– Они изымают из оборота тысячи билетов, а потом, при розыгрыше, бросают их корешки в барабан вместе с теми, что куплены населением. Вот и получается, что много выигрышей достается самой компании. Стыд и позор, черт возьми!
Вдруг Моррисон остановился, осененный внезапной идеей, и уставился на Моргана, постукивая по зубам ногтем большого пальца. Скоро этот звук стал раздражать Моргана.
– Дядя Шерман? – позвал он.
Тот вздрогнул, очнувшись от задумчивости.
– Ох, прости, Морган, мне в голову только что пришла отличная мысль. Ты ведь знаком со всеми тонкостями игрового бизнеса и работал с компанией "Юнион кэнел лоттери".
– И что? – насторожился Морган.
– В легислатуре Пенсильвании создан комитет по расследованию незаконной деятельности некоторых лотерейных компаний в фонды каналов, и я глава этого комитета. На самом деле нашим объектом является "Юнион кэнел лоттери", но пока мы не можем открыто назвать эту компанию. За все время работы комитета мы не добились практически никаких результатов.
– А какое отношение все это имеет ко мне?
– Как ты смотришь на то, чтобы стать особым следователем нашего комитета?
Морган округлил глаза.
– Это и есть твоя отличная мысль?
– А что здесь плохого? У кого из нас больше опыта в лотерейном бизнесе? Как глава комитета, я уполномочен набирать на работу следователей и платить им приличное жалованье.
Морган невесело усмехнулся:
– Дядя Шерман, я, конечно, польщен твоим высоким мнением обо мне, но я никогда не занимался подобными вещами.
– Вор вора ловит. Слышал такую поговорку?
– Покорно благодарю, – сухо отозвался Морган.
Моррисон отмахнулся.
– Ты понимаешь, что я имею в виду. Если бы я считал тебя нечестным человеком, то никогда не предложил бы тебе эту работу. Но тебе знаком игровой бизнес и есть кое-какой опыт по части продажи лотерейных билетов.
Морган задумался. Что и говорить, идея была заманчивой. Его привлекал элемент риска и опасности.
– И что именно я должен искать? – поинтересовался он. – Факты, уличающие "Юнион кэнел" в мошенничестве?
Моррисон отрицательно покачал головой:
– Нет, гораздо серьезнее. Мы хотим доказать, что большинство, если не все лотерейные компании в фонды каналов – или откровенные жулики, или просто бесполезные организации. Конечно, нам нужны веские улики против "Юнион кэнел", но если, кроме этого, ты ничего не раскопаешь, компания начнет вопить про деньги налогоплательщиков, которые были потрачены только на то, чтобы их дискредитировать.
– Чтобы найти все эти доказательства, нужно время. Придется много ездить, вращаться в кругу работников каналов, причем всех каналов, а не только Пенсильвании.
– Да, я хорошо осознаю это, Морган. Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы у тебя было столько времени, сколько нужно. Я твердо решил стереть это грязное пятно с лица нашего великого штата Пенсильвания и не отступлюсь, даже если придется положить на это остаток моей жизни. – Дядя повысил голос и встал в позу, как будто ораторствовал перед публикой.
Увидев это, Морган слабо усмехнулся.
– А что, если так долго ты не удержишься в легислатуре? – спросил он.
– Удержусь! – убежденно сказал Моррисон и тут заметил усмешку Моргана. Он смущенно улыбнулся. – Я чересчур разошелся, да? Но что делать – политик везде политик, даже дома, в кругу родных и друзей. А насчет легислатуры: я буду работать там столько, сколько сам пожелаю. Прости за нескромность, но я пользуюсь большой поддержкой избирателей. У другой партии практически нет шансов на победу. Зная это, они даже не пытаются меня обойти, а когда подходит время выборов, попросту выставляют против меня символического кандидата.
Манеры дядюшки опять стали несколько помпезными.
– Стоит мне только захотеть, и я буду губернатором – как нечего делать!
– Да, я читал об этом в газетах. А почему бы и нет?
