Наклонившись, он коснулся губами губ девушки, не желая ничего более, чем слиться с ее дыханием. Ее губы были холодны, и Себастьян согревал их своими, шепча прямо в них нежные слова, какие только смог отыскать. Его язык проник вглубь ее рта, обнаружив там удивительное тепло. Дыхание Себастьяна участилось, когда язычок девушки шевельнулся ему навстречу, приглашая в себя с невинным соблазном, который заставил его затрепетать.
Дрожащие пальцы ласкали грудь Пруденс сквозь тонкую ткань. Соски девушки напряглись, и ее возбуждение заставило сердце Себастьяна сладко замереть.
Скорее инстинкт, чем слабая перемена в поведении девушки, вынудил Себастьяна оторваться от сладости ее губ и встретиться с ней взглядом. Глаза Пруденс были темными и блестящими, расширенными от испуга и любопытства, которые остановили его руку в ее дразнящем движении. Краска прихлынула к его лицу, и Себастьян почувствовал отвращение к себе. Он не знал, какой поступок Пруденс сочтет худшим: то, что он едва не дал ей утонуть, или, что ласкал ее, словно простую шлюху, пока она беспомощно лежала в его объятиях.
Себастьян ждал, что Пруденс оттолкнет его, смотрел в ее глаза и боялся увидеть в них безмолвный упрек. Дождь усилился. Вода сбегала по слипшимся прядям и стекала по лицу Себастьяна. Взор мужчины затуманился, когда она подняла руку и стерла дождевые капли с его ресниц.
Этот нежный жест стал погибелью Себастьяна. Он притянул ее к себе, удерживая так крепко, что занемели руки. Пруденс обвила руками его шею.
Себастьян поднял девушку с мокрой земли и отнес ее под покров ивовых ветвей. Зеленые плети окутали их глянцевым пологом, сквозь который не проникал дождь и только редкие капли стекали вниз с трепещущей листвы.
Все еще удерживая Пруденс на руках из страха, что она убежит, Себастьян спрятал лицо на ее шее.
- Себастьян? - Его имя было бархатным мурлыканьем на ее губах.
- Ммм?
- Находиться под деревом небезопасно. В него может ударить молния.
Себастьян закружил ее со смехом ликования, затем опустил на ноги.
- Моя всегда практичная Пруденс. - Он взял ее лицо в ладони и заглянул глубоко ей в глаза. - Слишком поздно для меня. Я был поражен чем-то более сильным, чем молния.
Пруденс задрожала как от озноба, когда он прильнул губами к ее рту.
- Ты не представляешь, как сильно я хотел обнять тебя, - сказал Себастьян. Каждое его слово сопровождалось ласковым поцелуем, от которого Пруденс чувствовала легкое покалывание на своих губах. - Заставить тебя сбросить ту холодную маску, за которой ты пряталась.
Пальцы девушки погрузились в его влажные волосы, губы слегка коснулись щеки, ощущая короткую щетину, отросшую после утреннего бритья. Его кожа представляла собой дразнящее сочетание легкой шершавости и поразительной мягкости. Та жадность, с которой ей хотелось исследовать его интригующее своеобразие, ужаснула Пруденс.
Она издала тихий стон отчаяния.
- Лучше бы ты дал мне утонуть. Это было бы милосерднее.
Себастьян поднял голову.
- Джейми предостерег тебя, верно? Мне бы следовало догадаться. Парень сильно привязался к тебе.
Пруденс издала сдавленный смешок.
- Он грозился сломать мне шею во время нашей последней встречи. Это было больше похоже на ненависть, а не на привязанность.
- В этом вся необычность Джейми. Чем больше он тебя любит, тем грубее становится. Я думал, что он пристрелит меня однажды на Рождество, когда его обуяло неистовое веселье. - Он расстегнул ворот ее платья, обнажая ключицы, и легонько сжал зубами прохладную кожу, слизнув дождевые капли жадным языком. - Я не мог бы тебе причинить боль. Безумием было с твоей стороны думать так обо мне.
Девушка толкнула его кулачками в грудь. Себастьян застыл. Она попятилась от него.
