* * *
Эдлин прищурилась от лучей утреннего солнца, пытаясь разглядеть, нет ли на дороге путников. Особенно ей хотелось увидеть монаха с двумя мальчиками, скорее всего устало бредущими сбоку от него. Но вся изрытая колеями проселочная дорога была безнадежно пуста, и она со вздохом повернула к домику, где работала.
Когда монах предложил ей взять мальчиков с собой, чтобы совершить паломничество, которое не должно было занять много времени, она отнеслась к этому восторженно. Проблема воспитания двух очень подвижных восьмилетних мальчиков в монастыре отнимала все ее силы. Ей очень хотелось побыть в уединении. Кроме того, необходимо было заниматься выращиванием трав и составлением лекарственных смесей. Работы в монастыре хватало на всех. И она откровенно призналась себе, что была довольна. При этом она скучала по мальчикам так сильно, как совсем не ожидала от себя, и с нетерпением ждала их возвращения.
Положив руку на калитку, ведущую в сад, где росли лекарственные травы, она помедлила, прежде чем открыть ее. Хорошо было бы Уортону и его бесстыдному хозяину уйти еще до возвращения ее мальчиков домой. Прошлую ночь Эдлин плохо спала из-за Хью. Из-за его поцелуев. Сначала она переживала, что очень сильно его ударила, потом стала жалеть, что не ударила его еще разок как следует. Подлец! Он, видите ли, оскорбился, когда она предположила, что он, воспользовавшись ее незавидным положением, сделает ее своей любовницей. Он что-то там громко говорил о чести. А потом, пользуясь тем, что она оказалась слабее его, принялся ее целовать!
Но почему это мучило ее, она понять не могла. У нее хватало опыта общения с мужчинами, чтобы уметь их оценить, но сейчас она встала в тупик. В результате, отсыпаясь за беспокойно проведенную прошлую ночь, она пропустила заутреню, и когда она позже столкнулась на площади с леди Бланш, та пристально посмотрела на нее.
Захлопнув за собой калитку, она привычным взглядом окинула свои угодья и открыла рот от изумления. Над дорожкой, где сбоку рос тимьян, возвышался Хью. Его длинные ноги прочно стояли на земле.
- Зачем ты встал? - требовательно спросила она.
Эдлин заторопилась к домику прямо через грядки, не разбирая дороги, ногами попирая побеги так старательно ухоженных трав. Но при этом она обратила внимание на здоровый румянец его щек. Понятно, значит, вчерашний азарт не был счастливой случайностью. Он уже поправился или скоро поправится. Она замедлила шаг. Ничего страшного не происходит. Дурочка, сойди с грядок, а не то ты потопчешь все растения и труд твой пропадет даром, додумала она про себя.
Он вдруг стал выговаривать ей размеренным и взвешенным тоном:
- Так нареченного не встречают.
- А мы не помолвлены, - кратко заметила она, надеясь, что на этом разговор будет окончен.
- Тогда давай пойдем и исправим такое положение.
Она вздернула голову и внимательно посмотрела на него. Он весьма изменился, причем в лучшую сторону. Отросшая за время болезни борода была чисто сбрита и обнажила резкую линию упрямого подбородка. Он был одет теперь в свою одежду, а не в то тряпье, которое она принесла для него. Его обутые в сапоги ноги плотно обтягивали чулки-рейтузы, а до колен спускалась туника с рукавами на шнуровке.
Одежда прекрасно сидела на нем и была отменного качества, что свидетельствовало о его процветании. Она почувствовала, как ее губы сложились в гримасу, которую вполне можно было назвать завистливой. Эдлин тут же согнала со своего лица это выражение. Может быть, Хью и не заметил? В конце концов, почему это должно ее трогать. Он вполне заслужил своими ратными подвигами титул и земли, к которым всегда стремился. Но ведь она как никто другой понимала, насколько недолговечны внешние атрибуты богатства. Ах, как переменчива судьба!
- Так ты не идешь со мной в церковь, чтобы там объявили о нашем вступлении в брак и огласили наши имена?
Он сказал это так, как будто предоставлял ей последнюю возможность исполнить его желание.
