- Надеюсь, недалеко от земли. Тогда еще ничего. Потому что любая леди в море чувствует себя неважно. Так уж устроены женщины. - Он сочувственно посмотрел на Софи. - Попробуйте яблоки, моя дорогая, они помогут. Патрик, сегодня же до отплытия пошли за золотым ранетом. Утром первым делом ей надо поесть печеных яблок. Так ты понял, не забудь кого-нибудь послать за ними.
Патрик встретил смеющиеся глаза брата.
- Пошлю, дядя Ричард, - ответил он серьезно, - обязательно пошлю. Ведь печеные яблоки - это единственное, что может успокоить желудок Софи.
Епископ о чем-то сосредоточенно размышлял.
- Но, Патрик, на борту может не оказаться подходящих кирпичей. Тебе следует сегодня же послать кого-нибудь и за кирпичами. Но вы правы. Вам лучше отправляться, поскольку еще предстоит столько приготовлений.
Нервозное состояние не помешало Софи улыбнуться.
- Я должна еще попрощаться с мамой. Патрик взял ее руку.
- Вон она, у двери. Ждет.
Софи обнялась с Шарлоттой и отпрянула. Та что-то прошептала ей на ухо.
- Шарлотта, я не расслышала.
Подруга наклонилась ближе и прошептала снова. Софи кивнула, сильно при этом покраснев.
- Что же ты ей сказала? - спросил Алекс, глядя вслед новобрачным.
Шарлотта повернулась и лукаво посмотрела на мужа.
- О, - понизил голос Алекс, - можешь не продолжать. Я все понял.
В этот момент зазвучал менуэт, и они растворились в медленном, грациозном танце.
На выходе из танцевального зала новобрачных ждали родители Софи.
Она сделала перед ними глубокий реверанс.
Глотая слезы, Элоиза заключила дочь в объятия.
- Ma fille, - произнесла она, переходя на французский, - soi heureuse, ma cherie! Je te souhaite tout le mieux pour ta vie mariee…
- Я буду счастлива, мама, - пробормотала Софи. Отец обнял ее, а затем быстро пожал руку Патрику.
- Прошу вас, берегите мою Софи. - Взгляд Джорджа был немного напряженным, а во всем остальном он выглядел так, как будто Софи отправляется на пикник в Гайд-парк.
Она поцеловала отца в лоб.
- Не беспокойтесь, папа. У меня все будет прекрасно.
Когда новобрачные направились к двери, у Элоизы перехватило дыхание. Она громко схлипнула. Джордж обнял жену. Прилюдно, наверное, впервые в жизни.
- Элоиза, ты же слышала, у нее все будет прекрасно, - хрипло произнес он. - Для беспокойства нет никаких оснований. Фоукс надежный человек. Он хороший.
Элоиза сбросила его руку со своей талии и быстро зашагала в холл. Догнав ее в коридоре, Джордж пошел рядом. По ее лицу струились слезы. Сердце Джорджа сжалось, он никогда не видел Жену плачущей.
- Что с тобой, любовь моя? - Он взял ее руку. Элоиза снова начала всхлипывать:
- Ты не поймешь… Она - это все, что у меня было в жизни! На мгновение Джордж замер, а затем притянул к себе.
- Но, Элоиза, у тебя еще есть я. Она продолжала всхлипывать.
- У тебя есть я, Элоиза, - повторил он. - И всегда был.
Только сейчас поняв смысл его слов, она подняла наполненные слезами глаза, раскрыла губы, - видимо, собиралась что-то ответить, - но к ним тут же приникли губы Джорджа.
Казалось, поцелуй длился целую вечность.
- Пожалуйста, Элоиза, - хрипло прошептал наконец Джордж, с трудом оторвавшись от ее губ. - Давай попытаемся начать все сначала.
Глава 14
Софи проснулась в радостном изумлении. Сон был крепкий, можно сказать, бездонный, но вдруг к ней что-то нежно прикоснулось. Что именно, она пока понять не могла. Постель плавно покачивалась. Софи лежала, уткнувшись носом в пахнущие лимоном простыни. В каюте явственно ощущался острый запах насыщенного солью морского воздуха.
