- Что за вздор! - бросил через плечо Меррик.
- Тем не менее так и будет, - спокойно сказала женщина.
Внезапно в шатер ворвался холодный ветер, и Аласдэра, несмотря на летнюю жару, охватил озноб. Он повернулся и увидел, что его брат уже откинул полог и двинулся по дорожке вниз. Куин помедлил и последовал за ним.
Аласдэра трудно было напугать и обескуражить, он улыбнулся и уселся на средний стул.
- Моя дорогая девочка, - сказал он, перегибаясь через стол. - Теперь, когда рядом нет этих закосневших в предрассудках филистеров, могу я задать тебе вопрос - кто-нибудь говорил тебе, что твои глаза имеют цвет лучшего коньяка? Что твои губы подобны лепесткам роз?
- Да, и что мои ягодицы как два полукружия из каррарского мрамора, - сухо отвечала красавица. - Поверь мне, Маклахлан, я слышала все это.
Улыбка Аласдэра увяла.
- А жаль!
Цыганка посмотрела на него озадаченно и встала.
- Уходи, - сказала она. - Убирайся из моего шатра вместе со своими избитыми приемами обольщения. Здесь они не принесут тебе успеха.
Аласдэр опустил голову и засмеялся.
- День действительно выдался неудачный, - признал он. Цыганка некоторое время молчала. Напоследок прошептала:
- Мой бедный, бедный Маклахлан. Боюсь, ты не представляешь себе и половины сегодняшних неприятностей.
Аласдэр снова почувствовал на своем затылке холодное дуновение ветра. Когда он поднял глаза, то увидел, что прекрасная предсказательница исчезла.
Глава 1
И грянул гром
Вернувшись в свой лондонский дом на Грейт-Куин-стрит, Аласдэр отмахнулся от вопросов дворецкого относительно обеда, бросил на кресло куртку и шарф и растянулся на потертом кожаном диване в курительной комнате. Он сразу же погрузился в темное забытье, без мыслей и чувств: алкоголь сослужил ему хорошую службу по дороге домой.
Неумеренное количество бренди понадобилось, чтобы выдержать общество спутников. Куин не мог смириться с потерей двадцати фунтов и всю дорогу ворчал и жаловался. Что же до Меррика, младшего брата Аласдэра, то ему не нужен был повод, чтобы стать мрачным и строптивым. Это было его обычное состояние. "По крайней мере его красивая цыганка охарактеризовала верно", - мелькнуло в голове Аласдэра, прежде чем он окончательно уснул.
Он так нагрузился, что у него не было сил добраться до кровати. Незадолго до полуночи его разбудил шум за окнами. Он приоткрыл один глаз и понял, что после необычно жаркого для этого времени года дня разразилась сильнейшая гроза. Уютно устроившийся на диване Аласдэр зевнул, почесался, повернулся на другой бок и снова безмятежно погрузился в сладкий сон, но вскоре настойчивый стук в парадную дверь заставил его оторваться от сновидений.
Он попытался проигнорировать стук и вернуться к ускользающей игре воображения - чему-то, связанному с Блисс, прекрасной цыганкой и бутылкой хорошего шампанского. Но назойливый звук возобновился как раз в момент, когда цыганка возбуждающе проводила пальцами по его спине. Черт! Почему это Уэллингз не подходит к двери? Но дворецкий не подходил, и стук не прекращался.
Скорее раздраженный, чем обеспокоенный, Аласдэр с трудом поднялся, вышел в коридор и подошел к лестнице. В прихожей внизу Уэллингз уже распахнул дверь. Аласдэр нагнулся и увидел женскую фигуру, скорее всего служанку, стоявшую на пороге с корзиной в руках, в которой, видимо, было выстиранное белье, - и это показалось ему странным.
Нос Уэллингза смотрел несколько вверх, что указывало на его пренебрежительное отношение к посетительнице.
- Как я уже дважды объяснил вам, мадам, - говорил он, - сэр Аласдэр не принимает особ женского пола, являющихся без провожатых. Особенно в такой час. Возвращайтесь, откуда пришли, иначе вы скончаетесь на этом пороге от воспаления легких.
Он сделал движение, чтобы закрыть дверь, но женщина быстро просунула в щель сначала ступню, а затем и всю ногу.
