Однако вскоре выяснилось, что не все вокруг радует глаз. Нашлось и такое, о чем предупреждал Адам, когда говорил, что некоторые вещи ей придутся не по душе. Купание островитян обоего пола в голом виде Марианну в отличие от миссис Байглоу не смутило, а вот пьяные туземцы с обезображенными оспой лицами, валявшиеся перед тавернами и на берегу океана, вызвали ужас. Да и при виде шумной ватаги ребятишек, мал мала меньше, которая мчалась за коляской, выпрашивая подаяние и ругаясь что есть мочи на довольно приличном английском языке, она сокрушенно покачала головой.
– Я предупреждал тебя, любовь моя, что тебе здесь не все понравится, – проговорил Адам, беря жену за руку, когда она отвернулась, чтобы не видеть пьяного туземца, которого выворачивало наизнанку прямо посреди улицы.
– Что меня больше всего расстраивает, – печально сказала Марианна, – так это то, что все плохое сюда, похоже, привезли, мы, белые люди. Если бы этих людей оставили в покое, они жили бы совершенно по-другому, свободно и счастливо. По крайней мере мне так кажется.
Услышав ее слова, мистер Байглоу удивленно вскинул брови, а миссис Байглоу неодобрительно взглянула на свою спутницу.
– То, что мы изменили их жизнь, это верно, – задумчиво проговорил Лоренс Байглоу. – Но ведь мы привезли на этот остров прогресс. Не могут же эти туземцы вечно оставаться дикими! А у прогресса есть и свои негативные стороны, ничего не поделаешь. Но самое главное – мы дали им христианство, и мало-помалу эти дикари отходят от своего языческого образа жизни. Так что в конечном счете, миссис Стрит, жизнь их изменилась к лучшему.
Марианна промолчала, хотя и сильно сомневалась в его словах.
А вечером их пригласили на настоящий туземный праздник – луау. Устраивал его Куалу – островитянин, у которого Адам покупал свежие фрукты и овощи. Туземец этот, как узнала Марианна, был давним другом ее мужа.
Куалу прислал ей в подарок великолепное ожерелье из больших, блестящих, хорошо отполированных бусин. Адам объяснил Марианне, что получить такой подарок считается знаком величайшего уважения, поскольку бусины сделаны из скорлупы кокосового ореха, а орех этот очень твердый, и его трудно обрабатывать.
Марианна с нетерпением ждала предстоящего праздника. Ее всегда интересовало все новое, неизвестное. Поэтому она так внимательно изучала все, что связано с жизнью туземцев. А их праздник – это, наверное, что-то особенное. Ни в коем случае нельзя его пропустить!
К предстоящему торжеству Марианна подготовилась основательно. Надела легкое яркое платье и в соответствии с местной модой распустила волосы. Никаких дорогих украшений решила не надевать, ограничившись лишь новым ожерельем.
Луау должен был проходить на берегу. Когда Адам с Марианной туда добрались, приготовления уже подходили к концу.
В песке была вырыта огромная яма, дно которой покрывали банановые листья. Марианна с интересом принялась смотреть, что будет дальше.
Крупного выпотрошенного поросенка завернули в банановые листья, положили в яму и обложили вокруг раскаленными камнями. Потом накидали сверху водорослей и засыпали яму песком.
Марианне еще никогда не доводилось видеть такого странного способа приготовления пищи, и она не преминула сообщить об этом Адаму, поинтересовавшись заодно, долго ли им ждать поросенка.
Адам засмеялся:
– Несколько часов, любовь моя. И уверяю тебя, ничего вкуснее ты еще в жизни не ела. Скоро сама убедишься.
Марианна с удивлением взглянула на мужа:
– Несколько часов? А когда мы будем его есть?
Адам снова расхохотался:
– Не волнуйся, этого съедим через несколько часов, а пока нам подадут другого, который вот-вот будет готов. Праздник длится всю ночь, и к тому времени, как будет съеден первый поросенок, второй как раз подоспеет.
