Они ужинали в ресторане гостиницы, но Энджел едва прикоснулась к еде. Ее мысли были заняты другим: сначала разрабатывала план, потом его отклоняла, но каждый раз, когда поднимала глаза, она видела устремленный на нее холодный взгляд Адама, смотрящего на нее как будто со стороны, наблюдающего за ней, читающего ее мысли. И это лишало ее уверенности.
Когда терпение Энджел кончилось, она со звоном положила вилку и спросила:
- На что вы так смотрите? Я измазала свое лицо или что-то еще?
- Извините, - пробормотал Адам, но вид у него был совсем невиноватый. И он не перестал смотреть на нее.
Джереми смущенно кашлянул:
- Извините Энджел, мистер Вуд. Мы не часто бываем на людях, и, может быть, я не уделял должного внимания ее манерам.
- Не надо извиняться за меня, папа, ни перед этим ковбоем, ни перед кем-то другим! У меня прекрасные манеры. Это ему нужно последить за своими манерами, - рассердилась она.
До того как Джереми успел вмешаться, Адам ответил:
- Вы правы. Пристально смотреть невежливо, но я ничего не могу поделать. Вы очень похожи на свою мать.
Это было не совсем правдой. Конечно, сходство с Консуэло было несомненным, но теперь он начал замечать и различия. Впрочем, Адам вовсе не из-за сходства сверлил ее взглядом. Он вспоминал тех двух типов в поезде, и то, как Энджел выхватила нож из чулка, а потом смотрела, как они оба, проломив ограждения, упали на землю, и при этом на лице ее не видно было никаких признаков волнения. Она была на волосок от изнасилования - и, похоже, едва заметила это. Она, не моргнув глазом, наблюдала, как двое мужчин летят под откос с движущегося поезда. Эта страна воспитала храбрых женщин, но Энджел Хабер - это было что-то особенное.
На протяжении всего ужина она сидела, уставившись в свою тарелку, как будто старалась придумать, как обратить в золото отбивную с картофелем. Такой же взгляд он наблюдал у мошенников, воров, хладнокровных убийц, но он был неуместен на лице юной девушки. Впрочем, почти все в Энджел можно было назвать неуместным.
Энджел опять его удивила, резко заявив:
- Завтра утром нас ждет долгое путешествие, и папе нужен отдых. Сейчас мы должны лечь спать.
Джереми промолчал, но когда Энджел поднялась, он с ней согласился:
- Я устал. Но для вас, молодых, нет причины отправляться спать так рано. Энджел… - Когда он повернулся к ней, его взгляд был каким-то странным, решительным; Почему бы тебе не остаться и не отведать пирога? Составь компанию мистеру Вуду, пока он пьет кофе.
Энджел пробурчала недовольно:
- Я не голодна.
Джереми почему-то выглядел смущенным, и это угнетало Энджел. Старик неловко повернулся к Адаму:
- Спокойной ночи, мистер Вуд. И благодарю вас.
Энджел раздражало, что ее отец за что-то благодарит Адама Вуда. Но больше всего ее взбесила улыбка, которая играла в уголках губ Адама, когда он поднялся.
- Спокойной ночи, сэр. - Он слегка наклонился к Энджел:
- Мисс Энджел, увидимся утром за завтраком.
Возможно, Энджел просто вообразила себе тень легкой насмешки в глазах Адама при этих словах, но она была уверена в обратном. Она взяла Джереми за руку:
- Пошли, папа.
- Я не хочу, чтобы ты была резка с мистером Вудом, - мягко выговаривал ей Джереми, когда они поднимались по лестнице. - Он всегда очень вежлив с тобой.
- Чересчур вежлив, - буркнула Энджел. Одной рукой она приподняла пыльные юбки дорожного платья, другой поддерживала Джереми. - Осторожно: здесь скользкие ступеньки.
- Он очень великодушен с тобой - с нами. Ты ведь знаешь, он вовсе не обязан был брать с собой еще и меня.
- Нет, он обязан. - Они дошли до номера Джереми, и Энджел вставила ключ в замок. - Я заявила ему, что без тебя не поеду.
