Проехав лишь один квартал города, Франческа поняла, что прогулка станет для нее тяжелым испытанием. Ее непосредственные соседи отводили взгляд, чтобы избежать необходимости приветствовать ее. А ведь среди всех них она была одной из самых благородных дам! А раньше соседи приоткрывали окна и вытягивали шеи в надежде, что она остановится хоть на минутку поговорить с ними.
– Плебеи! – с насмешкой сказал мистер Ирвин.
– Давайте поедем по Пикадилли и дальше в Сейнт Джеймс Парк. Там мы сможем встретить чуть ли не полгорода.
Не успели они отъехать слишком далеко, как встретили экипаж, в котором были сэр Эдмунд и леди Трир, – старые друзья Франчески еще с первого ее сезона в Лондоне. Они намерено отвели взгляд и стали смотреть в другую сторону.
– Они были больше друзьями Дэвида, чем моими, – пояснила леди Кэмден. – Мондли добрался и до них.
В следующем экипаже были друзья, с которыми Франческа познакомилась сравнительно недавно, уже после смерти Дэвида. Миссис Снекинс на четверть дюйма кивнула ей головой, но с таким ледяным выражением, что лучше бы она этого не делала совсем. А ее муж и вовсе смотрел прямо перед собой. Эта история с небольшими вариациями повторялась с каждым экипажем, показавшимся на их пути.
Когда они подъехали к Моллу, Мистер Ирвин спросил:
– Ну что, с вас достаточно? Поедем домой?
Франческа испытывала сильное желание повернуть назад, но отчаяние добавило ей храбрости.
– Нет, я могу ехать дальше. И если так обстоят дела, я должна об этом знать. Вы согласны ехать дальше?
– Что же тут поделаешь, – покорно сказал мистер Ирвин и дернул за поводья.
Ему было жаль леди Кэмден, но он уже начал беспокоиться и о своей собственной репутации. Все-таки, это было так отважно с его стороны – быть рядом с дамой, находящейся с таком затруднительном положении. Самое худшее, что могли о нем говорить – глупый дурачок попал в сети к своей несравненной. Во всем этом была даже какая-то романтика.
Казалось, дела несколько пошли на лад, когда они въехали в парк. Движение здесь было весьма интенсивным, и не чувствовалось, что они привлекают к себе много внимания.
Ни один из экипажей не остановился, но мисс Перкинс попросила ехать чуть медленнее и сказала Франческе, высунувшись из окошка:
– Мне так жаль, Френки. Поверь, очень жаль. – Тут же ее экипаж стремительно помчался дальше.
Мистер Ирвин слышал, как Франческа глубоко и горестно вздохнула и почувстовал, что его сердце разорвется.
– Довольно! Я везу вас домой. Я не позволю, чтобы с вами обращались подобным образом такие как мисс Перкинс, и не позволю, чтобы вас оскорбил кто-либо еще.
– Да, отвезите, пожалуйста, – сказала она умирающим голосом.
– Черт побери! Дивэйн!
Франческа резко повернула голову и заметила на некотором расстоянии от них поблескивающий желтый экипаж и упряжку стремительных серых лошадей Дивэйна, приближающихся к ним. Она постаралась взять себя в руки и бросила взгляд на сидевшую рядом с Дивэйном женщину. Увиденное заставило заледенеть ее кровь. Это была рыжеволосая, очень красивая женщина. Не Мария Мондейл, а миссис Ритчи, одна из бывших любовниц Дэвида. Можно было предположить, что Дивэйн сделал это специально. Он поймал ее взгляд и смотрел прямо на нее. Конечно, он не мог не заметить экипаж, только что проехавший мимо Франчески. Сидевшие в нем совершенно проигнорировали ее. Франческа почувствовала, как ею целиком овладел стыд.
Дивэйн не остановил своего экипажа и даже не замедлил ход, но, проезжая мимо, кивнул и громко сказал, в довольно дружелюбном тоне:
– Добрый день, леди Кэмден. Какой чудесный день сегодня.
Она кивнула ему в ответ. Для Франчески было унизительно, что он видит ее позор.
– Развернитесь на следующем повороте и отвезите меня домой, пожалуйста.
