- Энни, - устало произнес он, - я никогда не присягал на верность ни Якову Стюарту, ни его сыну. Ни здесь, дома, ни во Франции. Мой дед - да, мой отец - да, мои братья - может быть, я просто не знаю, я же - нет. Никогда даже не поднимал тоста за его здоровье…
- Ну хорошо, а как насчет твоей верности Шотландии? Или тоже скажешь, что ей не присягал? Ты хочешь, чтобы твоя родина вечно страдала?
- Не хочу, но смотрю на вещи трезво. У Хоули здесь восемь тысяч человек - хорошо обученных, хорошо вооруженных. Если будет бой, а избежать его я не вижу возможности, - боюсь, как бы все ваши усилия не пошли прахом. Твой принц, если останется жив, вернется во Францию, его "армия" - к своим огородам, и лет на двадцать снова наступит затишье…
Энни молчала. Ангус бережно коснулся пальцами завитка ее рыжих волос.
- Сказать по правде, - произнес он, - главная моя причина - это та, что я просто боюсь за тебя. Война - не женское дело, Энни. Я знаю, что вряд ли смогу переубедить тебя, но не подходи хотя бы слишком близко к сражающимся…
- Я дала клятву, Ангус. - Голос Энни был непреклонен.
- Матерь Божия! - прошептал он. - И ты будешь в первых рядах?
- Я буду там, где все.
Ангус молчал.
- Я должен идти, - проговорил он через минуту. - Может, все-таки одумаешься и пойдешь со мной?
- Может, все-таки одумаешься и останешься?
Ангус поднялся и, не оборачиваясь, вышел. Но не успел он, выйдя за дверь, пройти и шага, как навстречу ему шагнул верзила с длинными светлыми волосами и приставил к его груди сразу два пистолета.
Глава 14
Ангус медленно поднял руки, глядя Джону в глаза. Макгиливрей, казалось, окаменел, только волосы развевались на ветру. Они молчали целую вечность.
- Благодари Бога, - проворчал наконец Джон, - что я не принял тебя за вора или шпиона!
- Я всего лишь приходил повидаться с женой, - произнес Ангус.
- Я понял, но ты очень рисковал. Дом охраняет с десяток моих людей, готовых в любой момент ворваться внутрь…
- Почему же вы сразу меня не взяли?
- Потому что мы поняли, что это ты. На дороге мы встретили твоего денщика - бедняга промерз до костей…
- Харди? - напрягся Ангус. - С ним все в порядке?
- А что ему сделается? У нас в тепле ему, уж во всяком случае, лучше, чем на дороге, где ты его бросил!
Джон наконец разрядил оба пистолета в воздух, к великому облегчению Ангуса. Он медленно опустил руки.
- Где он сейчас?
- У нас, в целости и сохранности. О лошадях ваших мы тоже позаботились. Мы не знали, сколько ты пробудешь у жены.
Услышав за спиной шаги, Ангус обернулся. Из-за деревьев показались еще две фигуры. Несмотря на то что рассвет едва брезжил, Ангус узнал их. С Александром Камероном ему приходилось встречаться во время путешествий по Европе. Подумав, Ангус припомнил и второго - друга Камерона, Алуинна Маккейла.
- Александр! Алуинн! - обратился к обоим Ангус. - По-прежнему, я смотрю, сражаетесь с ветряными мельницами? Нет, вы все-таки неисправимые романтики!
- А ты? - спросил Камерон. - Человек, ради свидания с женой рискующий собственной задницей, по-твоему, не романтик? Судя по твоему виду, - Александр пристально вгляделся в лицо Ангуса, - вы с ней даром времени не теряли!
- Не вздумай отпираться, Ангус, - подхватил Маккейл. - Да ваши стоны за версту было слышно!
- Ну и как, - усмехнулся Ангус, - наслушались?
- Еще как! - кивнул тот. - Жаль только, эти двое мешали своим храпом!
Он указал на какое-то пятно на дороге. Приглядевшись, Ангус различил в тусклых лучах рассвета фигуры валявшихся на земле мертвецки пьяных Струана Максорли и Джиллиза.
