– Куда вы?
– Отправлюсь домой пешком, – сообщила она не оглядываясь.
Рейфел расхохотался. Офелии волей-неволей пришлось помедлить перед дверью.
– Я вполне серьезно, – процедила она. – Найду кого-нибудь, кто поможет мне вернуться в Лондон.
– Уверен, что найдете, но на поиски скорее всего уйдет целый день. И что вы будете делать? В такую погоду можно не только замерзнуть, но и безнадежно заблудиться.
Офелия тяжело дышала, очевидно, обуреваемая эмоциями. Пожалев ее, он предложил:
– Возвращайтесь, садитесь, и я объясню, почему это не столь уж блестящая идея. Лучше съешьте еще кусочек тоста.
Офелия молча прошла мимо него к противоположному концу стола, подняла стул, который освободила несколько минут назад, с грохотом поставила на пол, чтобы показать, как рассержена, и только потом уселась.
– Слушаю, – проворчала она.
Он едва удерживался от смеха. Пришлось набить рот тостом, что, разумеется, вынудило ее ждать ответа, а ведь они уже установили, что терпение – не самая сильная ее сторона. Но ее театральные выходки действительно его забавляли, тем более что она ничуть не притворялась. У Рейфела было такое чувство, что именно таким способом она привыкла добиваться своего. Придется добавить пункт "избалованная" к длинному списку ее недостатков.
– Ну? – спросила она, окатив его ледяным взглядом.
Он поспешно опустил глаза.
– Кажется, я забыл упомянуть, в какой глуши находится Олдерс-Нест. Мой дед купил здесь огромный участок земли именно по той причине, что поблизости нет ни городов, ни деревень, ни даже других поместий, и выстроил этот дом в самом центре своих владений.
– Зачем? – спросила она с искренним любопытством.
– Прекрасный вопрос, который задавали члены нашей семьи все эти годы. Он решил получить нечто вроде убежища для себя, причем такого уединенного, что остальные родственники дважды подумают, прежде чем его навестить. Дед и не скрывал своих мотивов. В то время его дом был битком набит шумными детишками.
– Но для того чтобы уехать подальше от назойливого семейства, вовсе ни к чему было строить столь величественный особняк. Сошло бы и что-то поскромнее.
– Все тоже так считали, но, что ни говори, а дед был герцогом. И жилище менее роскошное просто не подобало такому знатному человеку.
– Наверное, здесь он держал любовницу, – язвительно заметила она.
Хорошо еще, что Рейфел успел проглотить кусочек тоста, иначе наверняка подавился бы.
– Господи, что за странные мысли приходят вам в голову. Нет, он обожал жену и детей, и никогда не покидал их надолго. Просто иногда он ощущал потребность в полном покое и одиночестве. Не часто. Недели на две в году.
Офелия небрежно пожала плечами, словно не оскорбила только что его и его семью своими беспочвенными утверждениями.
– Это всего лишь предположение.
– Нет. Это наглядная демонстрация вашей пресловутой злобы.
– Ничего подобного! – возмутилась она.
– Поскольку вы не знаете ни моих родных, ни деда, подобные измышления можно назвать не иначе как мелочными, грязными и клеветническими. Кстати, если мужчина содержит любовницу, он не запрет ее в Богом забытом месте, куда можно добраться не менее чем за несколько дней.
– Полагаю, вы судите по собственному опыту.
Она неисправима! Неужели не понимает, что оскорбляет людей? Неужели ехидство и змеиный яд так въелись в ее душу, что иным способом она просто не умеет общаться?
Она точно угадала, о чем он думает.
– О, неужели вы считаете, что после случившегося мне следует быть с вами более сердечной? Я еще и не начала оскорблять вас. Дайте мне время. Я над этим работаю.
Рейфел усмехнулся и покачал головой. Боже, он и не рассчитывал на ее остроумие.
– Конечно, я не ожидал от вас сердечности… пока. Именно над этим я и работаю, помните? Но да, я исхожу из собственного опыта. Разве вы не слышали о моей репутации повесы и распутника?