– Слишком большая ответственность и слишком пристальное внимание публики. Человек в губернаторском кресле всегда под прицелом любопытных взглядов зевак. Он может не сомневаться – где-то на него наведен телескоп, и какой-нибудь ловкий проныра продает билеты желающим поглазеть на живого губернатора – по центу за просмотр. За годы работы в легислатуре я утвердился в верхах и теперь стал почти так же влиятелен, как губернатор, и при этом избежал ненужной открытости. Но ты не ответил на мой вопрос, племянничек. – Моррисон остановился прямо перед Морганом. – Ты согласен на эту работу?
Морган помолчал, взвешивая свой ответ, потом сказал:
– Что ж, звучит заманчиво. Думаю, можно попробовать. Но предупреждаю: тебе придется проявить терпение. Мне нужно сначала научиться. Раньше я никогда не занимался расследованиями. Моя работа будет достоянием гласности?
Моррисон покачал головой.
– Об этом будем знать только мы и еще несколько человек из моих служащих – это люди, которым я полностью доверяю.
– Ладно, тогда я согласен, дядя Шерман. Морган встал.
Просияв, Моррисон шагнул к племяннику и пожал ему руку, другой рукой похлопав по плечу.
– Удачи тебе, Морган! Но предупреждаю – будь осторожен! Найдутся мерзавцы, готовые перерезать тебе горло, если узнают, чем ты занимаешься. И насколько я знаю жизнь на каналах, там полно таких мест, где прирежут только ради того, чтобы отнять кошелек.
Два месяца спустя Моргану довелось припомнить напутственные слова дяди.
К этому времени он успел побывать на нескольких каналах, самым главным из которых был, разумеется, Эри – венец каналостроения. Морган Кейн ходил по грязным пивным, мелким очагам греха, разврата и преступности, умудряясь при этом остаться целым и невредимым. Что ж, в конце концов Моргану было не привыкать: он уже насмотрелся на жизнь в самых худших ее проявлениях в притонах на берегах Миссисипи и в бедных кварталах Нью-Йорка. Правда, попав в так называемый Сайд-Кат, он понял, что таких грязных ублюдков, как жители этого местечка, ему еще встречать не приходилось.
Жизнь в Сайд-Кате не стоила ни гроша. Там могли убить человека только ради того, чтобы снять с него одежду. Морган знал, что бродить в таком месте ночью было непростительной глупостью, но ему хотелось знать, сколько грязных денег тратили пьяницы, бандиты и шлюхи Ката на лотерейные билеты. По его наблюдениям, Кат буквально кишел продавцами лотерейных билетов, и у всех шла бойкая торговля. Даже самые опустившиеся алкоголики и старые щербатые проститутки каким-то образом изыскивали деньги на то, чтобы купить лотерейные билеты или вступить в долю с другими. Лотерейный билет компании "Юнион кэнел" стоил пять долларов, но чтобы бедняки тоже участвовали в розыгрыше, билет делился на восемь частей, и человек мог купить одну долю билета за шестьдесят три цента.
Извечная погоня за золотым тельцом, невесело думал Морган.
Ночь застала его в Сайд-Кате одетым в дорогую одежду и с ранцем в руке. Он приехал в Кат утром на пассажирском пакетботе и пробыл там весь день, только сейчас выяснив, что после наступления темноты ни одно судно не рисковало останавливаться в этом ужасном месте. Оставалось одно из двух: либо ночевать в Кате, либо идти пешком. Морган решил идти, выбрав, как ему показалось, меньшее из двух зол.
Он шел быстро, с опаской поглядывая по сторонам, и вскоре выбрался из Ката на главный канал. Думая, что теперь он в безопасности, Морган позволил себе слегка расслабиться и сбавил шаг. Пройдя совсем немного, он наткнулся на бандитов, которые тихо, как привидения, вынырнули из густого тумана. Застигнутый врасплох, Морган растерялся и не смог справиться с нападавшими.
