Верена медленно открыла глаза, их взгляды встретились, жаркая волна захлестнула Брэнда. Только на этот раз не гнева, а непреодолимого желания. Пораженный силой этого чувства, он выпустил руку Верены. Губы у Верены задрожали, фиалковые глаза наполнились слезами.
Брэндон снова взял ее за руку:
– Успокойся, милая.
Из-под ресниц выкатилась слезинка.
– Не знаю, почему я... у меня болит голова. Да, болит, и я... – Она подавила всхлип. – О Боже!
– Гербертс, в доме есть настойка опия?
– Я уже принес ее, но хозяйка пить не стала. – Он покачал головой. – Упрямая девчонка.
– Все равно не буду, – едва слышно промолвила Верена.
Гербертс взял с соседнего столика коричневую бутылочку и ложку и передал Брэндону.
– Может, вам удастся заставить ее выпить хорошую порцию этого снадобья. Какой смысл терпеть такую боль?
– Принеси воды.
Дворецкий ушел. И тут же вернулся со стаканом. Брэнд налил немного коричневой жидкости в ложку и поднес Верене.
– Открой рот.
– Нет. – Она отвернулась, одной рукой придерживая повязку на голове, а другую, сжатую в кулак, прижимая к животу.
– У тебя будет меньше болеть голова.
– Если я умру, голова совсем перестанет болеть. Но я не хочу это пить.
Брэнд вскинул бровь:
– Не заставляй меня вливать ее насильно.
Верена распахнула глаза.
– Ты не посмеешь...
Брэндон просунул ложку между раскрытых губ. Верена закашлялась, прижимая руку ко рту, потом проглотила лекарство, не сводя с Брэнда сердитого взгляда.
Брэндон вложил ей в руку стакан с водой и отдал бутылочку и ложку Гербертсу.
– Должно помочь.
– Я хочу, чтобы ты ушел, – резко сказала Верена. Отпила воды и поморщилась. – Жуткое зелье.
– Я не оставлю тебя одну.
– Послушайте, сударь, не могу поверить, чтобы кто-то задумал причинить вред такой славной леди, как моя хозяйка. Это преступление, – сказал Гербертс.
Верена сверлила Брэндона взглядом.
– Мне нужна чашка шоколада. Чтобы заглушить отвратительный привкус во рту.
Гербертс скептически посмотрел на нее:
– Шоколад, говорите? А по-моему, нельзя, раз вы ушибли голову. Лучше уж капустного супа.
Верена осадила дворецкого властным взглядом:
– Капустного супа не хочу, спасибо. А вот шоколада хочу. И немедленно.
Брэндон прижал к губам пальцы Верены, которые затрепетали при его прикосновении. Какая она отважная. Другая на ее месте билась бы в истерике. А Верена требует горячего шоколада.
Он посмотрел на Гербертса.
– Горячего шоколада, Гербертс, да побыстрее.
Дворецкий сунул платок в карман.
– Головная боль от него не пройдет.
– Это уж ей решать. Так что неси шоколад.
– Как прикажете. – Расправив плечи, Гербертс пошел на кухню.
Как только за ним закрылась дверь, Брэндон отпустил руку Верены и поднялся с колен.
– Я отнесу тебя в твою комнату. В кровати тебе будет удобнее.
Верена приподнялась на локтях.
– Большое спасибо, но я могу идти.
– Правда? – Он подхватил Верену на руки. – Я не допущу. – И, не обращая внимания на возражения Верены, Брэндон отнес ее в спальню.
Постель была в беспорядке. Брэнд усадил Верену на край кровати, расправил простыни и помог Верене лечь. Затем подошел к двери и позвал Гербертса.
– Сэр?
– Принеси холодной воды и чистое полотенце. Гербертс кивнул и, добавив: "Шоколад уже почти готов", загрохотал вниз по ступенькам.
Брэнд вернулся к Верене. Она закрыла глаза, – по щеке медленно катилась слеза. Вздохнув, Сент-Джон присел на край кровати.
– Верена, все хорошо. Не плачь, а то я сам расплачусь.
Он обнял Верену:
– Вот так, милая. Все прекрасно.
