– Я узнал, что король Филипп направляет новую делегацию, чтобы обсудить ввоз и вывоз шелковых тканей и других товаров. Они прибывают на днях. Уверен, что они…
– О! – вскричала королева. – Они приезжают вовсе не торговые дела обсуждать. Они хотят протестовать против моего французского брака. Это так же очевидно, как нос на моем лице!
– Почему это взволновало их именно сейчас? – Джонатан внезапно заподозрил что-то. – У них появились новые поводы для протеста?
Он не сводил взгляда с Елизаветы. В течение года она несколько раз меняла свои намерения в отношении брака с Алансоном, но теперь вдруг пригласила его приехать.
– Вы подтвердили свое согласие на этот брак, не так ли? Скажите нам, – настаивал капитан, игнорируя предостерегающий взгляд Кита. – Если да, мы имеем право знать.
Сурово выпрямившись, она гневно взглянула на обоих.
– Вы не имеете права задавать мне вопросы, капитан Кавендиш. Когда я принимаю решение, то только на пользу моей стране, но советоваться с вами я не намерена.
Джонатан улыбнулся своей неотразимой улыбкой.
– Это похоже на королеву, которую я знаю. Вы успокаиваете меня, когда говорите, как сейчас.
Елизавета продолжала с неудовольствием смотреть на него, резко распахнув веер.
– Чем дальше, тем больше вы фамильярны, капитан. – Затем обратилась к Винфорду: – Однако как душно в этом зале.
– Ваше величество, позвольте помочь вам. – Кит подвел ее к креслу в простенке между распахнутыми окнами и бережно помог сесть.
– Садитесь и вы, – она указала Киту на стул напротив.
– Почему вы не можете вести себя так, как ваш зять? – спросила она Джонатана, которому сесть не предложила.
– Так ведь он граф и придворный, – спокойно заявил Джонатан. – Обучался в Оксфорде. А я купеческий сын и солдат. Я говорю, что думаю, и уверен, что это хорошо для вас. Вот сейчас я думаю, что вам нужно перевести двор в другое место, в Хэмптон-корт, например, или Уайтхолл. Куда угодно, лишь бы отсюда.
– Почему же? – Елизавета испытующе смотрела на него. – Мы только недавно устроились здесь.
– Это место так же безопасно, как конюшня со сквозными дверями, – заявил Джонатан. – Я не могу обеспечить вашу безопасность, что бы я ни делал. Предлагаю Хэмптон-корт. Там в ваших покоях меньше дверей.
– Но в Хэмптон-корте двор провел весну, – возразила Елизавета. – Покои все еще приводят в порядок. Я не поеду туда и не поеду в Уайтхолл, так как там в окрестностях была оспа. Я намерена провести лето в Лондоне.
– Тогда как я буду охранять вашу особу? – спросил Джонатан. – Вы могли бы с таким же успехом разрешить мне уехать в Нидерланды, вчера я просил вашего разрешения.
– Просьба отклонена, – отрезала королева. – Боже мой, как я могу править этой страной, когда мои лучшие люди стремятся погибнуть на войне? Если вы непременно хотите быть убитым, оставайтесь здесь и умрите, защищая герцога.
– Я буду защищать вас и герцога, если он окажется с вами рядом. Но предупреждаю вас, здесь я не могу проявить себя в полной мере. Я бы умыл руки…
– Но вы не смеете, – закончила за него Елизавета и, распалившись, встала. – Вы нужны мне здесь и будете здесь! – Она подошла к Киту уже более спокойная. – Прошу вас утром встретиться с Уолсингхэмом. Он будет ждать вас в одиннадцать часов. – Она обернулась и сердито взглянула на Джонатана, который хмуро рассматривал раздражавший его гобелен.
– Возьмите этого грубияна с собой, если он не будет очень своевольничать. А лучше оставьте его дома и распорядитесь им, когда вернетесь.
Он и не собирается приходить, подумал раздраженно Джонатан. Защищать двух женщин, которые делали все, чтобы помешать ему, становилось трудным занятием.
