Фэнси отметила – и оценила, – как тонко он сумел заставить каждую из дочерей почувствовать себя особенной. Плохо только, что он тянул с этим пятнадцать лет. Как же поверить в его искренность?
– У меня много книг по математике, – говорил он на этот раз Блисс. – А где ты применяешь свои знания?
Блисс улыбнулась:
– У нас есть множество рецептов, требующих знания математики, и это не говоря о тканях и всяком таком…
– Понятно. – Герцог Инверари перевел взгляд с Фэнси на Блисс. – Думаю, математика – это больше, чем только рецепты и ткани, но я подожду, пока вы сами мне об этом расскажете.
Блисс показала на рыжеволосую девушку:
– А это моя близняшка.
– Блейз любит животных, – догадался герцог, – а рыжие волосы превращают тебя в кукушонка, попавшего в мое гнездо.
– Я буду называть вас "папа", если вы купите мне лошадь и обезьянку, – сказала Блейз.
– Блейз! – Фэнси покоробила бестактность сестры. Ох уж эта Блейз. Удушить ее, что ли?
Сыновья герцога и князь расхохотались, на щеках у герцогини опять появились ямочки, но сестры пришли в ужас. Герцог улыбнулся своему кукушонку:
– Ты думаешь, я буду подкупать тебя, чтобы ты называла меня папой?
– Подкупать? – Блейз никогда не выглядела более невинной за всю свою жизнь. – Но ведь подарок – выражение доброй воли.
Сыновья герцога захохотали громче.
– Сестра, это неприлично, – произнесла Блисс.
– Хм. Что-то я не слышала, чтобы ты отказалась от своих скучных математических книг! – обиделась Блейз.
– Папа сам предложил мне книги, – стала оправдываться Блисс. – Я их не просила.
– Зато получила то, чего хотела.
– Это совсем другое.
– У тебя всегда все другое.
– Довольно. – Строгий голос герцога утихомирил близняшек.
– Вы еще очень наивны! – воскликнула герцогиня, вмешиваясь в перепалку. – Конечно, мы собирались делать вам подарки, но не такие! Мы думали, вы захотите иметь драгоценности, а не книги и животных!
– Рокси, принести вам нюхательную соль? – поддразнил мачеху Роберт Кемпбелл.
Герцогиня Инверари одарила его улыбкой, показав ямочки на щеках.
– Ты такой же нахал, как твой отец!
– Я не хочу, чтобы ты называла меня папой, если не чувствуешь этого сердцем, – говорил в это время герцог сестрице Блейз. – Я подарю тебе лошадь, а насчет обезьянки поговорим в другой раз.
Блейз ослепительно улыбнулась:
– Спасибо, папа.
Все засмеялись, включая Фэнси и герцога.
– А как зовут собаку?
– Паддлз. – Блейз огляделась, бормоча: – Где же он… о нет!
Мастиф бродил по гостиной и, верный своей кличке, поднял лапу и налил лужу.
Герцогиня ахнула и чуть не лишилась чувств.
– Не волнуйтесь! – взялась объяснять Блейз. – Паддлз просто метит территорию!
Роберт, Рудольф и Степан уже стонали от смеха. Даже плечи герцога тряслись от беззвучного хохота.
Фэнси закрыла лицо руками. Она представляла себе совсем другую, более приличную сцену, а не эту унизительную комедию.
– Паддлз будет жить на улице! – заявила герцогиня.
– Если Паддлз будет жить на улице, – отрезала Блейз, – я тоже.
Герцогиня Инверари закатила глаза и посмотрела на мужа в поисках поддержки. Он потирал лоб, словно страдал от головной боли.
– Мы не держали собак, – пробормотал герцог и откашлялся. – Ладно, дадим Паддлзу испытательный срок. Будем считать это, – он обвел рукой комнату, – случайностью.
Герцог подошел к самой младшей сестре.
– А это моя малышка.
Рейвен посмотрела на отца, которого видела впервые в жизни.
– Да, сэр.
– А каково твое сокровенное желание?
Рейвен печально взглянула на старшую сестру.
– Я хочу остановить время, чтобы мы с сестрами смогли остаться так же близки друг к другу, как это было сегодня утром.
