Машина отъехала. Снова наступила тишина. Только было слышно, как недалеко по мосту Маргит проезжают машины, а на соседней улице проходит, окрикивая случайных прохожих венгерский военный патруль.
* * *
Холодный осенний ветер гнал по аллеям желтые листья платанов и каштанов. Заходящее солнце садилось в серые облака, точно на качелях, едва заметно покачиваясь между готическими зубцами Рыбацкого бастиона и шпилем бастиона Ронделло. Розоватые отблески освещали статую мифической птицы Туруль, похожей на хищного сокола, с широко распахнутыми крыльями и с мечом Атиллы в когтях, символизирующую тысячелетнюю историю венгров. Отблески скользили и по стройным колонам Замкового театра, аркообразному входу в старинную обитель кармелитов, по стеклам фуникулера, поднимающегося на Замковую гору с площади. Вдалеке, за Дунаем, виднелись пышные карнизы и колонны с коринфскими капителями, украшающими вокзал Нюгати. Солнце золотило разнообразные вазы на его крыше, похожие на статуи, и статуи, похожие на вазы. Глядя на это здание, Маренн поймала себя на мысли, что оно, изящно вписанное в архитектуру старого Будапешта, выглядит на фоне соседних домов, как гусарский полковник при полном параде среди принаряженных дам на балу у императрицы Зизи.
Маренн отошла от окна и ещё раз оглядела просторный зал с высокими сводами, украшенными мозаикой из красного мрамора с изображениями великих битв древности. Под потолком виднелись большие хрустальные люстры. Стены были украшены огромными гобеленами, а все предметы мебели казались старинными, массивными, как всё в Буде.
В зале горел камин. Взглянув на огонь, Маренн на мгновение представила себе, как легендарные, мифические короли древности, наподобие Атиллы, вернувшись с охоты, жарили бы там тушу кабана, например. Такая туша легко могла поместиться в камин целиком.
Адмирал Хорти сидел перед камином в кресле, возможно, тоже оставшемся ещё со времен Атиллы, - если тогда были кресла, - и тщательно отреставрированном мастерами. Руки адмирала, украшенные перстнями, покоились на подлокотниках, изображающих спящих леопардов, в древние времена водившихся в густых лесах Европы. Напротив, в кресле из черного дерева, обитом алым бархатом и украшенным фамильным гербом Габсбургов, - такое причудливое смешение эпох, - сидела его супруга Магда. На небольшом полукруглом столике, на подносе стоял серебряный кофейник с крепким турецким кофе, тонкие чашки белого фарфора с серебряными габсбургскими вензелями, а на отдельном фарфоровом блюде лежали ароматные творожные ватрушки с укропом. По радио оркестр фон Караяна играл "Чардаш Розалинды" из оперетты Штрауса "Летучая мышь".
- О, что за чудо, этот фон Караян - гений, - воскликнула Магда Хорти, когда музыка закончилась. - Граф Эстерхази рассказывал мне, что познакомился с вами как раз на концерте маэстро в Берлине, ваше высочество, - обратилась она к Маренн.
- Да, так и было, - подтвердила Маренн. - К слову, у меня ещё не было случая поблагодарить вас за гортензии, которые вы подарили мне в марте перед отлетом, - она подошла к Магде и села напротив неё, в такое же бархатное кресло с гербом, - они были великолепны. Простояли очень долго. Моя дочь любовалась ими. И ей очень понравился чирке-паприкаш, который я приготовила по вашему рецепту. Хотя у меня, конечно, получилось хуже, чем у вас, - добавила она с улыбкой.
- Опыт всегда имеет значение, - наклонившись вперед, Магда прикоснулась к её руке. - Но если вы сделаете его несколько раз, вы будете довольны.
- Я надеюсь.
- Ваше высокопревосходительство, приехала ваша невестка, госпожа Илона, - в зал вошел граф Эстерхази. - Она очень взволнованна…
- Я только что приехала из Гунделя, - не дожидаясь, пока Эстерхази закончит доклад, сообщила Илона, поспешно входя вслед за ним.
Она была в черном пальто, отделанном бархатом, в шляпке с откинутой вуалью, перчатки и сумочку держала в руках. Пряди волос выбились из-под шляпки и в беспорядке падали на плечи, чувствовалось, что она очень взволнованна.
