Смертельно уставшая, но возбужденная, она вернулась в курительную комнату, освещенную единственным канделябром, от неверного света которого на стены и полки ложились изменчивые тени. Она легла на видавший виды старый диван и сразу же почувствовала теплый, уже знакомый запах. Маклахлан. Ошибиться было невозможно. Потом она заметила куртку, небрежно брошенную на кресло. Чтобы отвлечься от дразнящего ее ноздри запаха, она взяла одну из книг, небрежно сложенных на чайном столике, - красивую книгу в кожаном переплете.
Мелкими золотыми буквами на корешке было написано: "Аналитическая теория вероятностей" и указан автор - Лаплас. Эсме открыла ее, попыталась прочитать что-нибудь со своим плохим французским и убедилась, что излагаемая теория, имевшая какое-то отношение к математике, совершенно недоступна ее пониманию. И Маклахлану тоже, решила она. Может быть, он держит здесь эту книгу, чтобы пускать пыль в глаза? Но когда она осмотрела неопрятную, запущенную комнату, то отбросила эту мысль. Нет, хозяин не стремился продемонстрировать здесь свою образованность и утонченность.
Движимая любопытством, Эсме взяла другую книгу. Она была, несомненно, очень старой, коричневый кожаный переплет книги сильно потрескался. Книга какого-то Гюйгенса, название которой она вообще не смогла прочитать, потому что книга была на незнакомом ей языке. И снова в ней оказалось много цифр и математических формул.
Что бы это значило? Эсме продолжила свои изыскания. Под шестью другими такими же книгами обнаружилась стопка бумаги, испещренная непонятными знаками и цифрами. Хаотичные записи вызывали мысль о блуждании больного ума, что соответствовало ее впечатлению от Маклахлана. Бесконечные дроби, десятичные точки и непонятные тексты вызвали у нее головную боль. Эсме сложила книги, задула свечу и вернулась к Сорче.
При виде безмятежного и счастливого детского личика ей стало легче. Да, она согласилась на предложение Маклахлана. Что еще она могла сделать? Оставить Сорчу, чтобы сохранить свое доброе имя? Но хорошая репутация не накормит. На ней нельзя спать, и она не может служить крышей над головой. А кто еще предложил бы им дом, где они могут оставаться вместе?
Маклахлан может быть гулякой и негодяем, он скорее всего бездельник и эгоист, но он не жестокий человек. Это удивило ее. По опыту она знала, что самые красивые мужчины часто оказывались самыми жестокими. Разве лорд Ачанолт не был тому примером?
Ее взгляд медленно скользил по комнате, отмечая золотистый шелк обоев и высокие узкие окна с богатыми занавесями. Комната была меньше, чем те, к которым она привыкла в Шотландии, но гораздо красивее. Просто чудо, что Маклахлан не выбросил ее на улицу. Она ожидала такого исхода, и это придало ей решимости. Ведь именно так поступил ее отчим. На какой-то миг гнев перевесил горе. От Ачанолта она ожидала самого худшего. Но ее мать? Как она могла умереть и оставить их на милость этого человека? Раздеваясь, Эсме заметила на каминной полке часы из золоченой бронзы. Они показывали половину второго. Карета в Борнемут отправляется в пять часов. Если она передумает, в ее распоряжении только сегодняшняя ночь. Ей должно оставаться молоденькой девушкой из Шотландии, чья жизнь вполне согласуется с правилами приличия; и она понимала, что после пребывания в этом доме под одной крышей с человеком такой репутации, как Маклахлан, ее не возьмут в гувернантки ни в один порядочный дом. Хуже того, даже в домашней одежде он был очень хорош собой. Опасно хорош собой. Эсме он не нравился, нет. Но в ее жилах текла кровь ее матери, а это тоже представляло опасность.
Но, несмотря на ее страхи, на странную смесь печали и гнева при мысли о смерти матери, в сердце Эсме поселилась робкая надежда. Медленно умываясь теплой водой, принесенной Уэллингзом, Эсме позволила себе подумать о том хорошем, что произошло. Он намеревался сделать это. Маклахлан согласился дать Сорче настоящий дом. Одна мысль об этом удивляла ее, Эсме отдавала себе отчет, что на самом деле она проделала долгий путь в Лондон, никак не ожидая успеха своего предприятия.
