- Ну уж нет! - улыбнулся Эван, глядя на нее потеплевшими глазами. - Тебе придется смириться с тем, что раз уж я отыскал тебя, мы либо поедем вместе, либо вместе пойдем пешком. Но избавиться от меня сегодня тебе не удастся.
Кэтрин представила, сколько времени они будут находиться так близко друг от друга, и ей стало не по себе.
Тем не менее уже через секунду она сидела в седле перед ним. Спина ее прижималась к его груди. Ноги Эвана в плисовых штанах тесно обхватывали Кэтрин с обеих сторон, такими же сильными и крепкими были его руки. Лицо Эвана оказалось совсем рядом, и достаточно было лишь немного повернуть голову, чтобы их губы соприкоснулись.
Господи! Ну неужели она не может думать ни о чем, кроме этого? Эван недвусмысленно ответил, какого рода отношения его устраивают. Но они не устраивают Кэтрин. Вот и все.
- И как долго ты намерена выдерживать осаду? - спросил Эван, нарушая затянувшееся молчание.
Если бы Эван не сидел так близко! Он, конечно, почувствовал, как она затрепетала.
- Я н-н-е совсем п-п-понимаю, о чем ты говоришь? О какой осаде идет речь? Ко мне приехал поверенный, и надо было срочно решить кое-какие дела с ним. У меня так много…
- Не надо, Кэтрин! Ты избегаешь меня точно так же, как избегала Мориса. - Он помолчал. - Скажи мне, Кэтрин, не потому ли он взбесился тогда? Небось ты дала ему отведать кусочек пирога, чтобы подогреть аппетит, а потом закрыла дверь и не пустила к столу?
Кэтрин вся вспыхнула от его слов и, резко повернувшись к нему, воскликнула:
- Нет! Никогда! Я никогда не позволяла ему целовать себя так, как это делал ты. И мне даже в голову не приходило… Он никогда не вызывал у меня такого… - Она замолчала, осознав, что чуть не выдала себя.
Эван пристально смотрел на нее.
- Не вызывал у тебя… чего? Такого желания?
- Я н-н-не сказала этого, - Кэтрин отвела взгляд.
- Но подумала. Признайся, Кэтрин. Значит, Морис рассвирепел, что ты позволила мне много больше, чем позволяла ему? Он готов был забить меня насмерть, угадав, что ты возжелала меня?
- Об этом не может быть и речи! - слабым голосом запротестовала она.
- Неужели? - пробормотал Эван и, зарывшись лицом в ее волосы, поцеловал в шею, возле уха.
И тотчас Кэтрин будто обдало жаром.
- Конечно, - с трудом проговорила она, пытаясь убедить скорее себя, чем его.
- А если я докажу обратное? - спросил он и осторожно прикусил мочку уха Кэтрин, отчего по всему телу ее прошла волна наслаждения.
- Нет, нет… это ни к чему…
Но Эван, не слушая ее, остановил лошадей, и Кэтрин слова не успела вымолвить, как он уже развернул ее к себе лицом, и нежные мягкие губы коснулись ее губ. Теплая несказанная радость подхватила и понесла ее.
С легким вздохом Кэтрин невольно приоткрыла губы, и снова его трепетный язык проник в ее рот, волнуя кровь точно так же, как это было не так давно и как это не раз чудилось ей во сне, пока они не виделись. Она снова ощутила ставший бесконечно близким запах, свойственный только Эвану. Пальцы его опустились с ее щеки на шею, а потом медленно поползли вверх, вызывая сладкую дрожь.
Эван повернул ее таким образом, что Кэтрин полулежала в его объятиях и принуждена была обнять его за шею. И это могло означать одно: что она не хотела отталкивать его от себя.
Она просто не в силах была сделать это. Три долгих мучительных ночи она провела вдали от него, изнывая от желания слиться с ним в поцелуе. И что бы ни. твердил рассудок, он не в состоянии запретить телу получить то, чего оно требует. Рука Эвана скользнула за вырез и мягко сжала грудь. Кэтрин хотела было запротестовать, но в ответ на эту ласку, которая ей снилась по ночам, тело снова выгнулось дугой.
