И если она действительно любила его, то этому чувству предстоит пройти серьезное испытание в ближайшие несколько дней. Вероятно, ему придется оставить ее под опекой Фионы, а самому отправиться к Мейвис. Но он не сможет рассказать Алане, для чего уезжает так скоро после возвращения в Скарглас. И еще там, в Скаргласе, жили двое его незаконнорожденных сыновей. Об этом он, конечно, мог бы рассказать, но почему-то помалкивал, даже не подумал ни разу о том, чтобы рассказать Алане о своих детях. А теперь было поздно рассказывать, потому что времени для того, чтобы осторожно подготовить ее к таким новостям, уже не оставалось.
Ну что ж, в таком случае все это решится, когда они прибудут к нему домой. Алана не сможет сбежать, потому что ей потребуется отдых. И у него будет время для того, чтобы проговорить с Керрами, а затем он скажет Алане все те слова, которые хотел сказать. Но если все время думать об этой головоломке, то можно и с ума сойти. Так что лучше ничего заранее не планировать и надеяться на то, что Алана по-настоящему его любит, поэтому будет милосердна.
Алана поморщилась от боли, когда конь пошел чуть быстрее, и тряска усилилась. Грегор делал все возможное, чтобы облегчить ей путешествие, но если что-нибудь и могло принести ей облегчение после долгих часов в седле, то это теплая и мягкая постель. Несколько часов сна помогли ей восстановить силы и на некоторое время забыть о сильной боли во всем теле, но зато теперь боль не отпускала ни на мгновение. Несколько раз они с Грегором делали остановку, чтобы она могла отдохнуть, но после каждой такой остановки было ужасно мучительно вновь забираться в седло. "Только бы поскорее добраться до Скаргласа и лечь", – думала Алана.
– Скарглас вот за той рощей, – сказал Грегор.
– Как замечательно…
– Я бы счел себя счастливым, если бы ты хотела увидеть мой дом и думала бы не только о мягкой постели.
Алана засмеялась:
– И еще я думаю о горячей ванне.
– У тебя будет и то и другое, как только мы доедем.
– О, какое блаженство…
– А у тебя не появились где-нибудь новые боли?
– Нет, болит там же, где и болело. Я думаю, мне повезло – никаких осложнений. Со мной случилось лишь то, что мы и думали: я ободралась, поцарапалась и наставила себе синяков.
– Ну вот, – сказал Грегор, натягивая поводья. – Это Скарглас.
Алана смотрела на грозную крепость, возвышавшуюся перед ними. Даже если бы Грегор ничего не рассказывал ей о тех долгих годах, к счастью, ушедших в прошлое – тогда жители Скаргласа постоянно воевали с соседями, – она при виде замка все бы поняла. Замок был выстроен в полном соответствии с правилами военного искусства. Это было мощное оборонительное сооружение. Все подступы к замку преграждали заслоны, легко превращающиеся в оборонительные рубежи на случай наступления врага.
– Не слишком приветливое местечко, – пробормотал Грегор, пуская коня легкой рысцой.
– Не слишком приветливое, зато безопасное, верно?
– Да, это так. Хотя мой брат Эван многих наших врагов победил и со многими сумел договориться, мы до сих пор предпочитаем не убирать укрепления. Кто знает, что у нас впереди?
– Подозреваю, что опыт поколений просто не позволит вам забыть о том, что дом горца – его крепость.
– Да, такие уроки, как у нас, не забываются.
– Но это ведь не так уж плохо, Грегор, – тихо сказала Алана.
– Может, и неплохо, – согласился Грегор. Он знал, что Алана за этими мрачными стенами будет в безопасности.
"Но как же спросить Грегора о тех людях, которых он ожидает застать дома?" – думала Алана, когда они въезжали во внутренний двор замка. Она так и не успела ни о чем спросить, потому что их тут же окружили темноволосые красивые мужчины, и все они стали задавать Грегору вопросы. С первого взгляда было ясно, что все эти мужчины – его братья. Плодовитость их отца и впрямь поражала. К тому же Алана чувствовала себя неловко в окружении такого количества красивых мужчин, имевших поразительное сходство с Грегором.