- Кончайте нести вздор и слушайте, вы! - сказала женщина с язвительностью, достойной Старушки Макгрегор. - Позовите сюда своего хозяина и поторопитесь, потому что иначе я буду стучать в дверь до тех пор, пока на этих ступеньках не окажется сам Господь Бог со всеми своими ангелами.
Аласдэр, конечно, понимал, что совершает большую ошибку. Но, влекомый чем-то, чему он не мог дать названия, а может быть, вследствие временного помрачения ума, он начал медленно спускаться по лестнице. Его спрашивала не женщина, а совсем еще девочка. Что же до корзины с бельем, то… это не белье. Больше он ничего не мог бы сказать. На полпути вниз он откашлялся.
Уэллингз повернулся к нему, и одновременно глянула вверх девчушка. Аласдэру показалось, что он получил мощный удар в живот. Глаза у нее были чистейшего зеленого цвета - ему не приходилось видеть ничего похожего. Холодные и чистые, как альпийский ручей, - его будто окатило ледяной водой.
- Вы хотели видеть меня, мисс? - осведомился он. Она уставилась на него.
- Да, если вас зовут Маклахлан, - отвечала она. - Именно таким я вас и представляла.
Аласдэр не посчитал ее слова за комплимент. Сейчас он предпочел бы быть совершенно трезвым. У него появилось тревожное чувство, что с этой особой, пусть худенькой, бледной и вымокшей, надо быть настороже. Она неловко, из-под корзины, протянула ему руку. Аласдэр взял ее и почувствовал, что даже перчатка у нее сырая.
- Мисс Эсме Гамильтон, - решительно произнесла она. Аласдэр изобразил сердечную улыбку.
- Рад видеть вас, мисс Гамильтон, - солгал он. - Мы знакомы?
- Вы не знаете меня, - сказала она. - Однако мне необходимо переговорить с вами. - Она неприязненно посмотрела на Уэллингза. - Наедине, если позволите.
Аласдэр насмешливо посмотрел на нее.
- Вы выбрали неподходящее время, мисс Гамильтон.
- Согласна, но мне дали понять, что вас можно застать только в неподходящее время.
Дурное предчувствие усилилось, но любопытство взяло вверх. С легким поклоном он указал девушке, куда идти, и послал Уэллингза за чаем и сухими полотенцами. В гостиной девушка наклонилась над диваном, который был ближе всего к огню, и какое-то время поколдовала со свертком в корзине.
Кто она? Наверняка шотландка - она и не пыталась скрыть характерный акцент. Худенькая, по виду почти ребенок, если бы не русалочьи зеленые глаза. Ей не могло быть больше семнадцати-восемнадцати лет, и, несмотря на ее промокшее простенькое платье, она явно происходила не из низов. А из этого следовало, что чем скорее он сумеет ее выпроводить, тем меньшее количество неприятностей грозит им обоим.
С этими мыслями он вернулся к двери в гостиную и распахнул ее. Она смотрела на него снизу вверх с дивана и неодобрительно хмурилась.
- Я опасаюсь, что мой дворецкий может неправильно истолковать ваши обстоятельства, мисс Гамильтон, - сказал Аласдэр. - Думаю, юной леди неблагоразумно оставаться со мной наедине.
В этот момент сверток заворочался. Аласдэр так и подскочил.
- О Боже! - воскликнул он, подбегая, чтобы посмотреть на него.
Из-под кипы одеялец высунулась крошечная ножка. Мисс Гамильтон откинула верхнее, и все поплыло перед глазами Аласдэра - он успел заметить крошечную ручку, два сонных глаза в длинных ресницах и прелестный ротик, похожий на бутон розы.
- Ее зовут Сорча, - прошептала мисс Гамильтон. - Если, конечно, вы не захотите сменить ей имя.
Аласдэр отпрянул, как если бы содержимое корзинки могло взорваться.
- Если только я… захочу… что?
- Сменить ей имя, - повторила мисс Гамильтон, снова окинув его холодным взглядом. - Как бы мне ни было больно, я должна оставить ее. Я не смогу заботиться о ней так, как она заслуживает.
Аласдэр цинично рассмеялся.
