– Позвольте мне напомнить вам, что вы мой телохранитель, а не няня. – Люси попыталась шагнуть с мостовой на тротуар. – Сию же минуту остановитесь, слышите? Вы привлекаете внимание прохожих. Вы что, хотите устроить скандал прямо посреди улицы?
Клермонт молча подтолкнул ее за угол, и они оказались в тихом безлюдном переулке. Оживленный шум города как отрезало.
Когда он повернул ее к себе лицом, Люси поняла, что вполне достигла своей цели. Полыхающая ярость не оставила и следа недавнего безразличия на его лице, которому темнота придавала незнакомое выражение. Клермонт грозно возвышался над ней, и его сильное тело уже не казалось Люси защитой. От него исходила явная опасность.
Это был уже не призрак, который являлся к ней в фантастических снах и благополучно исчезал с пробуждением. Перед ней стоял реальный разгневанный мужчина шести футов роста.
Триумф Люси имел горьковатый привкус. Ее самообладания хватило только на то, чтобы не отвести взгляда от его потемневших глаз и сдержать дрожь страха.
– Нам ведь не хотелось бы испортить репутацию нашего любимого отца, не правда ли, мисс Сноу? – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Так, может, и не станем этого делать? Поэтому предлагаю вам идти со мной, или, клянусь, я понесу вас на руках, и пусть потом весь Лондон гадает, какие у вас отношения с вашим телохранителем. На улице достаточно экипажей ваших знакомых, которые тоже едут сегодня в театр.
Люси хотела было взорваться, но сдержалась. Отец с детства внушал ей, что нет ничего зазорного в том, чтобы сдаться, если ты связан по рукам и ногам. Она оказалась именно в таком положении.
– Хорошо, мистер Клермонт, – кротко проговорила она.
Он круто повернулся и сделал несколько шагов по направлению к улице, уверенный, что она покорно последует за ним.
Уязвленное самолюбие толкнуло Люси на безрассудный шаг. Она бросила перчатку на мостовую.
– Я пойду с вами, мистер Клермонт, но только после того, как вы поднимите мою перчатку.
Он медленно обернулся и посмотрел на изящную перчатку, брошенную ею как вызов. Кривая усмешка исказила его черты.
– Нет, дорогая моя, вы сами сможете подобрать свою перчатку. И в дальнейшем вам придется самой держать свои пяльца и затачивать карандаши. Мне наконец надоело плясать под вашу дудку, словно дрессированная собачка. Я вам не нянька и не горничная. – Он наклонился, поднял и резко швырнул ей перчатку, так что она еле успела поймать ее на лету. – А я, извините, ухожу!
Люси охватила паника, когда он повернулся к ней спиной. Что, если она видит его в последний раз? Что, если он сейчас растворится в шумной толпе, так же внезапно исчезнув из ее жизни, как ворвался в нее? Острая боль утраты сжала ей сердце.
Она растерянно огляделась в надежде найти хоть какой-нибудь предлог, чтобы остановить его.
– Но вы не можете просто так бросить меня! – вскричала она. – А если меня похитит капитан Рок или его сообщники?
Не оборачиваясь, он небрежно махнул рукой:
– Что касается меня, пусть забирает вас хоть навсегда. Я вами сыт по горло. И да поможет Бог тому несчастному, которому взбредет в голову похитить вас!
– Ваше поведение – верх наглости, мистер Клермонт! – крикнула оскорбленная Люси, позабыв о своих страхах. – Вы уволены!
Он исчез за углом, ничего не ответив. В полном отчаянии Люси оставалась в незнакомом переулке. Такой несчастной она не чувствовала себя с тех пор, как вонзила отцовский нож для разрезания бумаг в плечо ничего не подозревавшего капитана Рока. Сейчас она испытывала такую боль, как будто ей самой нанесли смертельную рану.