Неужели, услышав отказ, он на самом деле прекратит преследовать ее? С одной стороны, это действительно радовало, но оставался какой-то неприятный осадок в душе - она почему-то ожидала от Хью большего упорства.
- Ты воин. И потому у меня нет ни малейшего желания быть обрученной с тобой, - тем не менее, ни минуты не колеблясь, произнесла она.
И тут он действовал так стремительно, что Эдлин и опомниться не успела, как оказалась в его объятиях. Это напомнило ей о вчерашнем и снова очень разозлило.
- Не ожидала, что ты так быстро оправишься после того удара, которым я наградила тебя вчера.
Он слегка поморщился, и от этого она почувствовала удовлетворение.
- Я признаю, что недооценил тебя в прошлый раз, но ошибок со своими противниками я не повторяю дважды.
Она поняла это как предупреждение и запальчиво возразила:
- А я никогда дважды не пользуюсь одними и теми же приемами.
Он с иронической благодарностью чуть наклонил голову.
- Я запомню. Спасибо, что ты сказала мне об этом.
Как глупо, рассердилась она на себя. Как будто он нуждается в помощи для осуществления своих планов.
Хью не позволил ей вырваться из его объятий.
- Вчера ты убежала слишком быстро, - спокойно заявил он.
- Я бы сказала, недостаточно быстро, - ответила Эдлин.
- Я мог бы научить тебя большему, если бы ты так не спешила. - Он нежно поцеловал ее в лоб.
- Ты и так продемонстрировал большие возможности. - Она попыталась выскользнуть из его железных рук, но убедилась, что все ее попытки напрасны - вырваться невозможно. Высокая каменная стена вокруг сада надежно укрывала их от наблюдательных глаз, но если кто-нибудь войдет в калитку…
Он увлек ее за собой на землю. Она выращивала эти растения в хранилище всю последнюю зиму, лелеяла их, укрывала холодными ночами, пока они не окрепли настолько, что рассаду можно было высадить в землю, а теперь этот неуклюжий великан хочет кататься на них, и все ее старания пойдут прахом.
- Позволь-ка мне подняться, - стараясь не раздражать его, сказала Эдлин. - Здесь грязно, прошлой ночью шел дождь.
- Я это знаю! - последовал невозмутимый ответ.
Неужели всех мужчин специально учат быть такими или это у них в крови?
- Запах такой, словно мы лежим на тушеном мясе. - Эдлин досадливо поморщилась.
- Угу. - Он лежал на спине и крепко держал ее в своих объятиях поверх себя. - Тушеное мясо любви.
Она не смогла сдержаться и едва не рассмеялась над его жалким сравнением.
- Ты никогда не станешь поэтом.
- Я много кем не стану, но твоим любовником буду непременно, моя леди. - Он, как вчера, сорвал с ее головы платок. - И довольно скоро.
Эдлин уже стала надоедать его привычка сдергивать с ее волос головной убор, и она ухватилась за платок, пытаясь вернуть его на прежнее место. Хью отбросил ненужную вещь в сторону и запустил пальцы в ее волосы. Она все еще сердилась на него за прошлую ночь, но ей приходилось очень стараться, чтобы ее враждебность не улетучилась. В это утро он был совсем другим - нежным, уверенным, а на солнце казался даже веселым, исчезло самодовольство, так раздражавшее ее.
- Нам надо уйти отсюда, - сказала она, взывая к его рассудку. - А то кто-нибудь может пройти мимо и увидит тебя.
- Угу. - Он уткнулся лицом в ее волосы, совершенно не собираясь двигаться с места.
- Хью, ну пожалуйста.
Он отвел с глаз пряди совершенно растрепавшейся косы Эдлин.
- Мне нравится, когда ты просишь меня.
- Тогда я умоляю тебя. Давай войдем внутрь. Я помогу тебе.
- Я не нуждаюсь в помощи. Я здоров и силен, как прежде.
