– Конечно, могу, – подтвердил Лиланд. – Но в данный момент мне всего лишь необходимо перемолвиться с мадам о деле, после чего мы, надеюсь, перекусим где-нибудь.
– Да, – ответил граф. – Кстати, попросите мадам, чтобы по крайней мере одно платье было полностью готово к завтрашнему вечеру.
Лиланд остановился и посмотрел на графа вопросительно.
– Ведь мы собираемся побывать с Дейзи в театре, не правда ли?
– Мы? – переспросил Лиланд.
– Во всяком случае, я намерен это сделать, – сказан граф. – Такая тоска сидеть в номере отеля и наблюдать, глядя в окно, как развлекается весь Лондон, в то время как ты не можешь принять участие в общем веселье, потому что недостаточно знаешь город. В случае с Дейзи это еще хуже, ведь ей нельзя вечером отправиться куда-нибудь одной.
– В самом деле, – произнес Лиланд без всякого выражения. – А можно ли мне поучаствовать в ваших развлечениях?
– Если вы будете настолько любезны, – ответил граф. – Вы знаете Лондон гораздо лучше, чем я.
– Решено, – сказал Лиланд, поклонился и отошел от них.
Дейзи наблюдала за тем, как он вальяжной походкой приближается к модистке. Виконт был настолько высок ростом и худ, что Дейзи подумала, не покажется ли он ей неуклюжим, однако он двигался с тем же ленивым и непринужденным изяществом, с каким разговаривал. Сегодня он был одет в черное и темно-серое, только на жилете она заметила ярко-малиновое пятнышко непонятного ей происхождения. Джентльмены, которых Дейзи видела на картинках в модных журналах, имели вид до крайности изысканный и аккуратный. Лиланд, слишком высокий и худой, был небрежен и вроде бы не помышлял об изысканности, но тем не менее являл собой само изящество во плоти. И это удивляло Дейзи.
Он переговорил с модисткой, потом легкой походкой направился к модели в золотистом платье, которое Дейзи хотела купить. Дейзи прищурилась, когда виконт остановился и улыбнулся девушке. На какой-то один безумный момент Дейзи подумала, уж не собирается ли он приобрести для нее это платье в порядке извинения за то, что так резко о нем отзывался.
Девушка-модель была высокой и стройной, с классическими чертами лица, но даже при ее высоком росте она вынуждена была смотреть на виконта снизу вверх. Черные гладкие волосы ее были зачесаны назад и собраны в пучок, как и у всех остальных манекенщиц. Ничто не должно отвлекать посетителей салона от демонстрируемого туалета, как объяснил виконт в самом начале показа.
Граф встал, за ним поднялась со своего места на диван-чикс и Дейзи, которая по-прежнему не сводила глаз с виконта. Она увидела, как тот поднял руку и тыльной стороной узкой и длинной кисти легонько провел по щеке девушки, что-то нашептывая ей на ухо. Он прав. Материя этого платья очень тонкая. Дейзи не могла не заметить, как обозначились под тканью кончики маленьких грудей девушки, когда Лиланд дотронулся до ее щеки. Дейзи теперь готова была поспорить, что говорят эти двое отнюдь не о покупке платья.
Она смешалась. Жест вовсе не был интимным, он просто не мог быть таким, особенно со стороны мужчины вроде виконта. Но ей он неожиданно показался свидетельствующим о близости. Дейзи нахмурилась.
– Не обращайте внимания на Ли, – сказал граф. – На уме у него нет ничего дурного.
– Я просто удивилась, – не подумав, проговорила Дейзи. Граф проследил за направлением ее взгляда.
– Удивились?
– Я не думала, что он проявляет интерес к... – Она запнулась, сообразив, что собиралась сказать, и покраснела.
– К чему? – немедленно полюбопытствовал граф.
Ладно, решила Дейзи, раньше не было подходящего случая узнать о графе то, что ей нужно, придется использовать этот.
– К... женщинам, – сказала она. Брови графа взлетели высоко вверх.
