– Аласдер Макрей.
В ту же секунду охранника оттолкнули, и на пороге появился пожилой мужчина.
Судя по морщинам, этот человек был примерно в возрасте отца Аласдера, Но если Йен Макрей все еще привлекал взоры дам, то на этого мужчину, по мнению Аласдера, ни одна женщина не захочет взглянуть во второй раз. Большой нос в оспинах торчал в середине обветренного загорелого лица. Темные волосы свисали на плечи неопрятными прядями. Глубоко сидящие глаза смотрели на Аласдера враждебно.
Магнус Драммонд.
– Это вы прогнали моих овец с их пастбища. – Фраза прозвучала угрожающе.
Значит, не будет никакого обмена любезностями, положенного при первой встрече, понял Аласдер. Что ж, так тому и быть. У Аласдера не было времени на фальшивый этикет.
– Они паслись на моей земле, – ответил Аласдер, скрестив руки на груди.
– А по какой причине вы считаете эту землю своей? – Драммонд нахмурился.
– Причина в том, что я – Макрей, – твердо сказал Аласдер, выступив вперед. – Потомок старого помещика.
– Если вы действительно тот, за кого себя выдаете, где вы были все эти годы?
– За морем. – Хватит с этого негодяя и такой информации, решил Аласдер.
– Так и отправляйтесь туда снова, – безапелляционно заявил Драммонд. – По закону я владелец земли. Много лет тому назад мне ее уступили англичане.
– Значит, они отдали вам то, что им никогда не принадлежало. – Аласдер с трудом подавил раздражение. – Если вор крадет корову у одного человека и продает ее другому, это означает только то, что оба они мошенники.
– Мне все равно, кто вы – Маклауд, Макрей или кто-то еще. Земля принадлежит мне.
Люди, стоявшие позади Драммонда, шагнули ближе к двери.
– Моя семья жила здесь шестьсот лет, Драммонд. Думаю, что это имеет больший вес, чем подарок от англичан.
– Может, передадим дело в суд, самозванец? – Вид у Драммонда вдруг стал довольным. Он, видимо, уловил что-то в выражении лица Аласдера, потому что заулыбался. – Ты думал, что все будет просто? Заявил, что ты Макрей, и ждал, что я испугаюсь и упаду тебе в ноги?
– У меня нет времени на суды.
– Тогда начинай считать убытки уже сейчас, пока он и не выросли еще больше. И вообще для тебя это будет пустая трата времени, потому что я еще не проиграл ни одного суда.
Драммонд явно наслаждался тем, что Аласдер все больше возмущался.
– Такты занимаешься тем, что крадешь землю у своих соотечественников, Драммонд? – Аласдер заложил руки за спину и немного расставил ноги. Эта поза выдавала в нем моряка, стоящего на палубе корабля в открытом море.
– Ты скоро поймешь, что Шотландия лучше приспособлена для овец, чем для людей, Макрей, – сказал Драммонд и сделал попытку закрыть дверь.
Аласдер помешал ему.
– Тогда продай ее мне.
Драммонд усмехнулся и, прищурившись, взглянул на Аласдера.
– Макрей собирается купить землю, которую он считает своей? Почему?
– Да потому, что у меня нет времени на суды и судей.
– И к тому же ты не уверен, что выиграешь? Драммонд отступил и жестом пригласил Аласдера войти в дом.
Аласдер оглянулся на своего помощника. Тот стоял со скрещенными на груди руками, хмурился и нетерпеливо постукивал по земле ногой.
– Если ты не выйдешь через час, – пригрозил он, – я приведу всю команду.
Аласдер кивнул, хотя и сомневался, что Драммонд собирается его убить, тем более что ему удалось пробудить в нем алчность. И все же следовало быть осторожным.
Аласдер вошел в дом вслед за Драммондом. Двое охранников сопровождали их.
Витые лестницы Фернли шли вдоль стен. Стены, полы, лестницы и крыша – все было из серого камня и освещалось сейчас косыми лучами солнца, пробивавшимися через высокие окна.
Драммонд провел его в комнату, носившую явный отпечаток запущенности.