Брэндон крепче прижал ее к себе, поглаживая по спине. Он должен убить преступника, напавшего на Верену. Но как его найти?
Через несколько минут появился Гербертс с миской воды, кувшином и чашкой дымящегося шоколада. Увидев Верену всю в слезах в объятиях Брэндона, он остановился.
– Вот-вот, вам как раз надо поплакать, хозяйка. Я принес полотенце, чтобы вы могли умыться. А то нос будет красный.
Не все ли равно, какой у нее нос, когда ее обнимает Брэндон. Это такое наслаждение! И ничего ей сейчас больше не нужно. Гербертс еще немного потоптался вокруг, докладывая, что проверил окна на первом этаже на предмет взлома. Потом снизу его позвал вернувшийся Питерс.
Как только дворецкий ушел, Брэндон хмыкнул у самого уха Верены.
– Взгляни на свой ночной столик.
Верена приоткрыла глаза. На столике лежали полотенца, которые Гербертс сложил в виде больших цветков.
– Где он этому научился? – спросила пораженная Верена.
– Не знаю, но посмотрела бы ты на него. Он сворачивал каждое полотенце раз по пять, пока не остался доволен результатом. – Брэндон убрал с ее лица прядь волос. – Надо промыть рану. Не знаю только, справимся ли мы с этим сами?
Верена кивнула. После настойки опия боль постепенно утихала.
– Думаю, наш план сработал, – сказала Верена.
Брэндон поджал губы:
– Не пугай меня. Ты можешь сидеть?
Верена кивнула. Она позволила Брэндону соорудить из подушек нечто вроде кресла. Потом он аккуратно размотал повязку.
Верена наблюдала за его действиями. Брэндон – самый красивый мужчина в мире. И сейчас он сидит на ее кровати. Как жаль, что у нее нет подруг, перед которыми она могла бы похвастаться. Ни одной. Конечно, у нее много знакомых, а вот друзей, с которыми можно было бы поделиться самым сокровенным, нет. Лишнее подтверждение тому, что в жизни у нее не все ладно.
Брэндон снял повязку, осмотрел голову Верены, нахмурился.
– Ну что там? – спросила Верена.
– Кровоподтек.
Она приложила пальцы к ушибленному месту и нащупала огромную шишку. – Ох!
– Не трогай, если больно. Верена захихикала:
– Трогай лучше ты. И не только шишку, а все, что хочешь.
– Это опий действует, – сверкнул глазами Брэндон. И провел пальцем по ее подбородку.
Она поймала его руку, прижала к щеке и проникновенно посмотрела на Брэндона.
– Ты не оставишь меня?
Он погладил ее по щеке:
– Никогда.
– Никогда-никогда?
Он наклонился к самому ее лицу, его синие глаза горели огнем.
– Верена, обещаю оставаться с тобой столько, сколько ты пожелаешь, плюс еще один день.
– Еще один день?
– Очень-очень длинный день. – Он выпрямился. – А теперь позволь немного остудить твою голову.
Верена с неохотой отпустила его руку. Едва он отошел от кровати, как она снова почувствовала себя покинутой. Покинутой и неуверенной, напуганной. Но не нападением. Она боялась потерять Брэндона. Потерять себя.
Он вернулся с полотенцем, смоченным в холодной воде, и осторожно протер лоб Верены.
– Вот, так лучше, – тихо сказал он.
Потом отнес полотенце и вернулся с чашкой шоколада.
– Уверен, это лучше всякого лекарства.
Верена обеими руками взяла чашку и глубоко вдохнула. От божественного аромата по телу разлилось блаженство. Она поднесла чашку к губам и сделала глоток. Закрыв глаза, Верена наслаждалась изумительным горько-сладким вкусом напитка.
Внезапно она сообразила, какой смешной должна в этот момент казаться Брэндону.
– Прости, – сказала она со смешком. – Я не спросила, может, ты тоже хочешь? Могу отлить тебе половину.
– Нет, спасибо, я ощущаю вкус, глядя на выражение твоего лица. Допивай. Это поможет тебе уснуть.
Она допила и отдала Брэндону чашку.
– А теперь тебе надо поспать.