- Что случилось, Илона? - Магда обеспокоенно поднялась ей навстречу. - Ты же встречалась в Гунделе со своей гимназической подругой, так?
- Да, так и есть, - Илона подошла к зеркалу, сняла шляпку, встряхнула волосами, положила шляпку на старинный комод под зеркалом, - с Матильдой Рогански, мы учились вместе, - подтвердила она. - Мы не виделись почти два года. Сначала погиб Иштван, потом у Матильды умерла мама. Она жила в Сегеде, и, когда она позвонила мне и пожаловалась, что осталась одна, а город стремительно пустеет, так как большевики стоят на границе, и она не знает, что ей делать, я немедленно пригласила её в Будапешт. Она приехала на поезде сегодня днем. Мы обедали в Гунделе, и там я увидела человека, того немецкого офицера, который приезжал к вам в Гёдёллё, ваше высочество, - Илона повернулась к Маренн. - Кажется, его зовут Отто Скорцени. У него довольно запоминающаяся внешность.
- Он был один? - спросила Маренн настороженно, хотя предполагала ответ заранее.
- Нет, с ним были ещё трое мужчин, все в штатском, - ответила Илона. - В одном из них Мати случайно узнала человека, которого видела в Сегеде накануне отъезда. Он вошел в церковь, где служил отец Матьяш. Похоже, что именно он и убил его.
- Этот священник Матьяш оказался нацистским провокатором, - Хорти ответил довольно резко. - Её высочество передала нам сегодня совершенно достоверные сведения от наших друзей из Берлина. Из-за того, что Эржбета уговорила Миклоша увидеться с ним, мы потеряли время и пошли по ложному пути. Теперь нам придется в полной мере вкусить все неприятные последствия этого заблуждения. Сталин разозлен нашей медлительностью, а премьер-министр Англии в недоумении.
- Я этого не знала, но я как чувствовала, что Матильде угрожает опасность, - Илона опустилась в кресло, уронив руки на колени, - я пригласила её в Буду, чтобы она пока остановилась у нас, - графиня вопросительно взглянула на Магду, и та кивнула, соглашаясь. - Она у меня в апартаментах. Я боюсь, что с ней могут расправиться, ведь тот человек, скорее всего, мог тоже узнать её.
- Как и Отто Скорцени тебя, дорогая, - добавил Хорти. - Раз тебя угораздило встретиться с ним в Гёдёллё. Про этого Скорцени мне все уши прожужжал Муссолини. Расхваливал его в письмах.
- Человека, который убил священника Матьяша, зовут доктор Вольф, - продолжила тем временем Илона. - Перед выходом я попросила Мати узнать у метрдотеля, кто были те люди за столом. Сама я не стала спрашивать, чтобы не привлекать лишнего внимания. Метрдотель сказал Мати, что это доктор Вольф с приятелями. Они заказали номер и девочек из кабаре, и желают хорошо отдохнуть.
- Этого человека, который был в Сегеде и убил священника Матьяша, зовут Альфред Науйокс, - задумчиво произнесла Маренн. - Штандартенфюрер СС Науйокс. Я не знаю, под каким именем он приехал в Венгрию, но доктор Вольф - это не он. Доктор Вольф - это сам Отто Скорцени. И могу предположить, что кроме Науйокса с ним его адъютант Раух и, возможно, Цилле, им он доверяет более всего из своего окружения. И раз вся эта компания отправилась к Гунделю, да ещё заказала номер, это, конечно, не для того, чтобы развлечься. Похоже, они решили форсировать события. Надо предупредить все службы, - она повернулась к адмиралу. - Соберите верных вам людей. Это надо сделать как можно быстрее. Похоже, Вейзенмайер начал подготовку к перевороту. Раз Отто Скорцени здесь со всей группой, они не будут попусту тратить время.
- Премьер-министр Лакатош и главнокомандующий Вереш также сообщают, что есть признаки готовящегося нападения, - добавил взволнованно Эстерхази. - Они оба подали служебные записки, положение, которое они описывают, действительно тревожное. Надо как можно скорее заявить о выходе Венгрии из войны, опередить события. Дальше тянуть нельзя. И мобилизовать наших сторонников. Сегодня я получил сообщение от генерал-полковника Далноки с Восточного фронта, они практически готовы сдаться Советам.