Великан лежал в позе распятого Христа, широко раскиснув руки; у Джиллиза был такой вид, словно за минуту до того, как он отключился, его разбирал гомерический хохот.
Вынув из кармана сигару, Камерон закурил.
- Придется будить этих красавчиков, - произнес он. - Струан наверняка будет недоволен.
- И что теперь? - настороженно спросил Ангус. - Возьмете меня в плен? Устроите мне суд как предателю родины? И не лень вам, взрослым людям, играть в детские игры?
- Мог бы, между прочим, и поблагодарить нас! - проворчал Макгиливрей. - Мы, между прочим, собираемся проводить тебя до Данмора, а то еще кто-нибудь из наших пристрелит по дороге…
- Вы отпускаете меня? - удивился Ангус.
- Если уж твоей жене не удалось уговорить тебя остаться, - усмехнулся тот, - то мы и подавно не сможем!
- Просто отпустите, и все? Без допросов? А вдруг я обладаю какой-нибудь информацией, которая может быть вам полезна?
- Хорошо, - поставив одну ногу на камень, Камерон упер руку в бедро, - зададим, так и быть, пару вопросов, раз сам напросился.
- Учтите, что я всего лишь капитан, знаю не больше, чем мне положено по рангу.
- Знаем, - кивнул Камерон. - Капитан Макинтош, первая королевская шотландская гвардейская бригада, командующий - Уильям Кэппел, граф Албемарль. От твоего отряда, если не путаю, сейчас осталось всего человек сорок, но скорее всего их примут в ряды аргайлской милиции. Что ж, ты неплохо устроился - Албемарль и Хоули подотчетны лишь одному Камберленду. Как, кстати, здоровье графа? По-прежнему мается несварением желудка? Встретишь его, передай мой совет: поменьше сырых яиц за завтраком!
- Не могу не признать, - сказал Ангус, - ваша разведка работает на славу! После таких подробностей не уверен даже, что смогу поведать что-нибудь полезное!
- Да, собственно, серьезных вопросов к тебе и впрямь нет - так, два-три мелких… Например, почему Хоули до сих пор не подыскал себе подходящих позиций для боя?
- То же самое можно спросить и о принце.
- А с чего ты взял, что он их не подыскал? В отличие от вас мы уже успели хорошо изучить эту местность. Здесь сплошная равнина, есть лишь одни высоты - кто первый их займет, тот, считай, уже победитель. Сейчас, когда мы с тобой разговариваем, наши войска уже продвигаются к ним.
- Уже продвигаются? Я думал…
- Ты думал, - усмехнулся Камерон, - что мы, как истинные джентльмены, предоставим ему время подтянуть пушки и обозы с продовольствием? Война, братец, ведется не в белых перчатках!
"А он, собственно, кое в чем прав, - подумал Ангус. - Хоули и впрямь не торопится занять позиции - не верит, что бунтовщики первыми атакуют… Он даже послал принцу депешу, что, мол, назначает бой на воскресенье, словно это дуэль…"
- Половина нашей армии, как я сказал, уже в пути, - продолжал Камерон. - Остальные выйдут на рассвете. Так что те высоты, о которых я говорил, уже, считай, наши.
Ангус похолодел. Если половина армии принца уже покинула лагерь, сейчас может повториться то же, что под Престонпаном - когда шотландцы, обогнув англичан и подойдя к ним с тыла, зажали их в непроходимом ущелье, отрезав все пути. Хоули рисковал снова повторить свою ошибку.
- Что толку, - проворчал Ангус, - если вы и победите в этом сражении? Камберленд пришлет из Лондона тысяч пять солдат из хессианской армии, а это такие головорезы, что все, что было до того, покажется вам детскими игрушками… Господи, да когда же вы наконец откажетесь от ваших безумных затей?
Темные глаза Камерона прищурились.
- Значит, Камберленд сейчас в Лондоне? А мы-то думали, куда он делся… Думали, он подходит к нам через Рутерглен… Что ж, - лицо Александра посерьезнело, - спасибо за информацию, Ангус. О планах Камберленда мы не знали…
Ангус и сам не знал, зачем он рассказывает им все это. Информация о том, что Камберленд собирается прислать хессианцев, хранилась в строжайшем секрете.