С досадой сглатывая горячие слезы, Люси ругала себя. Что ж, разве не этого она добивалась последнее время? Разве она не хотела избавиться от Клермонта, довести его до того, чтобы он сам отказался от места? Ну вот, теперь можно вовсю наслаждаться своим любимым одиночеством и свободой. Теперь ей никто не помешает, никто не станет навязывать свою осточертевшую заботу.
Люси повернулась к стене и, закрыв лицо, разрыдалась. Слишком поздно она осознала, как много для нее значит Морис Клермонт.
Именно в эту минуту на землю обрушился холодный дождь. Ледяные струи проникали сквозь тонкую пелерину, безнадежно портя ее нарядное платье, но она ничего не замечала, погруженная в глубокое отчаяние. Не заметила она, и как из-за угла выползли крадущиеся тени.
– Верно, потеряла своего красавчика, милашка?
Люси испуганно обернулась и увидела перед собой ухмыляющуюся физиономию какого-то оборванца, на которой чернела щербатая щель рта. Она отпрянула от зловонного дыхания говорившего и смахнула с лица слезы, смешанные с дождем. Плечом к плечу с первым стоял его приятель в не менее живописных лохмотьях. Он откинул с лица сальные волосы и сочувственно закудахтал:
– Не грусти, девочка, пойдем с нами. У нас, может, не так много монет, как у твоего ухажера, но с нами тоже можно неплохо провести время.
Всего несколько минут назад Люси казалось, что хуже ее положения ничего не может быть. Теперь же вдруг открылось, что в довершение всех ее бед она была принята за проститутку какими-то жалкими бродягами всего в двух шагах от самой оживленной улицы Лондона. Вероятно, своеобразное чувство юмора мистера Клермонта оказало на нее влияние, потому что, вместо того чтобы заплакать, она вдруг истерически расхохоталась.
Люси подавила в себе животный страх и весело сказала:
– Боюсь, здесь имеет место какое-то недоразумение, джентльмены.
– Мы тебе не джентльмены, – раздался новый хриплый голос, – а ты – не леди.
Напускная смелость мгновенно покинула Люси, как только из тени выступила третья фигура. Узкое лицо этого типа было острым и хитрым, как у лисы. Он метнул хищный взгляд на ее ридикюль, в котором только и были что носовой платок и часики.
– Денег у нас действительно маловато, зато они, кажется, есть у тебя. Вот ты и заплати нам за услуги. Мы этого стоим, так, что ли, ребята? Любая девка в округе подтвердит.
Бродяги разразились грубым хохотом. Сердце у Люси глухо заколотилось, отдаваясь в ушах. Она шагнула вперед, но бродяги встали в ряд, преграждая ей дорогу. От них не убежишь, мелькнуло у нее в голове. Собрав остатки мужества, она с трудом улыбнулась и протянула ридикюль мистеру Лисе.
– Сомневаюсь, стоите ли вы все вместе моего кошелька, – сказала она.
Его гнусная физиономия исказилась торжествующей улыбкой, а руки потянулись к вожделенной добыче. Но вместо того, чтобы передать ему ридикюль, она с размаха стукнула негодяя по голове, угодив ему прямо в ухо, отчего тот весь скорчился и согнулся, обхватив голову руками. Люси тут же бросилась вперед, но его разъяренные дружки навалились на нее и, выкручивая руки, поволокли в глубь переулка.
* * *
Ожидая, когда Люси соизволит появиться, Морис прислонился к стене дома на углу ближайшего переулка. Конечно, она обиделась, что он не вручил ей с галантным поклоном ее драгоценную перчатку. Он презирал самого себя, что оказался не в состоянии оставить эту вздорную девицу на произвол судьбы, и испытывал настоящее беспокойство. Собственно, как он мог защитить Люси, когда самая большая опасность для девушки исходила именно от него?
Он закинул голову, подставляя лицо под ледяные струи дождя, но они не могли охладить его раздражения. Пришло время положить конец нелепой истории. Он понял это, когда увидел рисунки Люси и услышал ее горячую речь в защиту капитана Рока. "Жалко, – подумал он, – что этот наглый пират никогда не сможет по достоинству оценить преданность дочери своего врага, пусть даже она не по заслугам горячо верит в него".
