Син смотрел, как женщина, которая была ненамного старше его самого, радуется своему сыну. Когда-то в далеком прошлом он однажды размечтался о том, как придет домой, где ему будут так же рады. Но когда других мальчиков, вывезенных из Шотландии, Генрих отправил по домам, Син вместо приветствия получил присланную отцом короткую холодную записку: "Я не потерплю в своем доме англичанишки. Делайте с ним что хотите. Никогда - ни сейчас, ни в будущем - он здесь никому не нужен".
Снова открылись старые раны, и по всему телу Сина разлилась мучительная боль.
- Милорд?
Отвернувшись от Калли, Син снял с рук перчатки, а она хмуро смотрела ему в спину. Боль в его глазах поразила ее, но когда она обошла мужа кругом, его лицо уже было, как обычно, непроницаемым.
Морна увела Джейми наверх, а Астер повел Калли, Сина, Саймона и Дермота в свой кабинет.
- Я не хочу, чтобы он оставался здесь, - заявил Дермот Калли.
- Не тебе решать. - Калли покраснела.
- Очень даже мне. Он же англичанин.
- Дермот, Калли, успокойтесь! - прикрикнул на них Астер. - Это ни к чему не приведет. А теперь, Калли, скажи мне, что, по-твоему, нам с ним делать?
- Я хочу, чтобы вы радушно приняли его.
- Знаешь, детка, тебе не кажется, что это уж слишком? - Астер запустил руку в седеющие волосы. - Лучшую часть своей молодости я провел, сражаясь с их королем, и то же можно сказать о твоем покойном отце. Я так же, как и ты, хочу мира с ними, но не такой ценой.
- Мы ведем себя неприлично, в его присутствии обсуждая это на своем непонятном ему языке. - Калли посмотрела на мужа, который обменялся возмущенным взглядом с Саймоном.
- Он сукин сын, и, если он нас не понимает, тебе лучше всего отправить его домой.
- В одном вы абсолютно правы. - Безупречный гэльский говор громом раскатился по комнате, заставив всех застыть. - Я сукин сын, но я не намерен отправляться домой, пока не прекратятся нападения на англичан. - Он подошел к Дермоту вплотную. - Поэтому если вы хотите, чтобы я уехал, то вам просто необходимо обеспечить мир.
- Где вы научились говорить на нашем языке? - задал вопрос Астер. - Я еще никогда не видел англичанин!… англичанина, который бы так хорошо говорил на гэльском.
- Я просто полон неожиданностей, - бросил Син, оглянувшись через плечо.
Затаив дыхание, Калли наблюдала, как мужчины мерили друг друга взглядами. Ее дядя, как и Син, не привык, чтобы кто-либо сомневался в его авторитете. Он, как всемогущий король, управлял их землями, и весь клан поклялся быть верным ему до конца дней.
Калли с мольбой посмотрела на Саймона, надеясь, что, если дело дойдет до битвы, он поможет ей развести бойцов.
- Если вам хоть на мгновение пришла мысль, что вы можете захватить кого-то из моих людей и доставить их к своему королю, то вы глубоко заблуждаетесь. - Астер, прищурившись, смотрел на Сина.
- Тогда предупреждаю, - Син повернулся к нему лицом, - вы должны гарантировать, что повстанцы прекратят свои нападения.
- Как я могу это сделать, если даже не представляю, кто они?
- Вы глава этого клана. И не говорите мне, что не знаете всех, кто его составляет, - мужчин, женщин и детей. Если вы не знаете повстанцев по именам, вы, несомненно, знаете их по их репутации и знаете, сто из мужчин вероятнее всего виновен.
- Дядя, их здесь всего двое. - Дермот бросил на Сина и Саймона презрительный взгляд. - Предлагаю перерезать каждому горло и закопать их.
Син, не таясь, улыбнулся в ответ на угрозу Дермота, а Саймон насмешливо поднял бровь.
- Люди гораздо лучше тебя, щенок, пытались это сделать, - тихим угрожающим тоном заговорил Син, - и за это все они лежат в могилах.