Марианна изумленно подняла брови.
– Адам! Дружище! – послышался позади громогласный мужской голос.
Марианна обернулась.
К ним, поигрывая мощными, как у борца, мышцами, приближался высоченный темнокожий детина. Это и был Куалу. Облаченный лишь в яркую набедренную повязку – Адам уже рассказывал, что она называется лава-лава, – с ожерельем из акульих зубов на груди, он казался каким-то диким, первобытным человеком. Марианне на мгновение стало страшно, однако страхи ее тут же растаяли: улыбка у Куалу оказалась просто ослепительной, а английский его был безупречен.
И тем не менее она осторожно пожала его протянутую руку и робко взглянула в лицо: впервые Марианне довелось встретить человека, который оказался выше ее мужа.
Только сейчас она заметила, что его густые курчавые волосы уже изрядно посеребрила седина. Значит, он намного старше, чем показался ей вначале.
– Добро пожаловать! – прогремел Куалу. – Добро пожаловать, гости дорогие!
Он махнул рукой, и к ним подбежала стройная темнокожая девушка с гирляндой цветов в руках. Куалу, улыбаясь во весь рот, надел гирлянду Марианне на шею. Белые, сладко пахнущие цветы, мягкие, как кожа младенца, коснулись ее тела, и Марианна ощутила приятную прохладу.
А Куалу, нагнувшись, звонко чмокнул Марианну сначала в одну, а потом в другую щеку. Марианна, несколько смутившись, бросила исподтишка взгляд на Адама. Интересно, как он воспримет подобную вольность? Но оказалось, что Адам ничего не видел, потому что ему как раз самому вешала на шею цветочную гирлянду и целовала в обе щеки стройная темнокожая девушка.
И только потом Адам наконец обратил свой взор на Марианну и, прочитав в ее глазах вопрос, расхохотался. Он нагнулся к ней и, щекоча ей ухо своим дыханием, прошептал:
– Все в порядке, любовь моя. Это ровным счетом ничего не значит. Просто у них такой обычай. На редкость дружелюбный народ.
– Это слишком мягко сказано, – проворчала Марианна.
Ей очень не понравилось, что ее собственного мужа целует какая-то молодая девица. Интересно, а до того, как они с Адамом поженились, когда он бывал на этих островах, с ним тоже так же вольно обращались? Неужели и в самый последний раз, когда он уходил в плавание без нее, было то же самое?
Однако поразмыслить над этим Марианне не удалось. Куалу, взяв их с Адамом за руки, повел к расстеленной прямо на песке большой скатерти. На этом импровизированном столе горой стояли всевозможные блюда, чаши и тарелки с едой, в большинстве своем Марианне незнакомой. По обеим сторонам скатерти прямо на песке, скрестив ноги, сидели гости.
На взгляд Марианны, они представляли собой странную, но довольно живописную картину. Женщины постарше были одеты все в те же платья, похожие на ночные рубашки, а на многих девушках были лишь набедренные повязки.
Мужчины прикрывали свою наготу длинными кусками материи. Ткань проходила между ног, оборачивалась вокруг бедер и свободно свисала впереди. У всех гостей на шеях висели гирлянды цветов, волосы также были украшены цветами. Туземцы сидели, потягивая из кокосовой скорлупы какой-то местный алкогольный напиток, и были уже немного навеселе.
В общем, атмосфера была экзотичная и возбуждающая. Единственное, что смущало Марианну, это обилие голых тел, и она время от времени украдкой поглядывала на мужа: интересно, как он себя чувствует, сидя рядом с полуобнаженными женщинами?
– Выпейте-ка это! – сказал Куалу, сунув в руки Марианне кокосовую скорлупу, наполовину наполненную каким-то напитком.
Марианна с сомнением взглянула на белую, как едко пахнувшую жидкость.
– Отпей немного, любовь моя, а то он обидится. – шепнул ей на ухо Адам. – Здесь такой обычай.
