Мистер Сиберри обернулся, когда она восхищенно разглядывала драгоценности.
– Неплохая коллекция, а? Я взял их вместо уплаты. Если я не смогу продать ее целиком, то сломаю оправу и помещу сапфиры в более модную оправу. Но необходимые материалы и работа уменьшат мою прибыль.
– Сколько это стоит? – осведомилась она.
– Тысячу двести фунтов.
– Лорд Ньюболд хочет, чтобы у меня были свои драгоценности, – сказала Лавиния. – Но он может решить, что цена слишком высока.
– Он не найдет ничего лучше у мистера Ранделла, – пояснил Сиберри. – В семье Шандосов редко делают дорогие подарки – иногда табакерку или набор ложек на крестины. Но маркиз женится на молодой леди с отличным вкусом, и тут он, думаю, не поскупится, а? Если бы он стал моим постоянным покупателем, я бы снизил цену. Это будет иметь для вас значение?
– Понятия не имею, – призналась она откровенно. – Я очень плохо осведомлена насчет его финансов.
Он вынул ожерелье из футляра.
– Прямо для маркизы, разве не так? Видите, большой камень на подвеске отсоединяется. Очень элегантный размер и форма, и каждый камень сверкает синим огнем. – Он расстегнул застежку и передал ожерелье Лавинии.
Она разглядывала украшение на своей ладони, и в голове ее возник отчаянный план.
Глава 23
Если Ньюболд купит ей драгоценности, они будут ее личной собственностью.
– Эти парные броши можно носить на плече, видите? – продолжал мистер Сиберри, прикрепляя броши к платью. – Примерьте ожерелье и диадему тоже.
Она последовала его совету, затем взяла у него зеркало.
– Пожалуй, я отдам их за тысячу. Они вам очень идут.
Он так хотел продать их, что начал ей льстить. Холодные зеленовато-синие камни делали ее взгляд мертвым, а кожу – бледной. Лавинии было все равно, они нужны были не в качестве украшения. Они послужат другой, более высокой цели.
Сняв украшения, она спокойно произнесла:
– Я поговорю с лордом Ньюболдом. И я буду очень вам благодарна, если вы придержите их, пока я не узнаю его ответ.
– С удовольствием. – Он пошел открыть для нее дверь и низко поклонился, когда она выходила из лавки.
Ей нужны эти сапфиры. Если они будут у нее, то она сможет продать их по частям – или их камни и золото – и использовать вырученные деньги для своей семьи. Дэниел Уэбб обделывал грязные делишки с грабителями на дорогах, и он, возможно, знает золотых дел мастера, который вынимает камни из оправ и плавит драгоценный металл.
Как она объяснит исчезновение подарка Ньюболду? Ограблением, решила она. Уэбб может это устроить – он уже делал это раньше. Лондон кишит грабителями, и аристократы – их добыча.
Она вернулась на Сент-Джеймс-сквер и восторженно описала Фрэнсис сапфиры, которые видела в лавке мистера Сиберри. Как она и надеялась, ее компаньонка села писать просьбу лорду поспешить на Бонд-стрит.
В назначенный час портниха прибыла с платьем для приема при дворе – синей копией того белого платья, которое было на ней в ночь ее знакомства с маркизом. Несколько кружевных бабочек взяли с испорченного платья, они были пришиты к просвечивающей верхней юбке, лучшему творению мисс Фэллоуфилд.
Лавиния стояла неподвижно, пока портниха прикрепляла к рукавам кружевные манжеты, а Фрэнсис без умолку болтала о драгоценностях.
– Ты должна надеть их на бал у королевы, – говорила она. – Нет ничего лучше сапфиров. Темно-синий цвет дополнит светло-голубой лиф и нижнюю юбку.
Она заставила Лавинию пройтись по комнате и учила, как справляться с кринолином и длинным шлейфом, последним криком моды, на приеме во дворце.