Она повернулась и открыла глаза. Высоко над ней был виден резной орнамент арочного балдахина кровати Патрика. И кровать, и каюта роскошные. На корабле Софи была впервые в жизни и просто не могла вообразить, что каюты могут быть такими. Кровать эту Патрик купил в Индии. Она представляла собой массивное сооружение, похожее на большой ящик с фигурным балдахином, подпираемым колоннами, покрытыми изящной резьбой. В основном это были цветы. Причем оттенок преобладал малиновый. Несколько минут она сонно любовалась причудливым рисунком, пока не спохватилась: так ведь это брачная постель!
Естественно, брачная постель предполагает наличие жены и мужа. Относительно жены все ясно, а муж, хм… - вот он. Рядом с собой Софи увидела мужскую руку.
Резьба, цветы и все прочее были немедленно забыты. Софи едва сдержалась, чтобы не захихикать. Патрик лежал, повернувшись на бок, спиной к ней. Она могла видеть только шелковистую копну черных кудрей, слегка прореженных серебром. Он был совершенно голый. Софи осознала, что и она тоже. Ее щеки порозовели.
Воспоминания о событиях прошедшей ночи, доселе скрытые в укромных уголках подсознания, хлынули на новобрачную и моментально затопили. Она окунулась в них с головой. Эти воспоминания принесли с собой странное бодрящее тепло, которое тут же угнездилось внизу живота и под коленями.
У Патрика одеяло сползло до талии. Софи прикусила губу, отчетливо вспомнив себя, вцепившуюся в его плечи, изгибающуюся под ним, умоляющую, задыхающуюся, всхлипывающую.
Она осторожно села, чуть поддернув одеяло, чтобы оно прикрыло талию. У Патрика очень красивые плечи. При утреннем свете его кожа имела смугловато-золотистый оттенок, который еще ярче подчеркивал рельефность мускулов.
Он что-то тихо пробормотал во сне и перевернулся. При этом одеяло спустилось ниже бедра. Софи охнула и рефлекторно натянула свое, прикрыв им груди. Патрик спал, его дыхание оставалось глубоким и ровным. Сердцебиение Софи наконец успокоилось.
Она с восхищением разглядывала мужа. Что ни говори, он красивый. Темные ресницы, изящно изогнутые брови, мужественные черты лица, великолепная грудь.
Софи вспомнила ночные ласки и чуть не застонала. Неужели Патрик станет тут же искать другую женщину? Вряд ли. Во всяком случае, не в медовый месяц. Эта мысль позволила расслабиться Туго заведенной пружине, располагавшейся у нее где-то в области сердца.
Она подцепила пальчиком край одеяла - осторожно-осторожно. Вот она, та часть его тела, которая заслуживала особого внимания. Ей хотелось внимательно рассмотреть се при дневном свете, Когда Патрик не видит. "Разве не странно, - подумала Софи, - иметь где-то внизу орган, который постоянно болтается между ног. Наверное, при ходьбе это ужасно мешает".
Ей удалось оттянуть одеяло на несколько дюймов вверх. Она подалась вперед и заглянула, однако вскоре процесс изучения прервал сдавленный смех мужа. Надо же, а ведь он только что крепко спал. Софи и опомниться не успела, как оказалась на спине, а та самая часть тела, относительно которой она обнаруживала серьезное любопытство, сейчас находилась… хм, совсем в другом состоянии, чем за несколько секунд до этого. Поразительно!
Она встретилась со смеющимися глазами мужа.
- Ты давно проснулся?
Патрик наклонился и погладил губами губы Софи, заставив ее затрепетать от восторга.
- Достаточно давно, чтобы осознать, что моя несравненная жена пробудилась и почему-то натягивает на свои прекрасные груди это противное одеяло. - Он оживился. - Софи, дорогая, ты хотя бы знаешь, какая у тебя восхитительная грудь?
Софи посмотрела на свои розовато-жемчужные груди. На миниатюрном теле они казались несколько тяжеловатыми.
