о будущем всех нас, если с ним что-то случится. Тогда мы все потеряем - титул, поместья.
Слова Изабеллы ошарашили Элизабет. Отец всегда был полон жизни, он казался ей не подвластным времени. Он был ее героем. Ее защитником. Она никогда не думала, что он тоже смертен.
- Ах, Бесс, мне так жаль. Но папа сказал, что, если я расскажу тебе обо всем прежде, чем мы покинем Англию, он заставит меня выйти замуж за лорда Перфойла вместо тебя!
Сердце у Элизабет сжалось. Она почувствовала, что ее предали самым гнусным образом, и предал ее родной отец, которого она, несмотря на различия их мнений по некоторым вопросам, всегда обожала и уважала. И Белла тоже… что тут скажешь? Сестра все знала уже давно и ничего ей не сказала.
- Как ты могла скрыть это от меня, Белла? Пусть отец тебе пригрозил - все равно, почему ты мне до сих пор ничего не сказала?
Но прежде чем Изабелла успела ответить, послышался внезапный угрожающий треск. Изабелла ахнула. Карета дернулась вперед, потом опасно завалилась набок, отчего Элизабет полетела со своего сиденья головой вперед, путаясь в шелковых нижних юбках и кружевных оборках. Она стукнулась головой обо что-то твердое, потом попробовала выпрямиться. Тут кучер остановил карету так резко, что у девушек хрустнули все косточки.
Потом настала полная тишина.
С трудом выпрямившись, Элизабет протянула руку к бесформенной груде одежды, в которую превратилась ее сестра, и спросила, задыхаясь:
- Белла! Ты не покалечилась?
- Нет, - последовал приглушенный ответ из-под вороха нижних юбок. - Просто немного испугалась. Что там случилось?
- Не знаю. - Сдвинув на затылок помятую соломенную шляпку, Элизабет окликнула кучера: - Хиггинс, где вы? Почему мы свернули?
- Да тут овца стояла посреди дороги, миледи. Пришлось малость свернуть на обочину, чтобы не зашибить ее, но, похоже, мы завязли. Сдается мне, что и колесо сломалось.
- О Господи! - сказала Изабелла, поднимая голову и выглядывая в окно. - Она не ушиблась, Хиггинс?
- Кто?
- Эта бедная овечка…
- Нашла о чем беспокоиться, Изабелла! Мы все могли разбиться!
- Ах, Элизабет, но овца-то этого не понимает…
- Да с ней все в порядке, леди Изабелла. Стоит, где стояла.
Элизабет выглянула в окно. Посреди дороги и вправду стояла длинношерстная овца, уставившись на них. Заметив Элизабет, овца заблеяла.
Забавляясь мыслями о тушеной баранине и бараньей ноге, Элизабет открыла дверцу кареты. Выглянув наружу, она увидела, что задние колеса кареты безнадежно увязли в обширном болоте. Хиггинс уже стоял на земле немного в стороне и почесывал под шляпой лысеющую голову.
- Как думаете, вы сумеете починить колесо? - спросила Элизабет.
- Ага, сумею, то есть, если смогу до него добраться. Мы, сдается, здорово увязли.
Два телохранителя герцога, Манфред и Тайтус, выехали из-за лежащей на боку кареты.
- Давай поможем леди выбраться из экипажа, а там поглядим, сумеем ли мы вытащить его из грязи.
Но едва Манфред шагнул к карете, как тут же завяз в трясине по щиколотку. Он попытался высвободить ногу, но в результате сапог остался в грязи, и теперь его пальцы торчали сквозь дырку в чулке.
- Гляньте, да эта грязь прямо как патока, - сказал он, пытаясь сунуть ногу обратно в сапог. Он сначала нагнулся всем корпусом, потом неловко откинулся назад и, потеряв равновесие, взвыл, закачался, как дерево, и упал лицом в грязь. Когда ему наконец удалось встать, оказалось, что он с головы до ног заляпан болотной жижей.
Тайтус, стоявший позади него, засмеялся:
- Ты что же, не знаешь, что нужно было снять куртку и положить ее на землю, чтобы леди могли ступать по ней?
Манфред бросил на приятеля убийственный взгляд, вынул из кармана платок и вытер грязь с лица.
- Пожалуй, миледи, я буду держаться тверже, если понесу вас на закорках. Как считаете, вы сможете обхватить меня руками за шею?
- Попытаюсь.
Элизабет выбралась через дверцу кареты и протянула руки к нагнувшемуся слуге.
Когда она оказалась на спине у Манфреда и ее ноги болтались самым несуразным образом, сзади неожиданно раздался чей-то голос:
- Вот уж в самом деле, и любят же эти английские девчонки липнуть к парням!