– Ну почему же, кажется, дела меняются к лучшему! Это был Дивэйн и он говорил с Ввами довольно прилично. Если бы он не был с той женщиной, я уверен, он бы остановился поговорить с вами.
– Это его новая любовница?
– Должно быть так. Хотя, насколько мне известно, у него нет сейчас какой-то постоянной любовницы. Его видят с самыми разными женщинами. Та женщина, с которой мы его видели, не совсем проститутка, хотя и ведет себя подобно им. Я встречался с ней несколько раз на различных респектабельных вечерах.
– Я знаю, кто она такая. Я просто не знала, является ли она любовницей Дивэйна. Ее зовут миссис Ритчи.
– Он всегда выбирает самых красивых дам… э… женщин.
Единственно, как могла она ответить на все это – рассмеяться, но по мере того, как смех усиливался и нес в себе некий оттенок истерии, мистер Ирвин испугался, как бы его спутница не упала в обморок. Он заехал под широко раскинувшийся вяз, давая ей возможность немного успокоиться и после сразу повез ее домой. Франческа сидела в экипаже с безразличным видом, даже не желая знать, кивают ли ей проезжающие мимо и хотят ли они с ней поговорить. Возможно, она даже уснула, устав от всех этих волнений.
А голова Франчески была занята другими мыслями. Как же мало времени понадобилось Дивэйну, чтобы найти себе другую любовницу! Франческе казалось странным, что он так подчеркнуто проявлял к ней интерес, но теперь она поняла, что его необъяснимо тянуло к самым разным женщинам, и в этом он был похож на Дэвида. Будучи столь же порочным, Дивэйн, тем не менее, умел проводить грань между настоящей леди и такой женщиной, как миссис Ритчи, которую можно было просто купить, если устраивала цена. По крайней мере Дэвид, в отличие от Дивэйна, предложил выйти за него замуж.
Когда Ирвин доставил Франческу домой на Хаф Мун Стрит, она сразу же отправилась в свою комнату в каком-то полубессознательном состоянии. Мистер Ирвин остался в гостиной объяснить миссис Денвер и Селби, что произошло.
– Что же все-таки случилось? – испуганно спрашивала миссис Денвер. – Как прошла прогулка?
– Произошло самое худшее, я бы сказал – неотвратимая беда – от нее все отвернулись.
– Я так и знал, что что-то произойдет. Френ сама ищет на свою голову неприятности, – добавил мистер Кейн, раскачиваясь из стороны в сторону в своем медленном, размеренном ритме и глядя на каминную решетку.
– Но во всей этой ситуации есть одно преимущество, – заметил мистер Ирвин. – Я сомневаюсь, что Франческа теперь захочет остаться в городе.
– Я поднимусь к ней, – сказал миссис Денвер.
– Оставьте ее. Я думаю, ей хочется побыть одной. Разве только отнести немного бренди?…
– Боже мой! Неужели дела обстоят так плохо?!
– Она держала себя в руках до тех пор, пока мы не встретили Дивэйна и миссис Ритчи, и тогда…
– Миссис Ритчи! – воскликнул Кейн. – Господи, так вот что сделало ее такой несчастной! Эта миссис Ритчи была любовницей Дэвида.
– Это не та ли женщина, которая урвала себе бриллианты? – спросил мистер Ирвин.
– Нет, эта женщина была у Дэвида еще до той неизвестной воровки.
– А-а.
Мистер Ирвин ушел, чувствуя, что он сделал все, что требовалось от настоящего друга и даже больше. Он надеялся встретить Дивэйна в своем клубе и подбодрить его в намерении оказать поддержку леди Кэмден. Однако Дивэйна в клубе не оказалось.
Дивэйн проводил время с наибольшей пользой, расспрашивая миссис Ритчи, пытаясь узнать у нее, к каким еще женщинам за последнее время лорд Кэмден проявлял благосклонность и интерес. Миссис Ритчи отвечала довольно неопределенно, за исключением вопросов, касавшихся темы "кто кого оставил".
– После того, как я бросила Кэмдена, он заводил романы чуть ли не с дюжиной девок и наконец стал увиваться за какой-то смазливой блондинкой.