- Мне кажется, им идут платья во французском стиле, - нерешительно произнесла она. А что еще можно было сказать? О своих грудях она ведь никогда по-настоящему и не думала.
Когда же губы Патрика сомкнулись вокруг соска, ее тело непроизвольно выгнулось и прижалось к его телу. Софи застонала. Не прерывая ласки, он что-то проговорил и раздвинул коленом ее ноги.
Только много позднее, когда она отрешенно рассматривала валяющееся на полу смятое одеяло, ей пришло в голову поинтересоваться, что тогда сказал Патрик.
Софи повернулась на бок и лениво провела пальцем по груди мужа.
- Что ты такое сказал о моих грудях?
Патрик приподнял отяжелевшие веки. Он сейчас лежал и соображал, почему после занятия любовью с женой его охватывало какое-то странное умиление, близкое к слезам. "Наверное, от сознания, что с этой женщиной я останусь до конца жизни и никакой другой у меня больше не будет".
- Хм-м? - сонно пробормотал он, прижимая к себе Софи. Она робко повторила вопрос.
Патрик открыл один глаз.
- Мне кажется, я сказал, что они восхитительные. Верно?
Софи кивнула.
- А потом, после этих слов?
Патрик открыл оба глаза.
- Не могу вспомнить. - Его голос сейчас звучал глуховато. - Пожалуй, нужно освежить память.
Одним движением он опрокинул Софи на спину и принялся ласкать кремовые груди, любуясь их совершенством.
- Наверное, я сказал, что они похожи на невиданно крупные яблоки?
- Нет, - прошептала Софи.
- Да-да, ты права. Во-первых, таких яблок в природе не бывает, а во-вторых, они большей частью красные или зеленые, в то время как твои несравненные груди кровь с молоком. - Большие пальцы Патрика играли сосками, его дыхание обжигало кожу.
- А не сказал ли я, что на вкус они слаще вина? - По одной груди он проделал маленькую дорожку из поцелуев.
- Нет.
- На вкус они медовые. - Он продолжил поцелуи, приближаясь к соску.
- Нет, ты этого не говорил, - возразила Софи слегка срывающимся голосом.
- Я сказал, что твоя кожа мягче, чем… - Патрик не смог придумать подходящего сравнения и замолк, склонившись над нежно-розовым соском, а через несколько секунд с глухим стоном проглотил его губами.
Софи прерывисто задышала. Патрик поднял голову.
- А теперь… - его голос был хриплым от желания, - ты не считаешь, что теперь мы должны исследовать другую грудь?
- Хватит изысканий. Мне уже неинтересно, что ты тогда сказал, - прошептала Софи и, вцепившись в его плечи, потянула к себе.
На палубу "Ларка" Патрик и Софи Фоукс вышли, когда солнце уже стояло высоко в небе. И светило очень ярко, правда, воздух оказался неожиданно прохладным.
Над пенными волнами парили чайки.
- Мы уже в открытом море?
- Нет, - ответил Патрик. - Если много чаек, значит, берег где-то рядом. Мы так вдоль берега и пойдем. Обогнем мыс Корнуолл и остановимся в Уэльсе, где понравится.
Патрик хотел рассказать Софи об инспектировании укреплений, но передумал. Зачем в первый день свадебного путешествия заводить разговоры о деле?
- Жаль, конечно, что мы не смогли отправиться в Италию, как это в свое время сделали мои родители. - Его глаза озорно блеснули. - Насколько мне известно, ты ни разу не была за границей. Я прав?
Софи кивнула.
- Тогда, может быть, рискнем? А? Можно попытаться быстро пересечь пролив, а затем мы осторожно, на цыпочках, обогнем Францию, Испанию, Португалию и бросим якорь в Легорне.
- Нет уж, давай отложим до лучших времен. - Софи немного поразмышляла. - Послушай, ты сказал, бросим якорь в Легорне. Это значит - в Ливорно?
- Именно. - Патрик заулыбался. Откинувшись на поручень, он бросал беспокойно вскрикивающим чайкам апельсиновую кожуру. - Отсюда вывод: в школе ты изучала географию. Я угадал?