- Знаешь что, Ангус, - Камерон поднял глаза к небу, - поторопись-ка ты… Кажется, скоро начнется сильный снегопад, как бы тебе в него не попасть!
Ангус проследил за его взглядом. Небо наливалось свинцовыми тучами, ветер крепчал.
- Я провожу его, - вызвался Макгиливрей.
- Что ж, Ангус, - в глазах Камерона не было никакой враждебности, - еще раз спасибо! - Он протянул ему руку. - Даст Бог, встретимся когда-нибудь при более приятных обстоятельствах… Жаль, что ты не с нами, но неволить мы тебя не можем. Впрочем, если бы не снегопад, - добавил он. - тебе, пожалуй, можно было бы и не торопиться - Хоули наверняка еще спит. Вчера, насколько нам известно, у вас была грандиозная гулянка, и вряд ли он уже очухался…
- Я знаю Хоули, - сказал Ангус. - Он может выпить целую бочку, и наутро встать как стеклышко…
- Наши люди позаботились подмешать ему в вино опиум.
- Почему же вы его тогда вовсе не отравите? - поцокал языком Ангус.
- Это было бы неинтересно.
Рассмеявшись, Ангус пожал Камерону руку.
- Берегите Энни! - попросил он.
Энни обещала ему не рисковать, но Ангус знал, что его сумасшедшая жена вряд ли сдержит обещание. Все, что ему оставалось, - это доверить ее безопасность этим мужчинам, хотя они, пожалуй, такие же сумасшедшие, как и она.
Погруженный в невеселые раздумья, Ангус послушно шагал за Макгиливреем. Но, когда они миновали деревню, гигант неожиданно остановился и обернулся.
- Ангус, - произнес он, - я хочу тебе поклясться, что у нас с Энни ничего не было. Хотя, не стану скрывать, я хотел, был на волосок от этого… Твоя жена - порядочная женщина, Ангус.
- Я верю тебе, - кивнул Ангус. - И Энни тоже. "Мы одни, - пришло на ум Ангусу. - Если закопать труп под снегом, до весны его никто не обнаружит…"
- Знаешь, - сказал Джон, словно его самого посетила та же мысль, - тебе очень повезло, Ангус. Мне ведь сейчас ничего не стоит пристрелить тебя. Придумаю потом для Энни какое-нибудь объяснение - и буду счастлив с ней. Если… если она сама когда-нибудь будет смотреть на меня такими глазами, как на тебя…
Джон отвел глаза, только бы не смотреть в лицо человеку, которого жена любит, несмотря на его предательство.
- Джон, - проговорил Ангус, - я понимаю твои чувства и чувства Энни. Но я не понимаю…
- Хватит, - прервал его Джон, - не доводи до греха. Я просто боюсь, что еще одно слово - и я не сдержусь…
- Послушай, Джон, - с горячностью заговорил Ангус, - я, во всяком случае, дал тебе высказаться, хотя, сам понимаешь, мне было нелегко стоять и слушать, что ты неравнодушен к моей жене. Выслушай же и ты меня. Не как главу клана, не как врага в войне - как друга.
Джон молчал, рука его машинально сжала рукоятку меча.
- Говори, - разрешил он наконец.
- Я хочу признаться тебе, Джон, в чем настоящая причина того, что я остаюсь на стороне англичан. Дело в том, что Форбс поклялся мне - в бумаге, заверенной королевской печатью, - что, пока я в английской армии, ни мать мою, ни жену никто не тронет. Не согласись я на его условия, за их головы тут же была бы назначена та же цена, что и за твою, Ферчара, Джиллиза и так далее. Выбора у меня не было. Слава Богу, то, что я много лет провел во Франции, до некоторой степени извиняет в его глазах мою политическую лояльность. Мне также удалось убедить его, что брак мой якобы не по любви, а исключительно по расчету. К сожалению, я так сжился с этой ролью, что Энни сама в это поверила. Что ж, - Ангус в запальчивости рванул на груди одежду, - вот он я, весь перед тобой! Убей меня, если хочешь, избавь от позора, от необходимости предавать родину, лгать жене…
Джон рванул было свой, меч из ножен, но затем бросил его в снег.
