– Я никогда не прощу его за то, что он сделал со мной. Многие матросы корабля ненавидят его. Если когда-нибудь вам доведется выбраться на палубу днем, понаблюдайте за матросами, которые работают, сбросив рубахи. У каждого из них вы увидите шрамы на спине, оставленные плетью.
Несколько мгновений оба молчали. Джулия не знала, что сказать, и понимала, что Шед Харки погрузился в мучительные воспоминания. Наконец она шагнула вперед и пробормотала, что попросит разрешения бывать на палубе у кого-нибудь из помощников капитана.
Боцман взял ее под руку.
– В машинном отделении набивают топки, чтобы корабль прибавил ходу в любую минуту. Я провожу вас до каюты, только не наступите на подол – лестница узкая и крутая. На вашем месте я поднял бы юбки повыше.
Джулия еще раз оглянулась на берег реки Джорджия. Над кораблем повисла непроницаемая и завораживающая тишина. На корме горел высоко подвешенный фонарь. Где-то сонно чирикала птица, луна заливала серебристым светом поверхность залива, на которую падали длинные устрашающие тени кустов и деревьев, река убегала вдаль извилистой лентой, окутанной дымкой.
Коридор освещал лишь один фонарь, висевший под потолком. Джулия увидела с каждой стороны коридора по три двери и остановилась в нерешительности, не зная, которая из них ведет в каюту матери.
Шед указал на висевшие на стенах пыльные картины, написанные маслом.
– Раньше это был корабль для богатых, а потом капитан превратил его в контрабандное судно. Мне говорили, что здесь побывало немало пассажиров. Если удастся, завтра я устрою вам прогулку по кораблю – может, даже сумею провести вас в машинное отделение, чтобы вы своими глазами увидели, отчего он движется.
– Это было бы замечательно, – пробормотала Джулия, стараясь держаться учтиво и не замечать, каким взглядом окидывает ее собеседник. Его глаза то и дело устремлялись на грудь девушки, приподнимающую лиф желтого муслинового платья. Быстрым движением Джулия запахнула на груди шаль.
Боцман понимающе усмехнулся и распахнул первую дверь слева:
– А вот и ваша каюта. Конечно, это не бог весть что, но ведь вам не придется провести в ней всю жизнь.
Торопясь спрятаться от пристальных взглядов боцмана, Джулия шагнула в крохотную комнатку и оглядела скудную обстановку. В каюте помещались лишь деревянный стул, маленький стол, на котором стояли таз и кувшин, и койка с плоским, как доска, матрасом, прикрепленная к стене двумя цепями. Вид на мир за пределами корабля открывался через круглое маленькое окошко – Джулия знала, что оно называется иллюминатором.
Почувствовав ее отвращение, Шед осклабился:
– Не очень-то приятное зрелище для настоящей леди, верно? Но для нас, матросов, это хоромы, о которых можно только мечтать. Мы спим в холщовых гамаках, набившись, как сельди в бочку, в тесную конуру, где духоты не выдерживает даже мошкара. А вы, судя по виду, привыкли к роскоши – ко всяким маслам и благовониям, чтобы втирать их в эту белоснежную кожу…
Окончательно растерявшись, Джулия молча смотрела, как он быстро вышел в коридор и потушил единственный фонарь. Коридор и каюта погрузились во мрак. Услышав приближающиеся шаги, Джулия попятилась. По какой-то необъяснимой причине ее пугал этот человек, который поначалу казался таким внимательным и учтивым.
– Теперь свет нам ни к чему, – произнес боцман. – Быть может, вам будет любопытно узнать, каким образом мы прорвемся сквозь блокаду северян. Видите ли, наше судно выкрашено в светло-серый цвет и потому сливается с волнами на фоне горизонта. К тому же у нас низкая труба и всего одна мачта. На закате, подходя к берегу, – продолжал он, – мы сверились по компасу и теперь точно знаем, где находится эскадра. После наступления темноты суда северян стоят на рейде, поэтому капитану остается всего-навсего провести нас между вражеских судов в открытое море, сверяясь по компасу.
Джулию не покидало плохое предчувствие. Она застыла, прижавшись спиной к стене каюты, а боцман подошел так близко, что его горячее дыхание овевало лицо девушки.
– Если вы не возражаете, мистер Харки, я хотела бы отдохнуть. – Джулия пыталась говорить невозмутимым тоном, скрывая настороженность.
– Ну разумеется, – отозвался Шед. – Должно быть, вы испугались? И совершенно напрасно. Я позабочусь о вас.
Скрипнула дверь, поворачиваясь в петлях, и с легким стуком закрылась. Джулия на ощупь пересекла тесную каюту и опустилась на койку со вздохом облегчения. Наконец-то собеседник оставил ее в покое. Как ни досадно ей было признаваться в этом, но боцман пугал ее.