– Слышала. Но не поверила. Потому что вы – следующий герцог Норфорд, – пояснила она, чопорно поджав губы, – а это означает, что вы достаточно осмотрительны, чтобы вступить в права и получить титул без всяких скандалов, чернящих ваше имя.
– Понятно. Вы считаете скандальным, когда холостой мужчина содержит любовницу?
– Н-нет, – нахмурилась она, – но полагаю, я имела в виду женатых мужчин.
– Все в порядке, дорогая. Можете спокойно признать, что вообще не думали на эту тему. С вами ведь часто бывает такое? Говорите не подумав?
Опять она мило покраснела. Придется как следует потрудиться, чтобы довести ее до багровых пятен на щеках.
– Если вы считаете, что уже достаточно вываляли меня в грязи, – прошипела она, – вернемся к нашим делам.
– Привести вам достаточно веский довод, почему уйти отсюда пешком вовсе не безопасно?
– Да, и это тоже. Не хотите же вы, чтобы я поверила, будто этот дом находится в таком отдалении, что я не смогу найти помощи у соседей?
– Здесь нет соседей, – ухмыльнулся Рейфел. – Но вы можете расспросить слуг. Они скажут вам, что дом Бартоломью, специально построенный для управителя, – единственный на добрых пятьдесят миль в округе, а ближайший рынок – еще дальше. Или не слышали, как Нэн упомянула, что ее отца не будет целый день, потому что он уехал на рынок?
– Но это невыносимо!
– Видите ли, именно потому я и привез вас сюда, а не в одно из других поместий. По крайней мере здесь вам позволено свободно гулять по дому и участку.
– То есть вы не собираетесь сажать меня под замок?
– Совершенно верно.
Офелия недоуменно моргнула.
– Я всего лишь шутила.
– Понимаю, зато я вполне серьезен. И чем раньше вы осознаете всю степень моей решимости помочь вам, тем скорее мы уедем отсюда.
– И каким же образом вы намереваетесь мне помочь? – саркастически осведомилась она. – Собираетесь открывать школу? Давать уроки обаяния? И для этого похищаете учеников?
– И нечего нести вздор!
– Весь ваш план смехотворен, но если для меня не приготовили классную комнату, каково же расписание уроков?
– До этой минуты я еще не пробовал ничего столь устрашающего. По-моему, нам не стоит торопиться. Посмотрим, как все пойдет.
"Устрашающего"? У Офелии больно закололо сердце.
– Поскольку вы, очевидно, считаете меня совсем пропащей, почему бы не признать, что вы сделали ошибку, и не отвезти меня домой?
– Считай я вас совсем пропащей, нас здесь не было бы. И нет, возвратить вас домой – это не выход.
Офелия скрипнула зубами.
– Вы по-прежнему не дали вразумительного ответа, почему все же решили вмешаться в мою жизнь. А вам не приходило в голову, что мне нравится быть такой, какова я есть? И что я вовсе не хочу меняться?
– Чепуха. Вы несчастны и поэтому стремитесь сделать несчастными всех окружающих. Офелия, даже ребенок может это понять! О Господи, только не смейте плакать!
Но Офелия уже выскочила из комнаты, надежно скрыв навернувшиеся на глаза слезы. Рейфел не стал ее останавливать. Чертовы плаксы! Он не мог выносить искренних женских слез и не хотел, чтобы она знала это и использовала против него. Но он не ожидал, что его стрела так точно попадет в цель. Вопрос заключается в том, что сделало ее такой?!
Глава 10
– Ну-ка немедленно прекратите, – тоном суровой матери велела Сэди, входя в спальню Офелии, – не то глаза покраснеют и распухнут.
Офелия, рыдавшая на кровати, села. Она сама не знала, откуда берется столько слез, но теперь ей стало немного легче. Иногда все же не мешает выплакаться!
– Красный пойдет к этому платью, – попыталась пошутить она.
– Красный не идет вам ни при каких обстоятельствах. Это не ваш цвет, дорогая. И что опять случилось, позвольте спросить? Вчера вы были так разгневаны, что даже не хотели со мной говорить, а теперь опять плачете?