- Да уж, - сказала она с сомнением. Она не знала, что предпринять, чтобы привлечь его внимание к тому, что ситуация весьма опасна. - Сначала сюда придут монахини-лекарки за травами и снадобьями для своих больных, да ты и сам знаешь это, и…
Поймав ее за подбородок, он наклонил ее голову вниз, притянул к своему лицу и поцеловал. Этот поцелуй не был таким же приятным, как в предыдущую ночь. Сегодняшний оказался из тех, от которых потом остаются синяки, - необычайно сильный, и вовсе не в духе шутливости, которую он проявлял накануне.
Когда он дал ей наконец возможность поднять голову, она осторожно дотронулась до своих губ.
- Зачем ты сделал это? Мне больно.
Он не отвечал и только пристально смотрел на нее.
- Твои губы опухли. - Казалось, это было ему зачем-то необходимо.
- Я думаю! - Ей не понравилось торжествующее выражение его лица, которое весьма разнилось с участливым выражением глаз. Это было так странно.
Потом он неожиданно перевернулся, опрокинув ее на землю, повернул ее как куклу сначала на одну сторону, потом на другую. Она почувствовала, как в ее платье вонзилась солома с дорожки, потом ее плечи и бедра раздавили маленькие посадки тимьяна и утонули во влажной земле.
- Ты что, с ума сошел? Что случилось?.. - закричала она и услышала голоса по ту сторону ограды. Они, несомненно, приближались к ним. - Послушай! Немедленно отпусти меня!
Но он схватил ее за руки, которыми она суетливо размахивала.
- Нам срочно надо поставить тебя на ноги, - что он и сделал без малейших затруднений.
А потом он держал ее, когда она попыталась драться. Просто удерживал на месте. Она окончательно утратила понимание происходящего.
- Хью! - Эдлин попыталась пустить в ход кулаки. - Хью, ты…
- Ага, вот и они! - прогремел вдруг голос Уортона.
А леди Бланш тут же добавила:
- Я же всегда говорила вам об этом, леди Корлисс!
По-прежнему крепко удерживаемая Хью, Эдлин рвалась в разные стороны. Со стороны садовой калитки на нее уставилось множество глаз, в которых отразились и шок, и ужас, и плохо скрытое ликование. Среди них - добрая половина монахинь, несколько монахов, леди Бланш и Уортон, барон Сэдинтон. И настоятельница, которая стояла и перебирала четки!
7.
- Я не сделала ничего дурного. - Эдлин сидела на скамье в центре площади и уже в который раз повторяла эти слова с тех пор, как началось это намеренно издевательское расследование. Все собрались вокруг Эдлин и ее обвинителей, все монахини из женского монастыря, все монахи из мужского, все слуги, все крестьяне и все больные, кто смог приковылять, стояли плотной стеной вокруг нее, и Эдлин казалось, что этот круг неумолимо сужается.
- Тогда откуда на вашей спине следы грязи, солома и пятна от свежей травы? - торжествующим взглядом обвела всех присутствующих леди Бланш, скривив губы в осуждающей усмешке. - Мне это кажется несомненным свидетельством вашего дурного поведения.
- Все потому, что он… - Эдлин в ярости ткнула пальцем в направлении Хью, пристойно сидевшего напротив нее, - пытался создать для всех впечатление, что мы в грязи занимались блудом, вот почему! Но я утверждаю, что этого не было!
Леди Корлисс сидела в мягком кресле с высокой спинкой, которое слуги принесли из ее комнаты. Возле нее стоял аббат, не только придавая своим авторитетом значимость этой процедуре, но и для того, чтобы поддержать советом леди Корлисс в случае, если он ей потребуется. Настоятельница ни о чем не спрашивала ее. Она просто молчала. И не потому, что она верила или не верила Эдлин. Она наблюдала за событиями и что-то решала про себя. Она позволяла леди Бланш и ее жалкой служанке сочинять небылицы о якобы недостойном поведении Эдлин, однако при этом выражение лица леди Корлисс не изменялось.
Леди Бланш захихикала фальцетом и долго не могла остановиться.
- Зачем же этому мужчине понадобилось забираться так далеко, чтобы подорвать вашу репутацию?!
Эдлин поклялась говорить правду, хотя ее слова могли прозвучать довольно глупо.