Джереми молчал, пока она входила, зажигала лампу и осматривала комнату критическим взглядом. Кровать покрыта стеганым одеялом, и матрас не слишком сильно провисает; кувшин наполнен водой, а с узкого комода, судя по всему, недавно стирали пыль. За два доллара за ночь это не показалось Энджел роскошью, но она знала, что любая критика только заставит вновь протестовать Джереми по поводу излишеств в виде третьего номера. Кроме того, как Адам Вуд распоряжался своими деньгами, ее не касалось.
Она коротко кивнула:
- Думаю, на одну ночь этот номер вполне сойдет. - Она прошлась по комнате и, дернув за ручку, приоткрыла на несколько дюймов окно, впустив в комнату поток свежего ночного воздуха, и звуки пианино, и голоса, доносящиеся из таверны напротив, через улицу. - Шум тебя не будет беспокоить?
- Энджел, - заговорил Джереми, вздохнув. - Я никогда не умел контролировать тебя и думаю, сейчас уже слишком поздно начинать это делать.
Она взглянула на него и нахмурилась, увидев его печальное изможденное лицо. Он осторожно опустился на край кровати, сохраняя равновесие при помощи костылей, и Энджел подошла к нему. Он смотрел на нее, и его взгляд был ясным и твердым. Но что-то в этом взгляде заставило ее воздержаться от обычных банальностей, которые вертелись у нее на языке. Смущенная, она стояла в двух шагах от него.
Он тихо заговорил:
- Я не спрашивал тебя, что тогда случилось в Грин-Ривер. Наш дом перевернули вверх дном, и следующее, что я узнаю, это про незнакомца, с которым мы едем на поезде в Денвер и который говорит, что его послала твоя мать… и, может быть, я не хочу знать почему. Может быть, на протяжении многих лет происходило много такого, о чем я не хотел ничего знать. - У Энджел замерло сердце. Она хотела что-то сказать, но он остановил ее взмахом руки. В его голосе слышалась сила, которая за все годы, что они прожили вместе, проявлялась всего несколько раз. - Но сейчас все по-другому, Энджел. Этот Адам Вуд… он хороший человек.
У тебя есть настоящая семья, которая тебя ждет. Может быть, я не всегда делал все, как следовало бы, неверно воспитывал тебя, может быть, я был плохим отцом…
Теперь она уже больше не могла молчать:
- Нет, папа…
Она сделала шаг к нему, но он опять остановил ее. У него было решительное выражение лица.
- Но сейчас у тебя появился шанс получить все то, чего я тебе дать не смог. Я не позволю тебе упустить его, Энджел. Если ты откажешься от него, ты разобьешь мне сердце.
Энджел опустилась на колени рядом с ним и нежно погладила его по руке.
- Не беспокойся, папа, - улыбнулась она. - Плохие времена позади, и больше никто не причинит нам вреда.
Обещаю тебе это.
Он посмотрел ей в глаза и понял, что она говорит правду. Но он не знал, что эта правда не имела никакого отношения к Адаму Буду или к матери, к которой Адам должен был отвезти его приемную дочь, но теперь это было уже не важно. Плохие времена в самом деле закончились, и Энджел могла позаботиться о нем и о себе.
Он, улыбнувшись, коснулся ее щеки.
- Адам Вуд - порядочный человек, - проговорил он. - Девушка твоих лет не должна слишком поспешно отворачиваться от порядочных молодых людей. Они в жизни не так-то часто встречаются…
Энджел с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться.
- Папа, не сходи с ума! Ты…
Внезапно у Джереми начался кашель, и ее веселье быстро сменилось тревогой. Такого ужасного приступа, как сейчас, у него не было очень давно. От кашля он согнулся вдвое, лицо его стало темно-красным; он судорожно хватал ртом воздух, и каждый вдох вызывал новый хрип в его груди. Казалось, что хриплые, сдавленные звуки, которые он издавал, рвут его на части.