– Моя жена Ли, – бросил он, выдвигая стул в конце длинного, грубо сколоченного стола. – Аласдер Макрей, – добавил он, покончив таким образом с представлением.
Жена Драммонда сидела у незажженного камина, склонив голову над рукоделием. Но ее поза была такой напряженной, что Аласдер почти физически почувствовал, как она дрожит.
– Благодарю вас за гостеприимство, мадам. – Он подошел нелегка поклонился.
Она подняла на него удивленный взгляд.
На мгновение Аласдеру показалось, что это та женщина, которую он встретил в развалинах. Она была гораздо старше, но у нее были такие же темные волосы и зеленые глаза.
– Вы принадлежите к клану Макреев? – Ее голос был еле слышен.
– Да.
Она опустила на колени рукоделие и улыбнулась. Это было что-то вроде приветствия, и оно очаровало его.
– Кто ваш отец? – неожиданно спросила она. Аласдер замялся. Все вопросы об Йене Макрее всегда вызывали у него подозрение.
– Моя мать – Летис Макрей, а бабушку звали Мойра, – сказал он, не отвечая на ее вопрос.
– Я знала вашего дядю.
– Вот как? – удивился он. Два его дяди умерли еще до его рождения, а третий – всего несколько месяцев назад. Именно этим событием был связан его визит в Лондон.
– Его имя Фергус, – сказала она просто.
Это был брат матери Аласдера. Ему хотелось расспросить женщину об этом человеке, воспоминание о котором явно ее опечалило, но он чувствовал у себя за спиной пристальный взгляд Драммонда и. не решился.
– Добро пожаловать, – сказала она тихо. – Могу я предложить вам эль или, может быть, вина?
– О чем ты болтаешь, женщина? – грубо вмешался Драммонд. – Он выпьет доброго шотландского виски.
– Разумеется, – быстро взглянув на мужа, сказала она и, схватив свое рукоделие, опустила голову.
Там где сейчас жил Аласдер, на людях часто появлялась одна женщина со ссадинами на руках и шее. "Меня лягнула корова", – объясняла она или утверждала еще что-либо столь же невероятное. Но всем в деревне было известно, что ее бьет муж. Аласдер предложил ему службу на "Чертополохе" – своем новом корабле, отправлявшемся к берегам Китая. Это гарантировало его отсутствие в течение нескольких месяцев.
Однажды эта женщина встретила Аласдера на площади и поцеловала его в щеку в знак благодарности. Страх исчез из ее глаз, а лицо просто сияло.
Ли Драммонд напомнила ему эту женщину, особенно когда она украдкой посмотрела на своего мужа.
Аласдер еще раз поклонился ей и подошел к Драммонду, сидевшему на одной из узких лавок, которые стояли вдоль длинных сторон стола.
– Значит, вы хотите купить землю? – спросил Драммонд, когда им принесли виски, и придвинул кубок к Аласдеру.
Неплохой напиток, подумал Аласдер, сделав глоток, но не так хорош, как тот, что делают на мысе Гилмур. Шотландцы не утратили своего умения, даже покинув родину.
– При одном условии, – ответил Аласдер, поставив кубок и глядя в глаза Драммонду.
– Вы не втом положении, чтобы выдвигать условия, Макрей.
– Пообещайте, что освободите мою землю от ваших овец.
– Вы поверите моему слову, Макрей? Никто из ваших никогда ему не верил. Вы – первый.
– То есть вы хотите сказать, что ваше слово ничего не стоит, Драммонд?
Лицо Драммонда потемнело, губы сжались, густые брови угрожающе сдвинулись, он напомнил Аласдеру давно умершего деда, а тот был мастер нагонять страх.
Прежде чем Драммонд успел ответить – а возможно, и оскорбить, – вмешалась Ли:
– Если наш гость достаточно богат, чтобы купить Гилмур, ему, видимо, пришло время подумать о женитьбе.
– Я не стану мешать свою кровь с кровью Макреев, женщина. И вообще тебе никто не разрешил говорить.