Манфред повернулся - Элизабет все еще обнимала его за шею - и увидел незнакомца, который откуда ни возьмись появился на дороге.
Он был в одежде шотландского горца - в килте, закрепленном ремнем поверх свободно падающей полотняной рубахи, которую он даже не удосужился завязать у шеи. Ноги у него оставались открытыми ниже колен. Темные, как смоль, волосы были завязаны сзади хвостом, спускавшимся из-под синей шотландской шляпы, украшенной веточкой вереска. На боку у него висел палаш, на спине - странный, усеянный гвоздиками щит. Все это придавало ему совершенно первобытный вид. Но его самоуверенная усмешка и явное удовольствие, с которым он смотрел на их незавидное положение, задели Элизабет за живое.
- Полагаю, вы могли бы придумать что-нибудь получше? - осведомилась она, стараясь сохранить достоинство, насколько это было возможно в данном случае, и стараясь не думать о том, как смешно она выгладит, вися на боку у телохранителя.
- Это можно. - Он взглянул на Манфреда, не обращая внимания на Элизабет. - Неси девушку обратно в карету, дружище. И пойди к ручью, смой с себя грязь.
Манфред помог Элизабет вернуться в карету, а шотландец стал на колени и развязал кожаные ремни своих необычных башмаков. Потом снял их вместе с клетчатыми чулками и, не говоря ни слова, вошел поглубже в трясину и добрался до кареты, шлепая по грязи босыми ногами. Одним внезапным движением он обхватил Элизабет руками и поднял девушку со ступенек экипажа, без малейшего усилия держа ее на весу перед собой. На его губах играла задорная усмешка, а глубокие темно-синие глаза тоже смеялись.
- Барышне нужно помочь, а?
Элизабет нахмурилась.
- В Англии, сэр, принято, чтобы джентльмен сначала спросил у леди разрешения, а уже потом прикасался к ней.
- Да ведь вы уже не в Англии, барышня. А я-то уж в точности не джентльмен. Это земля скоттов, а скотты - люди вовсе не светские.
- Никогда еще не произносилось более верных слов, - заметила Элизабет, обращаясь к болотной жиже, которая сползала по волосатым ногам незнакомца.
Шотландец все еще смотрел на нее. Ей стало не по себе. Его синие глаза, казалось, проникали в самую ее душу. Его губы были крепко сжаты, но почему-то ей казалось, что он над ней посмеивается.
- Я бы не сказал, что найдется шотландец, который бы обнимал девушку против ее желания. - И он опять усмехнулся. - Даже если он вынимал ее из трясины. Стало быть, вам хочется, чтобы я поставил вас на ноги?
Элизабет глянула вниз, на окружающую их грязь, от которой под воздействием солнечных лучей поднимались зловонные испарения.
- Нет, прошу вас, не нужно.
- Я и не собирался.
И он повернулся и побрел по грязи туда, где было посуше, а там скорее бросил Элизабет, чем опустил на землю. Он отошел не сразу и стоял к ней вплотную, так что она могла видеть серые крапинки в его глазах, отчего синева их казалась такой темной. Было что-то необычное в этих глазах, нечто такое, отчего она никак не могла отвести от них взгляд.
А он сказал:
- Теперь я вытащу другую девушку.
И только когда он повернулся, чтобы вынести из кареты Изабеллу, Элизабет поняла, как гулко бьется у нее сердце. Приписав это дорожному происшествию, она глубоко вздохнула и принялась приводить в порядок свои юбки, а незнакомец вынес ее сестру из кареты и поставил рядом с Элизабет.
- Ты когда-нибудь видела таких силачей? - прошептала Изабелла, когда шотландец пошел помочь Манфреду и Тайтусу тащить экипаж из болота. - Он нес меня, как перышко.
Элизабет обхватила себя руками и потирала их, словно ее бил озноб. Но был ли виноват в этом озноб или незнакомец?
- Он слишком дерзок.
- Он просто хотел нам помочь.
- Скорее ему хотелось тебя облапить, Белла. Будь здесь отец, уж он бы…
И в это мгновение в голове у Элизабет молнией мелькнула некая мысль, такая изощренная и замечательная, что она даже не поверила, что способна придумать такое.
Спустя три четверти часа, когда карету наконец вытащили из грязи и починили колесо, Элизабет подошла к незнакомцу. Теперь девушка держалась совсем по-иному.
- Мне бы хотелось поблагодарить вас, сэр, за вашу любезную помощь. - И она протянула ему руку в перчатке. - Подумать страшно, что бы мы делали, если бы вы случайно здесь не оказались.
Горец с любопытством посмотрел на девушку, словно видел ее впервые.