Благодаря своевременному вмешательству Кэтрин Карнахэн он вышел живым из этой переделки. Но ранец пропал. Морган не сомневался в том, что его украли бандиты. В ранце было мало ценного для воров: смена белья, носки, бритва, кружка, кисточка для бритья и прочие мелочи. Но там лежал еще и дневник, куда Морган записывал свои наблюдения за работой лотерей на каналах. Если кто-то прочтет эти записи и поймет их значение, Моргану несдобровать: в дневнике стояло его имя. Если бы Кэт не нашла его часы, он мог бы взять себе другое имя, но теперь было поздно – она наверняка заподозрит неладное. Морган был немного знаком с жизнью каналов и судовождением, так что и в этом ему пришлось обмануть Кэт.
Но одно он решил твердо: надо как можно быстрее купить другую одежду, более подходящую для работника канала, и никогда в жизни не соваться в такое место, как Сайд-Кат, прилично одетым.
Еще он решил задержаться на барже "Кошечка Карнахэна" хотя бы на время. Морган заметил, что его сильно влечет к Кэтрин Карнахэн, но сказал себе, что остается не из-за этого. Дело в том, что баржа служила ему отличным прикрытием и базой для дальнейших операций. Если такой хлыщ, как Тэйт Броули, проводит лотереи на Эри, значит, канал – благодатная почва для жуликов от лотереи. Морган решил выяснить как можно больше о личности этого самого мистера Броули.
Кэт и сердилась, и радовалась тому, что Морган вчера вечером помог ей выйти из неловкого положения. Утром, стоя на румпеле баржи, она размышляла над своими противоречивыми чувствами.
Было прохладно, по земле стелились остатки ночного тумана. Отец и Морган были внизу, готовили завтрак. Тимми наверху гнал мулов по бечевнику – сидя на одном, вел другого. Кэт видела только его голову, которая выныривала из тумана и снова скрывалась.
Ее мысли опять вернулись к Моргану Кейну и вчерашнему эпизоду в "Парадизе".
В минуты трезвости Мик был добрым любящим отцом и все же не слишком утруждался воспитанием Кэт. Когда была жива мама, он проводил с дочкой все свободное время, учил ее школьным наукам, но, как видно, посчитал, что на этом его отцовские обязанности заканчиваются, и после смерти жены ушел в запои, оставив дочь без внимания.
Кэт не обижалась, но в результате получилось, что она вступила во взрослую жизнь, фактически предоставленная самой себе. Она научилась во всем полагаться только на свои силы, не рассчитывая на людей, связанных с каналом, – они редко приходили ей на помощь. Но Кэт умела постоять за себя в любой ситуации, даже в том неприятном эпизоде с Саймоном Мэфисом, и страшно гордилась этим своим умением. Вот почему вчерашнее вмешательство Моргана Кейна оскорбило ее. По ее мнению, она и сама прекрасно справилась бы, поставив наглеца Броули на место. Морган напрасно встрял. Она же не какая-то слабая тепличная девица-недотрога!
И все же воспоминание о галантности Моргана приятно согревало. Кэт невольно представляла себе, как было бы здорово провести остаток жизни под защитой такого заботливого и сильного мужчины, как он.
Она тихо фыркнула. Да что это с ней, в самом деле? Что она, беспомощная кукла? Нет, такая жизнь не сделает ее счастливой.
Внизу появилась голова Моргана, и Кэт напряглась. Он шел к ней через низкую крышу каюты.
– Завтрак почти готов, Кэт. Может, спустишься на камбуз и поешь? А я пока постою на румпеле. Я видел, как ты им управляешь...
Она презрительно хмыкнула:
– Ты видел? Видел всего один день? Это еще не значит, что ты можешь водить баржу. Одна ошибка, и "Кошечка" в щепки разобьется о берег. Нет, мы сделаем короткий привал и позавтракаем вместе.
– Отлично! – обрадовался Морган и весело приподнял бровь. – Но должен признаться, я несколько удивлен.