Эти грустные слова заставили всех замолчать, словно Рейвен произнесла сладостно-горькое заклинание. На глаза у Фэнси навернулись слезы, а князь легонько сжал ее руку.
– В высшей степени достойное желание, – сказал герцог и посмотрел на старшую дочь. – Хотелось бы и мне повернуть время вспять и исправить свои ошибки.
Фэнси потупилась, глядя на ковер. Чувства отца тронули ее сердце и поколебали решимость. Ощутив руку князя у себя на спине, она подняла глаза и прочитала на его лице просьбу помириться с отцом.
Герцог Инверари подошел к сыновьям.
– А теперь, дочери, позвольте представить вам ваших сводных братьев – Роберта Кемпбелла, маркиза Арджила, и князя Рудольфа Казанова.
Блейз помотала головой, изображая замешательство.
– И как, черт возьми, нам их называть?
– Блейз! – Фэнси решила, что она все-таки удушит сестру.
– Зовите меня Роберт, – сказал маркиз, – а его – Рудольф.
– Если вы князь, – спросила Блейз, – значит, я – княжна?
– Ты для этого еще недостаточно родственница, – отрезала Фэнси.
Блейз посмотрела на князя для подтверждения, но Рудольф пожал плечами и улыбнулся.
Фэнси следовало бы знать, что ее сестра не успокоится на этом. Уж если ей приходила в голову мысль, она ее просто так не отпускала.
– Я не хочу оставаться "недостаточно родственницей", – заявила Блейз. – Папа, вы возьмете меня на скачки чистокровных лошадей?
– Держи рот на замке! – Фэнси уже не могла скрывать растущее раздражение.
Герцог переводил взгляд с одной сестры на другую.
– Чем вызвано такое желание?
Блейз кинула на Фэнси сердитый взгляд.
– Не важно.
Герцогиня Инверари поднялась с кушетки, увлекая за собой Белл.
– Пойдемте, голубушки. Отдохните пока в своих спальнях, а потом вернемся сюда выпить чаю.
Рейвен подошла к Фэнси.
– Не забывай упражняться с рогаткой.
– Что это значит? – спросила подошедшая Блейз. – Ты, Рейвен, сказала это так, как будто Фэнси собирается покинуть нас.
Фэнси сделала глубокий вдох.
– Я не буду жить с вами здесь.
Блейз накинулась на отца:
– Почему Фэнси не может жить с нами здесь?
– Я решила остаться на Сохо-сквер.
Блейз резко повернулась к ней.
– Ты нужна нам!
Фэнси закрыла глаза, не в силах видеть боль сестры и понимая, что и у остальных сейчас такие же страдальческие лица. Она открыла было рот, но не смогла найти слов, чтобы утешить их.
Ее выручил отец:
– Фэнси нужно немного больше времени, чтобы освободиться… Но может быть, она скоро передумает. Она знает, что здесь ей всегда будут рады.
Сестры подошли к ней, чтобы обнять. Даже Паддлз лизнул ее на прощание.
– Я обещаю приходить в гости, – сказала она, – и хочу, чтобы и вы ко мне приходили.
Фэнси смотрела, как герцогиня выпроваживает девушек из гостиной. Она не знала, плакать или смеяться, когда из коридора раздались голоса.
– Паддлз будет спать со мной, – говорила ее сестра.
– О Господь Всевышний! – В голосе герцогини звучал откровенный ужас. – Как же мы найдем тебе мужа? Ведь это его прерогатива.
– Я предпочту обезьянку.
Роберт и Рудольф посмотрели друг на друга и снова расхохотались.
– Похоже, Рокси встретила достойного противника, – сказал Роберт.
– Думаю, ты прав, – согласился Рудольф.
Герцог Инверари посмотрел на троих молодых людей.
– Я хочу поговорить с дочерью с глазу на глаз.
– Выслушайте, что он вам скажет. – Степан прикоснулся к щеке Фэнси. – Я подожду в холле.
Герцог подошел к девушке и взял ее руку в свои.
– Ты не передумаешь?
Фэнси хотела бы его простить, но тот далекий день в Гайд-парке не давал ей поверить в искреннее раскаяние отца. Хотя сердце ее болело, она заставила себя отказаться.