И когда низкий стон вырвался из ее груди, он на секунду оторвал свои уста от ее губ и, сверкнув глазами, торжествующе спросил:
- А теперь скажи, сладкая моя девочка, хочешь ли ты меня? Скажи, что ты больше не боишься меня!
Кэтрин потерянно смотрела на него огромными глазами, не в состоянии вымолвить ни слова. И тогда он нежно сжал сосок и проговорил сам:
- Нет ничего дурного в том, что ты желаешь меня, Кэтрин.
Только сейчас она вдруг поняла, что лежит в его объятиях. И где? На проезжей дороге. И любой случайный прохожий может увидеть их. Его поцелуи настолько вскружили ей голову, что она напрочь забыла обо всем на свете. И осознание этого ужаснуло Кэтрин.
Слабо вскрикнув, она выскользнула из его объятий и спрыгнула на дорогу. Схватив пони за уздечку, она ринулась прочь, в сотый раз жалея о том, что не может вскочить в седло и ускакать от Эвана и от соблазна, который он олицетворяет.
Он без труда догнал их.
- Кэтрин, - сказал Эван низким, повелительным голосом.
- Пожалуйста, оставь меня. Оставь меня в покое.
- Но тебе самой не хочется этого.
- Нет, хочется! - вскричала Кэтрин, хотя это было неправдой.
- Ты просто боишься. Ты боишься дать волю обычным человеческим чувствам. Страх заставляет тебя отказываться от встречи со мной. Твой страх не дает тебе ни завести любовника, ни снова выйти замуж.
- Я не могу выйти замуж из-за проклятия, - прошептала Кэтрин.
- Не только из-за этого. В глубине сердца ты понимаешь, что все это ерунда. Но продолжаешь верить из боязни открыть свои настоящие чувства.
Кэтрин покачала головой. Как он ошибается! Она верила в силу проклятия, потому что оно столько лет действовало без осечки. Конечно, сосуд теперь у нее. Но откуда Эвану знать об этом?
А он продолжал:
- Ты боишься позволить мужчине… любому… приблизиться к тебе из опасения, что благодаря этому откроется, насколько ты страстная натура. А ты стыдишься этой страстности.
- Я не шлюха! - возмутилась Кэтрин. - Нет…
- А я этого и не сказал, - его голос напрягся. - Но ты и не бесчувственное бревно, какой себя считаешь. И не такая уж тихоня, какой кажешься.
- Откуда тебе знать, какая я?
- Знаю. Ты намного сильнее, чем тебе представляется. Пытаясь внушить себе, будто заурядней тебя нет никого на свете, ты спряталась от всех, только чтобы не выказать себя в истинном свете.
Ей хотелось зажать уши, чтобы не слышать его слов. В них было так много правды, которая могла нарушить установившийся в ее душе мир.
Но Эван продолжал тем же безжалостным тоном:
- И я лучше тебя знаю, какая ты на самом деле. Вовсе не малодушие вынуждает тебя сторониться людей. В тебе говорит сострадание к ним. Ты смелая и красивая. Ты замечательная, неповторимая женщина. Тебе нечего бояться, Кэтрин. У тебя нет оснований сторониться мужчин. И любой будет счастлив, если ты выберешь его себе в возлюбленные.
- Зачем? - прошептала она, отметив, что Эван по-прежнему не произнес ни слова о супружеских отношениях. - Я хочу жить тихой и мирной жизнью. Вот и все.
"С мужем, который любил бы меня", - добавила она про себя, сокрушаясь, что не в силах сказать те же самые слова в лицо Эвану.
Но почему он не видит ее в роли своей жены? Если она настолько "замечательная женщина", как он уверяет? Почему никто не предложил ей руку и сердце? Да, Дей-вид, конечно, мечтал бы жениться на ней. Но его интересует поместье, а не сама Кэтрин, что он и доказал, устроив при ней безобразную драку.
Иной раз ей даже начинало казаться, будто бы даже Вилли женился на ней только назло своему отцу. Она ему, несомненно, нравилась. Но нельзя сказать, чтобы он потерял голову из-за нее.
То же самое и Эван. Превознося до небес ее достоинства, он тем не менее и не думает сделать ее своей женой. Поместье Кэтрин его совершенно не волнует. Впрочем, наверное, он сам из состоятельной семьи, и подобные вещи его не интересуют. Его волнует только ее тело. Но Кэтрин этого мало.