Конечно, Маклахлан не даст Сорче любви, думала она, натягивая через голову ночную рубашку. Он не станет по-настоящему воспитывать ребенка. Он не станет ей отцом в полном смысле этого слова. Но он не собирается выгнать ее, а Эсме научилась не желать многого и радоваться даже самой маленькой победе.
В это время Сорча закрутилась, дрыгнула левой ножкой и сбросила с себя одеяльца. Эсме подошла к импровизированной колыбели и склонилась над ней, укрывая малышку. К ее удивлению, Сорча не спала. При виде Эсме она широко раскрыла свои удивительные синие глаза, засмеялась воркующим, булькающим смехом и сложила ручки.
Эсме взяла крошечные ручки девочки в свои ладони и почувствовала, как теплые детские пальчики крепко обхватили ее указательные пальцы.
- Тебе хорошо сейчас, моя маленькая веселая девочка? - спросила Эсме, прижимая к губам и целуя крошечный кулачок. - Ты знаешь, несмотря ни на что, у тебя может появиться свой дом.
- Да, Мей, - согласилась Сорча, и ее взгляд снова стал сонным. - Ма, ма, ма.
Глава 2,
в которой мистер Хоз выпускает кота из мешка
- Боже милостивый! И что ты сделал? - Меррик Маклахлан перегнулся через стол, за которым они завтракали, в упор глядя на брата.
- Сказал ей, что она может остаться, - повторил Аласдэр. - Было поздно, бушевала гроза. Что еще мне было делать?
- Сказать ей, чтобы собирала вещички, - посоветовал Куин, хотя его рот был набит кусками почек. - Аласдэр, это очень старый трюк. Не могу поверить, что ты попался на него.
Меррик в негодовании отодвинулся от стола вместе со стулом.
- Должно быть, это все из-за вчерашнего удара по голове, - сказал он, направляясь к буфету, чтобы налить себе еще кофе. - Какая-то девка явилась к тебе с младенцем на руках, сказала тебе, что он твой, и ты сразу поверил ей?
- Она не девка, Меррик. Она совсем молоденькая девчушка. - Аласдэр порадовался, что не упомянул о трехстах фунтах, которые выманила у него мисс Гамильтон. Он бездумно оглядывал свою превосходно устроенную столовую и гадал, есть ли правда в словах брата. Может быть, он в самом деле немного спятил? Еще ему представлялось, что при свете дня все исчезнет как сон. Увы, этого не случилось…
- Ты собираешься все это съесть? - спросил Куин, указывая на все растущую горку копченой рыбы, которую Аласдэр механически продолжая накладывать на тарелку.
- Забирай себе, пожалуйста, - несколько запоздало предложил Аласдэр, потому что Куин уже переложил половину рыбы на свою тарелку. - Хотя как ты можешь есть после вчерашнего, не понимаю.
- У меня железный желудок, - заявил Куин, управляясь с яйцами. -Аласдэр, ты становишься мягкотелым. Можно еще кофе, Меррик?
Меррик наполнил чашку Куина и вернулся на свой стул.
- Аласдэр, что ты сказал слугам? - требовательно спросил он. - Дом, наверное, уже жужжит от сплетен.
- Моих слуг трудно шокировать, - невозмутимо отвечал хозяин. - Я сказал Уэллингзу, что ребенок передан мне под опеку, и он поверил. Особенно если принять во внимание, что мисс Гамильтон явно шотландка и похожа скорее на мою дочку, чем на ловкую девку.
- Но, Аласдэр, - начал Куин, - кто-нибудь мог припомнить, что ты ездил в Шотландию, и сделать соответствующие выводы. Ты редко бываешь там.
Аласдэр повернулся к нему.
- Очень редко, - согласился он. - За последние три года я был дома только один раз. Но в тот год, если ты помнишь, мы с тобой провели охотничий сезон в Нортумбрии, в охотничьем домике лорда Девеллина.
- Да, помню, - сказал Куин.
- И мы собирались пробыть там все праздники, - продолжил Аласдэр. - Но когда ты и Дев подцепили тех двух француженок в Ньюкасле, я оказался, так сказать, не у дел.
- Мы предлагали тебе присоединиться, - проворчал Куин.