– Я не могу.
На лице герцога мелькнуло сожаление, но, надо отдать ему должное, он тут же с этим справился и повел ее через гостиную.
– Я хотел, чтобы ты увидела вот это. – Герцог показал на висевший на стене портрет.
На Фэнси смотрела ее мать. Это была мама, которую она видела так давно, женщина, которую невинность окутывала, словно чувственными духами; глаза ее светились робким приглашением.
– Она здесь такая юная и беспечная… – Фэнси перевела взгляд с портрета на отца. Он смотрел на ее маму, и в глазах его застыли тепло, тоска и сожаление. Может быть, он действительно любил маму.
– Я заказал этот портрет через полгода после того, как началась наша связь, – произнес отец, и губы его тронула печальная улыбка. – После того как умерла моя первая жена, я перенес портрет Габриэль сюда. И все эти годы я сидел тут, желая, чтобы все было по-другому, чтобы я не покидал ее и моих дочерей. Мечтал, что смогу исправить нанесенный ущерб. Во Франции твоя мать была бы графиней. Ее сердце так и не оправилось от тоски по семье, погибшей во время террора. – Отец посмотрел на Фэнси. – Твоя мать была настоящей аристократкой. Она пришла ко мне девственницей и оставалась мне верна всю свою жизнь. Будь я свободен, я бы на ней женился.
– Спасибо, что рассказали мне это. – В горле у девушки стоял комок.
Он поднес ее руки к губам.
– Прошу, подумай о моей просьбе и присоединяйся к своим сестрам.
– Подумаю… – Больше Фэнси ничего сказать не могла.
– В любой момент, когда будешь готова.
– А если я никогда не буду готова?
– Я все равно буду любить тебя. – Отец обнял ее за плечи и повел к двери. – Могу я спросить о твоих отношениях с князем Степаном?
– У меня нет с князем никаких отношений.
Герцог Инверари улыбнулся:
– Кажется, князь Степан считает, что ты питаешь к нему более теплые чувства, нежели просто дружеские.
Фэнси пожала плечами:
– Я не могу распоряжаться мыслями князя.
– И у тебя нет к нему никаких нежных чувств?
– Степан добр ко мне, – признала Фэнси, – но князья не женятся на простых оперных певицах.
Отец обнял ее.
– Зато князья женятся на дочерях герцога.
Глава 9
Степан оперся о перила, скрестив руки на груди. Он беспокоился о том, что происходит наверху. Если бы только Фэнси помирилась с отцом… Тогда она примирилась бы и с собой. Но как заставить ее понять это? Ее душевные шрамы останутся на всю жизнь, как и его собственные, но нежелание простить будет постоянно бередить раны.
На душе Магнуса Кемпбелла тоже лежал груз многих грехов. Он заставил страдать не только мать, но и старшую дочь. Герцог будет жить, терзаясь виной и сожалением до тех пор, пока дочь не простит его прегрешения.
Рудольф с маркизом бродили по холлу, разговаривая о делах. Дворецкий герцога занимался своими обязанностями неподалеку.
– Мой маленький братец ведет себя как влюбленный мужчина, – заметил Рудольф.
– Или как предполагаемый отец, – добавил Роберт Кемпбелл.
– Ох уж эти муки и восторги истинной любви! – пробормотал дворецкий. Маркиз и старший князь беззлобно рассмеялись.
Чувствуя себя затравленным медведем, Степан угрюмо посмотрел на маркиза и брата. Услышав сдавленный смешок, он глянул и на дворецкого, но тот уже стоял с серьезным лицом.
Раздались шаги на лестнице. Герцог, обняв дочь за плечи, вел ее к холлу. Степану это показалось хорошим знаком, но тут он поймал взгляд Фэнси и увидел ее лицо. Его певчая птичка выглядела ошеломленной, как неопытный воин в гуще своего первого сражения.
– Уопсл навестит нас послезавтра, – сообщил герцог Инверари молодым людям.
Степан посмотрел на Фэнси. Ее взор молил о молчании.
– У этого Алекса Паддлза имя, как собачья кличка, – заметил Роберт Кемпбелл.