– Чувствуется, что он тяготел к разнообразию.
– Любил всех, кроме брюнеток… Его жена – брюнетка, как вам известно. Возможно, он хотел забыть ее, – усмехнулась миссис Ритчи.
Дивэйн подавил в себе гнев и произнес:
– А вы не помните имени той блондинки, или знаете о ней что-то?
Собеседница кокетливо взглянула на Дивэйна своими порочными зелеными глазами.
– Неужто, милорд, это надо понимать, что вы устали от женщин с таким цветом волос, как у меня?
– Как вы могли подумать?… Но вернемся к той блондинке.
– А… я мало общаюсь с такими откровенными проститутками из варьете, как женщина, которой вы интересуетесь. Кто-то мне говорил, что она из Лейк Дистрикта.
Дивэйн отметил, что миссис Ритчи обижалась, когда ее ставили в ряд с известными всем любовницами. И вот сейчас она все еще цеплялась за остатки респектабельности. Но она и не расскажет ничего по сути, поскольку боится соперничества блондинки. Видно, что она озлоблена, что Кэмден бросил ее ради другой. А теперь, хоть и по мелочам, старается той мстить. Дивэйн был уверен: если и существует хоть один человек, который бы остался счастливым, оказав блондинке Рите дурную услугу – она, миссис Ритчи. Дивэйн старался очаровать ее, добиваясь своей цели.
– Конечно, вы и не могли иметь ничего общего с распутной компанией, но когда леди имеет столько знакомых в обществе, как вы, мимо такой леди не пройдут никакие слухи. Мой интерес к этой даме не любовного характера, поверьте.
Умные зеленые глаза с удивлением распахнулись на него:
– Какой же тогда интерес? Не имеет ли он отношения к ожерелью, о котором все судачат в городе?
– Именно.
– Если я расскажу что-нибудь, меня отправят в Ковентри.
– Но я уже знаю, что ожерелье у нее, имя же мог бы узнать из любого другого источника. Кому какое дело, кто меня осведомил? Ваше имя не появится в этой истории.
– Ну…
– Сто гиней, – подстегнул решимость миссис Ритчи лорд Дивэйн.
У нее гордость боролась с алчностью и гордость проиграла. Миссис Ритчи перестала играть утонченную леди.
– Полторы!
– Скрепим ладони, что сделка состоялась.
– Но запомните, вы от меня ничего не слышали. Имя этой женщины… Маргарита Салливан. Ей покровительствует сейчас сэр Перси Кругер.
– У вас есть предположения, где она хранит ожерелье?
– Нет, мы не настолько близки. Но я бы на ее месте запрятала куда подальше, ведь она понимает, что ее ждет, если бриллианты найдут.
– Драгоценность ей отдали. Она же не крала. Ей придется только признаться, что ничего не знала о занесении ожерелья в завещание о наследстве.
Миссис Ритчи была даже слегка разочарована, услышав такое заключение. И с жаром выдохнула:
– Она наверняка знала! Да и какая польза держать у себя драгоценность, если ее не нацепить? Я даже слышала, что уже после смерти Дэвида она хвасталась, что ожерелье у нее. Такие, как Рита, и подрывают авторитет веселенькой компании.
– Ну ладно… Знаете ли, где она живет?
– Дом 2/4 на Сохо Сквер, насколько мне известно.
– Премного благодарен! Где вас высадить?
– Возле любого дома после того, как вы заедете в ваш банк.
Дивэйн с улыбкой похлопал по бумажнику.
– Я пришел на встречу подготовленным.
Миссис Ритчи бросила на него застенчивый, но вместе с тем лукавый взгляд.
– Я тоже, но, как вы понимаете, не для этого.
Она запихнула в карман свой так легко полученный заработок и отправилась за покупками, чтобы ими облегчить чувство вины, что провела женщину, подобную себе. Длинное, изумрудного цвета шелковое платье и соломенная шляпка оказались эффективны для избавления от вины.
А лорд Дивэйн поехал по Сохо Сквер. И узнал, где живет мисс Салливан. Но в тот вечер не навестил ее. Вначале надо было приготовиться к визиту. Кое-что подразузнать о блондинке Рите, пополнить бумажник, если эта дамочка окажется невосприимчивой к его угрозам.