28
Маргарет проснулась и села в кровати, силясь вспомнить какую-то тревожившую ее мысль… Ах, да! Бертранда права, ей нужно подумать о своем положении, не о замужестве, конечно, а о том, чтобы обезопасить себя от преследований Роберта и деда. Напрасно она медлит с визитом к королеве, как бы ее не опередили.
Молодая женщина попросила Бертранду помочь расчесать и уложить спутавшуюся за ночь массу волос. Она снова беспокойно спала, взволнованная откровенным разговором с Джонатаном, в полусне вспоминая то чувство боли за нее в его темных глазах, то сочувственное пожатие руки. Все время во сне она ощущала радостное облегчение оттого, что он не осудил ее, чего она так боялась.
Проворные, привыкшие к тонкой работе пальцы француженки легко распутали шелковистые пряди и уложили их в скромную прическу.
– Думаю сегодня попросить аудиенции у королевы, – сообщила Маргарет подруге, когда та укрепляла шпильками пышные волосы.
– Я бы, конечно, предпочла, чтобы ты оставалась дома, но этот визит необходим. Только умоляю тебя быть крайне осторожной.
– Не бойся за меня. Если вдруг замечу опасность, я всегда сумею спрятаться, в городе полно укромных местечек.
Страх Маргарет после эпизода у ворот Лондона притупился, и она с нетерпением ожидала новой возможности оказаться среди людей, двигаться, дышать воздухом и хлопотать о своих делах.
– А может быть, тебе нанять крытые носилки, чтобы добраться ко двору? Сколько денег у нас осталось?
Маргарет высыпала монеты на стол и пересчитала.
– Осталось всего полфунта, – подытожила она расстроено. – В ближайшее время нам придется очень экономить.
– Давайте не будем пока открывать торговлю, – после раздумья предложила Мари, – а возьмем заказы и получим под них часть оплаты.
– Нет, нет, нам необходимо получить согласие гильдии, – возразила Бертранда. – Если даже мы сможем найти богатую покупательницу и потихоньку продадим ей кружева, минуя магазин, нас могут обвинить в торговле без разрешения, слухи разносятся быстро.
– Боюсь, что Бертранда права, – кивнула Маргарет. – Лондонская гильдия строго контролирует всю торговлю. Нам нужно продержаться, пока вас не примут в ее члены.
Она посадила на колени льнувшую к ней дочку и начала играть с ней, стараясь не думать об опасениях, что с приемом в члены гильдии могут возникнуть трудности.
– Сегодня я снова зайду в гильдию после встречи с королевой, – спокойно и деловито закончила Маргарет.
Ей пришлось выбежать на улицу купить бумагу, чтобы написать письмо ювелиру, у которого, как она узнала, находились ее деньги, с просьбой выдать причитающуюся ей вдовью часть наследства мужа. В случае удачи на этом письме должна появиться разрешительная подпись королевы. Собрав необходимые документы, Маргарет доверила Пэйшенс заботам Мари и, отлично зная, что покидает дом до назначенного на восемь часов прихода Корнелиуса, направилась в Гринвич-Палас.
Пробираясь по многолюдным улицам, она подумала, что неплохо было бы купить подушку для кружева, ведь она обещала сплести для Джонатана кружевной воротник. Соскучившись по любимому делу, она с удовольствием приступила бы к выполнению обещанного.
Разумеется, она помнила об осторожности, хотя надеялась, что скромная одежда и убранные под капор волосы помогут ей в случае опасности скрыться в толпе незамеченной. Конечно, этот туалет не очень подходил для визита во дворец, но другого у нее все равно пока нет. Маргарет торопливо пересекла мост Лондон-бридж и повернула на восток к Гринвичу. Здесь было больше вероятности встретить графа или виконта, направляющихся ко двору, но зато их легко узнать, так что можно будет вовремя спрятаться.