Верена вздохнула и обвела комнату взглядом. Она потратила большие деньги на кровать и постельное белье, на мебель. Кровать олицетворяла для нее дом. Ее тихую гавань. Но впервые за четыре года Верене не хотелось оставаться здесь одной.
– Побудь со мной, – попросила она Брэндона.
Он замер, лицо на мгновение напряглось.
– Это неразумно.
– Это будет божественно. – Она вдруг обнаружила, что теребит его пальто, и нахмурилась. – Ты даже не разделся.
– Не успел.
Что-то не так было с его пальто. Она прищурилась, соображая, потом улыбнулась. Ну конечно!
– Брэндон! Куда девались пуговицы?
– Благодари Гербертса. – Брэндон поднялся.
Верену охватила легкая паника.
Брэндон, должно быть, заметил это по ее взгляду.
– Я не собираюсь уходить. – Он снял пальто и бросил на кресло.
Ах, ее кресло. Ее чудесное, чудесное кресло. Она вспомнила, как Брэндон в последний раз был в ее комнате, как она сидела у него на коленях. Это кресло навсегда останется для нее реликвией. Она будет беречь его. Особенно когда закончится вся эта история, и она навсегда покинет Англию и Брэндона.
Эта мысль привела ее в отчаяние. О Боже, ей придется уехать. Бросить дом, свою любимую кровать и Брэндона. В груди стало тесно от невыплаканных слез.
– Ну не надо.
Она посмотрела на него и пробормотала дрожащими губами:
– Ничего не могу поделать.
– Это опий. Тебе нужно поспать, Верена. – Сев на кровать, он стал поглаживать Верену по щеке кончиками пальцев, в его движениях было что-то гипнотическое. – Закрой глаза. Когда проснешься, я буду здесь.
Как хорошо лежать в уютной постели, Брэндон нежно гладит ее по щеке, по волосам.
Она улыбнулась ему и накрыла ладонью его пальцы. Он улыбнулся:
– Вот и хорошо. А теперь спи.
– Не хочу спать, – сказала она, хотя глаза слипались. Он продолжал гладить ее по голове.
– Моя мама всегда так делала, когда я болела.
– Значит, она была хорошей матерью. Моя тоже.
– Я скучаю по маме. – Она посмотрела на Брэндона. – А ты скучаешь?
– Постоянно. Расскажи мне о своих родных, Верена.
Ее родные. Как мило, что Брэндон ими интересуется.
Он такой добрый.
– У меня есть брат.
– Знаю. Ведь мы с ним знакомы. Он очень похож на тебя.
Милый Джеймс. Всегда рядом в нужную минуту. Интересно, где он сейчас? Сказал, что уйдет ненадолго, и пропал.
– Куда подевался Джеймс?
– А другие братья и сестры у тебя есть? – спросил Брэндон, уклонившись от ответа.
– Две сестры. Младшие. Я самая старшая, даже старше Джеймса, правда, всего на две минуты.
– Вы с ним двойняшки?
– Да. У меня чудесная семья. Отец считает меня самым лучшим карточным шулером из всех, с кем ему довелось играть.
– Ах да, наша игра. Кажется, это было несколько лет назад. – Он взял ее лицо в ладони. – Почему ты не вернулась к своим, когда умер Уэстфорт?
– Потому что хотела спать в своей постели. – Она тихонько засмеялась. – Странно звучит, да? Я люблю своих родителей, но они не могут жить без приключений, а меня это тяготит.
– Почему?
– Я хочу покоя. Хочу иметь свой дом. Собственную кровать с мягкими подушками и хрустящими льняными простынями.
Брэндон погладил Верену по щеке, наслаждаясь теплым шелком ее кожи.
– Это тяжело – все время путешествовать?
Улыбка сбежала с лица Верены.
– Порой очень тяжело, – прошептала Верена. – Как только я находила друзей, приходилось уезжать. – Ее голос дрогнул. – Вот как сейчас.
Уезжать. Никогда еще это слово не казалось Брэндону таким неприятным. Пораженный, он понял, что не хочет, чтобы Верена уезжала. Чего же он хочет? Он закрыл глаза. Должно быть, Верена заметила печальное выражение лица Брэндона, потому что, в свою очередь, погладила его по щеке.