ГЛАВА 11
Лорд Мондли считал ниже своего достоинства встречаться со своей жертвой и послал адвоката, чтоб тот обговорил с Франческой предпринимаемые им меры. Мистер Рафферти выглядел довольно сомнительным типом, больше похожим на капитана Шарпа, чем на адвоката. Черноволосый, с темными глазами и желтоватого оттенка лицом. Он попросил встречи в леди Кэмден, которую с ее стороны поддерживали миссис Денвер и всегда преданный им мистер Кейн. Листая дело клиента, мистер Рафферти пользовался какими-то латинскими выражениями и цитатами из свода законов, при этом не забыв напомнить Франческе – как бы мимоходом! – что стоимость пропавшего ожерелья будет вычтена из причитающейся ей, как вдове, суммы. Присутствующие остались ошеломленные таким известием, а адвокат быстрехонько сунул на подпись документы.
– Я освобождаю вас от необходимости присутствовать на суде, только подпишите вот здесь.
Мистер Кейн бурно выразил протест против уменьшения наследства, ведь леди Кэмден потеряет пять тысяч фунтов. А ничего еще не доказано! Пусть выдвигают официальные обвинения!
Леди Кэмден, бледная и пораженная происходящим, дотронулась до руки мистера Кейна.
– Мне не хочется доводить дело до того, чтобы являться в суд.
На что последовали новые негодования:
– Но это же нарушение всяких законов! Он не вправе просто затак отхватить у тебя пять тысяч фунтов! Из-за того, что ты уклонишься от судебных процедур. Ведь доказательств-то нет! Мондли пользуется лишь тем, что он опекун твоих денег. Все незаконно, незаконно!
– Если леди подпишет сейчас бумагу, – подталкивая Франческе документ, торопился Рафферти, – она избежит личных проблем.
– Не подписывай этого, Френ! – настаивал мистер Кейн. – Ты даже не прочла документ. Подпись – равносильна признанию вины. Оставьте документ, сэр, а мы отдадим его на рассмотрение адвокату, которого выберет леди Кэмден.
Мистер Рафферти покорно вздохнул. У него сложилось очень плохое мнение о них, если бы они не настояли на предосторожности. Жаль, что здесь присутствует этот джентльмен. Если бы дама осталась одна – подписала бы, несомненно.
И вслух сказал:
– Этот документ составлен для того, чтобы избежать публичной огласки дела – обвинения в воровстве. Но, если желаете, чтобы ваш адвокат внимательно ознакомился… Оставляю бумагу. А что касается вашего жительства здесь – это полностью за лордом Мондли. Вы занимали этот дом без уплаты ренты благодаря его воле. Когда вам будет удобно переехать, леди Кэмден? Это помещение желает занять – и как можно скорее! – сестра лорда.
Это была самая откровенная и очевидная уловка со стороны Мондли. Его сестра живет с ним уже двадцать лет.
Старая дева, которой за шестьдесят, вряд ли неотложно возжелает собственного жилья.
– Надеюсь, вы понимаете, что она не в самом подходящем возрасте для переезда? – воскликнула миссис Денвер.
Франческа выглядела так, будто ее больную подняли с постели, что, впрочем, было недалеко от истины.
– Я действительно заболею, если эту грязь придется выносить еще куда-нибудь. Мы освободим помещение на этой неделе, мистер Рафферти.
Он осклабился.
– Вам не стоит беспокоиться о перевозке мебели, все принадлежит лорду Мондли. Может, завтра начнете переезд?
– В один из дней на этой неделе, – твердо повторил мистер Кейн. – А если лорд Мондли захочет прислать сюда судебного пристава, он сам будет обвинен… – От волнения мистеру Кейну не приходило в голову никакое обвинение, которое можно предъявить Мондли.
– Давайте договоримся на послезавтра, – предложил мистер Рафферти, при сем на его желтоватом лице стала появляться зловещая ухмылка.
– Подходит, – заключила леди Кэмден.
После того, как мрачный посетитель удалился, Франческа совершенно убитым голосом попросила:
– Не будешь ли так добр, Селби, снять для нас дом в Кроли?… Сколько это стоит?