- Но ты и так уже причиняешь мне боль. Ты собираешься жениться на моей тете меньше, чем через неделю. Помнишь?
Себастьян прижал ее к стволу дерева в бессильном отчаянии.
- Почему такая мелочь должна встать между нами?
Глаза Пруденс расширились. Он воспользовался ее изумлением и, обхватив руками, грубо прижался ко рту девушки в страстном поцелуе. Его губы были жадными и безжалостными, требующими от нее отклика, к которому ее не подготовила ни одна ранее прочитанная книга. Пруденс ответила на поцелуй, чувствуя, как тело ее тает, превращается в безвольную жаркую массу в его объятиях.
Себастьян гладил ее спину, затем скользнул ниже и, обхватив руками ягодицы, прижал девушку к себе с неистовой силой. Промокшая ткань бриджей и платья была такой хрупкой преградой между ними. Сладкая истома завладела телом Пруденс, заставляя быстрее бежать кровь по жилам, парализуя ее страхом перед неизведанным и суля наслаждение. Девушка чувствовала, что скользит вниз по стволу в какую-то темную головокружительную бездну, с радостью признавая свою капитуляцию. Пруденс знала, что если они вместе достигнут земли, она уже никогда не сможет вырваться из тисков его объятий и добровольно подчинится воле и желаниям Себастьяна.
Девушка протиснула сжатые кулаки между ними и оттолкнула его изо всей силы. Грудь Себастьяна была словно скала. Мужчина даже не сдвинулся с места. Он взглянул на нее из-под ресниц, и Пруденс поняла, что он очень недалек от того, чтобы отбросив все разумные доводы, овладеть ею прямо на земле с ее согласия или без него. Несколько секунд она прислушивалась к шороху дождя по листьям и его свистящему дыханию, пока Себастьян с трудом пытался совладать с собой.
Слезы сорвались из-под опущенных ресниц и покатились по щекам девушки. Крепкое объятие Себастьяна ослабло.
- Знаешь ли ты, что делаешь со мной? - спросил он.
- Причиняю тебе неудобство? - Пруденс отвела глаза. - Вызываю у тебя некоторый временный физический дискомфорт?
Себастьян хлопнул ладонями по стволу ивы.
- Тому, что ты со мной делаешь, - сказал он, - не учат в книгах по анатомии. Ты разбиваешь мое проклятое сердце. А я даже не знал, что оно у меня есть.
Она нырнула под его руку.
- Пожалуйста, Себастьян. Это ошибка. Я не могу поступить так с Трицией. Она добра ко мне. Дала мне кров.
Мужчина прислонился к дереву.
- А любовь, Пруденс? Любовь она дала тебе?
На это у нее не было ответа, и девушка молча выскользнула из-под ивового полога. Себастьян пошел вслед за ней, отбросив в сторону гибкую завесу. Они стояли друг перед другом под проливным дождем.
- Мне жаль разочаровывать вас, - сказала Пруденс, - но я не являюсь неотъемлемой частью имения моей тети. Я знаю, вы привыкли получать то, что захотите, но все иметь вы не можете.
Девушка дрожала, и Себастьяну ужасно захотелось обнять ее и согреть.
- Пожалуйста, держитесь от меня подальше. Я буду вежлива с вами ради тети, но если вы еще раз приблизитесь ко мне с неподобающим предложением, я буду вынуждена рассказать ей правду о вас.
Себастьян понимал, что она не шутит. Решимость была написана в ее потемневших глазах.
Пруденс нервным движением скрутила волосы в узел, но вдруг растерянно застыла, вспомнив, что ей нечем его заколоть. Себастьян полез в карман и вытащил оттуда маленький сверток из куска шотландки. Не говоря ни слова, он протянул его девушке, и она развернула его дрожащими пальцами. Там, на мягкой шерсти, лежали пять серебряных шпилек, увенчанных жемчужинами.
- Вы ошиблись, мисс Уолкер, - произнес Себастьян с горечью в голосе. - Я знаю, что не могу иметь все. Я узнал это очень давно. Но единственный раз в жизни могу я иметь то, чего действительно хочу?