Трясущимися руками Энджел налила в стакан воды и поспешила к нему, обнимая его за плечи и протягивая ему стакан. Он знаком отказался.
- Я позову доктора, - испуганно произнесла она.
Он схватил ее за руку.
- Нет. - Его дыхание было неглубоким, но приступ, похоже, пошел на убыль. - Нет. Я просто… устал, и все.
Энджел со страхом смотрела на него, ее сердце трепетало, комок подступал к горлу, но через некоторое время ему стало легче. Он потянулся за водой, но его руки слишком сильно тряслись, чтобы держать стакан. Энджел помогла ему сделать глоток.
Его дыхание все еще было стесненным, но не таким болезненным, как раньше. Он заставил себя улыбнуться, и Энджел помогла ему лечь в постель, подложив под голову подушки. Она провела рукой по его бледному, влажному лбу.
- Слишком много волнений для одного дня, - успокоила она его. - После того как ты хорошенько выспишься, тебе станет лучше. И когда мы доберемся до Калифорнии…
В его глазах промелькнула тень, и ей показалось, что он хочет что-то сказать. Она знала, что он собирался ей сказать, и не хотела этого слышать - она не могла это слышать.
Поэтому она поспешила отвернуться от него и начала стаскивать с него ботинки.
- Когда мы приедем в Калифорнию, - продолжала она жизнерадостно и, пожалуй, чересчур громко, - солнце прогонит твои болезни. Ты почувствуешь себя на двадцать лет моложе, вот увидишь. Все будет просто замечательно.
Она встряхнула одеяло и закрыла ему ноги, а потом посмотрела на него, боясь того, что может увидеть на его лице.
Но он улыбался, протягивая к ней руку. Она сжала его пальцы, стараясь не замечать его изможденного вида и нездорового цвета лица.
Он произнес скрипучим голосом:
- Даже на двадцать лет моложе я все равно буду стариком. - Он закрыл глаза, и Энджел пришлось наклониться, чтобы расслышать его слова. - Я был бы счастлив… увидеть, что ты зажила спокойной семейной жизнью с хорошим человеком. С человеком, который заботился бы о тебе.
- Я могу позаботиться о себе сама, папа, - ответила она мягко. Но его дыхание было ровным, а веки не дрожали. Он заснул.
Она наклонилась к нему и поцеловала в щеку.
- Я могу позаботиться о нас обоих, - прошептала она.
* * *
Энджел пошла в свой номер, потрясенная больше, чем хотела бы это признать. Он не был стар. И он не был настолько болен. Он просто устал, вот и все. Зима была суровой, и эта старая лачуга, в которой гуляли сквозняки, не пошла на пользу его легким. Как только они доберутся до Калифорнии…
Калифорния… Если когда-то у нее и было сомнение в том, что ей следует делать, то теперь она знала это точно.
Завтра они сядут в поезд, который идет на запад, а не на юг, и ни Адам Вуд, ни кто-либо другой их не остановит.
Энджел еще раз проверила, заперла ли она дверь, плотно задвинула шторы, после чего взяла стул и просунула его в дверную ручку для надежности. Затем она села на кровать и через голову сняла тяжелую цепь.
Она держала крест двумя руками, устремив на него пристальный взгляд. Она ощущала его вес в своих руках и не отрываясь смотрела на него - и одно это уже давало ей захватывающее ощущение власти, от которого у нее кружилась голова. Крест был все таким же грязным, черным и уродливым, и даже его маленький кончик, который она отчистила, был тусклым от имевшегося на нем налета. Но когда она стала держать его прямо, в глубине одного рубина отразился огонь от лампы, он засверкал, и ее сердце забилось сильнее.
Джереми все время говорил о путях Господних и о руке .судьбы, и раньше она никогда не придавала значения этим словам. Но сейчас, вот в этот самый момент, она держала в своих руках судьбу, и не важно, имел ли Бог к этому отношение или нет - к ней в руки попало чудо. Она обещала папе, что не будет упускать своего шанса. И она не упустит его.