- Ну нет, - произнес он безжалостным тоном, - этот номер не пройдет, мисс Гамильтон. Если бы я когда-либо укладывал вас в постель, я бы запомнил это.
Мисс Гамильтон выпрямилась.
- Меня?.. Побойтесь Бога, Маклахлан! Вы что, с ума сошли?
- Прошу прощения, - сухо сказал он. - Возможно, я чего-то не понял. Умоляю, скажите мне, почему вы здесь. И я должен предупредить вас, мисс Гамильтон, что я не идиот.
Рот девушки слегка покривился.
- Рада слышать это, сэр, - отвечала она, снова окидывая его взглядом. - А то я уже начала бояться, что это не так.
Аласдэр не был расположен терпеть оскорбления от девчушки, которая более всего походила на мокрого воробушка. Тут ему пришло в голову, что он и сам не в лучшем виде. Он спал в одежде - той самой, которую надел рано утром, отправляясь на бои. Он валялся с девкой на куче соломы, в него стрелял и за ним гнался сумасшедший, затем он напился до бесчувствия во время трехчасовой тряски в карете. Около двадцати часов он не брился, меж глаз у него красовалась багровая шишка величиной с гусиное яйцо, а волосы наверняка стояли дыбом. Он непроизвольно провел по ним рукой. Она смотрела на него со странной смесью презрения и страха, и непонятно почему он пожалел, что стоит перед ней не в сюртуке и не при галстуке.
- Теперь послушайте, мисс Гамильтон, - наконец нашелся он. - Я решительно не желаю выслушивать от вас колкости, особенно если учесть…
- О, вы правы, я знаю! - С ее лица исчезло выражение презрения, но не страха. - Я устала и раздражена; в свою защиту могу сказать, что я добиралась сюда больше недели и еще два дня пыталась разыскать вас в этом проклятом городе.
- Одна?..
- Если не считать Сорчу, то одна, - призналась она. - Приношу свои извинения.
К Аласдэру вернулась обычная уверенность.
- Садитесь, пожалуйста, и снимите свой мокрый плащ и перчатки, - скомандовал он. Когда она подчинилась, он положил их поближе к двери и заходил по комнате.
- Теперь скажите мне, мисс Гамильтон. Кто мать этого ребенка, если вы ею не являетесь?
Ее щеки слегка порозовели.
- Моя мать, - спокойно вымолвила она. - Леди Ачанолт.
- Леди Ача… как дальше?
- Леди Ачанолт. - Девушка нахмурилась. - Вы… вы не помните ее имени?
К своему ужасу, он не помнил и признался в этом.
- Неужели? - Ее щеки порозовели. - Бедная мама! Мне представляется, она воображала, что память о ней вы унесете с собой в могилу или что-нибудь еще в этом роде.
- В могилу? - повторил он, борясь с неприятным ощущением под ложечкой. - А где же она сама?
- Мне жаль, но ее больше нет. - Рука девушки потянулась к изящной и явно дорогой нитке жемчуга на шее - и стала нервно теребить ее. - Мама покинула нас. Это случилось неожиданно.
- Сочувствую, мисс Гамильтон. Мисс Гамильтон побледнела.
- Оставьте сочувствие для своей дочери. Между прочим, ее полное имя леди Сорча Гатри. Она была зачата больше двух лет назад, в новогоднюю ночь. Теперь-то у вас в голове прояснилось?
Аласдэр ничего не мог понять.
- Ну… нет.
- Но вы должны помнить, - настаивала мисс Гамильтон. - Был бал-маскарад - в доме лорда Моруина в Эдинбурге. Как мне представляется, весьма разгульный. Вы встретили ее на этом балу. Вспоминаете?
Его непонимающее лицо потрясло ее.
- Боже милостивый, она говорила, что вы сказали ей - это любовь с первого взгляда, - запротестовала мисс Гамильтон, и в ее голосе появились нотки подступающего отчаяния. - И что вы всю жизнь ждали встречи с такой, как она! Мама была брюнеткой. Высокая, с хорошей фигурой. Очень красивая. Господи, вы ничего не помните?