- Рад, что сумел помочь, миледи.
Он не принял ее протянутую руку, а повернулся и подобрал свои башмаки и чулки, словно собирался уйти.
Уйти? Нет, он не может уйти. Пока не может.
Элизабет пошла за ним.
- Я э-э-э… запамятовала узнать ваше имя. Мне нужно знать, кому мы обязаны своей благодарностью. Незнакомец посмотрел на нее, но не остановился.
- Дуглас Даб Маккиннон с острова Скай.
Дуглас Даб? Господи, это что еще за имя?
Горец на минуту задержался у ручья, чтобы смыть болотную жижу с ног. Когда он наклонился, чтобы зачерпнуть своими громадными руками воды, а потом провел ими по икрам, Элизабет поймала себя на том, что не может отвести взгляда от бугристых мышц под подолом его килта. В его ногах была сила. Мужская сила. Как бы лондонские щеголи ни старались, надевая накладные икры, все равно их ногам далеко до этих.
Когда она подняла глаза, то заметила, что горец так же внимательно ее разглядывает.
Лицо ее вспыхнуло. "Господи, - подумала она, - ведь я красная как рак".
- Я - ле… - Но она тут же поправилась. - Я - Элизабет Дрейтон. Со мной моя сестра, Изабелла Дрейтон. Мы едем на север, в гости к нашей тетке, и свернули с дороги из-за овцы, кот…
Элизабет указала на дорогу, но проклятая животина уже исчезла.
- Во всяком случае, мы в долгу перед вами за вашу доброту, мистер Маккиннон.
И Элизабет протянула ему руку. Горец смотрел на нее какое-то время, потом поклонился, снова оставив без внимания протянутую руку.
- Очень рад, миледи. - Потом повернулся и направился прочь. - Всего хорошего вам и вашей сестрице. Счастливо доехать.
Он не прошел и двух шагов, как Элизабет окликнула его:
- Мистер Маккиннон, а вы не собираетесь надеть чулки и башмаки?
Он ответил, не останавливаясь:
- Собираюсь, как только ноги высохнут.
- Но… э-э-э… можно спросить, куда вы направляетесь?
- На постоялый двор, что неподалеку отсюда. Он называется "Привал разбойника".
Элизабет пошла за ним.
- "Привал разбойника", говорите? Но ведь мы направляемся туда же.
Это была замечательная ложь, умная и ловко преподнесенная. Хотя, судя по тому, с каким выражением горец посмотрел на нее, девушка усомнилась в том, поверил ли ей шотландец.
- Кажется, скоро пойдет дождь, - поспешно сказала она. - Во всяком случае, я совершенно уверена, что на нос мне упала капля. - Она взглянула на небо, а потом кивнула. - Да, в самом деле, вот и еще одна. Прошу вас, сэр, позвольте предложить подвезти вас до трактира. Это самое меньшее, что мы можем сделать в ответ на вашу любезность.
Горец посмотрел на небо в тучах, помешкал, словно обдумывая предложение.
- Это в общем-то ни к чему, миледи.
- Но я настаиваю. - И Элизабет наградила его своей самой милой улыбкой, которая неизменно помогала ей добиться желаемого.
На этот раз улыбка тоже помогла.
- Если вы уверены…
- Абсолютно, и вы сядете внутрь, с Изабеллой и со мной, так что по дороге мы поболтаем. Я в Шотландии впервые, и мне очень хочется узнать о ней буквально все.
Элизабет ждала.
Горец коротко кивнул и пошел к карете.
Когда Маккиннон уселся на противоположном сиденье, Изабелла схватила сестру за кружевной манжет и предостерегающе сжала его. Потом прошептала:
- Ради всего святого, что это ты делаешь?
Элизабет искоса взглянула на сестру.
- Пока еще ничего. Но если выйдет по-моему, этот горец очень пригодится мне в ближайшее время.
Глава 3
Дуглас настороженно рассматривал двух красавиц, сидевших в карете напротив него, и уже в который раз спрашивал себя, что это на него нашло? Чего ради он принял это предложение и уселся рядом с ними?
Неужто он совсем спятил? Еще час тому назад он был совершенно свободен, спокойно шел домой в полном одиночестве, думая разве что о хаггисе, то есть о бараньей требухе со специями, да о горячих лепешках, которые Эйтни, разумеется, приготовила к его возвращению. Потом он заметил завалившуюся набок карету, которая увязла в болоте. И остановился, чтобы предложить свою помощь. И вот неожиданно для себя почему-то оказался в крытом экипаже с двумя незамужними молодыми леди. У одной были волосы цвета ночи, и она не промолвила и двух слов с тех пор, как он появился. А другая, огненно-рыжая, никак не могла замолчать.