- Вам меня не напугать. - Дермот выпрямился во весь свой юношеский рост, но оказался все же на целую голову ниже Сина.
- Тогда ты слишком глуп, чтобы оставаться в живых. - Син вытащил из сапога кинжал. - Давай, мальчик, я перережу тебе горло, а потом с удовольствием отдам тебя обеим нашим хозяйкам.
- Син, - Калли впервые в жизни увидела, что ее брат побледнел, и решила обратить все в шутку, надеясь улучшить всем настроение и предотвратить столкновение, - прекратите, пока он не подумал, что вы говорите всерьез.
- Я говорю серьезно.
- Ох, ну и мужчины! - Калли, сама придя в негодование, закатила глаза. - Вечно вы задираетесь и угрожаете друг другу, - Забрав из руки Сина кинжал, она засунула его обратно ему в сапог. - В следующий раз я его у вас конфискую.
Выражение неверия на лице Сина могло вызвать смех, и Саймон действительно усмехнулся.
- А ты… - повернулась Калли к брату, - тебе должно быть стыдно. А теперь иди наверх поздоровайся со своим братом и позволь мне поговорить с Астером без твоего бестолкового вмешательства.
Ее слова только еще больше распалили Дермота.
- Я имею такое же право…
- Не спорь, Дермот! - приказала Калли. Недовольно заворчав, он направился к двери, но, прежде чем закрыть ее за собой, огрызнулся с порога:
- Я уже не ребенок!
Калли глубоко вздохнула. Наконец настало время попытаться совершить чудо.
- Итак, на чем мы остановились? - обратилась она к мужчинам.
- Ваш дядя объяснял вам, почему он и остальные члены вашего клана не могут принять меня.
- В этом нет ничего, касающегося лично вас, - заговорил Астер. - Мне в конце концов удалось утихомирить повстанцев, а ваше присутствие здесь, без сомнения, снова взбудоражит их.
- Вы успокоили их своей властью или на них подействовало то, что Генрих задержал Калли? - поинтересовался Син, скрестив руки на груди.
- Ну, видите ли, - Астер слегка покраснел, - у меня не было на это времени. Ко мне прибывает посланник от дружественного северного клана. И мне совсем не хотелось бы…
- С какой целью они приедут? - Син застыл. Астера еще больше взбесило то, что Син посмел задать вопрос о делах клана.
- Черт побери, это дело не касается вас, англичан.
- Как советник Генриха… - Син с угрожающим видом шагнул вперед.
- Проклятие, Калли! - выкрикнул Астер, сердито обернувшись к ней. - Разве не достаточно, что ты привезла сюда англичанина? Тебе непременно нужно было выбрать советника короля?
Калли оставила без внимания его вопрос, ей, как и Сину, интересно было знать, кто и зачем прибудет.
- Кто прибудет, Астер? Я не вижу вреда в том, что Син будет это знать.
У Астера нервно задергалась щека, и он несколько минут ничего не говорил, а лишь переводил взгляд с одного на другого.
- Прибудут Макаллистеры, - в конце концов сообщил он.
- Лахлан Макаллистер? - Син помрачнел.
- Вы его знаете? - спросил Астер.
Калли в удивлении приподняла бровь, Макаллистеры были сильным кланом, обладавшим огромной властью над соседними жителями горной страны. Их предводитель Лахлан был, так сказать, мудрее царя Соломона и слыл самым искусным воином во всей Шотландии.
Юан Макаллистер был больше мифом, чем реальностью. Легенда гласит, что его забрали в горы и там он обучался древним искусствам и черной магии, которая способна вызывать с того света души умерших воинов и вселять их в его тело. Гигант среди мужчин, Юан никогда не знал поражений в битвах.
А Брейден Макаллистер… Во всей Шотландии не было девушки, которая не знала бы его. Красивый, как сам искуситель, он, как говорят, был способен соблазнить любую встреченную им женщину, а что касается битвы, то все соглашались, что в военном искусстве ему равны лишь его братья.
Никто никогда не хотел ссориться с Макаллистерами.
- Да, - усмехнулся Син, - можно и так сказать.
