- Мне казалось, что я неуязвим. У меня было все, о чем только может, мечтать молодой человек. Отец оставил мне огромное наследство, а я следил за тем, чтобы хоть иногда, протрезвев, заниматься делами. Сначала все шло хорошо, но потом я начал все чаще проводить время в компании с бутылкой. Однажды я сделал глупость и потерял много денег. Мне следовало отнестись к этому как знаку свыше и остановиться, но я воспринял случившееся лишь как забавное недоразумение.
- Неужели потеря денег может быть забавной? - удивилась Жаклин.
Арман равнодушно пожал плечами:
- А почему бы и нет, когда, потеряв деньги в одном деле, я получал в несколько раз больше в других. Я вкладывал деньги в торговлю сахаром, табаком, чаем, шелком. Когда твой бизнес состоит из многих предприятий, нет ничего страшного, если одно из них в какой-то момент не принесет дохода. Фактически этого всегда следует ожидать. Так как дела не слишком страдали от моего пьянства, я не видел причин, по которым мне следовало остановиться.
Арман замолчал. Жаклин не торопила его. Она понимала, как трудно дается ему эта исповедь.
Неожиданно ей вспомнилось, как напрягся Арман, когда на балу лорд Престон спросил его: "Наскучило сидеть одному, или в ваших подвалах кончилось вино?" По-видимому, борьба ее собеседника с алкоголем была широко известна, что делало его объектом для насмешек. Жаклин почувствовала, как все в ней восстает против такой несправедливости. Впредь если кто-то в ее присутствии позволит подобную шутку в отношении Армана, она не задумываясь залепит наглецу пощечину.
- Почему вы замолчали? - негромко спросила она.
Арман колебался. Он не ожидал, что они будут обсуждать эту тему, и не был готов для разговора. С другой стороны, теперь у него не оставалось другого выбора, кроме как рассказать ей все - слухи еще не дошли до Жаклин только потому, что она отказывалась бывать в свете и общалась только с Харингтонами, которые ничего ей не рассказывали о нем, так как сэр Эдвард был старым другом его отца и очень любил Армана; по его мнению, все случившееся должно было остаться в прошлом.
- Из-за меня погибло несколько человек, - с трудом произнес Арман. - Находясь в очередном пьяном загуле, я не смог помешать этому. После того случая я дал себе клятву никогда не прикасаться к спиртному.
Решительный тон, которым были произнесены последние слова, означал, что разговор на эту тему закончен. Арман казался совершенно спокойным, и только по тому, как плотно сжались его губы, можно было догадаться, что признание далось ему с большим трудом. Жаклин даже пожалела о том, что завела разговор на эту тему; она чувствовала, что стала свидетельницей чего-то очень личного и болезненного для него, и это вызвало у нее искреннее сочувствие. Но именно сочувствие к нему она испытывать не собиралась. Он не был ее другом. Он просто спас ее за деньги, а теперь обещал спасти Франсуа-Луи в обмен на ее девственность. Все в нем было грубым и примитивным, как и должно быть при отсутствии благородного происхождения. И все же ее тронуло то, что Арман приоткрыл перед ней завесу своего прошлого.
- Как ваш английский? - неожиданно спросил он.
- Не слишком хорошо, - ответила она. - Думаю, у меня нет способности к языкам.
- Вы хотите сказать, что не желаете их учить? Думаю, мадемуазель, вам нужно отнестись к этому более серьезно, иначе вы не сможете жить в Англии.
Так как Жаклин не собиралась этого делать, его предупреждение мало ее обеспокоило.
- А где вы научились говорить по-французски без акцента? - спросила она.
- Моя мать была француженкой, - ответил Армад. - Хотя Англия стала ее вторым домом, она настояла на том, чтобы у меня и моей сестры Мадлен были французские няни. Мать считала, что французский язык красивее, чем английский. Кроме того, меня отослали на учебу во Францию, где я пробыл несколько лет до начала революции. Именно тогда я понял, что монархия в этой стране обречена.