- Нет, - ответила Софи с легкой усмешкой. - В "Челтемледис скул", где я училась, географию не проходили. Видимо, не предполагалось, что девушки из лучших лондонских домов будут выезжать за пределы Англии.
- В таком случае откуда тебе известно итальянское название порта Легорн? - Глаза Патрика неотступно следили за слаженны ми действиями команды. Матросы оснащали гафель и устанавливали прямой парус.
Софи прикусила губу.
- Ой, не помню. Кажется, сказал кто-то из знакомых.
Но провести Патрика было не так-то легко.
- Ты говоришь по-итальянски?
Софи похолодела.
- Нет… конечно, нет. С чего ты взял?
"Какая же я идиотка, чуть себя не выдала. Надо срочно избавиться и от учебника турецкого. Не дай Бог он обнаружит!"
- Так, показалось. - Патрик ласково улыбнулся. - Вообще-то мне еще не приходилось встречать девушку из высшего общества, которая бы знала иностранные языки. Большинство юных леди, из тех кто посещает "Олмэкс", и своим-то родным языком владеют еле-еле. Но французскому, надеюсь, тебя матушка обучила.
Софи боялась открыть рот и потому только робко кивнула.
- А вот я в языках полный тупица. - Патрик отправил в рот несколько апельсиновых долек. - По-французски говорю очень слабо, а на других знаю всего по нескольку фраз. Кстати, попробуй догадаться, что это за фразы.
Софи усмехнулась.
- Где я могу найти констебля? - Ее знание языков было чисто академическим. Во всяком случае, представить себя в чужой стране она не могла.
Патрик удивился.
- Поверь мне, за границей от констеблей больше неприятностей, чем пользы.
- Как пройти к гостинице?:
- Нет. - Патрик придвинулся ближе и скормил ей несколько долек апельсина. - Так уж и быть, скажу. Вот она, ключевая фраза всех времен и народов: "О, благородная леди, прошу вас, примите этот недостойный подарок от меня лично и страны, которую я представляю".
Софи, смеясь, слизывала с губ апельсиновый сок.
- Веришь, я могу произнести эту фразу на четырнадцати языках, - гордо объявил Патрик, блестя глазами. - К сожалению, и в Уэльсе тоже. Так что все проблемы там нам придется решать по-английски.
Софи проглотила слюну. Признаваться, что она свободно говорит по-валлийски, было слишком поздно.
Патрик же ее гримасу ошибочно принял за обеспокоенность.
- Милая, не волнуйся, там все говорят по-английски. А если кто-то не может, пусть пеняет на себя. Надо было выучить. Впрочем, - проговорил он после непродолжительного молчания, - они могут выразить пожелание зубрить французский. Существует Мнение, что Наполеон может направить свои корабли из Бреста через Корнуолл в Уэльс. То есть вторгнется в Англию с тыла.
- Ох уж этот Бонапарт. - Софи было трудно сконцентрироваться на международной политике, поскольку Патрик очистил еще один апельсин, отделил половину и начал медленно выдавливать сок ей в рот. Острый цитрусовый аромат приятно щекотал ноздри.
- Тебе не следует его бояться, - успокоил Патрик. - Наш "Ларк" один из самых быстрых кораблей в океане. У Наполеона таких нет. Его плоскодонки нас никогда не догонят.
- Клипер "Ларк" построен в Балтиморе?
Патрик был приятно удивлен.
- Да. У него V-образный корпус и очень высокие мореходные качества. А откуда тебе известно о "Ларке"?
- Ты думаешь, я не умею читать? Об этом писали в "Тайме", и не раз.
- Не ожидал, что ты читаешь "Тайме". - Патрик рассеянно съел апельсиновую дольку, которую собирался скормить ей. - Я вообще смутно представляю образ жизни молодых английских леди.
- Мама умерла, когда я был еще совсем ребенком, а когда вырос… - он пожал плечами, - то в Англии проводил мало времени.
- Понимаю, - прервала его Софи. - Но разве, находясь здесь, ты не встречался с дамами?
Он коротко рассмеялся:
- Признаюсь, встречался. Но это были не леди. Вернее, не совсем леди.