Аласдэр покачал головой.
- Мне пришло в голову поехать домой, - сказал он, - раз уж я был менее чем на полдороге к нему. И у меня не было с собой слуги.
- Что ты хочешь этим сказать? - рявкнул Меррик.
- Никто, кроме Куина и Девеллина, не мог бы вспомнить, что я тогда был в Шотландии.
- Я все же скажу, что ты должен отделаться от нее, Аласдэр, - предостерег его брат. - Пока ты еще не принял на себя ответственность, а если и так, все равно эта маленькая плутовка ничего не сможет сделать.
- Видит Бог, Меррик, мне совсем не по душе, что в доме появился ребенок, - мрачно произнес Аласдэр. - Но будь я проклят, если малышке придется голодать из-за меня. Я слишком хорошо помню, что такое чувствовать себя нежеланным ребенком.
- Отец был строг, - сказал Меррик, - но мы никогда не голодали.
- Говори за себя, - запальчиво оборвал его брат. - Голод бывает разным.
- Ну, лучше всего до выяснения всех обстоятельств отправить ее в гостиницу, - вмешался Куин, похоже, из желания предотвратить ссору.
Аласдэр покачал головой.
- Не могу, - признался он. - Малышка едва начала ходить, а мисс Гамильтон сама почти дитя. Она показалась мне наивной и мягкосердечной. Я даже сомневаюсь, была ли она когда-нибудь за всю свою жизнь южнее Инвернесса.
- Веселенькая история, - сказал Меррик. - Ты будешь дураком, если не пошлешь маленькую шлюшку с ребенком собирать вещички. Кроме того, дядюшка Ангус ничего не сможет тебе рассказать. В апреле его корабль ушел в Малакку.
- Неужели? Я совсем забыл, - заволновался Аласдэр.
- Какое это имеет значение? - с вызовом сказал Меррик. - Он скорее всего сказал бы тебе, что эта леди Ачанолт ненамного лучше обычной шлюхи и что они не могут доказать, что ребенок твой.
Аласдэр отодвинул тарелку.
- В этом, дорогой братец, ты можешь ошибаться, - парировал он. - Ваше отношение начинает меня возмущать.
В порыве негодования он позвонил, вызывая лакея, но в комнату вошел сам дворецкий.
- Да, сэр?
- Мисс Гамильтон уже проснулась, Уэллингз? Дворецкий сделал большие глаза.
- Конечно, сэр, - отвечал он. - Она поднялась до зари и попросила лист почтовой бумаги.
- Почтовой бумаги? - повторил Аласдэр. Уэллингз кивнул.
- Она написала письмо и попросила непременно сегодня отправить его с первой почтовой каретой в Борнемут. Я полагаю, сейчас она в классной.
А-а… да. Отказ от места у полковника в Борнемуте. То есть она на самом деле остается. Аласдэр откинулся в кресле.
- Будь добр, проводи ее сюда, - сказал он. - И скажи, чтобы она пришла с ребенком.
В столовой воцарилось натянутое молчание. Но очень скоро в дверь тихонько постучали. Мисс Гамильтон вошла в комнату - и показалась Аласдэру еще меньше, чем при первой встрече. Половину ее красиво вылепленного лица занимали излучающие свет зеленые глазищи. Сегодня она была в коричневом шерстяном платье, которое, как ни странно, не выглядело некрасиво-тусклым, а, напротив, смотрелось элегантно. Коричневый оттенок прекрасно сочетался с цветом ее волос, которые она слегка закрутила. Такое сочетание подчеркивало нежность кожи цвета слоновой кости, и Аласдэр только сейчас заметил, что девушка совсем не была простушкой. Она обладала хрупкой, утонченной красотой - красотой женщины, а не девочки. Это открытие немного обескуражило его.
- Проходите, мисс Гамильтон, - вымолвил он, вставая. Она неловко присела и прошла с девочкой дальше. На этот раз малышка была одета в кружевное платьице поверх панталончиков, собранных на лодыжках голубыми лентами. Она смело шагала впереди, показывая на что-то за окном и фыркая от смеха.
- Мисс Гамильтон, мой брат Меррик Маклахлан, - сказал Аласдэр. - А это граф Уинвуд. Они пожелали увидеть девочку. Не могли бы вы показать ее моему брату?