– Однако ты пока не нашел никого другого, кто имел бы возможность заплатить ту цену, которую ты требуешь в качестве выкупа за Изабел. – Руки Ли дрожали, но она, очевидно, решила высказаться до конца. – За несколько дополнительных монет наш гость мог бы получить и свою землю, и жену.
– Но мне не нужна жена, мадам, – мягко сказал Аласдер.
– Значит, вы женаты? – В ее голосе ему послышалось разочарование.
– Нет, но я пока не собираюсь жениться. – Он должен расширить верфь и построить еще несколько кораблей, прежде чем думать о женитьбе. – Так вы даете слово? – Аласдер снова повернулся к Магнусу. – Обещаете не использовать землю Гилмура как пастбище для своих овец?
– Родственные связи могли бы решить проблему. – Ли снова подала голос со своего места у камина.
Драммонд встретился взглядом с глазами жены и вдруг улыбнулся:
– На этот раз ты, возможно, и права, женщина. – Он повернулся к Аласдеру. – Я не продам вам Гилмур ни за какие деньги, – сказал он и хитро улыбнулся.
Чтобы скрыть досаду, Аласдер отпил виски. У него не было ни времени, ни желания играть в игры этого грубияна.
– Но я продам вам Гилмур вместе со своей дочерью.
Служанки вышли из комнаты Изабел, и она услышала, как дверь снаружи закрылась на засов. Они нашли и забрали лишь всякие пустяки. Свои инструменты и лучшие и любимые вещи из камня Изабел прятала в конюшне у Робби.
Мысль о том, что ее будут держать взаперти недели, а может, и месяцы, была невыносима. Но Изабел понимала, что молиться о том, чтобы избавиться от Фернли было глупо. Из этой комнаты ее поведут только под венец.
Комната Изабел была обставлена простой мебелью, сделанной столярами, работавшими в Фернли: шкаф, бюро, прикроватный столик и сама кровать, которая служила ей с самого детства. Исключением была лишь старая крепкая, потемневшая от времени скамейка у окна.
На этой скамье она обычно сидела и вышивала или размышляла о своей жизни. Иногда, когда отец уезжал из Фернли, Робби приносил ей инструменты и камень, и она что-нибудь из него вырезала, по возможности стараясь заглушить звуки резца.
На бюро стояли таз и кувшин с холодной водой. Даже зимой Изабел не приносили теплой воды для умывания. Отец был против того, чтобы ее "баловали", как он выражался. Единственным спасением от холода был камин в главном зале.
Изабел вымыла руки. Царапина на ладони была неглубокой и скоро заживет, но бок все еще болел.
Она расстегнула корсет и положила его на стул, потом сняла сорочку. Намочив в воде тряпку, она отжала ее и приложила к ноющему боку.
Неожиданно Изабел услышала какой-то шум за дверью и быстро накинула на себя одеяло. Потом села на скамью и, схватившись руками за его концы, пробормотала привычную молитву: "Пусть это будет не мой отец. Пожалуйста. Но если это все-таки он, укрепи меня, Господи".
Но это был не Магнус Драммонд, а только служанка.
– Вам приказано спуститься в зал, мисс, – глядя в пол, сказала девушка.
Изабел встала, завернувшись в одеяло.
– Меня опять будут показывать?
В течение двух последних лет ее, словно овцу на аукционе, демонстрировали всем мужчинам, приезжавшим в Фернли по делу. Восхваляли ее достоинства и назначали выкуп за невесту всем, кого это интересовало.
Большинство мужчин, которых Магнус считал достаточно богатыми, чтобы позволить себе взять в жены его дочь, были уже в возрасте. Как правило, они выглядели старше своих лет, а их богатство свидетельствовало об успешно идущих делах. Очень часто они говорили об умерших женах и о необходимости найти няньку для своих многочисленных отпрысков.
Служанка понимающе улыбнулась.
– Отец велел вам надеть свое лучшее платье, мисс, потому что, возможно, вас ожидает ваш будущий муж.
С губ Аласдера было готово сорваться проклятие, но он сдержался. Он занимался торговлей по всему свету и шал, как важно сохранять спокойное выражение лица и быть сдержанным. Но еще никогда ему не было так трудно оставаться хладнокровным, как сейчас.