– Осталось молиться, чтобы он не заработал свое имя так же, как этот пес. – Рудольф посмотрел на Степана: – Мне казалось, ты собирался заняться этим делом.
– Я разговаривал с главой "Семи голубок". – Степан пожал плечами, с трудом сдерживая усмешку. – Компанией владеет картель из семерых человек.
– Где ты его видел? – спросил Рудольф.
– Мы встретились в опере. – Степан кинул взгляд на Фэнси.
– И что сказал этот парень? – поинтересовался маркиз.
Степан перевел взгляд на брата:
– Братья Казановы – это сопутствующий ущерб.
– Ты хочешь сказать, что этот картель собрался разорить меня? – воскликнул герцог Инверари.
– Да, ваша светлость, "Семь голубок" нацелились на вас.
– Да кто эти чертовы люди?
– На этот вопрос я ответить не могу.
– Не можешь или не хочешь?
Степан глянул во взбешенные глаза герцога и обреченно пожал плечами. Тот был вне себя от гнева.
– Где же твоя лояльность? – возмутился Рудольф. – Картель сбивает цены "Братьям Казановым". И ты спокоен?
– Я предостерег главу компании, потребовал прекратить сбивать цены, – ответил Степан. – Если мое предупреждение не поможет, у "Братьев Казановых" есть два выхода – или мы отделяемся от Кемпбеллов, – он кинул на герцога виноватый взгляд, – или разоряем компанию "Семь голубок".
Фэнси кашлянула, привлекая к себе внимание.
– Если мы не уедем прямо сейчас, я опоздаю в оперу.
Степан кивнул собеседникам и вышел вслед за Фэнси из особняка. Он помог ей сесть в карету и сел рядом.
– Спасибо за то, что промолчали.
– Надеюсь, "Семь голубок" вскоре пересмотрят свою ценовую политику. – Степан положил руку на спинку кожаного сиденья. – А пока "Братья Казановы" могут позволить себе потерять несколько монет.
Фэнси долго молчала, потом повернулась к князю.
– В гостиной висит портрет моей матери. Я… я думаю, он ее действительно любил, но судьба… – Она пожала плечами.
– Вы должны его простить.
– Нет.
– Да вы упрямица, моя крошка.
– Я такая, какая есть. – Фэнси посмотрела в окно кареты. – Скажите Гарри, что он свернул не туда. Театр в другой стороне.
– Полагаю, вы еще недостаточно хорошо себя чувствуете, чтобы петь, – отозвался Степан. – Я договорился с Бишопом насчет еще одного выходного.
– Кто вас просил? – То, что он действует от ее имени, сильно раздражало Фэнси. Она не привыкла, чтобы мужчины указывали ей, что делать, собиралась и впредь отстаивать свою независимость. – Вы не имеете права разговаривать с Бишопом!
Степан усмехнулся.
– Я уже говорил, какая вы очаровательная, когда сердитесь?
Этот князь – форменная свинья! Фэнси уже открыла рот, собираясь дать ему достойный отпор, но он ее опередил:
– Шучу.
Фэнси сощурила фиалковые глаза:
– Я должна сегодня петь. Пение вселяет в меня силы, – объяснила Фэнси. – Зрители любят меня, а я люблю зрителей.
Степан внимательно посмотрел на нее.
– А вы не думали об их непостоянстве? Зрители, которые любят вас сегодня, могут начать освистывать вас завтра. – Он провел пальцем по нежной, как лепесток, щеке. – Не нужно путать иллюзию с искренними чувствами.
Фэнси промолчала, отведя от него взгляд. Князь говорил, как заботливый и, значит, влюбленный мужчина.
И это ее пугало. Она понимала, что Степан никогда не сделает ее частью своей жизни. Князья не женятся на оперных певицах. Если она уступит ему, то завершит свои дни, как ее мать.
Добравшись до Сохо-сквер, Фэнси подошла к входной двери и остановилась, нашаривая в кармане ключ. Она медлила перед тем, как войти в пустой дом. Теперь здесь будут обитать только Габриэль Фламбо, няня Смадж и она сама. Больше духов, чем живых людей.