Тут Грегор помог ей слезть с коня и представил родственникам, и сразу же воцарилась тишина, еще более смутившая Алану. Макфингелы же начали быстро расходиться. Бросив взгляд на Грегора, Алана увидела, что он хмурится. Казалось, он тоже не очень хорошо понимал, что происходит. Поскольку Алана не была знакома ни с одним из мужчин, она не могла поверить, что явилась причиной такого поспешного отступления.
Грегор с удивлением наблюдал за братьями. Пробормотав слова приветствия и что-то вроде "увидимся в главном зале позже", каждый из них поспешно удалялся. Так что же произошло? Ведь пока он не представил им Алану, все было как обычно. А потом все они вдруг обратились в бегство, словно испугались чего-то. Причем Грегор понимал, что ответа ни от одного из них не добьется, даже если бросится за ними в погоню.
– Хочешь, чтобы я отнес тебя в дом, малышка? – спросил Грегор.
– Нет, не надо, – ответила Алана. – Я и сама дойти могу. Ну, не совсем сама, а с твоей помощью.
– Тогда давай пойдем и посмотрим, что заставило моих братьев бежать от нас, как от чумы.
Алана рассмеялась, и они медленно зашагали по двору. Когда же они оказались в замке, Алана невольно улыбнулась – здесь все выглядело совсем не так, как снаружи, – вероятно, не обошлось без умелых рук и тонкого вкуса Фионы, сумевшей сделать уютным жилье, некогда служившее лишь убежищем от непогоды и защитой от врагов. Холл был щедро освещен, каменные стены прикрывали гобелены, а на стульях, стоявших вдоль длинного стола с обеих сторон, лежали подбитые ватой подушки.
И, словно материализовавшись от силы мысли, навстречу Грегору вышла Фиона. Она посмотрела на него с удивлением, затем перевела взгляд на Алану. Фиона поприветствовала родственницу улыбкой, но во взгляде ее была настороженность, отчего Алана занервничала. Было очевидно: в Скаргласе что-то происходило; причем Алана чувствовала, что имела ко всему происходящему самое прямое отношение. И тут ей пришло в голову, что, возможно, в Скарглас заезжали ее братья и натворили тут бед.
– Ты ведь помнишь Алану Мюррей, Фиона? – спросил Грегор.
– Да, вроде бы. Хотя с тех пор, как мы виделись в последний раз, прошли годы.
Не успели они обменяться и несколькими фразами, как из-за портьеры появилась полненькая симпатичная женщина. Она бросилась навстречу Грегору, и Алана невольно отступила. Искоса взглянув на Грегора, Алана заметила, что тот замер и в изумлении уставился на женщину.
А вслед за женщиной вышел седой грузный мужчина. Нахмурившись, он произнес:
– Наконец-то, парень, ты вернулся. Мы узнали, что ты куда-то пропал, и решили приехать сюда, чтобы выяснить, что с тобой случилось. Вот уже неделя, как мы здесь. Понятно, что Мейвис, как твоя нареченная, считала своим долгом быть здесь, чтобы вместе с твоей семьей дождаться вестей, узнать, жив ты или умер.
Нареченная?.. Из всего сказанного этим мужчиной только одно слово проникло в сознание Аланы. И слово это пронзило ее мозг, как кинжал пронзает сердце. Нареченная…
Тут Мейвис бросилась в объятия Грегора, и Алана на мгновение закрыла глаза. "Какая же я дура", – подумала она. Но она все же заставила себя взглянуть на Грегора, она посмотрела ему прямо в глаза, как бы требуя, чтобы он ответил хотя бы взглядом на ее немой вопрос.
Глава 16
– Моя нареченная? – пробормотал Грегор.
Он поразился тому, как прозвучало в его устах это слово. Немного помедлив, он поверх головы Мейвис взглянул на Алану. Ему хотелось как-то смягчить то, что казалось жестоким предательством. Но Мейвис прилипла к нему, точно репей, и он едва ли мог бы что-то сказать. Да и по тому взгляду, которым смерила его Алана, он понял, что она не станет его слушать.