Наконец Морис нехотя отделился от стены. Что ж, он намеревался в последний раз проводить до дома молодую хозяйку. Но раз уж она настолько взбалмошна, то пусть пройдет один квартал до экипажа без его помощи. Ничего с ней не случится.
"Слава Богу, я покончил наконец с этой комедией", – сказал он себе, снимая очки и убирая их в карман. Но непрошеные воспоминания на каждом шагу лезли ему в голову. Как он закутывал продрогшую Люси в свою куртку, как кормил ее сладостями, до которых она такая охотница, как прижимал ее к себе. Ему начинало казаться, что он обрел ту часть себя, без которой так мучился всю жизнь. Помимо его воли он как будто наяву ощущал в своих объятиях ее нежное гибкое тело, облаченное в шелковый халат, щекочущее прикосновение ее влажных волос к своей щеке. Запах ее душистого мыла, смешанный с чувственным ароматом ее плоти, от которого его начинала сотрясать дрожь страстного желания.
Он пошел быстрее. К черту мисс Сноу, от которой одни неприятности и страдания! Нужно вплотную заняться ее папашей, решил он, ощупывая в кармане рукоять пистолета.
Где-то позади послышался приглушенный крик. Морис замер как вкопанный, напряженно прислушиваясь. Шумная толпа обтекала его с двух сторон. Морису показалось, что это был голос Люси.
– Ее высочество, верно, хочет, чтобы я высушил для нее лужи, потому что боится запачкать свои туфельки, – пробормотал он, успокоенный тем, что больше ничего подозрительного не слышал. – Извините, принцесса, не сейчас.
Не обращая внимания на ноющую боль в груди, он решительно ускорил шаги. Хватит играть в преданного рыцаря очаровательной мисс Люсинды Сноу.
Через несколько шагов он снова замер. Сквозь гомон толпы, заполняющей улицу, до него долетел крик Люси. Вот она снова выкрикнула его имя:
"Морис!"
13
Морис налетел на обидчиков Люси как коршун, и мужчины сцепились в яростной схватке.
Люси удалось выбраться из этого сплетения рук и ног и прижаться к стене дома. Трясущимися руками она цеплялась за края разорванной накидки, пытаясь натянуть ее на плечи, и остановившимися от ужаса глазами смотрела на дерущихся.
Ее телохранитель расправился с хулиганами с беспощадной решительностью. Он схватил одного за длинные космы и швырнул лицом на камни мостовой. Тот свалился беспомощной грудой лохмотьев, из которой неслись глухие стоны.
Другой набросился на Мориса со спины. Люси хотела предупредить его, но из ее распухшего горла вырвался только жалкий хрип. Но Мориса и не нужно было предупреждать. Он стремительно обернулся и нанес в лицо противнику удар такой силы, что выбил ему оставшиеся зубы. Взбешенный налетчик выхватил нож и снова ринулся на Мориса. Но прежде чем зазубренное лезвие успело коснуться его, Клермонт на лету перехватил его руку и резко вывернул ее. Люси зажмурилась и содрогнулась, услышав отвратительный хруст костей, но через секунду уже снова глядела на арену битвы.
Морис замер, широко расставив ноги на мокрой мостовой, зажав в руке блестящий пистолет. Люси вдруг перестала дрожать. В ней проснулся инстинкт женщины, заставивший ее испытать прилив гордости своим защитником, его отвагой и явным преимуществом над противником.
Морис целился в лидера шайки, который оказался хитрее своих сообщников и успел добежать до осыпавшейся каменной стены в конце переулка.
Увидев, что ему грозит верная смерть, он поднял трясущиеся руки.
– Пощадите меня, джентльмен, – заскулил он. – За что вам меня убивать? Мы не хотели обидеть эту маленькую леди. Решили, что она вам надоела и что вы не будете в претензии, если мы ею попользуемся.