Стараясь сохранить на лице бесстрастное выражение, Марианна сделала маленький глоток и едва не задохнулась. Она поспешно отдала кокосовую скорлупу Адаму. Тот, улыбнувшись, с наслаждением отхлебнул большой глоток. Марианна, содрогнувшись, закрыла глаза.
Однако вскоре она почувствовала, как по телу ее разлилось блаженное тепло, и когда ей в очередной раз передали импровизированный бокал, задержала дыхание и сделала глоток побольше. Взглянув на Адама, она увидела, что тот одобрительно улыбается.
– Молодец! – Он коснулся рукой гирлянды на ее шее. – Правда, красивое ожерелье? Знаешь, для того чтобы сделать этот лей, требуются сотни цветов.
Марианна бросила взгляд на свое ожерелье из цветов и вдохнула их сладкий, терпкий аромат.
– Как, ты сказал, оно называется?
– Лей, – ответил Адам, и Марианна повторила за ним незнакомое слово.
В этот момент Куалу попросил тишины, и все разговоры тут же смолкли. Молчание нарушил сухой, ритмичный звук. Это зазвучали сделанные из тыквы барабаны, сначала тихо, потом все громче и громче. В них били стоявшие рядом с Куалу женщины. Куалу начал что-то нараспев произносить размеренным, монотонным голосом на своем протяжном языке.
Марианна, конечно, не понимала, о чем он говорит, но догадалась, что это тягучее песнопение представляет собой что-то вроде молитвы, сродни той, которую Пруденс Котрайт обычно произносила перед едой, когда они жили в Бостоне.
Слушая голос Куалу, бой туземных барабанов и вторивший им шум прибоя, Марианна внезапно почувствовала, что она совершенно чужая на этом острове. И как она сюда попала? Просто удивительно!
Так же внезапно, как и началась, молитва закончилась, и, издавая восторженные возгласы, туземцы приступили к трапезе.
Похоже, островитяне относились к приему пищи со всей серьезностью и были способны поглотить огромное количество еды. Марианна была ошарашена разнообразием и количеством предложенных блюд. Боясь обидеть хозяев, она старалась отведать всего понемножку. Одни блюда показались ей восхитительными, другие вообще невозможно было есть.
Жареный поросенок оказался настолько нежным, что просто таял во рту, понравились Марианне также печенье, бананы и сладкий картофель. А вот национальное блюдо островитян, пой, и цветом и вкусом напоминало замазку.
Какое-то время слышалось лишь дружное чавканье, потом вдруг, повинуясь, видимо, какому-то таинственному расписанию, начались развлечения.
Осоловевшая от еды, Марианна прислонилась к плечу мужа, восхищенно вслушиваясь в примитивные звуки барабанов и трещоток, в которые время от времени вплетались монотонные голоса. Звуки эти, незамысловатые, как биение сердца, приятно волновали.
В мерцающем свете факелов, расставленных в песке через равные интервалы, танцоры начали свой танец, исполненный одновременно и мощи, и грации. Сначала танцевали только мужчины, и Марианна, всматриваясь в их темнокожие мускулистые тела, внезапно обнаружила, что в голову ей лезут совершенно непристойные мысли. Она украдкой взглянула на Адама – заметил иди нет? Но Адам, целиком поглощенный танцем, казалось, не замечал ничего вокруг.
Потом подали еще еды, вновь звучала музыка, снова танцоры поражали собравшихся своим искусством, пока наконец ночь не превратилась в сплошную череду красок и звуков, а время, казалось, остановилось.
Марианна не заметила, когда танцоров мужчин сменили женщины, но, оторвав взгляд от кокосовой скорлупы, наполненной околехау – местным напитком, который она пила уже без колебаний и который нравился ей все больше и больше, она увидела шесть юных танцовщиц, обнаженных до пояса, с распущенными темными волосами и высокими упругими грудями, тускло поблескивающими при свете факелов.