– Ли? Так вы строите на его счет подобные предположения?
– Я не имела намерения осуждать его, – поспешила оправдаться Дейзи. – Это не мое дело. Но его манера говорить... Я имела в виду... – Она снова запнулась, стараясь сообразить, как переменить тему, ибо изумление ее собеседника было неподдельным. – Вы должны помнить, как это было там, в колонии: говори что думаешь, а последнее слово пусть останется за дьяволом. Я слишком долго не была в Англии. Мне надо потрудиться над своим языком не меньше, чем над манерами.
Граф задумался, пристально глядя на виконта и девушку, которая как завороженная смотрела Лиланду в глаза.
– Вот оно что, – протянул он, и губы его сложились в улыбку. – Странная мысль. Забавно, – пробормотал он, как бы обращаясь к самому себе, и глаза его сверкнули. – Какая ирония! Непременно поделился бы с ним, если бы это не было совершенно недопустимо.
Граф снова повернулся лицом к Дейзи и произнес доверительно:
– Могу сказать вам на этот счет лишь одно: вам нет нужды беспокоиться по поводу пристрастий Лиланда, моя дорогая.
Итак, это правда, решила про себя Дейзи. Ну а что же насчет самого Джеффа?
– Кем бы еще он ни был, Лиланд – занимательный, приятный собеседник и по-настоящему добрый человек при всей его манерности, – продолжал граф. – Именно поэтому мне приятно проводить с ним время и моим сыновьям тоже.
– Однако жить с ним вместе, наверное, очень нелегко?
– Жить вместе с ним? – Граф рассмеялся. – Дейзи, виконт очень привязан к моему дому, но он в нем вовсе не живет!
– О, – только и смогла выговорить Дейзи и с величайшим облегчением улыбнулась графу.
– Итак, вы позволите? – спросил тот, в свою очередь улыбнувшись ей и подставлял руку.
– Да, благодарю вас, – ответила Дейзи, оперлась на его руку и посмотрела на графа снизу вверх с таким выражением, словно он сделал ей прекрасный подарок. Она даже не обратила внимания на то, что виконт, слегка нахмурившись, сосредоточенно наблюдает за ними.
Глава 4
– Вы так долго не навещали меня, милорд, – произнесла женщина подчеркнуто драматическим тоном. – Во всяком случае, мне это время показалось бесконечным. Я должна узнать причину, чтобы понять, как мне вести себя. Вы нашли себе другую?
Она лежала на кушетке; полупрозрачное платье в художественном беспорядке, одно колено согнуто, юбки задраны вверх так, что видны длинные ноги, а обнаженная грудь прикрыта только распущенными черными волосами.
– Помнится, вы произнесли точно такие слова в тот вечер, когда мы с вами познакомились, – отвечал Лиланд, глядя на женщину с улыбкой.
Она была явно озадачена.
– В тот вечер вы исполняли одну из второстепенных ролей в пьесе "Женский сюрприз", – пояснил он. – Играли очень хорошо.
Женщина оживилась и произнесла уже более естественно:
– Да, было такое. И даже не в театре "Хеймаркет", а в маленьком театрике в Брайтоне. Забавно, что вы это запомнили, но вы никогда не говорили мне об этом. Потому вы и разыскали меня, когда я приехала в Лондон?
– Нет, это было в Лондоне. Я посмотрел на сцену, снова увидел вас и решил, что судьба ко мне благосклонна, – сказал Лиланд, прижав руку к сердцу.
– Да, вы правы, – признала актриса, принимая сидячее положение. – Это хорошая реплика и самая уместная в данных обстоятельствах. Вы со мной покончили, не так ли?
Лиланд передернул плечами.
– Нет, прошу вас, только не это слово! Оно звучит слишком фатально и почти по-кухонному, если вы простите мне подобное выражение. Но да, боюсь, что время, проведенное нами вместе, пришло к концу. Право, я и в мыслях не имел чем-либо обидеть вас. Надеюсь, что для вас это было хоть и недолговременное, но приятное времяпрепровождение.