Она так глубоко погрузилась в свои размышления, что даже вздрогнула, когда Эван вдруг проговорил:
- Смотри, кто это там едет?
Кэтрин подняла глаза, вглядываясь в дорогу. Действительно, кто-то ехал им навстречу, причем явно торопился.
- Быстро садись на коня позади меня. Чтобы мы могли сразу ускакать, если это окажется враг, а не друг.
Кэтрин заколебалась, и Эван снова попросил:
- Кэтрин, ставь ногу в стремя и прыгай в седло позади меня. Ну же!
Но она слишком долго мешкала, и всадник успел приблизиться настолько, что Кэтрин могла уже разглядеть мужчину, сидевшего на коне. Он не походил ни на грабителя, ни на разбойника, и у нее сразу отлегло от сердца. "Какой-нибудь адвокат или что-то в этом роде", - подумала Кэтрин.
- Приветствую вас! - обратился к ним мужчина. Эван пробормотал сквозь зубы что-то невнятное.
Но незнакомец уже подъехал к ним. Лицо у него раскраснелось от езды по горной дороге при солнечной погоде.
Несколько минут мужчина переводил дыхание, глядя на Кэтрин серыми проницательными глазами.
- Простите, вы случайно не миссис Кэтрин Прайс? Ваши слуги сказали, что я смогу догнать вас, если поеду этой дорогой.
Кэтрин посмотрела на Эвана. И тот, в свою очередь, спросил:
- А можно ли узнать, с кем мы имеем честь говорить
Мужчина вытащил носовой платок и вытер вспотевшее лицо.
- Меня зовут Куинли. Арчер Куинли. Я приехал из Лондона. Мне нужно задать миссис Прайс несколько вопросов. Вот и все.
Кэтрин похолодела. Они сумели добраться до нее. Несмотря на все ее попытки скрыться от закона, они напали на ее след. Как ни странно, она даже почувствовала нечто вроде облегчения. Теперь ей уж не придется вздрагивать при виде незнакомых людей, приехавших из Лондона, и гадать, не к ней ли они держат путь.
Мистер Куинли сунул руку в карман и вынул оттуда запечатанный конверт.
- Леди Мэнсфилд наняла меня для расследования обстоятельств смерти ее сына. Вот письмо ее поверенного - здесь изложено все, что она поручила мне сделать.
Эван выехал вперед и протянул руку, чтобы взять письмо, но мистер Куинли покачал головой и посмотрел на Кэтрин.
- Как я понял, вы и есть миссис Прайс? Эван предупреждающе бросил ей:
- Вы вовсе не обязаны отвечать ему.
Кэтрин не обратила на его слова никакого внимания. Одно дело не прийти с повинной к слугам закона, и совсем другое - открыто отказываться сотрудничать с ними. И почему Эвана нисколько не удивило, что следователь собирается задать ей вопросы, связанные с убийством?
- Да. Я Кэтрин Прайс, - ответила она, подняв глаза на следователя, который с подозрением смотрел на Эвана.
Мистер Куинли вручил ей письмо, которое Кэтрин могла бы и не читать, поскольку знала: он говорит чистую правду. В конце концов, она ведь ожидала, что ее разыщут. Тем не менее она бегло прочитала письмо леди Мансфилд, отметив, что умная женщина тотчас же связала смерть сына с первым письмом Кэтрин, в котором та обращалась к ней с просьбой продать сосуд.
Только одна строчка в письме оказалась для Кэтрин полной неожиданностью. И она задержала на ней взгляд. Перечитала второй раз, чтобы убедиться, не ошиблась ли. Но ошибки не было.
И, испытав невыносимую боль, она прочла эту строку вслух:
- Давний друг моего сына - уважаемый всеми ученый Эван Ньюком, сообщил констеблю, что мой сын в день смерти собирался встретиться с женщиной, назвавшейся Леди Туманов. Надеюсь, вы сосредоточите свои усилия на поисках этой женщины, имя которой, как мне известно, является Кэтрин Прайс. Она могла оказаться свидетельницей чего-либо, способного навести вас на след убийц моего сына".
Кэтрин вскинула глаза на Эвана, который так предательски вкрался ей в доверие. И, судя по тому, какое чувство вины было написано на его лице, он отлично понял, в чем дело.