Она подозрительно взглянула на него:
– Что же вас удивляет, мистер Кейн?
– Да то, что ты собираешься терять время на еду, – ответил он. – Ты работаешь, как каторжная. Хотя, надо признать, здесь все так работают.
– Весьма великодушно с вашей стороны, – язвительно заметила Кэт. – Можете считать меня каторжницей, но в такие тяжелые времена, как сейчас, не так просто получить доход с баржи канала, даже если работать круглые сутки.
– Вот об этом я и хотел спросить. Почему вы не выходите ночью?
– Потому что ночью закрыты шлюзы. По закону они не работают с заката до рассвета.
– Но вы можете ходить ночью между шлюзами.
– Да, некоторые так и делают, но это опасно – в темноте можно столкнуться с другим судном. Я обычно не выхожу ночью: на "Кошечке" мало людей. К тому же у нас только два мула, им нужен отдых.
– Может быть, я научусь управлять румпелем... если вы, конечно, не возражаете... – Морган слегка поклонился.
– Посмотрим, мистер Кейн, – холодно бросила она. – А сейчас сходите, пожалуйста, на нос баржи и скажите Тимми, чтобы нашел приток и завернул туда мулов.
– Слушаюсь!
Кэт видела, как он повернулся и изящной походкой направился через крышу каюты на нос баржи.
Там Кейн приставил ладони рупором ко рту и прокричал Тимми. Скорость четыре мили в час, конечно, ничто в сравнении со скоростью морских судов, и все же человеку с суши требуется несколько дней, чтобы привыкнуть и начать уверенно передвигаться по палубе баржи. Однако Морган ходил легко и свободно, с величественной грацией кошки – ни следа недавних травм.
"Неслыханный нахал, – раздраженно подумала Кэт. – Надо же – пробыл на барже чуть больше суток, а уже заявляет, что может управлять румпелем!" И что больше всего раздражало, так это то, что, наверное, он действительно смог бы. Морган Кейн производил впечатление человека, способного справиться с любым делом.
Через полчаса они встали на причал в притоке канала, чтобы позавтракать. Трое мужчин устроились на палубе, а Кэт, положив еду в оловянную тарелку, пошла на берег и села в тени дерева рядом с бечевой тропой. Солнце уже спалило ночной туман, день обещал быть теплым. Позавтракав, Кэт привалилась спиной к стволу дерева. Было тихо, лишь в траве гудели насекомые и мычали коровы на дальнем поле. Девушка только на минутку прикрыла глаза и тут же задремала.
Ее разбудил какой-то шорох. Открыв глаза, она увидела в нескольких дюймах от своего лица глаза Моргана. Он смотрел на нее ласковым, задумчивым взглядом.
– Ты очень красива, Кэт, – тихо сказал он. – Когда ты спала, у тебя было такое невинное лицо, как у младенца.
Окончательно проснувшись, Кэт почувствовала, что лицо ее горит, и отпрянула от дерева.
– Как ты смеешь говорить мне такие вещи?
– Как смею? Ты настолько привыкла к отшельнической жизни канала, что уже не можешь с благодарностью выслушать комплимент? Неужели ни один мужчина, ни разу не говорил тебе, что ты красива?
Кэт смутилась.
– Что... что вообще ты здесь делаешь? – запинаясь, спросила она.
Морган вздохнул.
– Меня прислал за тобой твой отец. Он сказал, что нам пора ехать.
– Который час? Сколько я...
– Сколько ты спала? – Он усмехнулся. – Да не так чтобы очень долго. – Морган достал свои карманные часы с гравировкой и откинул крышку. – Одиннадцатый час. – Он опять посмотрел на Кэт. – Мик решил, что ты заболела.
– Одиннадцатый? Боже мой! Нам давно пора ехать! – Она встала с земли, намеренно избегая его протянутой руки. – Почему ты меня не разбудил?
– Я не имею на это права. Илотом, я подумал, тебе надо отдохнуть.
– Мы не можем позволить себе терять время! А Мик-то куда смотрел?