– Он дурной человек. Поверить не могу, что, хоть и ненадолго, думала, что из него выйдет хороший муж.
– Зато он унаследует знатный титул, – заметила Сэди.
– Можно подумать, меня это интересует! Титулы радуют исключительно моего отца!
– Знаете, даже до меня дошли сплетни о милорде Локе, когда тот вернулся в город. Он разбил столько девичьих сердец и разочаровал стольких мамаш! В него влюбляются не только из-за титула и богатства. Он и сам хорош собой, и так очарователен!
– А вот мне предпочитает грубить, – напомнила Офелия.
– Должно быть, вы плачете, потому что неравнодушны к виконту. Что ни говори, а он настоящий красавчик.
Офелия и рада была бы запротестовать, но не могла. Только еще больше обозлилась на то, что при такой внешности человек может быть столь отвратителен!
– Ты чего-то добилась?
Офелия послала Сэди узнать, куда поставили ее экипаж. Конечно, женщины не могут править четверкой лошадей, но она подумывала ехать верхом, по крайней мере пока не узнала, в какой глуши оказалась.
– Экипаж в конюшне. Но лошадей нет. А слугам запрещено говорить с нами об отъезде.
– Это меня не удивляет, – вздохнула Офелия. – Похоже, мы здесь застряли.
– Я так и поняла. Надолго ли?!
– Пока он не признает, что перешел все границы, похитив меня.
– Значит, у него и в мыслях не было вас скомпрометировать?
Офелия задохнулась от бешенства.
– Я тоже считала, что он таким образом задумал жениться на мне, но мы обе ошиблись. Я даже не нравлюсь ему! Он, видите ли, желает мне помочь, но я не вижу в этом ни малейшего смысла.
– Помочь вам? – нахмурилась Сэди. – Каким образом похищение может вам помочь, интересно бы узнать?!
– Намеревается показать, какая я злобная, жуткая фурия, – саркастически пояснила Офелия. – И по-моему, он не успокоится, пока я не исправлюсь и не стану такой сладенькой, что залью патокой все его мраморные полы.
Сэди разразилась смехом.
– Именно это он сказал вам, дорогая?
– Он не шутил.
– В таком случае покажите ему, какой милой и доброй вы можете быть!
– Ни за что!
– Понимаю, вы слишком расстроены. Но если это поможет нам добраться домой… о, не важно, я все равно в это не верю. А вдруг он тайно влюблен в вас и привез сюда, чтобы ухаживать без помех? Это кажется куда более правдоподобным. Что ни говори, а начало вашего знакомства было более чем неудачным.
– И с тех пор все стало еще хуже. Он открыто признается, что терпеть меня не может.
Сэди упрямо покачала головой:
– Это может быть всего лишь стратегическим приемом. Довольно старый трюк, если хотите знать.
– Что за трюк?
– Главное – заставить вас поверить в его недоступность, – серьезно пояснила Сэди. – На людей это действует безотказно. Большинство немедленно захотят заполучить недосягаемое.
– Со мной это не пройдет, – заверила Офелия.
– Но он этого не знает. Пока.
Офелия нахмурилась. Пожалуй, стоит это обдумать, нет-нет, глупости! Но ведь объяснение Рейфела казалось еще более глупым. Изменить характер Офелии, хотя он ничего не знает ни о ней, ни о том, что побуждало ее вести себя именно так?!
Она покачала головой:
– Поверь, я сразу пойму, если мужчина втайне испытывает ко мне нежные чувства. А Лок не перестает меня оскорблять. Ему доставляет удовольствие твердить, что никто меня не любит. Он назвал меня злобной фурией. Он так же отвратителен, как Мейвис. Считает меня гнусной сплетницей.
– Но временами вы действительно бываете сварливой и буквально накидываетесь на людей.
– И никогда – без причины. Меня тошнит от неискренности и лжи, а с открытием сезона это стало настоящей эпидемией. Дошло до того, что я больше не могу никому доверять… кроме тебя и матушки, разумеется. К тому же ты по крайней мере знаешь, что я многое говорю вполне намеренно. Иногда горечь прорывается наружу независимо от меня.