- Значит, - прищурившись, проговорил он, - ты продался англичанам ради безопасности собственной шкуры? Так прикажешь тебя понимать?
- Приходится признать, что да. Но и ради безопасности моей семьи, жены, матери… Презирай меня - я заслужил. Но учти и то, что неприкосновенность Энни позволяла ей проделывать безнаказанно многое из того, чего бы иначе она не смогла делать…
Макгиливрей на минуту задумался. Подобрав с земли свой меч, он сунул его в ножны.
- Сукин сын! - прошептал он. - Что же ты сам-то ей не сказал? Избавил бы ее от стольких мучений…
- Я понимаю, - кивнул Ангус, - но я думал, что так я лучше смогу ее защитить. Чем искреннее она бы меня презирала, тем скорее бы я смог убедить Лудуна и других, что мой брак - исключительно по расчету…
- Все равно ты мог бы ей сказать.
- Ах, мой друг, - вздохнул Ангус, - я так давно ношу эту маску, что уже, считай, с ней сросся…
- Ты так сросся со своей маской, что твоя жена была на волосок от того, чтобы изменить тебе!
- Мне пришлось рискнуть. Представляешь, какова была бы реакция Форбса, если бы я заявил, что безумно люблю свою жену?
Джон снова задумался на минуту.
- Все равно, - мрачно упорствовал он, - сама Энни вряд ли сочтет это твое оправдание достаточным. Если сама она готова пожертвовать жизнью ради родины, простит ли она тебе, что ты предал родину ради безопасности жены?
- Она не должна об этом знать. Поклянись, Джон, что ты ей ничего не скажешь!
- С чего бы это я должен тебе в этом клясться? - фыркнул Джон. - Энни должна обо всем знать!
- Умоляю тебя, Джон! Это лишь причинит ей ненужные страдания.
- Ну, хорошо, - прищурился горец, - а другие? Ферчар и все остальные? Должны они знать, почему глава их клана на стороне англичан?
Ангус привел, насколько возможно, разорванную в запальчивости на груди одежду в порядок.
- Если не веришь мне, - начал он, - посмотри на себя. Еще пару минут назад ты готов был меня убить, а сейчас у тебя такой вид, как был тогда, когда мы - помнишь, должно быть? - были детьми и Ранальд Макфиф толкнул меня в болото. Я вылез весь в слезах, ибо перепачкал свой новенький костюм, мальчишки стали смеяться… Ты был на пять лет меня моложе, но готов был их всех убить. Я не удивлюсь, если сейчас ты вызовешься проводить меня до самого Фалкирка!
Губа Макгиливрея скривилась, словно он собирался плюнуть.
- Да ради Бога, - усмехнулся он, - иди куда хочешь, делай что хочешь… Если мы сегодня победим, в чем я уверен, все гарантии твоего Форбса не трогать твою жену не будут иметь никакого значения.
- При всем сочувствии я не верю в вашу победу. Да, вы честны, отважны, боретесь за правое дело, но у кого больше солдат и пушек?
- Значит, ты с теми, кто сильнее? - Глаза Джона сузились. - Можно ли после этого назвать тебя бескорыстным человеком?
- Если англичане победят, они не станут с ней церемониться. Могут сделать все, что угодно - пытать, изнасиловать, повесить…
- Этого никогда не случится! - Рука Джона снова машинально потянулась к мечу.
- И что же ты сделаешь, герой, чтобы этого не произошло? Можешь ли ты утверждать, что и сам выживешь в этой битве? Если бы ты сам увидел однажды вблизи, скажем, отряд английской конницы, сразу бы, я уверен, поубавил свой пыл. Я ни на секунду не сомневаюсь, что ради Энни ты готов пожертвовать жизнью. Но что, скажи на милость, у тебя есть, чтобы ее защитить, кроме этого меча, которым ты безрассудно размахиваешь? А мои бумаги могут обеспечить ей безопасность.