Мисс Гамильтон было явно не по себе, она смутилась, но послушно обошла вокруг стола и подвела девочку к Меррику. Меррик удивил всех, опустившись перед малышкой на колени, чтобы лучше рассмотреть ее.
- Скажите, пожалуйста, сколько ей сейчас? - потребовал он.
- В октябре будет два года, - ответила мисс Гамильтон и принялась нервно теребить нитку жемчуга на шее. Аласдэр заметил у нее такую привычку, но в треволнениях прошедшей ночи не придал ей значения.
Меррик продолжал изучать личико ребенка. Девочка в ответ стала щуриться и положила ручку на его колено, как бы собираясь вскарабкаться на него.
- Дай… - сказала она и протянула пухлые пальчики к цепочке часов Меррика. - Класивая. Дай.
Покраснев, мисс Гамильтон забыла про свое ожерелье и заторопилась забрать девочку.
- Нет, нет! - вопила Сорча, барахтаясь в ее руках. - Дай мне! Это!
- Тихо, - увещевала ее мисс Гамильтон, прижимая к себе. - Будь хорошей девочкой.
Меррик встал и посмотрел на брата.
- Я подумал, ты хочешь, чтобы я увидел глаза малышки, - холодно сказал он.
- Так и есть, - признал Аласдэр.
- Это ничего не доказывает, - сказал Меррик.
- Разве? - спросил Аласдэр. - А где был ты, дорогой братец, два года назад под Новый год?
- Аласдэр, не будь таким дураком, - запротестовал его брат. - Это никак не мое.
- Конечно, глаза у нее чертовски необычного цвета, - заметил Куин. - От всего этого немного не по себе, если вспомнить вчерашнюю цыганку.
- Мы поговорим об этом в другой раз, - сказал Меррик, по-прежнему глядя на Аласдэра.
- Нет, давайте поговорим сейчас, - возразил Аласдэр. - У нее глаза Макгрегоров, ведь так? Холодные, цвета голубого льда.
- Голубые глаза не бог весть какая редкость, - заметил Меррик. - Это может быть чей угодно ребенок.
- Конечно, - хмыкнул Аласдэр. - Но именно такой оттенок встречается чрезвычайно редко.
- Поосторожнее, старина, - сказал Куин, бросая озабоченный взгляд на мисс Гамильтон.
Но Аласдэр не отставал от брата.
- Меррик, не будь ослом, - горячился он. - Я совсем не хочу брать на себя ответственность за ребенка неизвестно от кого, если учесть, что я едва помню, как затащил ее в постель, но…
- Ах, теперь постель? - возмущенно выпалила мисс Гамильтон. - А помнится, сэр, я слышала, что постели не было вовсе, что вы наскоро получили удовольствие за занавесками во время развеселой встречи Нового года!
Меррик и Куин открыли рты.
- Мисс Гамильтон! - начал Аласдэр. - Я попросил бы вас!
Она крепче ухватила девочку.
- Нет уж, я наслушалась достаточно вздора от всех троих! Из нежно-кремового ее лицо стало ярко-розовым, она дрожала от негодования.
- У вас свинские манеры. Сорча не "это", как вы изволили выразиться. Она ваша дочь, и у нее есть имя. И я буду вам благодарна, если вы будете использовать его - все вы. - Тут она повернулась к Меррику: - А вы, мистер Маклахлан! Мне все равно, что вы думаете! Будьте уверены - Сорча не ваш ребенок! Даже мою мать, какой бы восторженной дурочкой она ни была, не мог бы соблазнить такой скудоумный мерзавец, у которого ни на грош обаяния.
С этими словами мисс Гамильтон развернулась и пошла из комнаты со всей грацией, на которую оказалась способна, если учесть, что на руках она держала ребенка. Однако леди Сорча не хотела уходить. Она изо всех сил вырывалась, сжимала и разжимала кулачок, тянула его к Меррику.
- Нет, Мей, нуууу! - визжала она, извиваясь. - Дай цеп! Дай!
Как только они скрылись из виду, Куин рухнул в свое кресло и зашелся в приступе смеха.
- Я рад, что тебе так весело, - повернулся к нему Аласдэр.