Аласдэр напрягся, пытаясь вспомнить, и почувствовал себя еще более скверно. Он был в Эдинбурге два года назад. Он изменил своим привычкам и на праздники отправился домой, потому что в это время там ненадолго появился дядя Ангус. Новогоднюю ночь они провели вместе. В Эдинбурге. И действительно были танцы. Насколько он помнит, развеселые. Ангус привел его с собой, а потом ему пришлось тащить Аласдэра до дома. Аласдэр почти ничего не помнил, разве что ужасную головную боль на следующий день.
- Нуда ладно! - Она сникла. - Мамочка не смогла устоять перед красавчиком.
Красавчиком? Она так считает? И кто такая, черт возьми, эта леди Ачанолт? Аласдэр напрягал свои мозги, на этот раз запустив в волосы обе руки. Юная особа все еще сидела на диване рядом со спящим ребенком и смотрела на Аласдэра. Ее взгляд больше не был холодным и ясным, скорее, в нем были печаль и усталость.
- Сорча очень дорога мне, Маклахлан, - тихо сказала девушка. - Она моя сестра, и я всегда буду любить ее. Но мой отчим - лорд Ачанолт - он не любит ее. С самого начала он знал…
- Что не он отец девочки? - спросил Аласдэр. - Вы уверены?
Теперь посетительница смотрела вниз, на ковер под своими насквозь промокшими туфельками.
- Он был уверен в этом, - проговорила она, - потому что он и мамочка не…
- Господи, - не вытерпел Аласдэр. - Так в чем было дело?
- Я не знаю! - выкрикнула она, заливаясь краской. - Я ничего в этом не понимаю. Он знал. Так сказала мамочка. В один из дней все раскрылось. Она бросила это ему в лицо. Она говорила о непреодолимой страсти. Неужели она никогда не писала вам? И вы ей?
Аласдэр прижал к вискам кончики пальцев.
- Боже мой!
Она печально смотрела на него.
- Поздно взывать к Богу, - сказала она. - Послушайте, Маклахлан, последние два года были для нас очень трудными. Я изо всех сил пыталась все загладить, но теперь уже ничего нельзя поделать". Мамочка мертва, и теперь вы должны позаботиться о ребенке. Я сожалею.
Какое-то время они молчали. Аласдэр ходил взад-вперед, его каблуки гулко стучали по мраморному полу. Ребенок. Незаконный ребенок. Господи! Все это происходит не с ним.
- Как она умерла? - наконец хрипло выговорил он.
- От лихорадки, - безжизненным голосом ответила девушка, - Обычная вещь. Она всегда хотела умереть театрально - возвышенной смертью, как она это называла, но по Шотландии, как пожар, прокатилась лихорадка. Думаю, такова была Божья воля.
Аласдэр начал подозревать, не оказал ли небольшую помощь Богу муж леди.
- Я глубоко сочувствую вашей потере, мисс Гамильтон, - наконец сказал он. - Но я никак не могу взять ребенка. Вы это имели в виду? Что здесь ему будет лучше? Уверяю вас, это совершеннейшее заблуждение, не имеющее ничего общего с действительностью.
Она отчужденно смотрела на него.
- Что я думаю на этот счет, не имеет никакого значения, сэр.
Но Аласдэр был полон решимости отделаться от навязываемого бремени.
- Я убежден, что чувство скорби по вашей матушке увлекло вас на путь романтических домыслов, - продолжил он. - Но я заядлый игрок. Мот, гуляка. Бабник самого худшего толка. Самый неподходящий человек для того, чтобы воспитывать ребенка. Возвращайтесь домой, мисс Гамильтон. Между вашей матерью и мной не было никакой страсти, ни великой, ни любой другой. Перед Богом и законом отец Сорчи - лорд Ачанолт. Я уверен, что он уже сильно обеспокоен.
В ответ на эти слова мисс Гамильтон издала резкий, горький смешок.
- Тогда вы единственный романтически настроенный глупец в этой комнате, Маклахлан, - парировала она. - Наверное, воображения у вас еще больше, чем у моей бедной матери. Ачанолта ничуть не беспокоит, что говорит закон. В Шотландии он все равно что Бог. У Сорчи и у меня нет дома. Неужели вам непонятно, сэр?
Аласдэр перестал расхаживать и повернулся к ней, сцепив руки за спиной, чтобы не стукнуть по чему-нибудь кулаком.
- Боже, - пробормотал он, - этот человек выгнал вас? Мисс Гамильтон дернула узким плечиком.