И вообще, что тут делает Мейвис? Грегор не помнил, чтобы приглашал ее. И потом, он ясно дал ей понять, что вернется, как только переговорит с членами своей семьи. К тому же он был очень осторожен и не давал никаких обещаний. Ни одной бумаги они не подписали, церемонии обручения не было, да и предложения руки и сердца он не делал. Да, он заставил Мейвис и ее близких строить планы на будущее, этого нельзя отрицать. И, конечно же, Керры могли затаить на него обиду. Но Грегор считал, что сможет уладить с ними отношения, соблюдая приличия и сохраняя достоинство.
И вот теперь он обнимал женщину, которую совсем не хотел, а та, которую он хотел, смотрела на него так, словно готова была убить его при первой возможности. И, что еще хуже, он не мог унизить Мейвис, публично оспорив ее заявление. Надежды и обещания – вещи разные, но если он пробудил в ней надежды своими ухаживаниями и разговорами с ее отцом, то обязан был объяснить Мейвис, объяснить в мягкой форме и не прилюдно, что теперь между ними все кончено.
– Мы очень волновались, когда по прошествии двух недель после твоего отъезда не получили от тебя вестей, – сказала Мейвис, отступив от Грегора на полшага.
Грегор открыл рот – и вдруг понял, что сказать ему нечего. Все члены его семьи и отец Мейвис уже с подозрением на него поглядывали. Грегор беспомощно взглянул на Фиону. Та же, хоть и ответила ему весьма недружелюбным взглядом, быстро пришла на помощь.
– Пойдемте со мной, госпожа Мюррей. – Фиона взяла Алану под руку. – Вы, должно быть, ужасно устали. Подозреваю, что вы не против принять горячую ванну.
– Да, – только и сказала Алана. Она последовала с Фионой.
У Аланы кружилась голова, и было такое ощущение, как будто у нее притупились все чувства. Гнев, охвативший ее в тот момент, когда та женщина бросилась приветствовать Грегора, открыто заявив о своих правах на него, постепенно ее оставил. И казалось, что этот гнев, уходя, прихватил с собой все остальные человеческие эмоции. Алана с ошеломляющей ясностью поняла: она ужасно глупа – самая глупая женщина на свете. Грегор с самого первого мига их знакомства уже принадлежал другой, а ей принадлежать никогда не будет. Алана надеялась, что эта бесчувственность не пройдет, потому что, начав снова чувствовать, она может и не пережить боль.
Тут послышался голос Фионы, и только сейчас Алана увидела, что находится в спальне.
– О, какая красивая комната…
– Черт возьми, Алана, ты ведешь себя так, будто тебя по голове крепко ударили.
– Вы зовете меня по имени? Значит, вы меня вспомнили?
– Я тебя и раньше помнила, – пожав плечами, ответила Фиона. – Просто посчитала, что в этой ситуации стоит соблюдать формальности.
– Да, пожалуй. – Все тело у Аланы ломило, и она едва добрела до кровати и села. Затем выпустила из гамака кота, чтобы тот мог обследовать их новый дом.
– Почему ты хромаешь? – спросила Фиона. Наклонившись, она почесала кота за ухом.
– У нас случилась небольшая стычка с разбойниками, и я упала. Ничего серьезного – только синяки и ссадины.
– Позволь мне самой судить о тяжести твоих ушибов.
Не дав Алане возразить, Фиона принялась расшнуровывать ее платье и потребовала рассказать все о той "небольшой стычке с разбойниками". И Алана, которой очень хотелось отвлечься от мысли о том, что Грегор обручен с другой, начала рассказ. Только когда она искупалась в ванне и надела чистую сорочку – все ссадины уже были смазаны целительной мазью, – она вдруг сообразила, что Фиона нарочно пытается отвлечь ее от грустных мыслей. Но, судя по выражению лица Фионы, передышка закончилась. С глубоким вздохом Алана уселась на табурет у камина.