– Понимаю, – вздохнула Сэди и, сев рядом с Офелией, обняла ее за плечи.
– Очень больно… – пожаловалась та.
– Знаю, – утешила Сэди и поспешила добавить, прежде чем у хозяйки вновь хлынули слезы: – Я уже говорила, что на улице снова пошел снег? Я ведь и пришла к вам, чтобы сказать об этом.
– Снег?
Раньше Офелия с восторгом восприняла бы новость; ей всегда нравилось наблюдать, как падает снег. Но сейчас она была слишком расстроена, чтобы полностью отдаться одному из своих немногих развлечений. Правда, она взглянула в сторону окон, затянутых прозрачными белыми шторами, пропускавшими в комнату тусклый дневной свет. Жаль, что утром она не попросила Сэди раздвинуть шторы – ей казалось, что из окна все равно не видно ничего интересного.
Офелии отвели угловую комнату, многочисленные окна которой выходили на унылые пустоши. И хотя комнату нельзя было назвать неуютной, для женщины она не совсем подходила. Если Рейфел не солгал и его дед действительно искал в Олдерс-Нест только одиночества, наверное, все остальные спальни мало чем отличались от этой. Никакого туалетного столика, зато имелся чудесный письменный стол вишневого дерева с изящной резьбой по краям и ножкам, перед которым стоял обтянутый плюшем стул. Между окнами располагалось большое мягкое кресло для чтения. Вдоль другой стены тянулся длинный книжный шкаф, рядом с которым возвышался гардероб с зеркалом на внутренней стороне дверцы. Лампы на двух пристенных столиках у двуспальной кровати были совсем простыми, но давали много света по вечерам.
Пол был застлан огромным ковром в коричневых и пурпурных тонах, доходившим до самого камина с мраморной полкой, что позволяло Офелии ходить по комнате босиком. На всех стенах висели картины. На одной были изображены играющие в поле дети. На других – оживленная городская улица, женщина с грустным лицом и ваза с одиноким цветком. Картины, вне всякого сомнения, оживляли комнату.
Конечно, полностью обставить дом такого размера казалось невероятной экстравагантностью и требовало больших расходов. Кроме того, он выглядел слишком большим для одного человека, который бывал здесь не более двух недель в году. Офелия слышала, что Локи довольно богаты. Должно быть, это правда, хотя ей совершенно все равно, даже если наследник подавится всеми фамильными денежками!
Она, как могла долго, противилась желанию выглянуть в окно, но наконец все же отодвинула штору и стала любоваться большими хлопьями падающего снега, почти закрывшими землю.
– Как чудесно, – вздохнула Офелия.
Подошедшая Сэди встала рядом:
– Я так и думала, что вам понравится.
– По крайней мере он достаточно густой, чтобы украсить эти тоскливые пейзажи.
– Кухарка упомянула, что здесь очень красиво, когда вереск в полном цвету. Представляете, кругом, насколько хватает глаз, – один цветущий вереск.
– Полагаю, это действительно необыкновенно, – кивнула Офелия, хотя любила снег куда больше цветов.
– Если это продолжится, к утру здесь ляжет толстый белоснежный ковер, – предсказала Сэди.
А вот это уже интересно!
– Ты так думаешь? – разволновалась Офелия.
– Мы достаточно далеко к северу, чтобы застрять здесь, и надолго. Снег такой густой, что не удивлюсь, если он будет идти еще несколько часов. Может, распаковать вашу теплую одежду?
Сэди хорошо знала Офелию. Та любила гулять по только что выпавшему снегу, особенно если покров был достаточно глубок.
– Пожалуй, можно распаковать все вещи, – со вздохом ответила Офелия. Она не позволила Сэди сделать это прошлой ночью, в твердой уверенности, что они не останутся здесь. – Вряд ли мы уедем в ближайшие дни, – добавила она и, широко раскрыв глаза, спросила: – Надеюсь, веки не покраснели?