– Да. Сказать по правде, мне нравилось быть с вами. Вначале я не знала, чего от вас ожидать, потому что вы ведете себя необычно. Но вы забавный, с вами весело, и вы порядочный, чистый человек. И понимаете, как нужно вести себя с девушкой. Некоторые джентльмены раздражительны, другие попросту грубые свиньи, но вы способны дать столько, сколько получаете, и я благодарна вам за это. Я знаю нескольких молодых людей, которым доставляет удовольствие мое общество, и мне нравится думать, что и вы один из таких. Умеете сочетать приятное с полезным, так бы я это назвала: Еще раз спасибо вам.
Лиланд улыбнулся. Она никогда еще не произносила столь долгих речей, и ее новая, лишенная театральности ипостась оказалась просто очаровательной. Жаль, очень жаль, что она решилась быть с ним такой, какая есть, лишь тогда, когда он вознамерился с ней расстаться. Однако предназначенные для нее несколько недель миновали. Лиланд ни разу не удерживал при себе любовниц на более долгий срок. Стало бы трудно забыть, что он платит за общение с женщиной. Именно поэтому он и не посещал публичных домов.
Но ему приносил радость секс с теплой, отзывчивой на ласку партнершей. Ничто не могло сравниться с ощущением прильнувшего к нему женского тела, с чувством связи с другим существом – и не только связи телесной. Целью был сексуальный экстаз, но еще и пусть недолговременное, всего на несколько минут, чувство, что он уже не одинок, что он часть чего-то большего.
У него было не так много приемлемых вариантов для интимных отношений. Самый акт близости ему нравился, но: Лиланд был привередлив: глупая женщина с восхитительным телом привлекала его не больше, чем красивая молодая кобылка, – полюбоваться и только, не более того. В партнерше ему нужен был ум не менее, чем красота. Если женщина была образованной, он готов был простить ей некоторые недостатки наружности. Однако большинство просвещенных дам относились к тому же слою общества, что и он сам, и были ему недоступны. В отличие от многих мужчин своего круга Лиланд не заводил интрижки с замужними женщинами. Не вступал он в близкие отношения и с такими, что стояли значительно на более низкой ступени общественной лестницы, независимо от того, насколько они были красивы и умны. Эти последние хотели выйти замуж, что было вполне справедливо, а Лиланд старался всегда поступать по совести.
Он не хотел жениться, особенно после того как повнимательнее присмотрелся к институту брака в его различных проявлениях. Он был влюблен всерьез один, нет, даже два раза, но в обоих случаях ему предпочли другого: первый раз мужчину с более высоким титулом, а второй – субъекта с худшими намерениями, но весьма напористого. Сам Лиланд, впрочем, не делал ни той ни другой леди предложения руки и сердца, но был к этому близок.
У него была репутация хищника. Он это принимал как должное, так как читал, что, например, волки тратят куда больше времени на выслеживание и преследование добычи, нежели на ее пожирание. Лиланд удивлялся, как им удастся выжить. О себе он иногда думал примерно то же.
– Не останетесь ли на чашечку чая на прощание? – игриво спросила его почти уже бывшая подружка. – У меня готов чайник, так что я здесь не единственный горячий предмет.
Она рассмеялась, и смех оживил не только ее лицо, но словно бы сделал еще более притягательным полуобнаженное тело.
Лиланд улыбнулся и, склонив голову, посмотрел на женщину не без лукавства.
Она это заметила и спросила, протянув к нему руки:
– А почему бы и нет? Вы платили достаточно. На этот раз все за мой счет, милорд. Посмотрим, как оно получится на такой манер.
День уже клонился к вечеру. Лиланд пришел к ней, чтобы поставить точку, потому что присмотрел для себя сюжет поинтереснее. Но улыбка женщины была такой же искренней, как и ее предложение. Это было нечто новое и оттого неотразимое.
– Да, – сказал он и сел на диван возле женщины.