Весь день и всю ночь мысли Лавинии возвращались к драгоценностям. А что, если Ньюболд посчитает цену слишком высокой? Ворочаясь в постели, она сердилась на его скупость. Все же ее внешний вид очень важен для него, и, возможно, его привлекут эти великолепные камни.
Утром она спустилась в столовую и обнаружила, что Гаррик уже сидит за столом. Лицо его кузины выражало разочарование – и неудивительно, подумала Лавиния. Он выглядел ужасно. Растрепанные волосы спадали на его болезненно покрасневшее лицо. Его галстук был плохо повязан, а сюртук украшали темные пятна.
– Леди Лавиния, – прохрипел он. – Прекрасная невеста.
– Не обращай на него внимания, – посоветовала Фрэнсис. – Он в стельку пьян.
Он поставил локоть на стол и подпер подбородок ладонью.
– Вы обе принесли мне удачу в Ньюмаркете. Обязательно приезжайте на вторые весенние скачки.
– Тебе придется обойтись без нас. Скорее всего в это время Лавиния выйдет замуж.
– Близится радостный день. – Гаррик провел рукой по лицу и поморщился, уколовшись о щетину. – Нужно побриться. Где Карло?
– В твоей комнате, распаковывает вещи.
Лавиния открыла рот.
– Он останется здесь?
– Так он сказал.
– Прервал поездку в Эпсом, – пробормотал он. – Прошлой ночью остановился у Моллюска. Пошел в игорный дом. Выиграл пять сотен – может, больше. Отпраздновал.
– Вот, возьми чашку, – проворчала Фрэнсис. – И не расплескай кофе на скатерть. – Она повернулась к Лавинии: – Я еду на Бонд-стрит, хочу посмотреть на сапфиры.
Гаррик поднял на них мутный взгляд:
– Сапфиры?
– У Сиберри. Лавиния выбрала их вчера.
– Бриллианты, вот что ей нужно. У меня есть – огромные.
– Допивай кофе, – приказала Фрэнсис. – Прошу прощения, Лавиния, что оставляю тебя с этим жалким субъектом. Я буду очень благодарна тебе, если ты нальешь ему еще кофе – я не уверена, что он справится с этим сам.
Когда они остались вдвоем, Гаррик, прищурившись, взглянул на Лавинию.
– Хочешь са-апфиров? Это можно. За поцелуй.
– Не говори глупостей. У меня нет желания тебя целовать.
– Лгунья.
Она сердито посмотрела на него.
– Назови меня еще шлюхой и обманщицей, и покончим с этим.
Он прижал пальцы ко лбу.
– Прекрати кричать, у меня болит голова.
– Голова у тебя болит от пьянства. – У нее разрывалось сердце, когда она видела его в таком состоянии, и она подумала, нет ли в этом ее вины. Да нет, заспорила Лавиния сама с собой, ее нельзя винить в том, что он не может себя контролировать.
– Я должен что-то тебе сказать – пытаюсь вспомнить. – Он нахмурился от усилия. – Точно. "Тот, кто женится ради богатства, продает свою свободу". Может, я прикажу Сиберри выгравировать это на золотом ожерелье, тогда ты будешь носить его на шее.
– Почему ты не можешь вести себя пристойно и пожелать мне счастья?
– Потому что я не желаю тебе счастья, – ответил он страстно. – Если ты выйдешь замуж за этот ходячий доход от аренды, тогда я желаю, чтобы ты была несчастной. Ты заслуживаешь этого. – Пошатнувшись, он встал со стула, опрокинув фарфоровую чашку. – Проклятие! Фрэнсис зажарит меня на медленном огне!
Она не знала, смеяться ей или плакать.
– Осторожней! – воскликнула она, когда он схватился за буфет. Она ясно представила себе, как буфет валится на него.
– Побреюсь, и сразу к Сиберри. Ты получишь отличный свадебный подарок, дорогая. На память обо мне, – добавил он шутливо.