Патрик поймал себя на том, что ему нравится с ней общаться, что эта загадочная девушка с острым язычком и грустными глазами, его молодая жена, хороша не только в постели. Он придвинулся ближе и прижал Софи спиной к поручню. Сейчас их тела походили на два правильно сложенных элемента складной картинки.
Софи задумчиво посмотрела ему в глаза.
- Значит, ты побывал в четырнадцати странах?
- По меньшей мере, - ответил Патрик.
- Доведись мне путешествовать, - мечтательно проронила Софи, - я бы первым делом отправилась на Восток.
- А чем в течение дня занимаются настоящие леди? - неожиданно спросил Патрик.
- Они… хм, они ходят в гости на чай.
- Могу представить, какая это скука. Что еще?
- Ну, ездят за покупками.
- Какими?
Он плотно прижал свои бедра к ее. Софи охнула.
- Патрик! Нас же могут увидеть.
- Можешь быть спокойна, здесь нас никто не увидит. - Он взялся обеими руками за поручень. - Итак, что же покупают настоящие леди?
- Ну, разное, - лениво протянула Софи. - В основном одежду. Шляпы, платья… - Эта тема ей уже начала надоедать. Лично она за покупками ездила редко, предпочитая приглашать к себе мадам Карэм.
Как будто прочитав ее мысли, Патрик вдруг серьезно посмотрел ей в глаза.
- Выходит, ты каждый день ездишь за покупками?
- Я - нет, - проговорила Софи, оправдываясь. А затем вспомнила, что Патрик повеса. И не важно, что он сейчас прикидывается, будто не знает, чем занимаются леди. Какая ерунда! Ведь наверняка все свое время он посвящает охоте за ними.
- В общем, настоящей леди есть чем заняться. - Она с вызовом посмотрела на Патрика. - Но главная ее работа - это заказывать себе новые туалеты.
- Вот как? - протянул Патрик и снова пустил в ход губы, вызывая в Софи нежную, растекающуюся по всему телу, мягкую теплоту.
Произнеся слово "работа", она внезапно почувствовала прилив горечи. Ради замужества ей пришлось отказаться от очень многого. Становиться матроной, основная работа которой заключалась в поездках на Бонд-стрит, не хотелось. Наряды ее, конечно, интересовали, но не меньший трепет вызывало увлекательное погружение в дебри чужого языка.
Выражение ее лица Патрика слегка озадачило. Чего это она приуныла?
- Не желает ли моя чрезвычайно достойная жена удалиться вниз и принять ванну? - Он легко чмокнул Софи в бровь. - Потому что ее чрезвычайно достойный супруг должен поговорить с капитаном.
Глаза Софи просияли.
- Это было бы замечательно, - ответила она совершенно искренне.
- Тогда отправляйся. - Патрик с некоторой неохотой отстранился.
Оказавшись в каюте, Софи первым делом поручила позеленевшей от морской болезни Симоне приготовить бадью горячей воды, а затем застыла в странной позе, упершись спиной в тяжелую ореховую дверь, с наслаждением впитывая тишину и… одиночество. Да-да, одиночество. Она была сейчас одна, впервые со дня свадьбы.
Каюта Патрика представляла собой настоящие апартаменты, где каждый предмет мебели был прикреплен либо к стене, либо к полу, кроме стульев в гостиной, которые в шторм крепились к поручню на стене.
В дверь постучали, и ей пришлось посторониться. В каюту вошла Симона, сопровождаемая двумя молодыми матросами, которые тащили большие кувшины с кипятком. Привинченная к полу медная ванна быстро наполнилась водой. В воздухе запахло цветущей вишней.
Симона болезненно скривилась, и Софи, отправив ее обратно в постель, с наслаждением окунулась в пенящуюся ароматную воду. В голову немедленно полезло всякое - конечно, фрагменты вчерашней ночи, но и еще кое-что, о чем до сего времени как-то не думалось.
Например, просьба Брэддона. Это же сущий бред. Чтобы дочь лошадника смогла одурачить светское общество, выдавая себя за французскую аристократку? Невероятно.