Выразительный рот Мориса скривился в презрительной гримасе.
– Вот здесь ты ошибся, приятель. Я не из тех, кто разрешает другим прикасаться к тому, что принадлежит мне.
Вместо того чтобы оскорбиться, услышав это наглое заявление, Люси почувствовала приятное волнение.
Рука Мориса напряглась, и Люси показалось, что он действительно собирается убить негодяя. Но он медленно опустил руку, и бродяга сбежал, перескочив через ограду, как перепуганный кролик.
Тяжелый пистолет повис в опущенной руке Мориса. В его груди сгустился комок ярости, каждый удар сердца стал отзываться в ушах как похоронный звук корабельного колокола. Он ощущал запах крови, чувствовал опьяняющий вкус насилия. Сквозь шум в ушах он слышал насмешливые и грубые издевательства, которым подвергался во Франции и Испании, ненавистный звон тяжелых цепей, тупые удары башмака в ребра…
Кто-то потянул его за рукав.
Он стремительно обернулся.
– С вами все в порядке? – прошептала Люси.
Волна отвращения к самому себе поднялась в нем. Он должен был охранять эту девушку, которая стоит перед ним, уцепившись за его рукав, участливо глядя ему в глаза.
Видно, она так сильно испугалась, что у нее до сих пор подрагивал подбородок. Растрепанные волосы рассыпались по ее плечам, под глазами залегли темные тени, отчего они казались еще больше на смертельно побледневшем лице. Она пыталась оправить на себе промокшие лохмотья своей накидки, как будто они могли защитить ее от дождя и холода. Глядя на него с нескрываемым восхищением, она силилась улыбнуться.
Горячий стыд растопил комок в груди Мориса. Он почувствовал нечто, что ему приходилось испытывать только однажды в жизни. Безумную нежность, острую потребность защищать и лелеять эту хрупкую храбрую девушку.
Он торопливо засунул пистолет в карман и хотел было обнять Люси, но тут же одернул руки, заметив, что они испачканы кровью.
Возможно, это к лучшему. Пусть она увидит, что он за человек, пусть не строит себе иллюзий относительно его. Опустив руки, Морис ожидал, что она отшатнется от него с отвращением.
Как же он был поражен, когда она вдруг припала к его груди, спрятав лицо в его распахнутую куртку и судорожно ухватившись озябшими пальцами за воротник.
Тронутый до глубины души, он обнял ее дрожащее тело. Морис гладил ее по волосам, шепча на ухо какие-то бессвязные успокаивающие слова. Она никак не могла прийти в себя, и тогда он подхватил ее на руки и кое-как натянул ей на голову остаток пелерины, чтобы хоть немного уберечь от дождя, который припустил с новой силой.
На углу уже собралась кучка зевак, неведомо как узнавших о нападении бандитов на беззащитную девушку. Морис повернул в другую сторону и воспользовался лазом, через который сбежал налетчик. Он стремился унести ее в какое-нибудь укромное и теплое место, проклиная себя за то, что оставил одну на улицах вечернего Лондона. К сожалению, он понимал, что везти ее домой в таком виде просто невозможно. Ведь ее родной дом походил скорее на тюрьму, чем на убежище от всех зол, благодаря постоянной подозрительности и недоверию адмирала.
Морис постоял в раздумье, затем решительно направился к приветливым огням скромной таверны.
В руках он держал драгоценную ношу, поэтому дверь таверны толкнул ногой. Вместе с ним внутрь ворвался холодный ветер и дождь. Плешивый кабатчик, который в эту минуту протирал мокрую стойку, резко вскинул голову. С раздражением бросив тряпку, он метнулся навстречу Клермонту, готовый накинуться с ругательствами на бесцеремонного посетителя. Разместившиеся поближе к очагу завсегдатаи оторвались от своих кружек с элем и во все глаза уставились на вошедшего, предчувствуя неожиданное развлечение.
Увидев на руках Мориса безвольное женское тело, хозяин мгновенно сменил гнев на милость и озабоченно засуетился.