– Вот ваши рубины, леди, я хорошо их почистил. – Ювелир передал футляр Лавинии. – И гранаты миссис Рэдсток, которые она принесла сюда сегодня утром. Я рад, что вы решили приобрести эти сапфиры, но я не могу сказать, как долго они еще останутся у меня. Потому что лорд Гаррик также желает их купить. Он не спрашивал о цене, так же как я не осведомлялся о том, кому предназначен подарок.
– Может быть, мне, – смутилась Лавиния.
Сиберри поднял седые брови, отчего стал похож на изумленную сову.
– Ну что же. Если вам действительно нужны эти драгоценности, миледи, то я смогу сделать так, чтобы вы получили их.
Теперь была ее очередь удивиться:
– Как?
– Если лорд Гаррик вернется, я сообщу ему, что драгоценности стоят всего пятьсот фунтов. И то же самое я скажу лорду Ньюболду. Каждый подумает, что это исключительно низкая цена для такого великолепного украшения. Позволив обоим сделать покупку за полцены, я получу требуемую тысячу и прибыль. А вы, леди, получите прекрасный подарок от двух джентльменов, и никто из них ни о чем не узнает.
Лавиния смотрела на него, широко распахнув глаза. В его предложении она не услышала ничего непристойного. Он говорил об этом так, как будто подобный обман был самым обычным делом.
– Но ведь кто-нибудь может узнать об этом, – потрясенно прошептала она.
– От меня – никогда. Я не новичок в этих маленьких хитростях. Например, после того как некая леди проиграла в карты ценную брошь, я изготовил похожую, со стразами, чтобы лорд ничего не узнал. Только на прошлой неделе один джентльмен приобрел два изящных золотых браслета и попросил меня послать один его невесте, а другой – танцовщице из Оперы. Я не называю имен! Я надежен и молчалив – как исповедник.
– Что, если лорд Гаррик решит купить сапфиры, а лорд Ньюболд – нет? Или наоборот?
– В этом случае я заявлю – с огромном сожалением, – что по ошибке я назвал более низкую цену. – Он весело улыбнулся. – Вы хотите эти драгоценности, так почему вы должны отказываться от них? Позвольте мне все устроить, миледи, и они будут ваши.
Змей в садах Эдема не мог быть более убедительным.
Ей нравится Ньюболд, и она любит Гаррика. Но ни один из них не был так ей предан и не зависел от нее настолько, как ее родители, Керрон и Китти. Ради них она готова рискнуть.
Стук медного дверного молотка привлек внимание Гаррика. Он осторожно перегнулся через перила. Лакей принимал очередную швею. Люди прибывали каждый час – с новыми платьями и шляпами для Лавинии, с книгами и приглашениями для Фрэнсис. Все, что угодно, кроме того, что он ждал так нетерпеливо.
– Для леди, от Сиберри. – Курьер вручил слуге плоский сверток.
– Я возьму его, Элфред, – торопливо вмешался Гаррик.
– Очень хорошо, милорд, – ответил лакей, протянув ему сверток.
Он нашел в кармане перочинный нож и, разрезав бечевку, развернул бумажную обертку и уставился на кожаный футляр.
Наверное, вчера он был пьян, или сошел с ума, или то и другое, когда вернулся в лавку ювелира.
"На память обо мне".
Слова звучали хорошо, когда он так жестко произнес их Лавинии, и позже, когда он повторил их Сиберри. Теперь их вид преследовал его.
Он поднял крышку, чтобы посмотреть на камни. В полукруг диадемы была засунута карточка, украшенная гербом – незнакомым. Перевернув ее, он обнаружил послание.
Моя дорогая Лавиния.
Мне будет очень приятно, если сегодня вечером вы наденете эти украшения на бал ее величества. Я тоже надеюсь быть там, но, вероятно, явлюсь позднее.
Ваш преданный слуга
Ньюболд.
Правильный подарок – неправильный даритель. Ювелир ошибся.
Сбитый с толку, он снова прочитал записку.
Затем он отнес футляр наверх, в спальню Лавинии. Дверь была открыта настежь, и потому он смело вошел внутрь.