Во время ужина она решила, что единственное, что она может сделать, - это отнести крест ювелиру. Денвер - большой город, и она не сомневалась, что здесь есть магазины, которые занимаются покупкой и продажей таких изысканных украшений. Конечно, сейчас все они закрыты, а утром ей будет нелегко проскользнуть мимо Адама Вуда, чтобы отправиться на поиски такого магазина.
От необходимости выставлять крест напоказ в разных магазинах города для того, чтобы попытаться получить за него хорошую цену, ей стало не по себе, и после того, что произошло в поезде, возможно, глупее этого ничего нельзя было придумать. Конечно, учитывая, что Адам Вуд будет следить за ней, маловероятно, что она сможет ходить по магазинам в поисках лучшей цены, но как она могла согласиться на меньшее? Такой счастливый случай, как этот, больше не выпадет. Это был ее шанс, и она должна использовать его до конца.
У нее был только один выход. Возможно, сегодня вечером она не сможет найти человека, который мог бы купить крест, но в таком большом городе, как этот, можно найти кого-нибудь, кто согласится дать ей хорошую цену хотя бы за один рубин. Она скажет, что продает камень из обручального кольца своей бабушки или что-нибудь в этом роде. Никто не будет охотиться за крестом или выслеживать ее; а у нее хватит денег, чтобы доехать до Калифорнии, и еще останется почти целый крест, который она сможет продать позже. И самое важное, она окажется вне поля зрения Адама еще до того, как он обнаружит, что она скрылась в неизвестном направлении.
С большим усердием Энджел приступила к работе, пытаясь своим ножом выковырнуть из оправы рубин с левой стороны креста.
Через полтора часа она сдалась. Ее руки покрылись волдырями, кончик ножа затупился, а голос охрип от проклятий. Рубин не сдвинулся с места. Даже золотая филигранная оправа, которая выглядела воздушной, как кружево, оказалась прочной, как будто была отлита из чугуна.
- Будь проклят Адам Вуд, - прошептала она и в гневе отбросила крест от себя. Если бы он не следил за каждым ее шагом, у нее было бы время ходить по разным магазинам, у нее было бы время наводить осторожные справки, было бы время стать осмотрительной. Было бы время подумать.
Встав с кровати, она начала мерить шагами комнату.
Завтра утром он будет ожидать от нее, что она покорно сядет с ним в поезд - в поезд, который идет не в Калифорнию, а в Нью-Мексико. Если она откажется, ее папа захочет узнать причину. Если она откажется, Адам Вуд никогда не перестанет преследовать ее. Принимая во внимание все обстоятельства, вполне возможно, что он тоже охотился за крестом, как те двое в поезде…
Эта мысль пришла ей в голову так внезапно, что ее сердце бешено забилось в груди, ее охватили паника и гнев на себя за то, что она не подумала об этом сразу. Его неожиданное появление в городке, его расспросы о ней, нелепейшие истории о ее матери, бросившей ее давным-давно, которые он ей рассказывал, его настойчивость, когда он уговаривал ее поехать вместе с ним, и особенно то, как втерся в доверие к Джереми, - все это ее пугало.
Но вскоре ее сердце стало биться ровнее, и паника отступила. Нет, если бы ему был нужен крест, если бы он знал, что он у нее есть, к этому моменту он бы его уже забрал. Если бы ему был нужен крест, зачем бы он стал уговаривать ее уехать из города? И к тому же он помог ей избавиться от тех двоих, которые напали на нее в поезде. Нет, она теперь поверила в то, что Адам Вуд был тем, за кого себя выдавал, но от этого проблема, которую он представлял собой, не стала меньше.
И в ее интересах было оградить себя от любого риска.
Она взяла крест и задумчиво взвесила его на ладони. Затем, опять надев его на шею, засунула в лиф платья и вновь заколола шаль так, чтобы его очертания не были видны. Она села, чтобы спокойно все обдумать.
Она должна избавиться от Адама Вуда. И сделать это нужно сегодня же вечером.