- Ты явился сюда вовсе не ради материалов для своей книги, - прошептала Кэтрин. - И ты разыскивал меня не потому, что читал эссе.
Эван тихонько выругался, хотя и не отвел глаз от ее обвиняющего взгляда. Потом, тяжело вздохнув, он выдавил из себя:
-Да. И вся вселенная Кэтрин рухнула, и небо обрушилось ей на голову.
10.
От страсти, что пылает грудь,
немеет сердце. Как сухая ветка, вспыхивает желание.
- Миссис Прайс? - услышала она голос, который заставил ее очнуться от потрясения. -С вами все в порядке?
Она повернулась к мистеру Куинли, который несколько озабоченно смотрел на нее. Кэтрин не смела взглянуть на Эвана, не то стыд захлестнул бы ее с головой. Как это она могла вообразить, будто способна увлечь его? Ни ее состояние, ни ее помощь в работе над книгой, ни даже ее тело - на самом деле все это его не интересовало.
Его книга. Кэтрин нахмурилась. Он даже и не думал собирать материал для нее. Это был всего лишь повод, чтобы втереться к ней в доверие. Вместо стыда в груди ее вспыхнул гнев. Да почему это она должна стыдиться? Она не совершила ничего такого, в чем могла бы упрекнуть себя. Это он лгал и вводил ее в заблуждение. Он пытался вертеть ею, как хочет, не думая о ней самой. - Кэтрин, - негромко заговорил Эван.
Но Кэтрин не дала ему закончить предложение:
- Мистер Куинли, познакомьтесь, - это мистер Эван Ньюком. - Она указала в его сторону. - Он ведет здесь собственное расследование. Какая жалость, что вы прибыли так скоро. Ему почти удалось выведать у меня все. Но теперь, я уверена, он с радостью предоставит выполнение этой нелегкой работы вам.
- Кэтрин! - более твердо повторил Эван. - Все это не так, как тебе кажется.
Она даже бровью не повела в его сторону, обращаясь исключительно к мистеру Куинли:
- Вам пришлось проделать такой долгий путь! Но я буду счастлива ответить на все ваши вопросы. - И, глядя мимо Эвана, добавила: - Буду также счастлива ответить и на вопросы мистера Ньюкома… если таковые у него возникнут.
Кэтрин не без легкого удовлетворения отметила, как потемнело лицо Эвана.
Мистер Куинли, похоже, не сразу разобрался в ситуации:
- Вы хотите сказать, что этот человек и есть тот самый ученый - давний друг лорда Мэнсфилда?
Кэтрин кивнула. На большее у нее не хватило сил, потому что она вдруг поняла, почему Эван не признался ей, зачем он приехал. Ведь он полагал, будто она имеет какое-то отношение к убийству. И все эти дни, пока они разговаривали… пока он обнимал и целовал ее, Эван считал ее причастной к этому страшному преступлению!
Мысль об этом вызвала у нее приступ дурноты. Кэтрин пошатнулась, и Эван, мгновенно соскочив с седла, попытался поддержать ее.
- Я хотел попросить у тебя… Но она отбросила его руку.
- Как ты смеешь? После того что ты говорил и делал, ты не имеешь права прикасаться ко мне!
Мистер Куинли тоже спешился.
- Быть может, мы отведем лошадей в сторону от дороги и отдохнем немного? - Он с любопытством посмотрел на Эвана. - Миссис Прайс несколько не по себе.
Кэтрин покачала головой, хотя ей стоило неимоверных усилий удержаться от того, чтобы не упасть в обморок от слабости после всего пережитого за эти страшные, бесконечно долгие минуты. Но сейчас нельзя было выказывать ни слабости, ни робости. Надо взять себя в руки и сохранить полную ясность ума. С этими мужчинами она должна постоянно быть начеку. Ни на одного из них она не могла положиться.
- Со мной все в порядке, - Кэтрин, глубоко вздохнув и расправив плечи, выдавила из себя улыбку. - Но коли вы не хотите задавать вопросы на дороге, мы можем отойти куда-нибудь.
- Да вот хотя бы под эти деревья. Посидим в тени, пока вы расскажете, что вам известно об убийстве лорда Мэнсфилда.