– Все было не так уж плохо. А иногда просто замечательно.
– Замечательно?
– Родители не были ни злыми, ни жестокими, просто... искателями приключений.
– Ты хочешь сказать, авантюристами?
– И авантюристами тоже. Но детей они любили. И заботились о нас.
Недостаточно, подумал Брэнд. Интересно, кто-нибудь вообще заботился о Верене так, как она того заслуживает?
– А как относился к твоим родителям Уэстфорт?
– Эндрю? – Она улыбнулась. Язык у Верены заплетался, и Брэндон понял, что она засыпает. Помолчав, она пробормотала:
– Эндрю их образ жизни казался забавным. Но о моих родителях он заботился больше, чем о своих собственных.
– Засыпай, Верена. Не беспокойся, я не уйду.
Брэндон решил оставаться здесь до тех пор, пока не убедится, что она в безопасности.
Верена зарылась поглубже в груду подушек, подложила под щеку ладонь и вскоре крепко заснула. Брэндон еще долго смотрел на нее. Затем поправил одеяло и расположился в кресле у камина дожидаться рассвета.
Глава 22
Ни один из Сент-Джонов ни в чем не знает меры. Но в мужчинах мне это нравится.
Леди Берлингтон – леди Джерси, став свидетельницей того, как мистер Чейз Сент-Джон выпил слишком много виски на музыкальном вечере Уэксфорда
Брэндон проснулся, ощутив холод и боль в затекшей шее. Спать в кресле не очень-то удобно, особенно при его габаритах. Он распрямился и посмотрел на кровать. Верены там не было.
Брэндон вскочил. Черт побери, где же она? Подбежав к двери, он распахнул ее и чуть не сбил с ног Гербертса.
– Вы уже проснулись, сударь! Не хотите ли позавтракать вместе с хозяйкой?
Брэндон схватился за сердце.
– Да. Да, конечно.
– Я скажу ей, что вы сейчас придете. – Гербертс посмотрел на Брэндона повнимательнее. – На комоде у хозяйки лежит расческа. Можете воспользоваться.
С этими словами он удалился. Брэндон вернулся в комнату и привел себя в порядок. Он уже хотел покинуть спальню, когда его взгляд упал на маленький письменный стол, где белел чистый лист бумаги. Брэндон некоторое время разглядывал его, потом открыл чернильницу и начал писать.
Через несколько минут он спустился вниз. Верена сидела за столом, перед ней стояла тарелка с тостами. Верена выглядела спокойной и собранной, хотя глаза были затуманены, а на лбу отчетливо выделялся кровоподтек.
Когда она встретилась с Брэндоном взглядом, легкий румянец тронул ее щеки.
– Как самочувствие?
– Прекрасно. Верена, вчера вечером я хотел тебе сказать, что Джеймс...
– Он в гостевой спальне. Я только что от него.
– Как он?
– Страдает от боли. Но еще больше оттого, что не может нам помочь.
– Помочь нам?
Верена натянуто улыбнулась:
– Мы снова получили письмо.
Она взяла листок, лежавший рядом с ее тарелкой, и протянула Брэндону. Он развернул письмо.
"Леди Уэстфорт!
В гостинице "Королевский олень" в Литтл-Саттоне, в полдень. Привозите список и приезжайте одна".
Брэндон посмотрел на нее.
– Когда его принесли?
– Врач нашел его на крыльце, когда утром приезжал к Джеймсу.
Брэндон свернул листок и положил на стол.
– Адресовано тебе.
– Да. Прежние были адресованы Джеймсу. Должно быть, они знают, что он сломал ногу, поскольку наверняка сами все и устроили. – Она поднялась, и Брэндон увидел, что на ней дорожное платье. – Я через час уезжаю.
– Верена, ты не можешь...
– Придется. Этому надо положить конец. Сейчас Джеймс сломал ногу, а в следующий раз может случиться что-нибудь похуже.
– Где гарантия, что эти люди не убьют тебя, как только увидят?
– Они думают, что список у меня, и не рискнут.