- Да, надо торопиться. Но мы предприняли ещё не все подготовительные действия, - ответил адмирал, глядя на огонь. - Верные мне части, снятые с Карпатского фронта, ещё не полностью прибыли к Будапешту, их переброска не закончена. Так и не согласован до конца план взаимодействия с частями Красной армии. Они стоят уже под Дебреценом, Сольником и Кечкеметом, это близко, но как они будут действовать, придут ли они нам на помощь, когда мы столкнемся с немцами, это неясно, у меня нет точного согласия от их генералов, мне неизвестно, какие они получили указания. К тому же так и не получено подтверждение из Москвы о моем перебазировании в восточные районы Венгрии, встретят ли меня там как законного правителя Венгрии, признанного Москвой, или захватят в плен. Ответы на все эти вопросы мы могли бы получить несколько дней назад, если бы не приостановили переговоры в Москве из-за этой нелепой затеи Миклоша с Тито. А теперь нам попросту не хватает времени.
- Это именно то, что и добивались Науйокс с соратниками, - констатировала Маренн грустно. - Они преуспели.
- Однако мы не отступимся, - Хорти решительно поднялся с места, - и будем действовать в выбранном направлении. Отступать нам некуда. Дорогая, мне кажется, тебе всё-таки необходимо покинуть Буду, - он обратился к жене. - Тебе и девочкам, - он взглянул на Илону.
- Я разговаривал с посольством Ватикана, они готовы принять семью регента, - добавил граф Эстерхази.
- Нет, Миклош, - баронесса фон Надьбаньай решительно покачала головой. - Мы решили, что мы останемся, и мы останемся с тобой, с Миклошем, что бы ни случилось, - заявила она. - Правда, Илона? - она повернулась к невестке.
- Да, мы останемся, - подтвердила та.
- Тогда, возможно, нужно отправить хотя бы детей, - предложила Маренн.
- Да, ваше высочество, на это мы согласны, - кивнула Магда. - Если начнется стрельба, детям здесь не место. Надеюсь, граф, вы позаботитесь? - она обратилась к Эстерхази.
- Обязательно, госпожа, - слегка поклонился он. - Уже сегодня вечером ваши внуки будут в безопасности.
- Вы можете привлечь штурмбаннфюрера СС фон Фелькерзама и солдат, которые прибыли с ним, - добавила Маренн. - Они будут охранять детей по пути, мало ли, что может случиться. Возможно, Вейзенмайер и Скорцени их не тронут, но вот нилашисты, они очень активизировались, насколько мне известно, и часто действуют самостоятельно. Есть сообщения о еврейских погромах. Хотя никаких приказов из Берлина пока не поступало.
- Это верно, - согласился Хорти. - Благодарю вас, ваше высочество. Отдайте распоряжение, граф Эстерхази, - попросил он помощника. - Пусть те, кто будет сопровождать моих внуков, выполняют все распоряжения барона фон Фелькерзама.
- Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.
- И пригласите ко мне коменданта Будапешта Бокаи. И адмирала Харди, - попросил Хорти. - Пришло время, чтобы они неотлучно находились в Буде. А также премьер-министра Лакатоша и начальника Генштаба Вереша.
- Слушаюсь.
Граф Эстерхази поспешно вышел из зала. Все ждали. Вернулся он очень быстро, было заметно, что он растерян.
- Генерала Бокаи нет на месте, - доложил Эстерхази адмиралу. - Он срочно выехал в ресторан Гундель после звонка какой-то дамы, предположительно его любовницы фройляйн Ковач…
- Нашел время для любовных утех, - недовольно поморщился Хорти. - Так позвоните в Гундель, пусть едет сюда. Я устрою ему хорошую взбучку.
- Я уже позвонил, - всё так же растерянно доложил Эстерхази. - Мне сказали, что генерала Бокаи похитили неизвестные. В Гунделе сейчас работает полиция.
- Ах! Это они! - вскрикнула Илона и прижала пальцы к губам. - Это Скорцени и его люди.
Она взглянула на Маренн, в её взгляде сквозила отчаяние. Та только молча кивнула, у неё не было никаких сомнений на этот счет - операция началась.