* * *
Существует несколько хитростей, которые всегда могут пригодиться в жизни, и умение открыть запертую дверь без ключа относится к их числу. Энджел выдернула из пружин своей кровати кусочек скрученной проволоки и вставила ее в замочную скважину. Щелчок - и дверь в номер Адама открылась. Придерживая рукой дверь, чтобы она не скрипнула, Энджел бесшумно вошла в комнату.
Было три часа ночи, и в гостинице все давно спали. Даже такой большой город, как Денвер, ночью спал. Давно растаяли в ночи последние звуки пианино и последний цокот лошадиных копыт. Энджел босиком бесшумно ступала по деревянному полу. Она сняла нижнюю юбку и чулки, чтобы они не шуршали во время ее движения. Ее дыхание было легким, как ночь. Она долго стояла возле двери, вглядываясь в тени в темноте.
Наконец она смогла различить очертания длинного тела Адама, лежащего на кровати и укрытого одеялом; он безмятежно спал. Его шляпа и ремень с кобурой висели на столбике кровати, брюки были небрежно брошены на стул. Седельные сумки, которые заменяли ему саквояж, лежали на полу возле кровати. Наконец, решившись, Энджел прошлась по комнате.
Она не смотрела в сторону кровати. Как и у животных, у людей тоже есть инстинкты, которые работают, даже когда люди или животные спят; и она сосредоточилась на том, чтобы выполнить свою задачу быстро и тихо, не направляя на него свое внимание и надеясь не привлечь внимания к себе.
В кармане его брюк она нащупала большую пачку сложенных банкнот, и, довольная, набросила брюки на руку. Но она не могла позволить себе рисковать - у него в седельных сумках могло лежать что-то ценное. Она осторожно приблизилась к кровати и наклонилась, чтобы их поднять. Тюки были тяжелыми, и, медленно, очень медленно поднимая их с пола, она затаила дыхание. Внезапно ей пришло в голову, что надо было захватить с собой хоть какое-нибудь оружие, и она пожалела, что не сделала этого. Ее план сработает только в том случае, если Адам Вуд, проснувшись завтра утром, не обнаружит ни денег, ни одежды, а к тому моменту, когда он сможет найти помощь, они с папой будут уже далеко отсюда. Этот план полностью основывался на везении, а если бы она смогла вдобавок связать Адама, пока он спит, это было бы надежнее. Она ругала себя за то, что не просчитала все заранее. Если он проснется сразу после того, как она уйдет… Если он проснется сейчас…
Если он проснется сейчас, то, вполне возможно, он застрелит ее на месте. И хотя каждое последующее мгновение ее пребывания в чужом номере вызывалось необходимостью, перспектива быть застреленной ее совсем не прельщала. Значит, нужно достать его оружие.
По-прежнему намеренно избегая смотреть на спящего, не глядя никуда, кроме ремня с кобурой, она крадучись направилась к кровати. Его сумки она тащила на плече и после каждого шага задерживала дыхание, боясь, что его может разбудить неожиданный стук или звон содержимого мешков. Ремень с кобурой висел у изголовья, так что, заметив хоть какое-нибудь движение, он мог бы мгновенно выхватить револьвер. Энджел считала шаги. Семь… восемь… девять…
Она хотела вытащить оружие из кобуры, но ее рука нащупала пустоту. Кобуры на ремне не было.
У нее засосало под ложечкой за мгновение до того, как она услышала за спиной щелканье курка.
- Вот те раз, мисс Энджел, - протянул Адам Вуд. - Вот это сюрприз!
Энджел распрямилась и медленно повернулась на звук.
Он сидел в углу за дверью, скрытый тенью кресла с плотной набивкой. Даже сейчас она с трудом могла отличить его тень от тени, отбрасываемой креслом. Она посмотрела на кровать. Подушки! Под одеялами не было ничего, кроме подушек, уложенных таким образом, чтобы казалось, будто на кровати лежит человек.
Безжизненным голосом она произнесла:
- Я так и знала, что надо было захватить дубинку.
От света зажженной спички она сощурилась и отвернулась, но к тому времени, когда лампа рассеяла свой мягкий свет по комнате, она была готова посмотреть ему в лицо.