– Сдается мне, что эта история о разбойниках – всего лишь одна из многих. Ты могла бы еще кое-что рассказать, не так ли? – Фиона принялась расчесывать влажные волосы гостьи. – Сколько времени вы с Грегором вместе?
– Слишком долго, и он ни разу не упомянул о том, что обручен. – Алана мысленно выругалась, потому что выдала себя – слишком много горечи, обиды и злости было в ее словах. – Но это не имеет значения. Мне надо поскорее уехать к Кайре и…
– Ты никуда отсюда не уйдешь, пока синяки не сойдут. Тебе повезло, ты не переломала себе кости, но это не значит, что ты сможешь скакать верхом.
– Но я приехала сюда верхом, – возразила Алана.
Однако Фиона тут же заявила:
– Приехала верхом, потому что иного выхода не было. Хотя Грегор мог бы соорудить для тебя носилки. Пойми, тебе нужен отдых.
– Если я поеду к Кайре, она поможет мне. И там я смогу отдыхать сколько угодно.
– И мне очень повезет, если она не явится сюда и не отчитает меня как следует за то, что я тебя отпустила. Тебе пришлось трястись в седле, чтобы сюда добраться, но сейчас у тебя нет необходимости снова трястись в седле.
– Я могла бы поехать в повозке.
Фиона скрестила на груди руки и, нахмурившись, уставилась на гостью:
– Нет, моя дорогая. Полагаю, ты знаешь, что случилось с Кайрой. У нее сейчас и без тебя забот хватает. А теперь, пока я буду тебя причесывать, ты расскажешь мне о том, что все это время вы с Грегором делали, и почему вас обоих прямо-таки перекосило при виде Мейвис.
– Он ее обнимал, – пробубнила Алана. – Похоже, он обрадовался…
– Расскажи мне о том, что случилось с тобой, и я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать о Кайре.
Алана хотела отказаться, но потом решила, что это бессмысленно. Фиона была настроена весьма решительно, а Алана помнила: с решительно настроенной Фионой лучше не спорить. Рассказывая, Алана старательно избегала даже намеков на то, что они с Грегором стали любовниками. Она также старалась никак не показывать своего к нему отношения. Но, бросив на Фиону украдкой взгляд-другой, она поняла, что напрасно старается – Фиона обо всем догадалась, в этом не могло быть ни малейших сомнений.
– Выходит, у тебя было любовное приключение, – сказала Фиона, когда Алана закончила свой рассказ. – Ты также ответила на некоторые мои вопросы относительно помолвки Мейвис и Грегора.
– Как так? Я даже не упомянула о помолвке этой лживой скотины. – Алана почувствовала, что вся ее боль внезапно вылилась наружу.
Фиона пододвинула к огню второй табурет и села. Глядя в лицо Аланы, проговорила:
– Но это так, видишь ли.
– Ничего подобного.
– Поверь, дорогая, Грегор не лживая скотина. Да, он кобель, как и все Макфингелы. Но он человек честный. Вероятно, могут быть какие-то причины для того, чтобы отец Мейвис заявил о помолвке, и Грегор, наверное, действительно подыскивал себе жену. Но я совершенно уверена в том, что он не нарушил бы клятву, если бы действительно был помолвлен. Когда Мейвис и ее отец приехали в Скарглас и стали толковать о помолвке, мы все были озадачены – ведь Грегор ничего нам о помолвке не сообщал, не послал никакой весточки. А если бы помолвка состоялась, то он бы обязательно об этом сообщил.
– Он ехал в Скарглас, когда его схватили Гоуэны. Может, он ехал к вам с вестью о том, что выбрал наконец себе невесту. – Алана услышала, как дрогнул ее голос. Лучше бы к ней вернулся гнев или то онемение, что спасало от боли.
– Да, возможно. Но он очень расстроился, когда увидел их. Очень расстроился.
– Конечно, расстроился. Его раскусили, разве не так?