- А адмирал Харди? - спросил Хорти, стараясь не выдавать волнения. - Он приедет? Когда?
- Видимо, тоже нет, ваше высокопревосходительство, - ответил Эстерхази. - Мне сообщили, что он выехал к вам ещё полчаса назад. За ним пришла машина с правительственными номерами. Адмиралу передали приказ явиться в Буду, какой-то незнакомый офицер. Как только адмирал вышел, его схватили двое, посадили в машину, и больше его никто не видел. Поскольку он не явился сюда, а вы никакого приказа до сих пор не передавали, значит, он тоже похищен.
- Понятно, - Хорти встал, тяжело оперся на стол руками. - А где Миклош? - спросил он. - Позовите ко мне Миклоша срочно.
- Мне доложил офицер его охраны, что ваш сын срочно выехал в Пешт, - ответил Эстерхази. - Ему позвонил его приятель, этот Борнелица. Какое-то неотложное дело.
- Но я же запретил ему покидать Буду, что бы ни случилось, - Хорти побледнел, Магда подбежала к нему, поддерживая под руку. - Что бы ни случилось! Глупец! Я же предупреждал его.
Регент снова тяжело опустился в кресло, закрыв глаза, на лбу выступила испарина. Магда присела рядом, не выпуская его руки, и вытирала пот платком. Маренн быстро подошла, потрогала пульс.
- Ничего, всё в порядке, - успокоила она жену. - Сейчас пройдет. Пожалуйста, принесите успокоительное, - попросила она Илону. - И срочно вывозите детей, граф, - приказала Эстерхази. - Боюсь, что если это не сделать сейчас, утром мы будем уже блокированы в Буде. Я сейчас свяжусь с Хеттлем, необходимо сообщить обо всём Вальтеру в Берлин. Надо, чтобы рейхсфюрер срочно начал действовать. Надо задержать их. Все силы, которые имеются в наличие в замке, приведите в боевую готовность. Штурм может начаться в любое время, даже ночью.
* * *
Неприметный автомобиль серого цвета с заляпанными грязью номерами стоял недалеко от конторы компании речного судоходства "Феликс Борнелица и сыновья". Внутри автомобиля сидел Скорцени и, разложив на коленях карту, объяснял Науйоксу и Рауху план действий.
- Цилле и двое его подчиненных находятся сейчас в конторе. - Скорцени сделал паузу, закурил сигарету, приоткрыв окно. - Ещё двое на лестнице в подъезде. Они следят за тем, чтобы хозяин не предпринял никаких действий, чтобы предупредить младшего Хорти. Цилле только что сообщил, что по его данным Хорти-младший уже выехал из Буды и приедет с минуты на минуту. Однако, как и следовало предполагать, он опасается провокаций, и потому позаботился об охране. Только что к конторе прибыл грузовик с гонведами (солдатами охраны), их почти два взвода. Над ними старший - офицер в звании лейтенанта. Внутрь конторы они не заходили, хотя Цилле уже приготовился их достойно встретить, - Скорцени усмехнулся. - Они заняли позицию вот здесь, - Отто показал на карту, под мостом императрицы Елизаветы. - Надо иметь в виду, что это не просто солдаты, это гвардейцы Хорти, они неплохо обучены. Так что положение осложнилось по сравнению с тем, что мы планировали. Однако ничего не отменяется. Я вызвал подкрепление из лагеря. Они будут прогуливаться неподалеку от конторы, изображая случайных прохожих, и окажут нам поддержку. Но много людей вызвать я не могу, так как скопление молодых, крепких мужчин в штатском на улице города в военное время, безусловно, вызовет подозрение. Придется рассчитывать на свои силы. Главное наше оружие - быстрота. Цилле уже получил от меня указание, как только Хорти-младший войдет в контору, немедленно надеть на него наручники и вместе с его другом Борнелицей отвести в машину. Шофера и охрану мы к тому времени уже должны нейтрализовать. Как понимаете, - Скорцени многозначительно взглянул на Науйокса и Рауха. - У нас для этого минуты. Даже секунды. Действовать стремительно. В первую очередь необходимо нейтрализовать засаду под мостом. Затем телохранители младшего Хорти и его шофер. Как только наследник регента и его друг окажутся в машине, немедленно уезжаем в лагерь. Там будет ждать самолет, который доставит пленников в Германию. На этом пока наша миссия будет выполнена.