- Зачем они приедут? - спросила Калли.
Сев за свой стол, Астер принялся перебирать бумаги.
- Так как они в дружественных отношениях с королем Генрихом, я послал за ними, надеясь установить мир, чтобы вернуть тебя домой. А теперь, боюсь, они понапрасну потратят время. Впрочем, не важно. Я радушно приму их, а потом отправлю обратно.
- Когда они прибывают? - Теперь Калли все стало ясно, и ее обрадовало, что Астер нашел мирный способ вернуть ее домой, вместо того чтобы самому отправиться в Лондон и быть убитым.
- Завтра или послезавтра.
- Пойдемте, джентльмены. - Калли подозвала к себе Саймона и Скна. - Позвольте показать вам, где вы можете умыться и отдохнуть. Астер, не будете ли так любезны послать еду ко мне в комнату и в комнату напротив нее?
Ее слова вызвали у Астера новый прилив ярости, он издал низкий рык, а потом почти закричал:
- Это непристойно! Детка, ты не можешь поместить одного из этих мужчин в своей комнате!
- Даже своего мужа? - У Калли от изумления открылся рот.
- Ах, я об этом забыл, - буркнул Астер, покраснев еще сильнее. - Что ж, хорошо, тогда я пришлю наверх Агги с едой для всех вас.
- Благодарю.
Син молча шел за Калли через зал к лестницам, отмечая полные ненависти взгляды, которыми их провожали по пути через замок.
- Знаешь, - сказал Саймон у него за спиной, - я не ощущал такой враждебности с тех пор, как последний раз был в Париже.
- Я же. говорил, чтобы ты оставался дома.
- Безусловно, я должен пожалеть, что не послушался. - Саймон прочистил горло и после этого заговорил низким голосом, передразнивая Сина: - О, Саймон, но я так рад, что ты поехал со мной. Представляешь, у меня здесь были бы друзьями только Калли и Джейми, Не подумай ничего плохого, Син, - заговорил он снова своим обычным голосом. - Для меня это удовольствие, правда. Именно для этого и нужны друзья.
- Ты все сказал? - Син остановился на лестнице и, обернувшись, насмешливо посмотрел на Саймона.
- Не совсем, а что?
- Ты прав, Саймон, - покачав головой, засмеялся Син. - Спасибо, что поехал со мной.
- Калли, скорее, дорогая, спасайтесь. - У Саймона лицо превратилось в маску недоверия и изумления, и он прислонился к каменной стене. - Замок рушится. Син сказал мне "спасибо". На земле наступает конец света. - Он перекрестился. - Спаси нас, Дева Мария.
Калли смеялась, а Син пристально смотрел на друга.
- Ты очень смешон, тебе следовало стать придворным шутом, а не рыцарем, - заявил он.
- Правильно, но шутам не положено носить меч. А лично мне нравится мой меч. Знаешь, один только рыцарский облик на самом деле заставляет дам страдать по мне. Правда, нельзя сказать, что в последнее время многие обхаживали меня, потому что я бывал в обществе замужних женщин, но одна всегда найдется. - Саймон насупился и замолчал. - О, подождите, я же в Шотландии , а они здесь ненавидят нас, англичан. О, дьявол, мои шансы на успех у женщин упали до нуля. - Он театрально вздохнул. - Не проезжали ли мы недалеко отсюда монастырь? Быть может, мне следует пойти принять обет и тем самым спасти себя от осмеяния.
- О, Саймон, - еще громче засмеялась Калли. - Я, например, счастлива, что вы поехали с нами. Мы просто научим вас носить накидку и немного говорить на гэльском языке.
- Это правда, что под этими накидками на мужчинах ничего нет? - Кашлянув, Саймон громко прошептал это Сину на ухо, чтобы Калли могла его услышать.
- Да.
- Если вам все равно, то я предпочел бы остаться в брюках, - с содроганием произнес он, встретившись взглядом с Калли.
- Выбор за вами, - отозвалась она, открывая для Саймона дверь в его комнату.
Саймон вошел и закрыл дверь, а Син последовал за женой в ее апартаменты.