Взяв в руку прядь шелковистых волос, Лиланд пропустил ее между пальцами. Ладонь его коснулась кончика упругой груди.
– Да, – повторил он. – Благодарю сердечно.
– Милорд, – обратился к Лиланду его дворецкий, едва тот переступил порог, – у вас гость, он ждет в кабинете.
Лиланд поднял глаза и заметил, что дворецкий старается сдержать улыбку. Значит, гость хорошо ему знаком. Кто же это? Джефф? Он поспешил в кабинет и увидел молодого джентльмена, который его ожидал, стройного мужчину среднего роста, с правильными чертами лица, если не считать длинного аристократического носа, черноволосого, смуглого, словно цыган, отчего белозубая улыбка казалась особенно ослепительной. Но глаза у него были такие же синие, как у Лиланда.
– Даффи! – воскликнул Лиланд.
– Ли! – отозвался гость, вскакивая с места. – Наконец-то явился! Где ты пропадал? Впрочем, извини, это не мое дело. Я так рад тебя видеть!
Они обнялись и похлопали друг друга по спине.
– Ладно, садись, дай взглянуть на тебя. Право, есть на что посмотреть!
– На что смотреть? – спросил гость.
– На то, что ты счастлив, Даффид! Каждая твоя черточка излучает радость. Супружество стало для тебя не просто возбуждающим средством, а целебнейшим лекарством. В этом не может быть сомнения.
– Да, – ответил Даффид, улыбнувшись одним уголком губ. – На этот раз я не стану спорить, брат. Если бы я знал, что принесет мне брак, я женился бы давным-давно, если бы мог. Но я не мог, потому что лишь недавно встретил свою любимую, вот в чем... Боже милостивый, что я такое болтаю! – спохватился Даффид, прервав свои путаные объяснения.
– Ладно тебе, – сказал Лиланд. – Сядь и успокойся. Поговори со мной, расскажи, как и почему становятся счастливыми.
Даффид так и сделал. Говорил он долго. Поведал в подробностях, какие преобразования совершил в приобретенном имении, рассказал, какой сад намерена создать его жена, о проблемах с наймом работников и слуг – от каменщиков до горничных. Единственная причина, по которой полуприкрытые глаза Ли не приняли обычного скучающего выражения, состояла в том, что он искренне радовался за единоутробного брата. Рожденный той же матерью, Лиланд был старшим и наследовал титул и состояние. Даффид был незаконным плодом связи этой леди с бродячим цыганом, ребенком, брошенным ею сразу после рождения и не унаследовавшим ничего. Его уделом должен был стать тяжелый труд.
Они познакомились, будучи уже взрослыми, и обнаружили, что оба питают больше чем неприязнь к холодному бесчувствию матери. Оба наделены были острым и быстрым умом, оба, несмотря на кардинальную разницу в воспитании, страдали от сходных комплексов, и умели пользоваться своим неотразимым обаянием в тех случаях, когда того требовали обстоятельства их в равной мере трудного детства. Даффид наконец умолк и смущенно улыбнулся:
– Я, наверное, наскучил тебе до смерти. Но ты сам виноват – зачем спрашивал?
– Нет, тем, кто докучает мне пустой болтовней, я сразу даю понять, чего она стоит. На это я мастер. Я слушал тебя внимательно и от души рад, что все хорошо у тебя и у Мег. Кстати, где она?
Даффид так и просиял.
– Ли, ты первый, кто узнает. Она дома, потому что ей нельзя путешествовать в карете. Это опасно для ее здоровья. И не только ее. Ли, она ждет ребенка, нашего ребенка, который должен родиться летом! Подумать только – я стану отцом! Можешь ты этому поверить?
– Могу и уверен, что ты будешь замечательным отцом. Поздравляю!
– Пока нельзя! – предостерег его Даффид. – Слишком рано. Моя цыганская бабушка оторвала бы тебе голову за такие речи. Когда ребенок в первый раз вскрикнет, сообщая нам свое имя, вот тогда я приму твои поздравления с радостью.