- Потому что он хочет взять меня в жены, - угрюмо сказала она.
- Зачем ему покупать корову, когда он может пить молоко бесплатно? - раздался громкий голос барона Сэдинтона.
Взрыв презрительного хохота толпы едва не сдул Эдлин со скамьи, и ей стоило больших усилий, чтобы сдержать горькое чувство обиды. О, как она ненавидела этого лорда! Она лишила его порции макового сиропа, и теперь он с удовольствием отыгрывался на ней.
Группа мужчин-воинов - Эдлин определила род их занятий без труда - стояла позади, безмолвно и угрюмо наблюдая за происходящим разбирательством. Похоже, по всей округе успела распространиться весть о том, что в монастыре Истбери ожидается развлечение. Неужели она настолько опозорена, что вся Англия должна узнать об этом? Неужели она так ужасно вела себя здесь, что никто так и не заступится за нее?
Хью поднялся, и группа незнакомых мужчин придвинулась ближе.
- Я умолял леди Эдлин выйти за меня замуж, и то, что она сказала, - чистая правда. У нас не было таких отношений, какие бывают между мужем и женой. Я всегда с должным уважением относился к ней.
Необыкновенно благородно, язвительно подумала Эдлин. Очевидно, он рассчитывал своим заявлением исправить содеянное. Он - разрушитель ее жизни, которую она с таким трудом создала на пепелище! Он умышленно поставил ее в зависимое положение от себя, мужчины и воина, чтобы завладеть ею силой.
- Кто вы такой? - спокойно спросила леди Бланш. - Как вы оказались в нашем монастыре?
- Мне нанесли тяжелое ранение. Мои люди продолжали неистово сражаться, а мой слуга, вынесший меня из битвы, спрятал меня в монастырском хранилище. Вот он. - Хью указал на Уортона.
Почему никто не спросит, как случилось, что Уортон привел с собой толпу обвинителей в то место, где находились они с Хью, как раз в тот момент, когда она была в его руках? Над Хью никто не насмехался. Они все уважали его, ибо, если бы они не отнеслись с должным уважением к нему, у него была возможность уничтожить их всех. Все они уважали его за то, что он, обесчестив ее, все же хотел жениться на ней. Она прекрасно знала, что в жизни всем уготовано немало обид, но именно сейчас явная несправедливость больно ранила ее в самое сердце.
- Опасаясь за мою жизнь, слуга заставил леди Эдлин хранить молчание и ухаживать за мной, - продолжил Хью.
- Как же ему удалось заставить ее хранить молчание? - спросила леди Бланш с недоверчивой ухмылкой.
Хью взглянул на нее. Просто взглянул. Но смотрел он до тех пор, пока она испуганно не втянула голову в плечи и не выказала такого же уважения к нему, как и все остальные.
После этого он произнес:
- Уортон, расскажи этой леди, как тебе удалось добиться молчания леди Эдлин?
Уортон выступил немного вперед и тут же попал в центр внимания. Впервые с тех пор, как Эдлин встретила его, он вышел с видом напускной храбрости. Как только она посмотрела на него, он содрогнулся, словно ему предложили настоя бузины, чтобы прочистить кишки.
- Я держал у ее горла кинжал, - заявил он хриплым голосом.
- Все время, пока она оставалась в домике, где готовят лекарственные травы?.. - прощебетала леди Бланш с явным сарказмом. Она могла позволить Хью на какой-то момент запугать себя, но она не испытывала подобных чувств в отношении Уортона, и, надо сказать, совершенно напрасно. - Но когда она выходила оттуда, она могла бы и рассказать об этом кому-нибудь из нас.
- Я бы выследил ее и убил.
Леди Бланш легкомысленно захихикала.
- Ах, можно подумать, что она так этому и поверила!
Уортон повернул голову в ее сторону и ощерился, показав свои сломанные, почерневшие зубы. В мгновение ока с побледневшего от страха лица леди Бланш слетела спесь, так чудовищно было выражение лица этого человека. На некоторое время она замолчала, так что можно было подумать - у нее внезапно отнялся язык.