В комнате кто-то был еще совсем недавно. Свечи, прикрепленные к туалетному столику, были зажжены, их огоньки трепыхались на сквозняке. Синее атласное вечернее платье, украшенное кружевными бабочками, лежало на постели. Он положил футляр рядом с ним. Потом спрятался за занавеской, чтобы посмотреть на реакцию Лавинии.
Вскоре он услышал, как она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Она неслышно ходила от бюро до туалетного столика и обратно. Вот она сняла дневное платье и повесила его на ширму. Повернувшись к кровати, она заметила футляр, открыла его и нашла карточку Ньюболда.
Гаррик отдернул занавеску.
Испуганно охнув, она уронила футляр. Драгоценности рассыпались по полу – ожерелье, броши и браслеты.
– Ты не должен находиться здесь!
– Не бойся, я не буду тебя насиловать. – Он обошел кровать, чтобы собрать упавшие предметы. – Надень их, – попросил он. – В отличие от Ньюболда я не увижу тебя в них на балу. Давай. Для меня. – Он попытался надеть диадему с драгоценными камнями ей на голову, но она резко отбила его руку.
– Не надо, – взмолилась она.
Не обращая внимания на ее протесты, он надел на нее диадему, тяжелое ожерелье и браслеты – и, наконец, вдел серьги в мочки ее ушей. Он аккуратно прикрепил одну брошь к ее сорочке, смяв тонкую ткань.
– Разве ты не поблагодаришь меня за прекрасный подарок? Или ты приберегаешь свои благодарности для Ньюболда? Я бы хотел знать, почему его карточка была вложена в мою покупку. Скажи мне правду, Лавиния. Только правду.
– Мистер Сиберри обманул и тебя, и Ньюболда, – призналась она. Ее голос казался нежным и бесцветным. – Я позволила ему сделать это, потому что мне нужны эти сапфиры.
– Черт, ты, оказывается, самая жадная женщина на свете, которую я знал! И к тому же дьявольски расчетливая. Я заложил ради тебя собственную душу. Но моей любви тебе недостаточно; ты жаждала богатства Ньюболда. И теперь, когда ты почти получила его, ты обманула меня – ради драгоценностей, которые твой маркиз мог бы легко себе позволить. Я аплодирую твоей находчивости.
Она опустила голову.
– Я должна была сделать это, – прошептала она. – Мне не нужно ничего для себя и никогда не было нужно. Ни денег Ньюболда, ни этих ужасных сапфиров. Но я должна помочь своей семье.
Вот, подумала Лавиния, ее шанс избавиться от преследующего ее чувства вины. Он уже не сможет подумать о ней хуже, чем думает сейчас.
– Мы – нищие, все мы. Прадед отдал все свое состояние, чтобы купить себе титул. Моя бабка оставила свои деньги католическим благотворительным организациям. В наследство отец получил только поместье. Замок Кэшин – это звучит так гордо, но это просто развалины. Наши арендаторы едва могут прокормиться на своих фермах – посевы затопило водой, и так из года в год. Шерстобитная фабрика закрыта. – Испытывая стыд и облегчение, она устало опустилась на скамейку. – Теперь ты знаешь все, Гаррик. У меня нет ни гроша. И я обманщица и лгунья.
– Авантюристка, – пробурчал он. – Как и предполагала Дженни. – Он невесело рассмеялся. – Я всегда знал, что ты создана для меня.
– Столько месяцев я хотела довериться тебе, но не осмеливалась, даже когда ты просил меня выйти за тебя замуж. – Это было так давно – то время, когда он хотел взять ее в жены. Она смотрела на него через пропасть, созданную ее обманом. – Моя семья ждет, что мы с мужем будем их содержать.
– Ты отказала мне, потому что у меня не было богатства?