Тихий всхлип сорвался с губ Пруденс, и она покачнулась. Девушка схватила своего мокрого грязного котенка и бросилась через луг: тонкая фигурка, босая и растрепанная, бегущая так стремительно, словно что-то ужасное преследовало ее. Кулаки Себастьяна разжались. Он смотрел, как Пруденс поглотила пелена дождя, и он остался один на один с разбушевавшейся стихией.
Старик Фиш выудил трость из горшка с апельсиновым деревом и хмыкнул от отвращения. Он держал ее двумя пальцами, словно это была ядовитая змея. Если бы он имел право поступать по своему усмотрению, то растопил бы ею камин.
Дворецкий прислонил трость к письменному столу и порылся в стопке конвертов, лежащих на нем. Парадная дверь открылась, и старик поспешил в коридор. Он недовольно поморщился, когда холодные капли дождя влетели в помещение вместе с резким порывом ветра.
Пруденс вбежала и закрыла дверь, толкнув ее плечом. Мокрое, взъерошенное животное прижалось к ее груди. Старик Фиш оглядел девушку сверху вниз, отметив каждую шокирующую деталь ее потрепанного домашнего платья.
- Вы будете пить чай с вашей тетей, мисс Пруденс? - В его голосе сквозило вежливое презрение.
Девушка промчалась мимо дворецкого без единого слова, оставляя после себя грязные следы на начищенном паркете и лестнице. Старик махнул ей вслед кремовым конвертом.
- Постойте, мисс Пруденс. Вам тут еще одно письмо.
На втором этаже хлопнула дверь ее спальни.
"Неблагодарная потаскуха", - возмущенно подумал дворецкий. Эта девчонка просто позор для их дома. Абсолютно никаких манер. Фиш задумчиво оглядел трость. Если бы девушка была его племянницей, он бы задал ей хорошую взбучку.
Старик рассматривал конверт в своей руке. Малиновый воск скреплял дорогую бумагу, придавая ей значимость. Дворецкий поднял конверт на свет, но ничего не увидел. Он поднес его к носу и понюхал, затем опустил, пожав своими костлявыми плечами.
Мисс Пруденс никогда не получала никакой хоть сколько-нибудь важной корреспонденции. Скорее всего, это была очередная мольба от одного из этих нищих научных обществ, которые поддерживал ее отец, с просьбой о денежном пожертвовании. У мисс Пруденс нет своих личных средств. А он не позволит, чтобы леди Триции докучали какие-то язычники.
Старик Фиш собрал всю стопку писем и направился в гостиную. Не обращая внимания на любопытную служанку, которая разводила огонь в камине, он бросил письма поверх шипящих прутьев. Пламя ярко вспыхнуло. Фиш одернул руки и улыбнулся, с удовольствием наблюдая, как языки пламени жадно лижут восковую печать, превращая ее в большую кровавую каплю.
ГЛАВА 13
Кареты с грохотом катились по длинной подъездной дорожке, их фонари рассеивали темноту парка. Лакеи в парадных ливреях распахивали позолоченные двери, и фигуры в масках и маскарадных костюмах, смеясь, направлялись к дому. Было что-то магическое в их стремительном движении, словно какое-то мистическое существо вдохнуло жизнь в статуи парка, рассыпав их по лужайке. Нестройное звучание из бального зала настраиваемых скрипок и арф постепенно перерождалось в плавную мелодию вальса.
Пруденс наблюдала из окна за прибывающими гостями, отделенная от веселья внизу хрупким оконным стеклом. Но это был уже иной мир, иная галактика. Если бы кто-нибудь из гостей Триции взглянул вверх, он смог бы увидеть бледное лицо девушки, выглядывающей из-за раздвинутых портьер. Но никому из них не было дела до бедной племянницы хозяйки бала.
Пруденс закончила плести косу и уронила расческу на колени, затем накинула шаль поверх пеньюара, не замечая духоты ночи.
Небо развернулось над парком черным знаменем, усеянным яркими звездами. Триция не могла бы желать лучшей погоды для своего костюмированного бала. Господь, без сомнения, благосклонно пошлет солнце и голубые небеса на время двухдневных свадебных торжеств, и, возможно, даже радуга засияет над празднично украшенным парком в тот час, когда молодожены будут обмениваться клятвами.