Несмотря на спешку, Маргарет испытывала истинное наслаждение от свободного передвижения по оживленному городу. Ей была по душе деловитая суета, казалось, никто не вышел на улицу просто прогуляться. Ее обгоняли молочницы с бидонами, в которых булькало молоко, хозяйки, выбежавшие пораньше, чтобы успеть подешевле купить провизию, пестрые толпы разносчиков с самыми разнообразными товарами. Один раз она увидела крытые носилки, словно плывущие над толпой, влекомые четырьмя босоногими носильщиками. Для сидевшего в них богача или его супруги дальняя прогулка была неутомительной. Как бы ей хотелось иметь деньги, чтобы снять бремя бедности со своих друзей!
Прежде всего она купила бы дом неподалеку от Лондона, потому что городская жара будет плохо влиять на здоровье Бертранды. Маргарет вообще тревожило состояние подруги, которая последнее время казалась такой измученной. При доме обязательно был бы сад, где Пэйшенс могла бы играть и гулять под деревьями. Ах, если бы ей удалось получить свою долю наследства! Уже издали она увидела ярко зеленевшие заливные луга Гринвича. Когда, наконец, перед ней развернулась панорама королевского дворца, она невольно остановилась. По сравнению с ним замок в Клифтон-Мэноре казался игрушечным. Взгляд молодой женщины перебегал с группы величественных зданий, где, собственно, и обитала королева, на церкви, теннисные корты и множество всевозможных построек, назначение которых она затруднялась определить издали.
На ее звонок из аккуратного домика у массивных кованых ворот появился важный привратник в королевской ливрее: алый камзол, затканный золотыми розами Тюдоров, и черные шелковые штаны. Было заметно, что скромное одеяние посетительницы не заставит его суетиться.
– Бумаги? – надменно потребовал он, протянув руку.
Маргарет гордо выпрямилась и протянула документ, из которого привратник выяснил, что перед ним в неподобающем ее титулу ожидании стоит виконтесса Маргарет Лонглит.
– Лонглит! Боже правый, простите, мадам! Эй, Джордж, скорей иди сюда!
Из сторожки выбежал как бы двойник привратника в такой же богатой ливрее и очень похожий на него статью.
– Проводи ее светлость вдову виконтессу Лонглит в приемные покои. Ее величество приказала немедленно пропустить леди, если она появится.
Маргарет направилась за своим провожатым, с досадой размышляя о том, что наговорил королеве ее дед, успевший все-таки побывать здесь до нее.
На ближайшей башне пробило десять часов, когда, наконец, Маргарет достигла приемного зала королевы. Ее учтиво попросили располагаться и немного подождать, так как ее величество занята государственными делами, но скоро соизволит выйти в зал. Широкие открытые окна были украшены шелковыми занавесями с изображением королевской охоты с соколами, на затянутых штофом стенах сверкали начищенной бронзой массивные канделябры. Вдоль стен располагались обитые шелком стулья на изящно выгнутых ножках. Отдельно стояло резное кресло с высокой спинкой, наверное, для королевы, подумала Маргарет. Рядом с креслом красовался столик розового дерева. Стену напротив окон закрывали большие гобелены, искусно вытканные картины, на которых воспроизводились эпизоды из Священного писания. В центре зала был мольберт, накрытый покрывалом.
Маргарет чувствовала себя очень неуютно. Не в силах совладать с волнением, она не стала садиться, а принялась расхаживать от стены к окну. Чем дольше ей приходилось ждать, тем большую неловкость она испытывала. К ее смущению, у нее появилось чувство, что за ней кто-то наблюдает. Один из гобеленов колыхнулся, словно движимый струей воздуха. Маргарет устремила на него пристальный взгляд. Ее глаза остановились на фигуре коленопреклоненной женщины, в порыве религиозной страсти прижавшей к груди стиснутые руки и широко распахнувшей глаза. Было ли это игрой воспаленного воображения или Маргарет действительно встретилась с чьим-то живым взглядом?
На светлом фоне гобелена фигуры паломников в темных одеждах казались движущимися… живыми!
Силы небесные! Упрекая свое разыгравшееся воображение, Маргарет решительно повернулась к гобелену спиной. Но вскоре она уже была уверена, что за ней внимательно наблюдают чьи-то глаза.