- А почему ваша мать оставила Францию? - удивилась Жаклин. Она не могла представить, как можно было отказаться от красоты и утонченности ее страны.
Арман улыбнулся, и Жаклин невольно отметила, что улыбка очень идет его мужественному лицу.
- Мать безумно влюбилась в моего отца, который был англичанином; они познакомились во время его путешествия по Франции. Когда пришло время отцу возвращаться в Англию, они тайно обвенчались, и мама уехала вместе с ним.
- Но почему тайно? Из-за того, что он увозил ее в другую страну? - В глубине души Жаклин была уварена, что ей никогда бы не позволили жить вне Франции. Ее отец с большим трудом смирился уже с тем, что она собиралась перебраться в дом Франсуа-Луи, земли которого находились по соседству.
- Нет, мадемуазель, национальность тут не имела значения. Моя мать была старшей дочерью маркиза де Валенте, и отец не мог допустить, чтобы она стала женой простого торговца. Представляете, какие дети могли получиться в результате этого мезальянса? - В голосе Армана зазвучала неприкрытая насмешка.
Жаклин почувствовала себя весьма неловко. То, о чем он говорил, в точности описывало отношение к ней ее отца. Любовь и даже простое взаимное уважение редко наблюдались в браках между знатью. Если двое молодых людей из высшего общества влюблялись друг в друга и становились мужем и женой, это считалось настоящим везением.
- Когда мой отец пришел к моему деду и попросил руки его дочери, тот был вне себя от ярости. Он приказал выгнать отца и велел ему никогда больше не приближаться к своему дому, а дочери пригрозил, что лишит ее титула, если узнает о попытках увидеться с моим отцом. - Арман замолчал и внимательно посмотрел на Жаклин.
- Очевидно, ваша мать не приняла его слова всерьез…
- В ту же ночь мои родители сбежали вместе. Они поженились и немедленно покинули Францию.
- А как же ее отец? - спросила Жаклин. - Он выполнил свои угрозы?
- Считая, что такой брак долго не продержится, он решил дать матери еще один шанс и, подождав три месяца, написал ей, что готов простить ее и аннулировать брак. Он даже подыскал ей достойную пару - молодого графа, который с пониманием отнесся к тому, что его нареченная уже не девственница.
Упоминание о девственности было неприятно Жаклин, но не из-за деликатности темы, а потому, что она должна была лишиться ее к следующему утру. Однако она сказала себе, что сейчас не время терзаться из-за подобных проблем.
- И что же сделала ваша мать?
- Написала, что не собирается оставлять моего отца, что она счастлива как никогда в жизни и готова отказаться от титула.
- Тогда ваш дед оставил ее в покое?
- Разумеется, нет; он был на редкость упрямым сукиным сыном. Через несколько недель он написал дочери, что находится при смерти и просит ее приехать, надеясь в последний "аз увидеться перед уходом в иной мир. При этом он просил, чтобы она приехала одна. Отец не хотел ее отпускать и был прав. Когда мать приехала, она обнаружила, что дед жив и здоров: он тут же запер дочь в своем доме и начал заниматься Расторжением брака, надеясь заставить ее выйти замуж за графа. Отец отправился во Францию через день после отъезда матери. Когда он прибыл в замок, его туда не пустили - дед сказал ему, что мать расторгает их, брак и больше не желает его видеть.
- И он в это поверил? - поразилась Жаклин.
- Как бы не так. Он достал пистолет и наставил его на деда, заявив, что если ему немедленно не отдадут его жену, то он проделает большую дыру в груди своего тестя. Дед не поверил, что отец выполнит свою угрозу, и только рассмеялся в ответ. - Арман замолчал и сделал небольшой глоток воды из своего бокала.
- А потом? Что произошло потом?
- Дед был прав. Мой отец не стал убийцей. Так как он не мог ворваться в замок, где было много слуг, то просто молча убрал пистолет и ушел.
- Ушел? - недоверчиво переспросила Жаклин. Арман улыбнулся.