Она быстро зашагала к барже.
Морган стоял, с растерянной улыбкой глядя ей вслед. Господи, что за странная женщина? Подумать только – обиделась на комплимент! Видимо, зря он остался на "Кошечке". Нечего и надеяться на какие-то отношения с Кэтрин Карнахэн! Хотя времени еще много, да и Эри-канал – рассадник лотерейного шулерского бизнеса.
Вдруг он заметил, что Тимми уже погнал мулов, а Кэт встала на румпель. Баржа поплыла! Сорвавшись с места, Морган подбежал к бечевнику и запрыгнул на борт судна. Кэт бросила на него сердитый взгляд, и Морган весело помахал ей в ответ.
Преподобный Лютер Прайор был очень расстроен. Он надеялся, что Джон Симмонс с радостью примет его на борт своего судна "Спасительное милосердие". Как-никак, они вместе учились в семинарии, и Прайор всегда считал Симмонса своим близким другом. И потом, разве у них не одно дело – пасти стадо Господне? Конечно, они не виделись много лет: после посвящения в духовный сан их пути разошлись. Прайор, одержимый миссионерским рвением, уехал в Африку спасать язычников, женившись перед отплытием на Констанс Линден. К сожалению, язычники плохо внимали его проповедям. Его милая женушка, прожив в Африке двенадцать лет, умерла от лихорадки, да и здоровье самого Лютера сильно пошатнулось. Врачи настоятельно советовали ему вернуться на родину, пугая возможной смертью. Преподобный Лютер Прайор, человек решительный до безрассудства, мог бы и дальше нести слово Господне, но надо было подумать о своей девятнадцатилетней дочери Лотт.
Итак, Прайор вернулся домой. В награду за годы самоотверженной службы ему дали собственную церковь. Шесть месяцев он не находил себе места от скуки: все прихожане его церкви были спасены, ни одного грешника – не за кого взяться, некого обратить на путь истины. Преподобный отец понял, что ему придется вступить в схватку с сатаной на его же сатанинской территории, в его же логове. Вот там-то грешников – как сорняков на запущенном поле. Прайор объяснил Лотт, что ему надо быть на этом поле, чтобы, образно говоря, выдернуть сорняки собственными руками и обратить их в цветы Божьи. Только тогда его жизнь наполнится смыслом.
Лотт, давно привыкшая к миссионерскому рвению отца, послушно согласилась. Она задала лишь один вопрос:
– Куда мы едем, папа?
– Я много размышлял над этим, – сказал Прайор. Он расхаживал по комнате, сцепив за спиной руки. – Насколько мне известно, каналы этой страны – выгребные ямы греха, и Эри – самый жуткий из всех. Туда мы и едем! – В приступе красноречия отец стал размахивать руками. – Там так не хватает людей церкви, проповедников. Мы спасем заблудших грешников, вырвем их из лап сатаны, дочка. Я напишу своему старому другу, Джону Симмонсу. У него на Эри плавучая церковь. Мы с ним объединим наши усилия в борьбе за дело Господне!
Однако получилось не совсем так, как рассчитывал Прайор. Джон Симмонс встретил их без особого восторга.
– Мы столько лет не виделись, брат Прайор, – сказал он. – Я рад нашей встрече. Но, как видишь, у меня маленькое суденышко и совсем немного прихожан.
– Но вместе мы умножим нашу паству.
– Нет, мы не можем расширить церковь, для этого нет места. И потом, я стар, брат Прайор. Я устал.
– Никогда нельзя быть слишком старым для богоугодного дела! – пылко воскликнул преподобный отец.
– Не равняй всех по себе, брат Прайор. Я еще занимаюсь богоугодным делом, но более тяжкое бремя пусть несут молодые. У меня есть несколько прихожан, и больше мне не надо. Если ты хочешь проповедовать на Эри, заведи себе собственное судно.
"Да, но где его взять, если нет денег?" – грустно подумал Прайор. На их сбережения можно было худо-бедно просуществовать несколько недель, и все.