Брэнд потер лоб.
– Черт. Мне это не нравится.
– Мне тоже. – Она оперлась ладонями о стол. – Ты едешь со мной?
Дверь отворилась, и вошел Гербертс с тарелкой дымящегося бекона.
– А вот и мы!
Брэнд не обратил на него внимания, не отрывая взгляда от Верены. v
– В письме сказано, чтобы ты приехала одна.
Ее губы изогнулись в улыбке.
– Я и приеду одна. Разумеется, с кучером.
Брэндон замер. В роли кучера он окажется в очень выгодной позиции: сверху все видно и он сможет защитить Верену.
– Согласен быть кучером. Какой у тебя план?
– Мы доедем в карете до гостиницы. Там я притворюсь, будто напугана, буду рыдать и плакать, чтобы притупить их бдительность.
– Хороший план. Но ты ни в коем случае не выйдешь из кареты.
Верена стиснула руки.
– Брэнд, списка у нас нет. Моя единственная надежда – заполучить письма Джеймса и выбраться оттуда, пока они не сообразят, что их провели.
Брэндон кивнул:
– Думаю, это единственный путь.
Гербертс расправил плечи.
– Я готов помочь вам, хозяйка.
Верена покачала головой:
– Спасибо, но в этом нет необходимости.
– Питерс будет следить за домом, а я...
– Гербертс! – Брэндон нахмурился. – Ты нужен нам здесь, присматривать за мистером Ланздауном.
– Но я...
– Это важно.
Плечи Гербертса поникли.
– Что ж, хорошо. Останусь здесь и займусь чисткой серебра.
– Правильно, – сказала Верена.
Дворецкий поднял бровь:
– Я хорошо стреляю, хозяйка.
– Мистер Сент-Джон тоже.
– А еще умею управлять лошадьми.
Верена похлопала Гербертса по руке.
– Не сомневаюсь в этом.
Гербертс вздохнул.
– Напрасно не хотите брать меня с собой.
Брэндон посмотрел на Верену.
– Он что-то слишком много знает.
– Он читает мою почту.
– Ну, уж нет, – запротестовал Гербертс, – не всю.
Она бросила на него уничтожающий взгляд:
– Ты вообще не должен ее вскрывать. Что скажешь о нашем плане, Сент-Джон?
– Должен сработать. Только не вздумай покидать карету. Сделай так, чтобы они передали тебе письма через окошко. Как только отдашь им список, мы уедем.
Он говорил с такой уверенностью, что Верена воспряла духом. План был прост, и для его осуществления требовалось всего двое. Немаловажен также момент внезапности. Отец бы ею гордился.
– Итак, решено. Отправляемся через полчаса.
– Гербертс. – Брэндон достал из кармана пальто письмо и подал дворецкому. – Проследи, чтобы его доставили сегодня же утром. Это моей сестре, графине Бриджетон.
Интересно, что заставило Брэндона писать в такое время письма. Если только, конечно...
– В письме нет никаких тайн?
– Конечно, нет. Это письмо моей сестре с просьбой об одолжении.
Гербертс вздохнул.
– Доставка писем – особо важная обязанность. Думаете, мне можно доверять? Я могу забыть и...
Брэндон сунул Гербертсу монетку. Дворецкий просиял:
– Теперь я уж точно не забуду.
Верена попыталась разглядеть адрес на письме, но Брэндон как бы невзначай заслонил Гербертса, державшего письмо.
– Как я уже сказал, оно адресовано Саре, моей сестре.
Верена подумала было подкупить Гербертса, чтобы он как бы невзначай вскрыл письмо.
– Ну ладно, я пошел к мистеру Ланздауну, – заявил Гербертс и зашаркал к двери.
Верена осталась наедине с Брэндоном. Вот и все. После сегодняшнего дня она его больше не увидит. А пока надо надеяться и молиться, чтобы его не ранили, пока он будет ей помогать. Боже, как ей надоело рисковать! И жить в вечном страхе.
– Надеюсь, все пройдет благополучно.
– Уверен. Если, конечно, ты будешь соблюдать осторожность. И пожалуйста, никаких эффектных жестов.