- Да, но не очень далеко - он направился на конюшню, взял самую любимую лошадь маркиза и вывел ее на лужайку перед замком. После этого он позвал деда и сообщил ему, что если тот не хочет, чтобы мозги лошади украсили лужайку, то должен отдать ему жену, а потом принялся считать до десяти.
Жаклин одобрительно кивнула. По ее мнению, отец Армана поступил очень мудро.
- И что сделал ваш дед?
- Хотя дед не сомневался, что отец не станет стрелять в тестя, в отношении животного у него такой уверенности, не было, поэтому он тут же приказал выдать дочь мужу. После этого мама полностью порвала со своей семьей и больше не приезжала во Францию.
Рассказ Армана ошеломил Жаклин.
- Вы хотите сказать, что ваш дед, затратив столько сил на возвращение своей дочери, в конце концов обменял ее на лошадь?
- Вас интересует, кого он больше любил, не так ли? - спросил Арман.
- Не совсем, но… Ваш отец стал бы стрелять в лошадь? - с любопытством спросила Жаклин.
- Ни за что. Потом он часто подшучивал над мамой и говорил, что если бы она не вышла к нему, он увез бы в Англию лошадь. Отец рассказывал, что это было чертовски красивое животное.
Жаклин звонко рассмеялась. Этот нежный смех, похожий па звук серебряного колокольчика, показался Арману волшебной музыкой.
Кончив смеяться, Жаклин сделала большой глоток вина.
- Похоже, спасение людей из Франции является вашей семейной традицией, - заметила она, чувствуя, что стена напряжения, стоявшая между ними, пала. Она уже забыла, когда смеялась в последний раз, и теперь чувствовала себя необыкновенно легко. Впервые за много месяцев она по-настоящему наслаждалась жизнью.
Внезапно Жаклин обнаружила, что ее бокал пуст.
- Еще вина? - спросил Арман.
- Пожалуйста. - Жаклин вовсе не собиралась много нить, но вино было превосходным и помогало ей расслабиться, что, по ее мнению, было совсем не плохо. - Скажите, - решила она сменить тему, - а как вы собираетесь спасать Франсуа-Луи?
Взгляд Армана неожиданно потух.
- Я никогда ни с кем не обсуждала свои планы - это слишком опасно как для того, кого я спасаю, так и для меня самого.
- Да, конечно, вы правы, - быстро согласилась Жаклин.
- А как он выглядит? - поинтересовался Арман после неловкой паузы.
- Зачем вам это?
- Профессиональное любопытство. Я же должен знать хоть что-то о человеке, которого мне предстоит спасти. Почему бы начать с его внешности?
- Он высокий…
- Выше меня?
- Нет, примерно такого же роста, но не такой большом, - она замялась. - Я не имела в виду, что он слабый, - Ей не хотелось, чтобы в ее описании жених выглядел не слишком привлекательно.
- А цвет его волос?
- М-м-м, я не уверена, что помню, - неожиданно сказала Жаклин. - То есть он всегда носит парик. У него есть несколько красивых париков, и я ни разу не видела его настоящих волос.
То, что она не видела этого человека без парика, оказалось для Армана приятной новостью.
- И еще у него красивые голубые глаза.
- Светло-голубые? - уточнил Арман. Неуверенность, с которой она отвечала на его вопросы, нравилась ему все больше.
Жаклин задумалась.
- У него ярко-голубые глаза, - наконец заявила она.
- Сомневаюсь в этом. Если бы у него действительно были яркие глаза, для вас бы не составляло труда сразу вспомнить об этом.
Жаклин почувствовала, что начинает сердиться.
- Месье Сент-Джеймс, как вы можете спорить о внешности человека, если никогда его не видели?
- Извините, - с иронией произнес он. - Прошу вас, продолжайте. Что еще вы можете рассказать о нем?
Жаклин с ужасом поняла, что образ Франсуа-Луи совершенно стерся из ее памяти.