Маргарет стремительно обернулась и посмотрела прямо в лицо изображенной женщины. По стене словно промелькнул слабый отсвет. Фигура на гобелене наблюдала за ней, зрачки двигались, веки мигали. По спине Маргарет побежали мурашки, и она еле сдержала крик ужаса. Скорее бы пришла королева!
29
В дальнем конце зала распахнулись высокие двери, в которых появилась фрейлина и сделала Маргарет знак приблизиться. Молодая женщина с облегчением поспешила навстречу королеве.
– Ваше величество, – Маргарет присела в глубоком реверансе и поцеловала протянутую ей руку, – позвольте благодарить вас за аудиенцию.
Стройная фигура Елизаветы в платье, затканном золотыми цветами с драгоценными камнями в сердцевинах, увенчанная короной пышных рыжеватых волос, сверкающих золотистыми искрами в лучах утреннего солнца, олицетворяли истинное царственное величие. Маргарет встретила проницательный взгляд, словно оценивающий уже известные королеве сведения о молодой вдове и ее внешность.
– Изложите ваше дело как можно короче, виконтесса, у меня мало свободного времени, – приказала Елизавета и опустилась в кресло, жестом приглашая Маргарет занять стул напротив.
Со сдержанным достоинством рассказывая свою историю, включающую выбор дедом не любезного ей жениха, Маргарет заметила, как надменная снисходительность на лице королевы сменилась выражением заинтересованности. Заканчивая, Маргарет просила высочайшего позволения получить в свое распоряжение вдовью часть наследства и предъявила составленное ею письмо ювелиру.
– Ваша просьба довольно необычна. – Елизавета в раздумье побарабанила тонкими пальцами по столику. – Нам частенько приходится заниматься семейными конфликтами наших подданных, но я не слышала ничего подобного. Не уверена, что смогу подписать ваши бумаги, не вызвав недовольства графа Клифтона.
– Ваше величество, я понимаю ваши колебания, – почтительно произнесла Маргарет, сознавая, что королеву меньше всего беспокоит чье-то настроение, если это не касается государственных интересов. – Но мне кажется, что вы не одобряете кандидатуру моего жениха, назначенную дедом. Если я вступлю во владения своим наследством, что сделает меня независимой, я уже не буду обязана выйти замуж за виконта.
Маргарет протянула королеве письмо, умоляя подписать его.
Елизавета бегло прочла его и бросила на Маргарет лукавый взгляд.
– Вы думаете, что сможете ускользнуть от вашего деда? Не буду скрывать, он уже побывал здесь. Граф намерен оставаться вашим опекуном и, насколько я его знаю, сумеет этого добиться.
– Ах, мне известны приемы, с помощью которых он будет разыскивать меня, поэтому я надеюсь избежать ловушки.
Маргарет увидела в глазах королевы возрастающее любопытство. Возможно, она нашла занятной игру в кошки-мышки непокорной внучки с властным дедом. Нужно попробовать обратить себе на пользу несомненное внимание ее величества.
– Мой план защиты может заинтересовать вас, хотя я согласна, что дед хитер, как лиса, – осторожно подбирая слова, чтобы еще больше разжечь любопытство коронованной собеседницы, сказала Маргарет.
– О, я давно знаю графа, – предостерегая, заявила королева. – Он сильный противник.
Она взяла со столика веер и несколько раз взмахнула им, разгоняя знойный воздух июньского полудня.
– Итак, вы скрылись от него… пока. Но если он найдет вас, в конце концов, что тогда?
– Если у меня будет состояние и ваше неодобрение затеянного им брака, дед не сможет предъявить на меня права, – Маргарет бросила выразительный взгляд на свое письмо.
– Пожалуй, я смогу предложить вам кое-что получше, виконтесса. Когда устанете от преследований графа, перебирайтесь жить при дворе. Я обеспечу вам доступ к наследству. Можете немного подумать.