– Я непременно хотел бы при этом присутствовать, если бы меня пригласили.
– Еще бы! Я специально приехал в Лондон пригласить тебя и Джеффа. И отсюда поеду верхом в деревню к Эймиасу и Кристиану, чтобы позвать их. Вот только разберусь со своими здешними делами – и в путь. Письма – это для вас, а мне нужно видеть живые лица. Я хочу, чтобы вы все приехали к нам погостить, как только я приведу в порядок дом. Ты почему хмуришься? Я думал, ты рад за меня.
– Ты когда в последний раз имел вести от Джеффа? – негромко спросил Лиланд.
Даффид сделал большие глаза и вскочил.
– Что с ним? Он болен? Я ничего не знал.
– Нет-нет, сиди спокойно, уймись. С ним все в порядке. Ну, ты просто не человек, а фейерверк!
Даффид сел, но виконт не последовал его примеру, а принялся мерить шагам и комнату. Это было настолько для него необычно, что теперь уже Даффид сдвинул брови, глядя на то, как перемещается по кабинету долговязая фигура.
– Нет, Джефф здоров, богат и разумен, как всегда, – говорил Лиланд. – Дело в том, что он... Черт побери, как бы это сказать? Он, понимаешь ли, потерял сердце, если не голову. Он встретил женщину, Даффи, и, кажется, полюбил ее.
– Вот как... Да, это, конечно... – забормотал Даффи, поглубже устраиваясь в кресле. – И что ты об этом думаешь?
– Ничего особенного. Я решил сказать тебе об этом до того, как ты увидишься с ним и познакомишься с ней. Впрочем, возможно, что ты уже знаешь ее.
Даффи явно забеспокоился.
– Это не Милли Оуэнс? Только у нее достанет бесцеремонности, чтобы навязываться ему. Чувств у нее не больше, чем у обезьяны. Да, конечно, она начала на него охоту, как только узнала, что он разбогател. Но ему-то она зачем, чего ради он остановил на ней свой выбор? Была у него с ней коротенькая интрижка, так, случайность, потому что он напился в доску, но начинать снова с такой...
– Это вовсе не Милли Оуэнс, – перебил брата Лиланд. Даффид нахмурился.
– Только бы не миссис Парсонс! Нет, это невозможно, она сошлась со Стэнли Бернсом и была вполне счастлива с ним.
– Нет, – сказал Лиланд. – С этой особой он не вступал в близкие отношения. Я не знал Джеффа в те времена, однако он никогда, и это мне хорошо известно, не связывался с замужними женщинами, а та, о которой я веду речь, была замужем, когда ты находился там. Ее имя Дейзи Таннер.
– Дейзи?! – вскричал Даффи. – Дейзи Таннер? Так она здесь? Это хорошо для нее. Но постой, а где же Таннер?
– Умер и, полагаю, не был горестно оплакан.
– Разумеется, нет. Настоящий ублюдок, не тем будь помянут. А Дейзи просто прелесть, но ведь она совсем девочка. Она и Джефф? Исключено. Он был всегда добр к ней, потому что жалел ее, но кому же ее не было жаль? У тебя что-то не в порядке с головой, братец, если ты воображаешь, что у нее с Джеффом может что-то получиться, – со смехом сказал Джефф.
– Кем бы она ни была тогда, теперь ей двадцать четыре года, – возразил Лиланд. – Она исключительно красива, обаятельна и, как я понимаю, богата. Правда, у нее есть небольшой физический недостаток, о котором ты, может, и не помнишь?
– У Дейзи физический недостаток? Какая жалость. Но я и вправду не припомню ничего подобного.
– Да-а, – протянул Лиланд. – Кажется, она не может стоять, не опираясь на руку Джеффа, и не замечает вокруг себя никого, кроме него. По крайней мере, она не в силах отвести от него взгляд. Но слух у нее отличный. Что-нибудь хоть отдаленно забавное, сказанное им, вызывает у нее смех. Джефф заметил ее слабость, и она его чрезвычайно радует.