– Позвольте мне. – Степан перегнулся через нее и отпер дверь.
– Откуда у вас этот ключ?
– Белл он больше не нужен.
Фэнси вошла в холл, сердито поджав губы.
– Оставьте мне его, когда будете уходить.
Степан улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой.
– Вряд ли.
Фэнси открыла рот, чтобы начать спорить, но тут услышала грохот отъезжающей кареты.
– Вы что, пойдете на Гросвенор-сквер пешком?
– Гарри привезет моих слуг, чтобы они подали нам ужин. – Степан запер входную дверь. – Я подумал, что вы не захотите сегодня ужинать в одиночестве.
Фэнси уставилась на него, словно князь внезапно сделался ее полновластным господином. Ей вовсе не нравилось, что он велел своим слугам приготовить ужин и подать его здесь.
– Я бы и сама приготовила ужин.
– Я подозревал, что сделал правильный выбор. – Степан показал на гостиную. – Найти женщину, которая хочет готовить для своего мужчины, практически невозможно.
Фэнси подавленно улыбнулась.
– Вы не мой мужчина.
– Зато я считаю вас своей женщиной.
– И напрасно. Я принадлежу только себе!
Не дав ему ответить, Фэнси повернулась к Степану спиной, окидывая взглядом холл. Без сестер дом казался совсем пустым. Она скучала даже по мастифу, который не мчался вниз по лестнице, чтобы поздороваться. Начиная с этого дня, жизнью ее будет править одиночество.
– Тишина давит мне на уши, – сказал Степан, словно вторя ее мыслям. – Как вы будете выносить ее после такого оживления? Еще вчера здесь был целый девичий цветник.
Развязывая галстук, он неторопливо вошел в гостиную и бросил сюртук и галстук на кресло. Удобно расположившись на диване, князь скрестил ноги и положил их на кофейный столик.
– Сядьте рядом. – Он похлопал по дивану. Покоряясь неизбежному, Фэнси присела рядом с ним.
Князь вызывал у нее раздражение. Это какой-то упрямый бульдог, привыкший всегда добиваться своего, но не проложи он дорожку в ее сердце и дом, она была бы сейчас совсем одна.
В ее сердце? Неужели она любит его? Сидя так близко, что их бедра соприкасались, Фэнси вдыхала возбуждающий аромат сандалового дерева. Запах успокаивал ее, и тепло его тела – тоже.
– Я не хочу, чтобы вы оставались сегодня в одиночестве. – Степан положил руку на спинку дивана. – Я останусь с вами.
– Вы не можете здесь ночевать! – воскликнула Фэнси в ужасе. – Если вы будете настаивать, я… я позову полицию, чтобы они выдворили вас!
– Я не собираюсь соблазнять вас, просто проведу здесь ночь, чтобы облегчить вам переход от шумной жизни к одиночеству. – Степан изогнул бровь, поддразнивая девушку. – Надеюсь, вы не планируете соблазнить меня?
Фэнси вспыхнула, но шутку поддержала:
– Когда я надумаю соблазнять князей или принцев, я дам вам знать. Первому.
Степан улыбнулся. Его сверкающие темные глаза завораживали.
– Мне это льстит. А возможных соперников я перебью.
Фэнси очень хотелось упасть в его объятия, прижаться всем телом к его жаркой силе, отдать всю себя в его власть.
Но когда-то ее мать пошла по этой дорожке и умерла несчастной. Даже семь дочерей не смогли ее утешить. Их любовь так и не сравнялась с тем чувством, которое она испытывала к Магнусу Кемпбеллу.
– Так и быть, вы можете переночевать в спальне сестер. Но только одну ночь. Я запру дверь в свою комнату, и дайте мне обещание, что на рассвете вы уйдете.
– Обещаю. – Степан подмигнул ей. – Должен ли я сказать "чтоб я сдох"?
Фэнси фыркнула.
– Это не обязательно.
Степан услышал стук в дверь.
– О, прибыли мои слуги.
Улыбаясь, он пошел по коридору к холлу. Его недотрога хочет его, но боится воспарить к вершинам любви. Учитывая печальную историю ее матери, князь не мог осуждать Фэнси за сдержанность.