– Входите, уважаемый джентльмен. Эй, Джек, закрой поскорее дверь, пока все тепло не выстудилось… Вы пришли в приличное заведение, сэр, другого такого во всей округе не сыщешь, можете мне поверить. Чем могу помочь, сэр? Я вижу, какая-то беда с леди?
Услышав незнакомый мужской голос, Люси подняла голову и робко огляделась. Молодой человек, высвободив одну руку, извлек из кармана увесистый кошелек и бросил его на стойку. В тишине раздался многообещающий звон монет. Несмотря на то что девушка еще не оправилась от потрясения, она все же не могла не удивиться наличию у своего телохранителя такой внушительной суммы. Ее отца никак нельзя было назвать щедрым, особенно если речь шла о слугах.
К чести хозяина заведения, он не проявил алчности, свойственной большинству его товарищей по ремеслу, и не бросился к кошельку. Только еще угодливее согнулась его и без того сутулая спина, да в голосе стали заметнее елейные нотки.
– Весь к вашим услугам, сэр. Не прикажете ли принести свежие простыни? Могу я предложить вам горячий ужин из первосортной баранины, сэр?
– Покажите мне комнату и разожгите там огонь. Пусть немедленно принесут горячей воды, две чашки кофе и чего-нибудь из еды. Возьмите за услуги сколько нужно, остальные верните. И проследите, чтобы нас не беспокоили.
– Да, сэр, разумеется, все будет исполнено в точности и немедленно, сэр. Вы не пожалеете, что обратились именно сюда, сэр. Таверна "Три поросенка", вот как называется мое заведение. Буду счастлив, если вы еще когда-нибудь заглянете к нам, сэр. Мэри! – возбужденно крикнул он подоспевшей служанке. – Ты все слышала? Проводи джентльмена и леди в свободную комнату и разведи огонь пожарче. А что касается денег, сэр, то я не возьму ни на полпенни больше, чем полагается. Я честный человек, смею вас заверить! Эй, Джек, поторапливайся! Готовь воду и немедленно тащи наверх, а я тем временем сварю кофе и сосиски.
Следом за проворной служанкой Морис поднялся по узкой лесенке на второй этаж, а Люси снова прижалась к его груди. Она с наслаждением вдыхала знакомый запах его тела, стараясь поскорее забыть отвратительный смрад, исходивший от ее обидчиков.
Пока Мэри хлопотала у очага, Морис бережно уложил Люси на деревянную кровать поверх грубошерстного одеяла, затем снял куртку, укрыл ее, на ноги накинул край одеяла. Растроганная девушка не отрывала взгляда от своего спасителя, пока тот расхаживал по комнате. Морис зажег толстую свечу и придвинул стул поближе к кровати.
Дождь непрестанно барабанил по окну, разбиваясь о стекло и стекая по нему сверкающими струйками. Огонь в очаге еще не разгорелся в полную силу, и в комнате было довольно холодно, но благодаря присутствию Мориса эта жалкая каморка казалась самым уютным убежищем на свете.
Вскоре в дверь постучала запыхавшаяся Мэри, которая с трудом притащила два больших кувшина с горячей водой и чистые полотенца. Она вытянула шею, чтобы получше разглядеть девушку, лежавшую на кровати, но Морис молча вытеснил служанку в коридор, загородив ей обзор своей широкой спиной. Затем сдернул с плеча Мэри полотенца, забрал кувшины и, быстро повернувшись, локтем захлопнул дверь перед самым ее носом.
Когда он налил воды в таз, Люси села, собираясь привести себя в порядок. Она понимала, что выглядит просто ужасно, недаром Морис избегал смотреть на нее. Но, к ее удивлению, он быстро засучил рукава рубашки и первым приступил к мытью, ожесточенно смывая с рук запекшуюся на них кровь своих противников. Взяв второй кувшин, он обратился к Люси:
– Хотите умыться? Я полью вам, вода очень приятная, она не успела остыть.