– Мне не нужна жена! – отрезал он. – Я хочу владеть землей, которая мне принадлежит.
– Тогда придется подождать, пока не вынесет свое решение суд, – сказал Драммонд и, глядя поверх головы Аласдера, поднял руку и нетерпеливым жестом подозвал кого-то из-за его спины.
Аласдер повернул голову. На пороге стояла девушка, которую он видел в развалинах. Ее темные волосы обрамляли бледное лицо и ниспадали до самой талии. При виде Аласдера ее до того упрямо сжатые губы разомкнулись, но тут же снова сжались. Обеими руками, сжатыми в кулаки, она схватилась за свою полосатую юбку. Короткий жакет был застегнут до самого верха. Было видно, как она па минуту задержала дыхание, а потом выдохнула так резко, что ее грудь натянула материю жакета. Было ясно, что ее застали врасплох.
– Моя дочь, – сказал Драммонд, хотя этого можно было и не говорить. Она была вылитая мать.
Девушка не шевельнулась, она уставилась в пол, будто выщербленные камни представляли для нее огромный интерес.
– Изабел, – позвала девушку мать.
Изабел. Это имя ей подходит, подумал Аласдер. Заставив себя отвести от нее взгляд, он снова посмотрел на Драммонда.
– Я не стану торговаться, Макрей. Вы получите землю и мою дочь за цену, которую я вам назову. Но если у вас нет денег, все останется так, как сейчас.
Аласдер почувствовал, что Драммонда ничуть не расстроит, если он уйдет ни с чем.
– Я возьму землю, а жена мне ни к чему.
– Она здоровая и достаточно послушная, – сказал Драммонд, словно описывая лошадь. – Я не сомневаюсь, что у нее будет многочисленное потомство в отличие от ее матери.
Он шелкнул пальцами, и Изабел подошла к нему. Драммонд схватил ее за юбку и притянул к себе.
– У нее хорошие зубы. – Взяв девушку за челюсть, он заставил ее открыть рот. – У нее уже была в детстве оспа, значит, больше она не заразится. У нее хорошая фигура с приличными выпуклостями, не с такими, чтобы торчали кости, но и не с такими большими, чтобы задушить вас.
Изабел закрыла глаза, и ее лицо залилось краской.
Аласдер встал, с шумом отодвинув скамью.
– С меня довольно, Драммонд. – Представление, устроенное отцом девушки, вызывало у него отвращение. – Я пришел лишь за тем, чтобы вернуть свою землю.
– А они неразделимы, Макрей, и за цену, которую я назову. Берите их обеих или не получите ничего.
Аласдер не сомневался, что Драммонд выполнит свою угрозу. Он перевел взгляд с униженной девушки на картину, висевшую над камином, и заметил девиз, выгравированный на мече: "Верность". А кому и чему должен хранить верность он? Этой девушке, на которой женится против своего желания? Или земле, которой его семья никогда не сможет по-настоящему владеть, а он из-за нее разорится?
Деньги, которые Аласдер скопил за долгие годы странствий по свету, были предназначены для расширения верфи. Он хотел построить более быстроходные корабли, чем его "Стойкий". Он изменит и усовершенствует корпус нового корабля и сможет создать прекрасного лебедя, который превзойдет по красоте, бесшумности и быстроходности все существующие суда.
Решение, как понял Аласдер, было принято, как только он ступил на землю Макреев. А может быть, и раньше, когда он мальчишкой сидел на полу у камина рядом с братьями и слушал рассказы матери и отца о Гилмуре. Возможно, это было даже не решение, а дар его родителям и многим другим шотландцам, которым пришлось пожертвовать всем ради того, чтобы выжить.
Взгляд Аласдера упал на мать девушки. Она смотрена на него глазами, полными отчаяния и мольбы. Она хотела, чтобы ее дочь уехала прочь из этого дома, и было нетрудно понять почему. Драммонд с такой легкостью третировал Изабел, что это, видимо, вошло у него в привычку.