Пруденс поплотнее укуталась в шаль. Она была одинока большую часть своей жизни, и это одиночество стало настолько привычным и естественным, что девушка уже не ожидала для себя никаких перемен.
За ее спиной с тихим скрипом приоткрылась и тут же закрылась дверь спальни. Пруденс даже не оглянулась.
- Если ты пришел прикончить меня, Джейми, там, на туалетном столике, лежит нож для открывания писем.
Джейми преувеличенно громко вздохнул.
- Так-то ты встречаешь меня? А я ведь целую вечность крался за этой старой лисьей мордой.
- Старой рыбьей мордой, - поправила его Пруденс и повернулась на стуле лицом к Джейми.
Он стоял в молочной полосе лунного света и казался ярким золотистым пятном на фоне приглушенных кремовых стен ее спальни.
- Себастьян не собирается убивать тебя, верно?
- Нет, собирается. Очень медленно. На это могут уйти годы.
Джейми почесал голову.
- Я не в большем восторге от этой свадьбы, чем ты. Думаешь, я мечтаю провести остаток своих дней конюхом какой-то чванной графини?
- Бывают судьбы и похуже.
- Ага. Это могла бы быть моя женитьба на потаскухе.
Он подошел к окну, и вместе они наблюдали, как загорались факелы вдоль террасы.
- Это не из-за денег. И даже не из-за этого его захолустного замка. - Джейми ткнул пальцем в окно, когда из роскошной кареты высыпали гости. - Это из-за них. Он всегда хотел быть одним из них. Как его мать. Таким, какими и были бы Керры, если бы Мак-Кей не отнял у них все.
- Значит, он вот-вот получит все, что хочет, не так ли?
- Все, что, как ему кажется, он хочет, - буркнул Джейми. - Но чего хочешь ты, девочка?
Пруденс сбросила его руку со своего плеча.
- Я хочу, чтобы меня оставили в покое.
- А мне кажется, что тебя оставляли в покое слишком часто в твоей жизни. - Джейми упал на колени и с поразительной нежностью сжал ее ледяную ладонь в своих веснушчатых лапах. - Ты должна помочь мне, детка. Ты единственная, кто это может.
Пруденс попыталась вырвать руку, но он крепко держал ее. Внешне спокойная, изо всех сил пытаясь скрыть душившие ее слезы, девушка сдержанно произнесла:
- Себастьян совершенно ясно сделал свой выбор.
- Ты не понимаешь. Себастьян не имел многого в своей жизни, но у него всегда была свобода. Он зачахнет и умрет здесь, все равно что в тюрьме.
Руки девушки сжались в кулаки.
- Я не имею власти над будущим Себастьяна.
С хриплым проклятием Джейми вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате.
- Ага, и оно будет просто блестящим. Быть втиснутым во фрак до конца жизни. Напиваться до отупения, чтобы заглушить свою тоску по вересковым пустошам, серебристому мерцанию дождя на озере. Хотя оно не будет скучным, а? Они с графиней будут кувыркаться на простынях как любовники, не помнящие имен друг друга с наступлением утра. - Джейми остановился перед девушкой, пристально глядя ей в глаза. - А как насчет твоего будущего, Пруденс? Чего ожидать тебе, когда Себастьян превратится в жирного пьяницу? Взгляда украдкой тебе под юбки, когда ты будешь подниматься по лестнице? Пьяного ощупывания в парке? Бьюсь об заклад, этого будет достаточно для такой старой девы, как…
- Черт бы тебя подрал!
Джейми пригнулся, когда щетка для волос пролетела у него над головой. Выпрямившись, он боязливо оглянулся и присвистнул. Удар был настолько силен, что от стены откололся кусок штукатурки. Пруденс вскочила на ноги. Глаза ее пылали фиалковым огнем.
- Ты наглый, - она подыскивала слово достаточно обидное, чтобы уязвить его, - скотт!
Насмешливая ухмылка растянула рот Джейми.
- Прекрасный выстрел, детка. - Он помахал ножом для бумаги перед ее носом. - Не хочешь теперь попробовать вот этим?