- В отличие от вас он отдает предпочтение красивой одежде…
- Что вы хотите этим сказать? - Арман удивленно приподнял бровь.
Жаклин почувствовала, что краснеет.
- Я имела в виду, он любит яркие наряды с большим количеством украшений…
- И они соответствуют аристократической моде, - добавил Арман с изрядной долей сарказма в голосе.
- В общем, да, - согласилась Жаклин. - Хотя после революции мода сильно изменилась, Франсуа-Луи никогда не отказывался от ярких камзолов и пышных оборок.
- Очень хорошо, что у него есть твердые жизненные принципы, - насмешливо заметил Арман, - однако я что-то не припомню его в зале суда. Может быть, тогда он решил пожертвовать своими идеалами и оделся по-другому?
- Нет, - честно ответила Жаклин, - его там не было. Взгляд Армана выразил искреннее изумление.
- Его невесте грозила смерть, а он даже не пришел в суд? Этого не может быть!
Жаклин огорченно вздохнула.
- Франсуа-Луи очень осторожный человек, поэтому после моего ареста он ни разу не написал мне и не навестил меня. Он не привык рисковать.
- Все ясно. - В эту минуту Арман понял, что возненавидит свое предстоящее задание. - Ваш жених не сделал для вас ничего, когда вы попали в беду, а теперь хочет, чтобы вы бросились ему на помощь.
- Вовсе нет, - запротестовала Жаклин. - Он прислал мне прощальное письмо. Что удивительного в желании написать своей невесте.
- Что вы, это даже трогательно. А вы писали ему прощальные письма из тюрьмы?
- Нет, - призналась Жаклин.
- Почему?
Она не знала, как ответить на этот вопрос. Когда она сидела в камере, ее мысли были об Антуане, сестрах, даже слугах… Я думала о том горе, которое революция принесла ее семье. Жаклин почти не вспоминала о женихе, но ей не хотелось признаваться в этом Арману.
- Я не писала ему, потому что это могло вызвать подозрения, - солгала она.
- Где письмо, которое он прислал вам?
- В кармане моего плаща. Я принесла его на тот случай, и вы захотите взглянуть.
- Позже. - Арман некоторое время задумчиво смотрел на нее. - Скажите, мадемуазель, вы сами выбрали его своим женихом или это сделал ваш отец?
- Отец, - призналась Жаклин.
- И вам понравился выбор?
- Да, конечно, - ответила она после некоторого колебания.
- Значит, вы любите его? Жаклин снова вздохнула.
- В январе этого года к моему отцу пришел Никола Бурдон и попросил моей руки. Людовик Шестнадцатый; только что был казнен, монархия пала, все привилегии и титулы перестали что-либо значить. Никола посчитал, что теперь он в одинаковом положении с герцогом де Ламбером и это удачный момент для женитьбы на его дочери.
- Но ваш отец думал иначе, - уточнил Арман.
- Да, и я тоже. Никола познакомился с отцом в 1788 году, за год до начала революции. Мне было всего пятнадцать лет, когда он начал бывать у нас, но уже тогда я чувствовала себя неуютно в его присутствии, хотя и не могла объяснить почему - просто какое-то ощущение, что он не тот, за кого себя выдает. Никола всегда был подчеркнуто вежлив, и отец любил беседовать с ним, потому что этот человек много знал и рассказывал отцу о свободе и правах граждан. Кроме того, он неплохо разбирался в деловых вопросах и часто давал советы отцу о том, куда вложить деньги. Это особенно помогло после революции, когда мы потеряли основные источники дохода. Никола продолжал часто бывать в нашем доме, и я стала замечать, что он смотрит на меня как-то особенно. Я пыталась отгонять эти мысли, но иногда у меня холодок пробегал по спине. Он словно раздевал меня глазами.
Арман заметил, что Жаклин вздрогнула. Наблюдая за тем, как она вяло водит вилкой по тарелке, он подумал, что прекрасно понимает состояние Никола Бурдона.