Кэтрин повернулась и направилась к тому месту, куда падала раскидистая тень деревьев. Но прежде чем Эван сделал шаг следом за ней, мистер Куинли дотронулся до его руки:
- Простите, сэр. Полагаю, будет лучше, если я смогу поговорить с миссис Прайс наедине. Мне кажется, ваше присутствие действует на нее угнетающе.
Но Кэтрин, обернувшись, покачала головой:
- Нет, мистер Куинли, нисколько. Пусть мистер Ньюком услышит все. Мне нечего бояться или стыдиться. И нечего скрывать от мистера Ньюкома. Пусть он узнает обо всем.
Пожав плечами, мистер Куинли с явной неохотой уступил просьбе Кэтрин и, взяв лошадь под уздцы, повел ее прочь с дороги. Что касается Малыша, то он со свойственной ему сообразительностью давно понял, что трава поодаль намного вкуснее той, что росла на обочине.
Но Эван, догнав Кэтрин, схватил ее за руку и снова заговорил, на этот раз по-валлийски, чтобы не мог понять следователь:
- Прошу тебя, выслушай. Ты рассердилась. И я вполне могу понять…
- По-моему, я уже просила тебя не прикасаться ко мне. - Кэтрин попыталась высвободить руку. - Делая вид, будто защищаешь меня, ухаживаешь за мной, ты на самом деле все время за мной шпионил? - В горле у нее перехватило. - Зачем притворяться и сейчас? Не стоит…
Лицо Эвана перекосилось. Но он еще крепче сжал ее руку.
- Дорогая моя. Это не притворство…
- Прекрати! - глаза ее наполнились слезами. Неужели он считает ее такой дурочкой? Чего он добивается? - Если ты не замолчишь, то, клянусь, я…
- Вам не требуется моя помощь? - раздался голос мистера Куинли.
Эван слегка ослабил хватку, и Кэтрин удалось выдернуть руку. Не глядя по сторонам, она подхватила уздечку Малыша, волочившуюся по траве, увлекая его за собой:
- Да нет. Спасибо. Я рада, что мы сейчас покончим со всем этим.
Мистер Куинли, привязывая лошадь к дереву, не сводил с них своего ястребиного взгляда. И Кэтрин чувствовала, как дрожат ее руки, когда она непослушными пальцами стала закреплять уздечку рядом. Так плохо, как в присутствии этих мужчин, ей еще никогда не было.
Сумеет ли она ответить на все вопросы? Гнев помогал ей выдержать неотступный взгляд Эвана. Но взгляд следователя вызывал совершенно другие чувства. Этот человек всего лишь выполнял свою работу. Именно поэтому ей будет трудно отвечать ему - он без особого усилия сразу поймет, где она говорит правду, а где…
Правду? Да разве она может сказать ему всю правду? Все, что она делала в Лондоне, выглядит ужасно подозрительно. Как, например, объяснить, почему она вдруг решила выскользнуть через черный ход, если она и сама до сих пор не понимает этого?
И еще. Она успела сказать Эвану, будто не встречалась с лордом Мэнсфилдом. Если она выложит все, как есть, Эван сообщит следователю, что раньше Кэтрин утверждала другое. И тогда их подозрения укрепятся. Как же выпутаться из этих силков, которые она сама себе расставила?
Нахмурившись, она смотрела на жующего траву Малыша. Есть только один выход: рассказать мистеру Куинли ту же историю, которую она выдумала для Эвана. Во всем остальном она будет правдива до конца. Но то, что встреча с лордом Мэнсфилдом состоялась, она будет отрицать. Иначе они не поверят ни единому ее слову.
Существовало еще одно соображение. Если она признается, что купила сосуд, и леди Мэнсфилд, станет известно об этом, она потребует его обратно. И тогда Кэтрин останется ни с чем: без мужа и без всякой надежды на будущее не только для самой себя, но и для всех тех, кто от нее зависит.
Интересно, а что бы сделала на ее месте бабушка? Решилась бы прибегнуть ко лжи? Нет, конечно, до такого она бы не унизилась. Просто она никогда не позволила бы втянуть себя в такую подозрительную историю.
И потом, бабушка умела быть решительной и всегда давала отпор кому следует. Обычно мысли о бабушке помогали Кэтрин набраться храбрости. И на этот раз прием тоже сработал.