Остановившись в дверях, Син рассматривал уютную комнату. Огромная кровать была занавешена темно-красной саржей, матрац покрывали шкуры и теплые одеяла; у окна с розовыми стеклами стоял изящный резной сундучок, на котором сидели всевозможные куклы; стены комнаты были расписаны спокойным геометрическим рисунком в бело-голубых тонах.
Сину стало страшно войти туда, как будто он собирался вторгнуться во что-то сугубо личное.
- Может быть, вы войдете?
Син заставил себя переступить порог, но все же не мог избавиться от чувства, что ему не место здесь - с Калли. Бросив свои чересседельные сумки рядом с сундучком, он отстегнул меч.
Калли обратила внимание на его скованные движения, на напряженное и холодное выражение его лица. Она знала, что где-то глубоко в нем таится и веселый человек, который промелькнул перед ней в Лондоне и на короткое мгновение предстал сейчас на лестнице, когда шутил с Саймоном.
Калли отвернула покрывало на кровати, чтобы Син мог отдохнуть, если захочет.
- Хотите, я распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну?
- Нет. Я просто немного отдохну.
- Как вы? - Калли подошла ближе.
- Прекрасно.
Она протянула руку к его щеке и почти ожидала, что он уклонится от ее прикосновения, но он этого не сделал.
Син понимал, что нужно уйти, но нежность руки, касавшейся его кожи, лишила его способности двигаться. Он находился во враждебном окружении, среди людей, всю его жизнь ненавидевших Сина, и в этой ситуации не было ничего нового - ничего, за исключением дружбы, которую предлагали ему Калли и Саймон.
Первый раз в своей жизни Син не чувствовал себя одиноким, и, не успев осознать, что делает, он наклонил голову и накрыл своим ртом губы Калли.
Ощутив вкус ее губ и свежесть дыхания, Син застонал, а Калли, обняв его, притянула еще ближе к своему теплому телу. Он хотел эту женщину так, как никогда ничего не хотел в своей жизни. Он хотел впустить ее в свое очерствевшее сердце, оберегать и защищать ее, и все же он осознавал бесполезность своих мечтаний. Он никогда не смог бы покорить сердце подобной женщины, понимая, что будет отвергнут. Ее народ был ее неотъемлемой частью, и этот народ никогда не примет его.
Если подданные его собственных братьев не могли его выносить, то чего он может ожидать от этих чужаков? А клан Макаллистеров, во всяком случае, видел его ребенком, знал, что по происхождению он принадлежит к ним. Но даже при всем этом они никогда по-настоящему не считали его своим. Они видели, с каким недоверием относились к нему их люди, и поступали так же. Когда его братьев куда-либо приглашали, о нем всегда забывали, хотя потом, с опозданием, о нем и вспоминали.
- Вам нужно повидаться с семьей. - Син отстранился от Калли.
- Вы моя семья, Син.
Син задохнулся от нахлынувших и захлестнувших его эмоций, и слезы навернулись ему на глаза. Страдающий и потерянный, Син отодвинулся от Калли.
- Милорд?
- Оставьте меня, - прорычал он.
- Син? - Калли дотронулась до его локтя.
- Уходите же! - прогремел он. - Оставьте меня в покое.
Ему нужно было остаться одному, нужно было время, чтобы поразмыслить над всем этим, время, чтобы обуздать плоть и успокоить душу..
Калли не знала, что делать. Ей никогда не приходилось видеть, чтобы человек так страдал, и она не представляла себе причину этого. Ей хотелось заключить его в объятия и прижать к себе, но она не решилась сделать это. Он напоминал ей свернувшуюся змею, готовую к нападению, и Калли, кивнув, неохотно отошла от нею.
- Если я понадоблюсь вам, то я внизу с дядей. Син услышал, как за Калли закрылась дверь. Он не находил себе места, ему хотелось разорвать что-нибудь на куски, но больше всего ему хотелось унять боль в сердце. Ему хотелось сойти вниз и забрать свою жену.
Неужели он хотел слишком многого?