Эдлин испытала прилив ликования, но, когда из толпы вышел один из монахов, она почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Брат Ирвинг, отвечающий за дом для гостей, бросил на нее печальный взгляд и, дождавшись, когда леди Корлисс кивком головы дала ему разрешение начинать, заговорил. Вкрадчивым голосом он произнес:
- По ночам леди Эдлин тайно уходила из дома.
Никто не проронил ни слова, но все взгляды устремились на нее. Незнакомые мужчины из группы, стоящей поодаль, переглянулись, а Эдлин вцепилась в скамью обеими руками. Нет, она не вскочит, чтобы защитить себя. Ни за что!
- Куда она ходила? - бесстрастно спросила леди Корлисс.
- Я боялся за нее и поэтому всегда незаметно провожал до того места, которое она посещала, - сказал брат Ирвинг. - Она ходила в домик, где готовят лекарства.
Эдлин не выдержала, она больше не могла сохранять чувство собственного достоинства и, вскочив, принялась оправдываться.
- Я покидала дом только в тех случаях, когда за мной приходил Уортон и забирал с собой. В течение четырех ночей! А почему вы тогда не сказали, что не спите?
Брат Ирвинг откашлялся.
- Я не голубых кровей. Я не смею говорить, когда меня не спрашивают.
Эдлин перехватила взгляд леди Корлисс, брошенный на монаха, и поняла, что брата Ирвинга сместят с должности привратника.
- Эдда тоже хочет кое-что сказать. - Леди Бланш, уже оправившись от страха, вытолкнула из толпы свою сводную сестру. - Не так ли, Эдда?
Эдда с сердитым выражением лица воскликнула:
- Нет! Мне нечего сказать.
- То есть как?! - закричала леди Бланш. - Неужели ты не хочешь рассказать им, как леди Эдлин солгала тебе о пятнах крови на ее фартуке?
- Нет.
- А что ты видела, когда шпионила у окна домика, где готовят лекарства? - Леди Бланш впилась взглядом в Эдду. - Ну, расскажи нам всем, как леди Эдлин обнимала мужчину и устраивала его поудобней.
- Он был без сознания. - Эдда с ненавистью посмотрела на леди Бланш. - Он даже и не знал об этом.
Они снова ссорятся, поняла Эдлин. Возмущение Эдды поведением своей сводной сестры время от времени захлестывало ее, и тогда из обыкновенной служанки она превращалась в фурию. Леди Бланш частенько бывала слишком ворчливой и требовала слишком многого, Эдда упрямилась и не желала делать больше того, что считала нужным. На некоторое время между ними возникала настоящая война. И как раз сейчас все наблюдали ее последствия.
- Однажды ты видела, как они целуются. - Леди Бланш наклонилась и тыкала пальцем прямо в лицо Эдды. - Скажи им! Скажи, я тебе приказываю!
- Ты заставляла меня стоять под дождем, чтобы шпионить за ними, - возвысила голос Эдда. - Я ничего не стану рассказывать! Ничего не было!
Леди Бланш протянула руку, схватила Эдду за волосы сквозь головной платок и дернула изо всех сил. Эдда упала на колени и взвыла от боли, но увернулась и ударила леди Бланш ногой. Теперь упала и леди Бланш. Толпа сомкнулась плотнее. Все стали выкрикивать возгласы одобрения, словно наблюдали за дракой двух собак.
Эдлин снова возблагодарила Бога за то, что он помог ей принять решение, которое она сделала восемь лет назад. Оно оказалось правильным.
Аеди Корлисс не проронила ни слова; она только подошла к двум старым женщинам-коротышкам и встала над ними. Под свист и улюлюканье женщины наконец прекратили свой отвратительный поединок. Леди Бланш попыталась встать и запнулась о свой собственный подол. Эдда гадко рассмеялась.
- Это она начала, - плаксиво сказала леди Бланш. - Вы наверняка видели.
Леди Корлисс по-прежнему оставалась совершенно спокойной.
- Ты смеешься над беззащитными лучше, чем борешься со мной, - съязвила Эдда, медленно поднимаясь на ноги.