Кейн назвал довольно скромную плату.
Франческа кивнула:
– Подходит. К тому же, как заявил адвокат, перевозить нечего. Я сейчас же иду укладывать вещи.
– Ложитесь спать, Френ. Прислуга займется, – сказала миссис Денвер. Она волновалась и за физическое, и за душевное состояние Франчески.
– Правда, – согласилась Франческа, – отдохну, прежде чем собираться.
Подписала чек, отдала Селби.
Упадок сил был полнейшим. Ей даже наверх представлялось подняться невозможно, словно дикий груз привязан к ногам. Что скажут отец и мать, узнав о таком позоре. Можно ли скрыть от них случившееся? Пять тысяч фунтов, с таким неимоверным трудом ими заработанных, будут пущены на ветер лишь потому, что она вышла замуж за никудышного расточительного человека.
Уехать из Лондона казалось самым разумным решением. Она – в подобных мыслях – еще долго лежала, уставив в потолок невидящие глаза. Лондон – ужасное место, а самым ужасным в нем представлялся лорд Дивэйн. Если бы она осталась здесь дольше, самое лучшее, на что можно было бы решиться – на предложение Дивэйна. Впрочем, станут ли они щедрее теперь? Конечно, среди знакомых ей мужчин были и порядочные. Мистер Ирвин, например. Но он не принадлежит к тому типу мужчин, за которых хочется выйти замуж. Во-первых, он и не делал предложения. Во-вторых, и мысли не допускал, чтобы его имя хоть малейше запятналось. Ее веки сами собой сомкнулись, и Франческа впала в какой-то неестественный, лихорадочный сон.
Через полчаса мистер Кейн вернулся к миссис Денвер после разговора с агентом по недвижимому имуществу.
– Тот домик в Кроли уже куплен. Я принес перечень других мест, куда Френ сможет переехать. Но, боюсь, что с ее возможностями позволить себе на самое необходимое две тысячи пятьдесят фунтов в год… Френ придется поселиться в небольшой квартире.
– Она терпеть не может всякого рода квартиры, – вздохнула миссис Денвер, И стала читать список. – Ничего подходящего для нас… Во всяком случае, до первого июня. А мы должны покинуть этот дом уже послезавтра. Если прожить эти недели в отеле? Слишком дорого. Не говоря уже о прислуге.
– Мери будет весьма рада, если Френ приедет к ней в Элмс. А там достаточно места и для вас, миссис Денвер. У Рональда, ее супруга, довольно места для всех. И маленький Гарри отвлечет Френ от дурных мыслей. Это как раз то, что необходимо Франческе. Она была буквально очарована этим ребенком, как только увидела. Я приглашу их в гости. Их место жительства недалеко от Уайт Оукс. Не будет конца дружеским отношениям.
– Не знаю, стоит ли приглашать… А вот место, где живет Мери, превосходно подойдет. Вы напишете сестре?
– Я сейчас же напишу и отправлю письмо. А еще надо обговорить с адвокатом о той бумаге, которую оставил Рафферти. Каков негодяй!
Мистер Кейн заторопился – и письмо отправить, и с адвокатом мистером Дунканом выяснить дело. Дункан не был ни бесчестным, ни глупым человеком. Поначалу выслушал, что поведал мистер Кейн, лишь прерывая вопросами, а затем внимательно и с явным любопытством ознакомился с документом, издавая по ходу чтения некое хмыканье. А мистер Кейн стоял у окна, разглядывая улицу, или принимался расхаживать по комнате.
Прочитав бумагу, мистер Дункан сказал:
– Я не рекомендую леди Кэмбен подписывать эту бумагу, если она сама не решает подписать себе приговор. Подписание означает, что ожерелье взяла она. А это в свою очередь даст возможность лорду Мондли удержать из ее денег стоимость драгоценности. Она этого хочет?
– Разумеется, ей претит подписать. Леди Кэмбен не брала ожерелье.
Нет, мистер Дункан не стал, как обычно пишут, потирать руки в предвидении чего-то занимательного, но весь его вид красноречиво показывал, что таковое предстоит.