Если танцы, исполняемые мужчинами, поражали ощущением небывалой мощи и агрессивной мужской силы, то движения юных танцовщиц очаровывали своей мягкостью и грациозностью. Они словно плыли в танце, соблазнительно покачивая бедрами. Марианна искоса взглянула на Адама. Он смотрел на них как завороженный.
Девушки, извиваясь всем телом, подступали к гостям вплотную и вновь отступали. Гремели барабаны, трещали трещотки, мерцали факелы, и все это, вместе взятое, создавало какую-то фантастическую картину.
Марианна почувствовала, что у нее начинает кружиться голова, и в то же время ей неприятно было смотреть на Адама, который глаз не мог оторвать от полуобнаженных девиц.
Островитяне били в барабаны все громче и быстрее, а движения девушек становились все более непристойными, так по крайней мере казалось Марианне.
Одна из танцующих – Марианне показалось, что это дочка Куалу, – дерзко взглянула на Адама и, вытянув вперед руки и грациозно извиваясь, двинулась к нему.
Марианна почувствовала раздражение. Что здесь такое происходит? Бросив взгляд на других танцующих девушек, она обратила внимание, что и они делают то же самое. Каждая выбирает себе какого-нибудь мужчину, подплывает к нему и тот, вскакивая, присоединяется к ней в танце.
Переведя взгляд обратно на мужа, Марианна заметила на его лице сильное смущение. Она снова взглянула на танцоров: они явно исполняли какой-то эротический танец, а дочь Куалу по-прежнему вытанцовывала перед Адамом, призывно протягивая к нему руки.
Ярость захлестнула Марианну горячей волной. Да как смеет эта дрянь вести себя так с ее мужем?
Адаму поведение девушки, по-видимому, тоже не очень понравилось. Вспыхнув до корней волос, он махнул рукой, давая ей понять, чтобы она оставила его в покое, но тщетно. Покачав головой, наглая девчонка лишь улыбнулась и, придвинувшись к Адаму еще ближе, соблазнительно закачала бедрами.
– Да что это она себе позволяет?! – не выдержала Марианна.
– Ну что ты, это же просто танец, – попытался успокоить ее Адам и, взяв Марианну за руку, притянул к себе, давая понять, что он уже занят.
– Но почему она выбрала именно тебя? – На них начали оглядываться, но Марианне уже было все равно. – Ты что, ее знаешь?
Девушка наконец-то отстала от Адама и, пожав плечами, подошла к другому мужчине, который только того и ждал.
– Я тебя спрашиваю, ты с ней знаком? – Марианна могла задавать вопрос до бесконечности, пока не получит на него ответ, и Адам беспокойно заерзал.
– Да, знаю, – вздохнув, наконец ответил он. – Это дочь Куалу, Нина. Ты довольна? А теперь дай мне посмотреть танец. Потом поговорим.
Марианна выдернула руку.
Ах вот как? Значит, потом поговорим? Все ясно! Ой знаком с этой девчонкой! И знаком, по-видимому, очень близко!
Взглянув на танцующих, Марианна заметила, что их осталось совсем мало. В этот момент одна из нескольких оставшихся пар, взявшись за руки и весело смеясь, скрылась в темноте.
– Ты танцевал с ней этот танец? – резко бросила она.
– Я прошу тебя, Марианна, оставим этот разговор.
Марианна сразу взвилась на дыбы.
– Ах вот как! Ты не желаешь его обсуждать? Ну конечно, ведь это очень удобно! Ничего не выйдет! Я хочу продолжить этот разговор и услышать от тебя кое-какие объяснения!
Терпение у Адама лопнуло.
– Ну хорошо, Марианна! Раз ты хочешь услышать, я тебе скажу. Да, я танцевал этот танец с Ниной. Но это было до того, как я познакомился с тобой. Я ведь тебя не упрекаю за то, что ты спала с Филипом Котрайтом?
– Это совсем другое дело! – выпалила Марианна.
– Вот как? – Адам тоже завелся. – Не вижу никакой разницы.
– А во время твоего последнего плавания, когда мы с тобой уже были женаты, тоже танцевал?