- И тогда Бурдон решил попросить вашей руки, - заключил Арман.
Жаклин кивнула.
- Никола считал, что уже не было смысла ждать. Мне как раз исполнилось девятнадцать, но отец не спешил с поисками мужа, так как я тогда присматривала за Сюзанной и Серафиной. Никола решил, что сделал прекрасный выбор - он был другом дома, отец любил его, а так как у него не имелось собственного замка, ему не терпелось переехать жить в Шато-де-Ламбер.
- Ваш отец отказал, потому что Никола не имел титула?
- Это была только одна из причин. Отец считал, что философия равенства является утопией и делом далекого будущего; он не понимал, что реальностью каждым днем все сильнее вторгается в нашу жизнь. Нас лишили титулов и привилегий, но нельзя было одним махом стереть традиции, выработанные веками. Никола нравился отцу, но он не считал его достойным руки своей дочери. Меня это вполне устраивало, потому что Никола был мне неприятен.
- И что он сделал после того, как ваш отец отказал ему?
- Сначала казалось, что Никола воспринял это спокойно - он продолжал давать финансовые советы отцу и посещать наш замок, но отец все же насторожился: вслед за Никола могли появиться другие мужчины с аналогичными предложениями, поэтому он быстро договорился с маркизом де Вире о нашей помолвке с Франсуа-Луи. Младший де Бире казался идеальной парой - он был молод, здоров, обладал титулом, и, что самое важное, его замок находился неподалеку от Шато-де-ЛаМбер. Отец очень хотел, чтобы я почаще навещала будущего мужа.
- Вы хорошо знали Франсуа-Луи?
- Нет, - призналась Жаклин, - я всего лишь несколько раз встречала его на балах; мы просто дружили и ничего больше.
Арману очень не хотелось задавать следующий вопрос, но он не мог не спросить:
- Скажите, мадемуазель, вы выйдете за него замуж, если я спасу его и доставлю в Англию?
Жаклин была застигнута врасплох: она ни разу серьезно не думала об этом. Единственное, что ее действительно интересовало, так это возвращение во Францию и месть Никола Бурдону. Так как она не сомневалась, что после этого ее схватят и казнят, то брак с Франсуа-Луи был для нее несуществен, но она не могла допустить, чтобы Арман догадался о ее истинных намерениях - тогда он предупредит об этом сэра Эдварда, который и так не спускает с нее глаз. Гораздо лучше, если Арман решит, что она смирилась со своей новой жизнью.
- Это выбор моего отца. Франсуа-Луи француз, католик, имеет титул и принадлежит к моему сословию. Если мы поженимся, то наш брак должен стать удачным. Кроме того, разве я могу нарушить волю родителя? - Это было не совсем то, что она хотела сказать, но все же лучше, чем правда.
Чего еще он мог ждать от нее? И какая ему разница, за какого герцога или маркиза она выйдет? Это не его дело. Зато он может получить предстоящую ночь.
Арман встал.
- Думаю, нам пора подняться наверх.
Столь резкая перемена в поведении хозяина дома испугала Жаклин. Кровь отхлынула от ее лица.
- Уже? - спросила она едва слышным голосом. - Я думала, что успею выпить еще бокал вина.
- Вино есть в спальне, - быстро произнес Арман, мучаясь сознанием того, что заставляет ее делать то, чего ей не хочется. После года воздержания он собирался затащить в постель дрожащую, неопытную девственницу. "Господи, что же со мной происходит?" - неожиданно подумал он.
Жаклин подняла на него серые глаза:
- Вы спасете Франсуа-Луи, если я не пересплю с вами?
- Нет и еще раз нет. - Арман готов был проклясть себя за эти слова.
Жаклин колебалась. Она понимала, что это ее последняя возможность изменить свое решение. Сейчас она может просто поблагодарить его за ужин, надеть плащ и уехать - Харрингтоны рано ложатся спать, и никто не заметит ее отсутствия. Но тогда Франсуа-Луи умрет.