– Ну так что? – потребовал ответа Магнус. Он встал и оттолкнул от себя Изабел. Та споткнулась и, вскрикнув, упала на пол. Аласдер подскочил к ней и помог подняться. Вставая, она подавила стон, но Аласдер его услышал.
– Вам нехорошо? – тихо спросил он.
– Все в порядке, – прошептала она побелевшими Гунами, прежде чем посмотреть на отца.
Что это за человек, который вызывает такой страх у собственной дочери?
– Я заплачу вашу цену, Драммонд. За Гилмур и за Изабел.
– Тогда мы заключим договор.
Взглядом он приказал жене покинуть зал. Ли сложила рукоделие и вместе с дочерью вышла.
Когда через час Аласдер подошел к ожидавшему его Дэниелу, тот спросил:
– Как все прошло?
– Я купил землю.
Все произошло с такой скоростью, что Аласдер все еще не мог опомниться. Он оглянулся на крепость и произнес, сам не веря своим словам:
– А завтра я женюсь.
Глава 4
Сегодня день ее свадьбы.
Изабел стояла у окна своей спальни и думала о том, не является ли такая погода в день ее свадьбы дурным предзнаменованием. Утренний туман сменился грозой и проливным дождем, барабанившим по окнам в явном неодобрении. Даже стены ее комнаты, казалось, плакали сыростью, будто наказывая девушку за ее намерение.
Она не будет плакать.
Говорить о том, что она не хочет выходить замуж, бесполезно. Так уж устроен мир. Дочерей выдают замуж отцы с возможно большей для себя выгодой. Этот жених по крайней мере молодой и здоровый.
У Изабел уже был некоторый опыт общения с теми мужчинами, которые просили ее руки. Она, например, знала имя того трясущегося старика, который попытался ее лапать, и характер беззубого судьи, которому приглянулся ее зад. Ей сказали, где они живут и чего ждут от жсны – плодовитости, роли няньки для своих детей и обязанностей сиделки для себя, когда они окончательно состарятся.
Все, что она знала об Аласдере, – это то, что он настолько сильно привязан к Гилмуру, что готов заплатить за него целое состояние и в придачу – жениться на незнакомке. Возможно, он человек чести. А может быть, и такой же упрямый, как ее отец.
Ее молитва была простой: "Помоги мне, Господи".
Господь заговорил с ней, но не громовым голосом, а явившись в неожиданном образе Аласдера Макрея, протягивавшего ей руку. В его прекрасных глазах плясали солнечные блики, а его добрая улыбка вселяла надежду.
Это был человек, который помог другому человеку, причем незнакомому (она имела в виду себя). Человек, который сумел дать отпор Драммонду. Человек, которого можно уважать.
А достаточно ли этого – уважать мужа? Наверное, должно быть и другое, более нежное чувство, рожденное общением, пониманием и дружбой.
Изабел наблюдала признаки любви в Фернли, но то были улыбки служанок, с которыми они махали из окна своим возлюбленным. Или когда однажды повариха поцеловала столяра Энгуса, а потом прогнала его из кухни, хлопнув по заду.
Но на лице своей матери она никогда не видела счастливого выражения или улыбки. Деньги, власть и привилегии не приносят счастья – таков был урок, который выучила Изабел.
Ее отец, однако, выглядел сегодня довольным.
– Драммонд даже мне улыбнулся, когда я принесла ему кашу, – заметила одна из служанок, выйдя из его комнаты.
– Поверь мне, Мэри, не стоит верить его улыбкам, – предупредила ее другая служанка. – Его настроение меняется так же быстро, как направление ветра.
Но сегодня, похоже, настроение Драммонда не изменится. Ведь уже через несколько часов он выдаст Изабел замуж.
Она отошла от окна к большой квадратной корзине, которая будет служить ей сундуком и куда сложили ее платья и другие предметы гардероба. На дне лежали самые ценные сокровища Изабел – инструменты для резьбы и готовые вещицы из камня, которые она забрала у Робби сегодня утром.
Изабел в задумчивости провела ладонью по крышке корзины. Ее пальцы были холодны и почти онемели.
Что принесет ей замужество?