Перед его мысленным взором снова возник образ Дрейвена с женой и ребенком. И Сина кольнула зависть, он никогда не знал тепла домашнего очага и любящих рук.
"Если ты не нужен родной матери, почему я должна терпеть тебя?" - вспомнились ему злобные слова мачехи.
Вцепившись руками в волосы, Син изо всех сил старался избавиться от воспоминаний, он не хотел думать о прошлом.
- Мне ничего не нужно, - сердито проворчал он. Ему действительно не нужно было ничего - ни Калли, ни ее земли, он просто хотел…
Закрыв глаза, Син снова забрался в кокон оцепенения, в котором так долго жил. Там не было ни боли, ни прошлого - не было вообще ничего. И это было единственное счастье, на которое мог надеяться подобный ему человек. Да, там был если не рай объятий жены, то подобие покоя, а этого ему было вполне достаточно.
Но в душе Син понимал, что Калли вытащила его из этого кокона и он уже никогда не будет прежним.
Глава 10
Всю вторую половину дня Калли провела, посещая своих родных и друзей, узнавая все новости и события, происшедшие за последние месяцы. У Шоны уже был маленький мальчик, которого назвали Грэм. Сузанна вышла замуж за своего жениха и теперь думала, что, возможно, носит ребенка. Морна организовала в деревне пивоварню, чтобы отвлечься от тревожных мыслей о Калли и Джейми.
А Дермот за последние два месяца трижды влюблялся - во всяком случае, так сказала Морна. Калли хотелось расспросить брата о делах, но ей не представилось случая, так как он не желал даже приближаться к ней из-за своей беспричинной неприязни к Сину.
И все же Калли была рада снова видеть всех, даже Дермота, который вел себя действительно безобразно. Он выставлял все свои колючки и был готов уколоть ее, если она к нему приблизится. К счастью, ее тетя Дайра, которую они собирались навестить, когда их захватил Генрих, оправилась после падения и чувствовала себя хорошо.
Все с радостью воспринимали новость о замужестве Калли, пока не узнавали, что Син - английский лорд. После этого Калли наблюдала, как лица людей мрачнели, а в глазах вспыхивали отвращение и осуждение. Их отношение огорчало Калли, хотя она заранее знала, что легко ей не будет. И только Морна бьгаа единственным человеком, кто старался радоваться за нее.
Сейчас Калли сидела в кухне вдвоем с Мерной, которая месила тесто, и слушала обо всем, что произошло за те недели, что она была в Лондоне.
- Я знаю, дорогая, это тяжело, - ласково говорила Морна с пониманием в глазах, - но то, что думают другие, не имеет никакого значения, важно то, что думаете ты и Син.
- Почему только вы одна способны его принять?
Морна с аккуратно заправленными под косынку темно-каштановыми волосами, в красно-зеленой клетчатой накидке, надетой поверх блузки, улыбнулась, погружая руки в муку.
- Потому что когда-то я оказалась в положении Сина. Познакомившись с твоим отцом, я в ту же секунду поняла, что никогда не полюблю другого мужчину так, как люблю его. Он был для меня единственным в мире, и я так его хотела, что у меня постоянно болело сердце от страха, что он не захочет иметь со мной ничего общего.
- Отец любил вас.
- Да, любил. Но он был властным предводителем и почти вдвое старше меня. Я же была дочерью простого пастуха. Были такие, как Астер, кто упорно старался удержать его от женитьбы на мне.
- Астер? - Признание мачехи удивило Калли. Она не могла вспомнить ни единого случая, когда бы Астер относился к Морне неуважительно или неприязненно. Наоборот, как она помнила, он с распростертыми объятиями принял ее в семью.
- Да, он считал, что мне нужны только деньги и положение твоего отца и что твой отец совсем потерял голову, если бегает за девушкой, едва вышедшей из детского возраста. Он делал все, что мог, чтобы разлучить нас. Были и другие, кто полагал, что вдовцу, у которого жена была королевского происхождения, не годится тратить время на девушку вроде меня.
Калли возмутилась. Как посмели говорить такое о ее доброй, дорогой и любимой Морне?