- Почему бы ему не сделать этого? - отвечала она. - Мы ему никто. У нас нет ни капли общей крови. У нас нет ни братьев, ни сестер, ни дедушек, ни бабушек. Ачанолт ничего нам не должен. Если вы не верите мне, напишите ему и спросите. Он охотно подтвердит мои слова.
Аласдэр упал в кресло.
- Боже, ваша мать умерла, а он… он просто?..
- Наши вещи выставили за порог прежде, чем доктор объявил, что она мертва, - продолжила свой рассказ мисс Гамильтон. - Хорошо еще, что он сжалился и позволил сесть в его экипаж, когда направлялся в свои покои. Мы все время жили в его семействе, и это было ужасно.
Аласдэр растерялся.
- Ачанолт не признал ребенка?
- Официально он не объявил, что это ваш ребенок, нет, - отвечала мисс Гамильтон. - Он слишком горд для этого. Но его поступки говорят больше, чем слова, ведь так? Сорча целиком зависит от вашего милосердия. Вы ее последняя надежда.
- Ню… как насчет семейства вашего отца? Не могли бы они приютить вас?
Она покачала головой.
- У моего отца не было семьи и почти не было средств. Боюсь, он еще один смазливый никчемный вертопрах. Как и второй муж моей матери. И третий. Мамочка не могла устоять перед ними.
- Но Ачанолт вряд ли вертопрах.
- Нет, но его привлекательность обманчива. Ужасное заблуждение с ее стороны.
- И больше… у вас никого нет? Девушка как-то жалко засмеялась.
- У мамы есть старшая сестра, но около двух лет назад она уехала в Австралию, - сказала она. - Я не знаю, намеревалась ли она вернуться и жива ли вообще. Я писала, но… надежды мало.
- Понимаю, - произнес Аласдэр, все больше пугаясь. Неожиданно девушка склонилась над спящим ребенком и начала осыпать его поцелуями.
- Теперь я должна идти, - сказала она, поднялась и быстро заморгала глазами. - Извините, но мне пора.
Аласдэру показалось, что земля закачалась у него под ногами.
- Мне надо уехать рано утром с первой почтовой каретой. - Она порылась в кармане и извлекла из него маленькую коричневую бутылочку. - У Сорчи сейчас режется зуб, - торопливо добавила она. - Крайний верхний коренной. Если она будет плакать и вы не сможете успокоить ее, просто вотрите немножко вот этого в десну на том месте, где режется зуб.
Аласдэр широко раскрыл глаза.
- Втереть?..
Мисс Гамильтон улыбнулась сквозь слезы.
- Это настойка с камфарой, - объяснила она. - Просто засуньте палец ей в ротик и нащупайте твердое место в десне. Это зуб, который пробивается через ткани. Поверьте, если у меня получилось, получится и у вас. А завтра вы сможете нанять няню, ладно? Вы ведь наймете няню? И непременно очень опытную. Сорча хороший, спокойный ребенок. У вас не будет с ней много хлопот, клянусь вам.
Аласдэр уставился на коричневую бутылочку, которую она сунула ему в руку.
- О нет, мисс Гамильтон, - воскликнул он, вскакивая. - Нет, нет и нет. Я не буду делать этого. Мне не нужна бутылочка. Я никуда не засовываю пальцы. Я не умею прощупывать десны.
- Думаю, ваши пальцы побывали в местах куда хуже этого, - сказала она.
Но Аласдэр был настолько охвачен ужасом, что не заметил оскорбления. Она действительно собиралась оставить ребенка. У него перехватило дыхание. Ответственность - весь ее ужас - сваливалась на него, и он не знал, как отвертеться.
А мокрый воробушек натягивал перчатки и смаргивал слезы.
- Подождите, - запротестовал он. - Не надо так! Что… кто… куда вы отправляетесь?
- В Борнемут, - отвечала она, заканчивая натягивать вторую перчатку. - Я устроилась гувернанткой и очень рада, что мне предложили это место. У меня нет опыта. Но доктор Кэмпбелл знал одного джентльмена - отставного полковника - и навел справки насчет меня. У меня нет выбора.
- Нет выбора? - Этого он не мог себе представить. Мисс Гамильтон посмотрела на него очень серьезно.