– Я так не думаю. Я думаю, что они с отцом Мейвис говорили о помолвке, но разговор этот не был подкреплен договором. Отец Мейвис, наверное, хотел бы, чтобы они поженились, поэтому он и ведет себя так, как будто помолвка состоялась. Но я не думаю, что это действительно произошло. Поверь, я хорошо знаю Грегора. И я уверена: он возвращался сюда, чтобы еще раз все обдумать, возможно, еще раз все обсудить с Эваном. Этот брак должен был стать браком по расчету – ни любви, ни страсти у них не было. И Грегор еще не раз обдумал бы каждый шаг, даже если бы многое приобрел от этого союза.
Алана была согласна с Фионой. Грегор любил как следует все обдумать. Но лучше не тешить себя надеждами. Фиона протягивала ей соломинку, но Алана не спешила за нее ухватиться. Она еще не оправилась от потрясения и обиды, и еще одно разочарование разбило бы ей сердце. Грегор действительно ни разу не намекнул, что не свободен, но ведь это оказалось ложью. Солгавший раз солжет еще.
– Впрочем, все это не имеет значения. Мы с Грегором случайно оказались пленниками, а потом вместе путешествовали, вот и все, – проговорила Алана.
– Ты не умеешь лгать, Алана Мюррей. Я не требую от тебя исповеди. Не требую рассказать обо всем том, что было у вас с Грегором. Но я не верю, что вы всего лишь друзья по несчастью, которым удалось спастись и вместе добраться сюда. Мне стоило лишь взглянуть в лицо Грегора, когда появилась Мейвис, чтобы понять: вы с ним не только попутчики.
– Все, что было между нами, теперь в прошлом. Он женится на Мейвис.
Фиона встала и принялась заплетать гостье косы.
– Алана, пока оставим этот разговор. Скажи, ты хочешь отсидеться здесь или пойдешь ужинать вместе со всеми в нижний зал?
– Кажется, ты сказала, что мне нужно отдохнуть?
– Я сказала, что тебе нельзя ехать верхом, добавляя к старым синякам новые. Но если ты наденешь платье и спустишься в зал поужинать, то ничего страшного не случится.
Чего Алане совсем не хотелось, так это сидеть за столом и смотреть, как Грегор будет общаться со своей нареченной. Может, царапин и синяков это ей не добавит, но сердце станет болеть еще сильнее. Тем не менее, Алана была слишком горда, чтобы трусливо прятаться в спальне, да она и не сделала ничего плохого. И Грегор не должен думать, что хоть как-то задел ее чувства, пусть знает: она испытывает лишь гнев и презрение к лжецу. Только это и ничего больше! Осуждение негодяя поможет ей продержаться еще несколько часов и не поддаться грусти и унынию.
– Не уверена, что смогу проглотить хотя бы что-то, – пробормотала Алана и по улыбке Фионы поняла, что та восприняла ее ворчание как согласие, которого она и ждала.
Грегор испытывал острое желание прийти к Алане и все ей немедленно объяснить, но знал: этого он сделать не может. Он собирался с духом, чтобы поддерживать вежливый разговор с Мейвис и ее отцом за ужином. Это будет трудно не только потому, что слишком много людей их окружают, – ему требовалось время, чтобы хорошенько обдумать, что именно он должен сказать Мейвис. Грегор поспешил уединиться в своей спальне, где принял ванну и переоделся. Он не удивился тому, что спустя несколько минут к нему вошел Эван.
– Ты не похож на мужчину, который наконец нашел девушку, на которой хочет жениться, – сказал Эван, присаживаясь на кровать.
– Да нет, я как раз нашел, – ответил Грегор, начиная одеваться к ужину. – Но увы, это не Мейвис Керр.
– Нет? А ведь они с отцом в этом совершенно уверены. Если у тебя имелись сомнения, незачем было обручаться.
– Да ведь никакой помолвки и не было. Я ухаживал за Мейвис, мы говорили о помолвке с ее отцом – этого я отрицать не могу. Однако я не просил ее руки и не подписывал никаких документов. Возвращаясь от Керров в Скарглас, я собирался с тобой посоветоваться, все обдумать и взвесить, прежде чем брать на себя какие-то обязательства. Но Гоуэны вмешались в мои планы.
– И, тем не менее, ты ничего не стал возражать, когда она бросилась тебе на шею.