Маргарет лихорадочно обдумывала неожиданное предложение. Она вспомнила, что королева славилась репутацией повелительницы, не способной совершать благодеяния из чистого человеколюбия.
– Очень любезно с вашей стороны сделать мне столь милостивое предложение, ваше величество. Но правильно ли я поняла, что вы дадите мне и право распоряжаться моим состоянием?
– Оно ведь изрядно, не так ли?
– Да, ваше величество. Но позвольте спросить, чем я смогу быть полезна для вас в свою очередь?
– Есть кое-что… – быстро ответила Елизавета и тонко улыбнулась. – Вы можете занять место одной из моих фрейлин. Ее сын серьезно заболел, и я разрешила ей вернуться домой. Мне же необходим полный штат фрейлин.
– Это большая честь, ваше величество, если вы соблаговолите дать мне положение при дворе. Я знаю, как его домогаются.
– И вам, безусловно, посоветуют дать согласие. Я подержу для вас это место некоторое время.
– Вы позволяете не принимать его сейчас же? Я могу сделать это позже, ваше величество?
– У вас есть возможность в любое время явиться ко двору, я отдам соответствующее распоряжение.
Темные глаза королевы открыто изучали смятенное лицо Маргарет, которой предложение показалось в высшей степени странным из-за своего невероятного великодушия. Она подняла вопрошающий взгляд на Елизавету.
– Вы правы, – усмехнулась королева, – здесь кроется еще кое-что.
– Ах, ваше величество?
– Я дам вам полный контроль над вашим наследством и выберу вашего будущего мужа.
– Ваше величество! – от разочарования у Маргарет перехватило дыхание. – Но я хотела бы остаться незамужней, как вы сами…
– Я собираюсь выйти замуж. Скоро закончатся переговоры с французами по поводу нашего брачного соглашения.
Елизавета неторопливо встала и, подойдя к мольберту, сбросила покрывало.
– Вы видите последнего соискателя моей руки – герцога Алансона из рода французских Валуа, младшего брата французского короля.
Елизавета отступила назад и слегка откинула голову, с неожиданно мягкой на ее лице улыбкой изучая портрет.
– Полагаю, если я согласна принять роль супруги, вы также обязаны сделать это. Вы достаточно молоды, чтобы иметь больше детей.
Маргарет последовала любезному приглашению лицезреть портрет жениха венценосной особы. С обрамленного темными волосами узкого лица с безвольным подбородком смотрели небольшие темные глаза, горящие неистовым блеском.
– Ваше величество, мне кажется, что это очень трудное решение – избрать мужчину для супружеской жизни. Позвольте мне высказать предположение, что эта идея была подвергнута вами самому тщательному рассмотрению. – По лицу Елизаветы Маргарет поняла, что ее догадка о колебаниях королевы оказалась точной. – Видите ли, я уже испытала бремя одного замужества, от которого судьбе было угодно меня освободить. Теперь я вижу свой важнейший долг в том, чтобы воспитать дочь, обладающую чувством собственного достоинства. Для этого я должна оградить ее от порабощающего влияния мужчин.
– Иные женские характеры тоже бывают властными, – заметила Елизавета, поняв, что имеет дело именно с обладательницей столь редкого для женщин нрава. – Что ж, принимая во внимание ваши взгляды, предоставляю вам право выбора. Если пожелаете, можете изолироваться от мужчин с помощью вашего богатства. Но помните, что я могла бы принудить вас выйти замуж, ничего не предлагая взамен. Я же готова вместе с тем обеспечить вам доступ к состоянию. Больше того, я могу устроить так, что ваш будущий муж не будет вправе его касаться. Идите домой, виконтесса, и подумайте над моим предложением. Хорошенько подумайте, ибо я не люблю, когда моя благосклонность не оценивается по достоинству.
В голосе Елизаветы Маргарет послышались нотки угрозы. В отчаянии она отважилась на прямой вопрос:
– Простите, ваше величество, но не обдумывали ли вы мысль оставить титул бездействующим?
Коротким смешком Елизавета скрыла некоторое смущение проницательностью молодой женщины.