- А что будет дальше? - спросил Науйокс. - Вернемся в Берлин, получать награды?
- Нет. Будем ждать развития событий, - Скорцени стряхнул пепел с сигареты за стекло. - Всё будет зависеть от поведения Хорти. Как он среагирует на наши действия. Вейзенмайер направится к регенту с ультиматумом фюрера, который состоит в том, чтобы Хорти немедленно прекратил все переговоры с Советами и англичанами, отрекся от власти и назначил своим преемником Ференца Салаши, поручив ему сформировать правительство. Если он согласится, то да, всё - мы сделали свое дело. Вернемся в Берлин. Вейзенмайер сам распорядится судьбой Хорти и его родственников в соответствии с тем, как ему прикажет фюрер. Если нет, а, зная упрямство старика, можно предположить, скорее всего, так и будет, - тогда штурм. Придется насилием принудить его сделать то, что нужно фюреру. Тогда мы задержимся ещё на пару дней. Кстати, ты не забыл изготовить фальшивый приказ, который отменяет все предыдущие решения Хорти? - спросил Скорцени у Алика.
- Я же не Ирма, - усмехнулся тот. - Это она всё теряет. Я никогда ничего не забываю. Особенно то, что касается моей службы. Приказ со мной. Можно использовать в любой момент.
- Это хорошо, - кивнул Скорцени. - Положение, правда, может осложниться тем, что вмешается рейхсфюрер. Его подталкивает к этому Шелленберг. Они хотят сохранить Хорти у власти, что идет кардинальным образом вразрез с планами фюрера, ибо пока Хорти у власти, он будет стремиться к тому, чтобы вывести Венгрию из войны, а значит, ослабить рейх, открыть большевикам прямую дорожку к нашим границам. Как сообщает Эрнест, рейхсфюрер в последние три часа добивается аудиенции у фюрера. Пока удается нейтрализовать это его желание под разными предлогами. Но это ненадолго. У Гиммлера слишком большое влияние, он не привык, чтобы ему отказывали в приеме. Да и от него много зависит, фюрер не решится показать ему на дверь. А значит, результат этой беседы - непредсказуем, мы не знаем, какие аргументы рейхсфюрер приготовил, точнее, какие аргументы подсунул ему наш шеф Шелленберг, они вполне могут повлиять на то, чтобы он изменил прежние приказания. Нам надо выполнить их до того, как рейхсфюрер окажется в кабинете фюрера. Этого хочет Кальтенбруннер.
- В желании Хорти вывести Венгрию из войны нет ничего удивительного, - неожиданно заметил Раух. - Я никогда не был раньше в Будапеште. Город очень красивый. Если Салаши придет к власти, он продолжит войну, и город будет разрушен. Можно только представить, какие здесь развернутся бои. И множество людей, пусть даже еврейской национальности, будут арестованы командой Эйхмана и отправлены в лагеря. Я видел цифру в приказах - шестьсот восемнадцать тысяч…
- Я понимаю, что тебе жалко Будапешт, но что тебе жалко евреев, - Скорцени приподнял бровь. - Господин гауптштурмфюрер СС, это что-то новое. Прежде я за тобой такого сострадания не замечал.
- А тебе не жалко? - спокойно ответил Раух. - Подумай сам, шестьсот восемнадцать тысяч. А большевики практически на пороге рейха. Ради чего? В чем смысл? Убить ради того, чтобы убить? И тем самым лишить не рейх, Германию, тех немногих возможностей добиться хотя бы мало-мальски позитивных для себя решений со стороны союзников. Шестьсот восемнадцать тысяч невинных людей - этого англичане и американцы не простят. А Сталин и так спит и видит, как с нами побыстрей расправиться и привести к власти в Берлине сторонников Тельмана, сделать из Германии ещё одну союзную республику в своем "отечестве всех пролетариев мира". Мы этого хотим? Я понимаю Шелленберга, для чего он предпринимает отчаянные шаги, чтобы спасти Хорти, понимаю рейхсфюрера, им ещё не отказал разум в отличие от Кальтенбруннера.