Она покачала головой:
– Ты узнал, что мой отец сидел в тюрьме Королевского суда, и после этого я потеряла твое доверие, твое уважение и твою любовь. Я не могла выйти за тебя, зная, как сильно ты меня презираешь. Я хотела вернуться на остров вместе с отцом. Так я и сделала. Там я работала в поле, готовила и ухаживала за скотом. Но я не могла вернуть сестре здоровье. Или дать брату университетское образование. И я была так одинока – вот почему я решила, что выйду за Ньюболда, если он сделает мне предложение. Он сделал его, как только я вернулась в Лондон. И тогда все пошло наперекосяк, потому что я обнаружила, что мистер Уэбб использует меня в своих целях.
Лавиния рассказала ему о роли поверенного в аресте ее отца и его попытке украсть рубины Баллакрейнов.
– Он нанял грабителей, которые напали на нас с твоей кузиной. Он посылал анонимные письма, требуя, чтобы я отдала ему рубины. Ты был со мной, когда я получила первое письмо.
– Ту записку, которую ты сожгла? Да, я помню – и после этого ты отдала фамильные драгоценности на хранение Сиберри?
– Чтобы ускорить мой брак с богатым и влиятельным человеком, Дэниел Уэбб приехал в Лэнгтри и объявил, что мой отец тяжело болен. Ты был тем, кто сделал мне предложение – единственное, которое я хотела услышать. В ту ночь, когда ты и я... сбежали, мистер Уэбб был в "Отдыхе кучера". Он знал, что мы провели ночь в одной комнате. Чтобы предотвратить наш брак, он послал тебя в тюрьму именно в тот день, когда мой отец вышел на свободу.
– Какой же он негодяй! – процедил Гаррик презрительно.
– Теперь он снова меня шантажирует. Если я не уговорю маркиза нанять его и помочь с политической карьерой, то он скажет ему, что ты был моим любовником. Единственное, что он для меня сделал, – попытался выторговать содержание для моего отца в брачном контракте. Но Ньюболд оказался не таким щедрым и сговорчивым, как мы надеялись. Я думала, что у меня будет счастливый брак, но он никогда не будет честным. – Она коснулась сапфира на подвеске. – Мистер Сиберри утверждал, что сможет продать драгоценности и тебе, и Ньюболду, так что каждый заплатит половину цены. Я собиралась продать эти украшения и отдать деньги семье.
По ее щекам текли слезы. Он попытался смахнуть их, но она отвернула лицо.
– И я нарушил этот план, открыв футляр. Я рад этому. Лавиния, ты любишь маркиза? Он тебя любит?
– Мне он нравится. Но я думаю, что его восхищение мной далеко превосходит его привязанность. – Она подняла взгляд на Гаррика. – Ты больше не восхищаешься мной, так?
– Не особенно, не сейчас. – Он продолжал тихо, но твердо: – Но я люблю тебя. Ничто из того, что ты сделала – или можешь сделать, не изменит этого. Ты не должна плакать, любимая. Я твой раб. Отныне и навсегда.
Он страстно притянул ее в свои объятия.
Для нее это было похоже на возвращение домой после долгой тяжелой ссылки. Она облегченно вздохнула, когда его тело, такое знакомое, крепко прижалось к ней. Желание, грубое и неукротимое, захлестнуло ее. Она задрожала.
Его рот накрыл ее губы.
– Узнаю ли я все твои секреты? Думаю, ты скрываешь еще что-то, просто чтобы подразнить меня. Или помучить.
– Я не могу вспомнить. – Ее голова кружилась, корсет казался слишком тугим и не давал дышать. Наверное, он почувствовал это, потому что его пальцы потянули за ленты, освобождая ее тело. Беззаботный, он, в самом деле, хотел овладеть ею прямо здесь и сейчас.
Он отшвырнул свой сюртук, рванул с шеи галстук.
– Горничная! – побледнела она. – Она обнаружит тебя, когда придет одевать меня для бала.
– Это все упростит, – прошептал он, тяжело дыша. – Застигнуты на месте преступления – распутник и обманщица. – Он подошел к двери и повернул ключ. – Вот теперь ты в безопасности. Но не от меня.
Он подвел ее к кровати и мстительным взмахом руки сбросил великолепное бальное платье на пол.
– Сегодня оно тебе не понадобится.