Лицо Адама пошло красными пятнами.
– Боже правый, Марианна! Если ты мне не веришь, я не знаю, как тебя убедить. Мы с Ниной дружили до того, как я познакомился с тобой! Хочешь верь, хочешь не верь!
– Дружили?! Значит, вот как это называется на этих отвратительных островах?
– Отвратительных островах?! Да те, на которых ты выросла, с этими ни в какое сравнение не идут!
Марианна лишь презрительно фыркнула:
– Не понимаю, что ты в ней нашел! Нос лепешкой, губы толстенные! Ноги, как тумбы!
В этот миг к ним подошел Куалу и, обняв Марианну с Адамом своими огромными ручищами за плечи, спросил:
– Ну, как вам нравится наш праздник? Вы всем довольны?
Марианна с трудом выдавила из себя улыбку, а Адам заверил своего старого друга, что им никогда не было так хорошо, как сейчас.
В круг тем временем вышли другие танцоры, начался новый, медленный, какой-то завораживающий танец, и Марианна сделала вид, что всецело поглощена им. На сей раз танец исполняли мужчины.
"Интересно, какие бы чувства испытал Адам, если бы один из них повел себя со мной так, как только что Нина с ним?" – со злостью думала она.
Позже ночью – а вернее, рано утром, поскольку праздник продолжался до рассвета, – они с Адамом в полном молчании отправились спать.
Погасив лампу, Адам повернулся к жене, и Марианна поняла, что он собирается заняться с ней любовью.
Ну что за создания эти мужчины! Взять хотя бы Адама. Неужели он не понял, почему она на негр так рассердилась? Или считает, что ничего особенного не произошло? Он, похоже, даже не собирается оправдываться. Для него ее чувства ничего не значат! Даже не скажет, что он ее любит и никто больше ему не нужен!
Адам попытался ее обнять.
– Нет! – отрезала Марианна, сбрасывая его руку. – Я не хочу!
– Боже правый, Марианна! Что на тебя сегодня нашло? Ведь я твой муж!
– Это еще не дает тебе права поступать со мной, как тебе заблагорассудится! А сегодня я хочу спать, понятно?
И Марианна повернулась к мужу спиной. Схватив ее за плечо, Адам рывком повернул Марианну к себе, и внезапно ей припомнился Джуд Троуг, его постоянные грубые надругательства. Вне себя от ярости и негодования, Марианна вскочила с кровати.
– Я же сказала: не хочу!
Потирая плечо, она бросила взгляд на мужа: даже в тусклом лунном свете видно было, как потемнело от гнева его лицо.
– Да что с тобой происходит, Марианна? Ты сегодня сама не своя!
– Ты сегодня вечером тоже был сам не свой!
Адам сел в кровати.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Если не понимаешь, то и говорить нечего!
Заскрежетав зубами от ярости, Адам вскочил и принялся поспешно одеваться. Марианна молча наблюдала за ним. Ее так и подмывало спросить, куда он собирается, но она заставила себя сдержаться. Вот еще! Станет она перед ним унижаться!
Дверь захлопнулась за Адамом, с таким стуком, что Марианна даже подскочила. Интересно, что подумают о них капитан Уилд с женой?
Долго стояла Марианна, глядя на дверь, и размышляла. Какой же негодяй этот Адам! Впрочем, как и все мужчины. Наверняка отправился к этой мерзавке Нине, чтобы она его успокоила. И успокоит, с превеликой радостью! А воспаленное ревностью воображение подсказывало Марианне картины, одна сладострастнее другой, и во всех них присутствовали Адам и темнокожая девица, извивающаяся в его объятиях.
Марианна вздрогнула и обхватила себя за плечи. Теплый ветерок внезапно дохнул на нее леденящим холодом.
Да, все мужчины подонки и мерзавцы. Все, кроме Филипа. Он бы никогда ее так не обидел! И зачем она только вышла замуж за этого Адама? Почему не дождалась Филипа? Где же он, милый, дорогой Филип? Что с ним сейчас?