– Собираетесь снова броситься в схватку? – предположила Сэди.
Офелия не отрицала, что хочет поискать Рейфела. Нужно наконец выяснить отношения. Тем более что она сумела взять себя в руки.
– Ты можешь сказать, что с моими глазами?
Горничная покачала головой.
– Взгляните сами. Здесь есть зеркало, которое еще не успело стать вашим врагом.
– Сэди! – предостерегающе бросила Офелия.
– Вовсе не красные, и очень жаль. Ему не повредит узнать, что вы плакали. Поверьте, угрызения совести иногда творят чудеса, особенно с мужчиной.
– Он знает, – сухо ответила Офелия. – Но у этого человека нет ни капли совести. О каких угрызениях идет речь? У дьяволов их просто не бывает, уж поверь мне!
Глава 11
Сначала Офелия даже не заметила Рейфела в гостиной, хотя искала именно его, а он преспокойно сидел на диване. Шторы на окнах были раздвинуты, и Офелия улыбнулась, заметив, что снегопад усилился.
– Вам уже лучше? – спросил Рейфел.
Офелия обернулась. Улыбка мгновенно погасла. Рейфел отложил книгу, которую, очевидно, читал до ее прихода. Он успел снять сюртук, скорее всего потому, что в камине ревел огонь. Оказалось, что на другом диване восседает Эсмеральда. Комната была достаточно велика, чтобы вместить три дивана и несколько удобных кресел. Пожилая женщина посмотрела на Офелию поверх книги и коротко кивнула:
– Доброе утро, девочка. Кстати, вряд ли сейчас еще утро. Наверное, день уже в полном разгаре, поскольку я ужасно проголодалась. Знаете, я ведь не завтракаю, но это означает, что мне очень трудно дождаться обеда.
Улыбка снова расцвела на лице Офелии. Только на этот раз она была адресована Эсме.
– На кухне уже гремят кастрюлями, и, значит, леди Эсме, вам не придется долго ждать.
– Что? – не расслышала Эсме. – Пойду-ка я в столовую, подожду там. Не хотите присоединиться?
– Через минуту, – уже громче сказала Офелия, стараясь не кричать. – Мне нужно перемолвиться парой слов с вашим племянником.
– Звучит зловеще, – поежился Рейфел, глядя вслед тетке.
– Все шутите, милорд Лок? Не вижу в создавшейся ситуации ничего забавного.
– Ничуть не шучу, тем более что с тех пор, как мы добрались сюда, вы только и делаете, что кричите, жалуетесь, рвете и мечете.
– И на это у меня есть довольно веские причины, не находите? Или действительно считаете, что я еще и поблагодарить вас должна за похищение?!
Рейфел тяжко вздохнул, но решил набраться терпения.
– Садитесь рядом. И зовите меня Рейфом, как все мои друзья.
Она ответила таким красноречивым взглядом, что он ухмыльнулся и добавил:
– И враги тоже. Нет, честное слово, это действительно так. Если не возражаете, я буду звать вас Фели. Чем меньше формальностей между нами, тем…
– Возражаю.
– Жаль. Но, как я говорил, до того как меня грубо прервали, чем меньше…
– Говорю вам, я возражаю, – снова перебила Офелия. Пусть его раздражает ее поведение, ей все равно, она не собирается позволить ему так себя называть! Помолчав, она все же решила объяснить: – В детстве мои подруги прозвали меня Фели. Когда я считала их своими истинными подругами, это меня ничуть не беспокоило. Но позже я обнаружила, что на самом деле все обстоит иначе. С тех пор это имя связано для меня с ложью и обманом. Каждый раз, когда я его слышу, снова вспоминаю о предательстве.
Она не думала повергнуть его в молчание. Но он ничего не ответил, а в глазах светились одновременно сочувствие и… жалость? О нет, не стоит ее жалеть. Она этого не потерпит!
Немного придя в себя, Рейфел спросил:
– Скажите, ваше детство действительно было столь… необычным?
– Не стоит в это углубляться, – предупредила она.