Макгиливрей скрипнул зубами. Он вынужден был признать, что Ангус в чем-то прав. Он никогда не думал о том, что станет с Энни в случае их поражения, старался гнать от себя мысли об этом. Энни считала Джона бесстрашным, но сам-то он знал, что он такой же человек из плоти и крови, как и все…
- Хорошо, - произнес он. - Клянусь, что Энни об этом не узнает. Я даже не стану рассказывать ей о нашей встрече, об этом разговоре. Стоит мне заикнуться хотя бы одним словом, как она тут же начнет вытягивать из меня все подробности, а лгать ей я не могу. Но я постараюсь, чтобы во время боя она держалась подальше от самых опасных мест.
- Умоляю тебя, Джон, постарайся, постарайся любой ценой! Привяжи ее к дереву, в конце концов, если по-другому не сможешь, - я разрешаю.
- Энни - не кукла, Ангус. К тому же она единственная, кто может удержать Ферчара…
- Силы небесные! Ты хочешь сказать, что Ферчар…
- А что я могу с ним сделать? Упрям как осел! Еле держит меч, а туда же… Только Энни может его отговорить. Если уж и она не сможет, придется тогда мне привязывать их обоих!
Глава 15
Энни хотелось побыть одной, но когда Робби и Джеми постучали в ее дверь, она, разумеется, не могла не отворить. С тех пор как ушел Ангус, прошел примерно час, и все это время Энни просидела в темноте, завернувшись в одеяло, все еще хранившее его запах. Сначала она жалела себя, потом, решив, что это бесполезно, начала злиться на себя; наконец то и другое сменилось ледяным отчаянием.
Злиться на Ангуса Энни не могла, как бы ей этого ни хотелось. Она понимала, что муж был прав, спрашивая, почему именно он должен уступить ей, а не она ему. Как ни странно, это успокаивало ее, ибо убеждало, что у нее нет необходимости оправдывать свою любовь к Ангусу перед самой собой или кем-нибудь другим. Ангус был по-своему таким же благородным человеком, как Ферчар, Макгиливрей или Камерон. Но главным было даже не это, а то, что Ангус продолжал любить ее, несмотря на разницу в политических пристрастиях, в социальном происхождении, различие темпераментов… Не каждая жена может похвастаться такой безумной любовью со стороны собственного мужа.
Услышав стук в дверь, Энни, завернувшись в одеяло, пошла открывать. На пороге стояли близнецы, вооруженные до зубов: в руках мушкеты, на поясе - мечи, за поясом - еще по мушкету и нож, еще один нож - за отворотом правого рукава. Несмотря на то что нависавшие тучи угрожали сильным снегопадом, они были без пледов. Шлемы начищены до блеска, на груди - бляхи с гербом клана. В целом вид их был решительный и бодрый, словно они и не пьянствовали накануне в таверне.
- Что ты так уставилась на нас, словно у нас по две головы? - усмехнулся Джеми.
Энни посмотрела за спины братьев, на горизонт. К ее дому отовсюду стягивались вооруженные до зубов люди. Заснувшие на дороге Джиллиз и Максорли вскочили, лихорадочно протирая глаза, но, не успев прийти в себя, тут же бросились домой вооружаться, крича по дороге товарищам, чтобы не начинали бой без них.
- Что происходит? - спросила Энни. - Куда это они все?
- Как что? - Джеми, казалось, был искренне удивлен ее вопросом. - Лорд Джордж велел готовиться к бою! Англичане, похоже, не торопятся начинать, должен же кто-то первым… Макгиливрей велел нам зайти за тобой. Наш клан идет во второй колонне, за Камеронами.
- Клянусь Богом, сегодня нам предстоит рубка на славу! - горячо поддержал его Робби. - Поторопись, сестренка, ты же ведь хочешь быть со всеми.
Энни сбросила одеяло - в молодости она бессчетное количество раз купалась с кузенами нагишом, и стесняться ей было нечего - и начала натягивать штаны, чулки, ботфорты, рубаху… Сегодня, решила она, ей следует облачиться в парадный кафтан, длинный, приталенный, небесно-голубой с золотыми позументами, и надеть к нему кружевное жабо. Два ремня крест-накрест через плечи, на одном - пистолет, на другом - меч. Сверху - синий бархатный плащ с золотыми пуговицами. Расчесываться как следует было некогда, и Энни, заколов волосы, убрала их под шлем. Никогда еще Энни не приходилось одеваться так быстро.