- Ох, да она такая молоденькая! - Куин никак не мог остановиться. - Такая наивная! Просто воробышек, а не девушка! Ну, Аласдэр, теперь ты попался.
- Что ты имеешь в виду, черт возьми?
- Мало того, что тебе наговорила цыганка, у тебя в доме появилась красотка - тоже очень хорошенькая, особенно когда краснеет. Старина, я начинаю думать, что ты не только потерял аппетит, но и ослеп.
Эсме почти бежала через дом, не замечая прекрасных ковров и изящества лестниц, крепко прижимая к себе Сорчу. Боже милосердный! Почему она не придержала язык? По крайней мере ее сундук не распакован. Не придется тратить время и силы, прежде чем они снова окажутся на улице.
Вот и детская. Она ринулась в дверь и оказалась лицом к лицу с одним из лакеев. Старая кожаная мебель исчезла, служанки снимали с полок и уносили последние ящики.
- Простите, мадам, - чопорно произнесла одна из них. - Уэллингз сказал, что сэр Аласдэр хочет очистить комнату.
"Очистить" - подходящее слово, подумала Эсме, оглядывая комнату. В ней не осталось ничего, кроме раскладного стола и двух деревянных кресел. Исчез даже застоявшийся запах табака.
- Спасибо, - сказала она лакею. - Но найдется ли более подходящая мебель?
- Что именно? - раздался низкий, рокочущий голос сзади.
Эсме обернулась и увидела входящего в комнату сэра Аласдэра Маклахлана.
- Я… я… Прошу прощения.
- Что вам понадобится, мисс Гамильтон? - Его тон смягчился. - Я пошлю Уэллингза все уладить.
Напуганная Эсме не знала, что и думать.
- Ну, стол для занятий, я думаю, - отвечала она, опуская девочку, которая сразу направилась к игрушкам.
- Хорошо, дальше. Какой это должен быть стол? Он не собирается выдворить их на улицу?
- Что-нибудь низкое, чтобы Сорче было удобно? - предположила она. - И маленькие стульчики? И… может быть, детская кроватка?
Маклахлан улыбнулся, отчего его карие глаза потеплели.
- Мисс Гамильтон, вы высказываете свои предложения в форме вопроса. Это очень не похоже на вас. И Сорче, конечно, нужны не только стол и кроватка?
- Почему же, я… я - конечно, - сказала Эсме, проклиная свою тупость. Что нужно ребенку? Она только недавно научилась кормить сестренку. Остерегать от огня.
Укладывать спать и убаюкивать - ну, последнее ей удавалось не всегда.
- Может быть, высокое кресло и кресло-качалка? - продолжила она, стараясь вспомнить, что стояло в детской в доме лорда Ачанолта. - И одна из этих маленьких повозок, с которыми гуляют в парке?
- А, да, детская коляска! - сказал он. - И, наверное, ковер побольше, потолще? На случай, если она разойдется?
Эсме почувствовала, что снова краснеет.
- Она подвижная девочка, да.
Маклахлан снова насмешливо улыбнулся своей слишком очаровательной улыбкой.
- Ну вот, правда выходит наружу, моя дорогая? - продолжал он. - Что вы говорили прошлой ночью? Ах да! Хороший, спокойный ребенок! Нисколько не обеспокоит вас, клянусь!
Эсме смотрела в сторону.
- Это все дорога, я уверена. И… перемены в ее жизни. Улыбка стала мягче.
- Скаковая лошадь лучше ломовой, так?
Лакей вышел, унося последний ящик, и осторожно прикрыл за собой дверь. Маклахлан прошел в глубь комнаты. Остановился у окон и смотрел вниз, на улицу.
- Я вам не очень-то нравлюсь, мисс Гамильтон? - наконец сказал он. - Конечно, вам ничто не грозит, если скажете, что я вам противен.
Эсме открыла рот и снова закрыла его. Помолчала.
- Я… я прошу прощения зато, как я вела себя раньше, - прошептала она.
Он издал странный звук. Подавил смех?
- У вас ужасный характер, - выдавил он. - Я не уверен, что Меррик сможет когда-нибудь оправиться от этого.
- Не знаю, что это нашло на меня. Маклахлан повернулся, чтобы видеть ее.