Даже слепому было ясно, что все это не к добру.
Это сестры, вспомнил он слова рыжеволосой, но ему хватило и одного взгляда, чтобы понять, что они такие же разные, как день и ночь. Темноволосая была робка, пристойно сдержанна, она не хотела встречаться с ним глазами и, когда карета рванулась с места, поспешно уставилась в окно. Другая же не отводила от него взгляда и к тому же болтала без передышки. Она тараторила не переставая, смело глядя на него карими глазами со странным серым оттенком. Она донимала его назойливыми расспросами, всячески выказывая свое любопытство, и все разглядывала его с ног до головы, так же пристально, как он смотрел на нее.
Потом, вероятно, вспомнив задним числом о девичьей скромности, она все же перестала на него пялиться и благопристойно расправила свои юбки, чего вовсе не требовалось. Дуглас воспользовался возможностью получше ее рассмотреть.
Она просто красавица, ничего не скажешь. Первое, что он заметил - первое, что заметил бы в ней любой, - был удивительный красно-рыжий цвет ее волос. Они красиво блестели, причесанные совсем просто - со лба назад, и свободно падали ей на шею под соломенной шляпой. Интересно, подумал Дуглас, как сияют эти волосы при солнечном свете, не окажутся ли они на ощупь как блестящий шелк? Хорошо, что она их не пудрит, как велит теперешняя лондонская мода. Это было бы просто преступлением, подумал Дуглас.
Судя по роскошному платью из шелка винного цвета, она, конечно же, из богатой семьи. У платья был низкий вырез, лиф плотно облегал тонкий стан девушки, юбка была широкой, а нижние юбки - из полосатой стеганой ткани. Шею и плечи прикрывала прозрачная белая косынка, почти не скрывая, впрочем, пышную грудь, право же, очень красивую.
Это всего лишь девушка, сказал себе шотландец, красивая, конечно, и он давно не видывал таких, как она. А может, и никогда. И она невинна, в этом он не сомневался, потому что явно не понимает, какие соблазнительные мысли вызывает у него простой наклон ее головы. А это означает, что Дугласу следует держаться от нее подальше. Так он и сделает, как только карета остановится у постоялого двора. Когда он отойдет от кареты, решил горец, отойдет от этой девушки, она сразу же вылетит у него из головы.
Тут она пошевелилась, слегка наклонилась к нему, и от ее таинственного травяного запаха он чуть было не упал на колени. В эту минуту Дуглас понял, что это вовсе не "всего лишь девушка".
- Итак, мистер Маккиннон, - сказала она, сверкнув белыми зубами, - что вы можете рассказать нам о себе?
Дуглас пожал плечами.
- Нечего и говорить-то, - ответил он, устремив взгляд на вид, проплывающий за окном кареты, решив по мере возможности держать язык за зубами. - Я - простой шотландец, который держит путь к себе домой.
- На остров Скай, как вы, кажется, сказали?
- Да, миледи.
Он замолчал.
- А что же завело вас сюда, так далеко от дома, сэр? - Ее глаза блеснули. - Вероятно, какое-то тайное дело?
Дуглас посмотрел на собеседницу, окинув ее взглядом в сумраке кареты. У него мелькнула мысль - была ли их встреча на этой пустынной сельской дороге делом случая. Нет, быть того не может. Он уехал из Лондона всего неделю тому назад и никому не сказал о своем пути следования. Совершенно ясно, что он напрасно встревожился. Эта стройная девушка понятия не имеет, зачем он ездил в Лондон.
- О нет, миледи, - сказал он, подчеркивая свой шотландский выговор. - Я ведь простой гуртовщик. Ездил взглянуть на рынок скота на юге.
Дуглас думал, что его ответ заставит ее замолчать. Какой интерес может вызвать простой шотландский гуртовщик у такой изысканной и утонченной леди, как эта девица? Но, как ни странно, она не отставала.
- Вы говорите - гуртовщик? Как этот отщепенец Роб Рой? Как интересно! Вам, должно быть, есть что рассказать…
Ему пришлось признать, что она и впрямь очень добра. Почти целый час она поддерживала разговор таким образом, что казалось: быть гуртовщиком не менее замечательное занятие, чем совершать кругосветное путешествие. Когда они добрались до "Привала разбойника", ночь уже опустилась, а Элизабет использовала все женские уловки, о которых когда-либо слышал Дуглас, равно как и те, о которых он и не подозревал. Несмотря на все старания горца наскучить ей либо не обращать на нее внимания, она пыталась все больше и больше очаровать его.
А у него в голове вертелась только одна тревожная мысль: "Зачем?"