- Я бы хотела воткнуть его тебе в глотку, маленький злой негодник.
Девушка потянулась к нему. Джейми отскочил.
- Ты когда-нибудь дралась за что-то, чего хотела, Пру? По-настоящему дралась, зубами и когтями?
- Ты хочешь увидеть мои ногти? Я покажу тебе их.
Рука Пруденс с растопыренными пальцами прочертила воздух, но Джейми ловко увернулся.
Одним прыжком он перескочил через кровать, покрутившись вокруг кроватного столбика, как обезьяна.
- Держу пари, ты провела всю жизнь повторяя: "Да, сэр". "Нет, мэм". "Не обращайте на меня внимания. Я не имею значения".
Попытка склониться в реверансе оказалась ошибкой Джейми. Пруденс изо всех сил пнула ногой стул от своего туалетного столика. Он пролетел через комнату и ударил дерзкого насмешника по голени. Джейми, как подкошенный, рухнул на ковер. Девушка, как разъяренная кошка, прыгнула на него, и он вскинул руки, чтобы защитить лицо. Пруденс пыталась вырвать нож, зажатый у него в кулаке, но ее яростная атака немедленно прекратилась, когда она поняла, что Джейми воет не от боли, а от смеха. Вся нелепость происходящего дошла до нее, и негодование девушки поослабло. Она, Пруденс Уолкер, образец самообладания и сдержанности, сидит верхом на одном из доверенных лиц Себастьяна в пеньюаре, задыхающаяся, истекающая потом, готовая совершить убийство. Господи, что же такое с ней происходит?
Пруденс села, отбросив прядь волос с лица дрожащей рукой. Джейми перекатился на бок, фыркая и сопя. Когда она попыталась подняться, он схватил девушку за запястье, принуждая опуститься на ковер рядом с собой.
- Если ты не хочешь помочь себе, Пру, - сказал он, серьезно глядя на девушку, - помоги Себастьяну.
Она помедлила лишь мгновение.
- Что мне нужно сделать?
Джейми уселся на ковре, скрестив ноги.
- Я хочу, чтобы ты очень внимательно послушала. Первое, что ты должна сделать, - это научиться драться, применяя недозволенные приемы. Себастьян не понимает по-другому.
Джейми говорил, а его ловкие пальцы уже расплетали ей волосы.
Внизу, в бальном зале, трое мужчин подняли свои трубы, громом фанфар приветствуя гостей.
Старик Фиш появился на площадке мраморной четырехступенчатой лестницы, ведущей в бальный зал. Он сделал глубокий вдох и торжественно произнес:
- Полубог Пан и его спутница - богиня Диана.
- Боже, пожалей козлов, - пробормотал Себастьян, когда сияющий сквайр Блейк и жеманно улыбающаяся Девони материализовались на ступенях.
По бальному залу с подносами, уставленными бокалами с шампанским, сновали слуги, наряженные в живописные костюмы герольдов. Датский дог метался по залу, путаясь под ногами гостей. Старик Фиш величественно поднял на плечо свою косу и отправился на поиски новых жертв. Себастьян недоумевал, с чего это вздумалось Триции нарядить дворецкого мрачным духом, который переправляет мертвых по реке Стикс в царство теней? Но нельзя было не признать, что этот костюм был довольно уместным для старика Фиша.
Когда Триция взяла под руку Блейков и повела их сквозь ослепительную толпу гостей к Себастьяну, его подозрения, что он находится в аду, переросли в уверенность. Он осушил бокал шампанского одним глотком.
Триция нарушила свой собственный указ, предпочтя греческому костюму наряд средневековой девушки. Атлас ее юбки сиял рубиновым огнем среди бледно-кремовых и желтоватых тог и накидок. Конусообразный головной убор кокетливо устроился на вершине ее безупречно взбитого парика. Себастьян со смутной надеждой на освобождение из этого ада смотрел на пламя свечей, в опасной близости с которыми развевалась вуаль, прикрывающая лицо Триции и ниспадающая мягкими складками с ее высокого головного убора.
Сквайр Блейк неуклюже приближался к нему на гипсовых копытах.