По-прежнему ощущая испуг, она устроилась поудобнее на жесткой койке. Глупо бояться человека только потому, что его лицо обезображено. Он не желал ей зла. Вероятно, он почувствовал ее волнение и просто хотел помочь ей освоиться на корабле. А она неверно истолковала его намерения лишь потому, что он не принадлежал к кругу ее знакомых. Джулия решила впредь не допускать подобных ошибок.
Впрочем, ее нервозность была неудивительна – особенно если вспомнить о недавних событиях. Всеми жителями Саванны овладела паника, когда в начале ноября янки направили свою эскадру паровых судов к устью узкого пролива между двумя фортами конфедератов, Хилтон-Хед и Бей-Пойнт. В ходе продолжительных и беспощадных обстрелов с судов янки заставили южан покинуть обе крепости. Несколько дней спустя пал материковый форт Порт-Ройал. Поговаривали, что теперь, когда янки оказались вблизи от острова Кокспер, они готовы нанести удар по форту Пуласки.
В Саванне воцарилась суматоха; все, кто мог, устремились вглубь штата. Но окончательно люди обезумели от страха, узнав о том, что остров Тайби покинут защитниками.
Вирджил заявил, что Джулии и ее матери самое время перебраться в Англию, и немедленно начал готовиться к перевозке хлопка из Роуз-Хилла. Ходили упорные слухи о наступлении янки в восточной части Северной Каролины. Если им улыбнется удача, они захватят прибрежную равнину с ее важными судоходными реками, а также завладеют третьей частью территории штата. Это означало серьезную угрозу уилмингтонской и уэлдонской железным дорогам, которые были главным звеном, связующим весь Юг с Ричмондом.
Да, здесь было о чем задуматься. Опасения вызывала не только война, но и другие, еще более страшные события…
– Джулия!
Девушка вскочила на ноги, услышав из коридора голос матери.
– Джулия, дорогая, ты здесь?
Джулия открыла дверь и с облегчением обняла шагнувшую навстречу мать.
– Как я волновалась! Меня проводили в каюту и попросили не покидать ее до дальнейших распоряжений. Я не знала, спустилась ли ты вниз. С тобой все в порядке?
Прохладная материнская рука коснулась лба Джулии, отвела с него непослушные темные завитки.
– Разумеется! – сказала Джулия. – Но сидеть одной в кромешной темноте страшновато. Не лучше ли нам побыть вместе?
– Что за вздор! – с беспечным смешком отозвалась ее мать. – Чего ты испугалась, Джулия? Помнишь, что рассказывал Вирджил о капитане Арнхардте? Он уже не раз прорывал блокаду. Нам нечего опасаться… – Внезапно мать заметила, как напряженно держится дочь. – Джулия, ты вся дрожишь! Что с тобой? Впервые вижу тебя такой…
Джулия вкратце пересказала ей разговор с Шедом Харки.
– О, Джулия, сколько раз я повторяла: беседовать с незнакомыми мужчинами недопустимо! – Мать нахмурилась. – Матросов подвергают подобному наказанию только за очень серьезные проступки. Несомненно, этот Харки заслуживал такой участи. Держись от него подальше.
Джулия заверила мать, что именно так она и намерена поступить.
– И, кроме того, капитан Айронхарт, как назвал его боцман, запрещает пассажирам покидать каюты до конца плавания. Он относится к ним неприязненно, особенно к женщинам. Мне бы не хотелось вновь встретиться с Шедом Харки, но я вовсе не желаю просидеть в этой дыре до самых Бермудов.
– Если капитан считает, что мы должны оставаться в каютах, значит, мы подчинимся его приказу, – с достоинством возразила мать. – Наверняка на то есть свои причины. Я знаю, что на судне слово капитана – закон. У меня нет ни малейшего желания оспаривать власть капитана Арнхардта, и я надеюсь, что ты последуешь моему примеру. – Она поцеловала дочь в щеку. – И потом, плавание до Бермудов вскоре завершится, и мы пересядем на большой корабль с удобными пассажирскими каютами. Мы должны быть благодарны Вирджилу уже за то, что он вывез из Саванны и нас, и хлопок. Впрочем, довольно об этом. Ложись в постель и постарайся заснуть. Утром, к восходу солнца, мы будем уже далеко в море. Тревожиться не о чем.
– В наше время нелегко хранить спокойствие, – печально возразила Джулия.
– Знаю, дорогая. – Мать вновь обняла дочь. – Но вскоре все переменится к лучшему, вот увидишь. Вирджил так добр к тебе, он влюблен в тебя без памяти.
– Вирджил тут ни при чем. Я…
Однако мать резко перебила ее:
– Мне известно, о чем ты думаешь, но мы можем лишь молиться о том, чтобы Майлс остался жив, и самое главное – не оглядываться назад, а смотреть вперед, в будущее. Майлс поступил так, как считал нужным, как сделал бы на его месте каждый из нас.
Еще раз обняв ее, мать покинула каюту.
Джулия медленно спустила с плеч платье, мысленно отметив, что на время плавания необходимо отказаться от громоздкого кринолина и тяжелых нижних юбок. Столь пышное одеяние занимало все свободное от мебели пространство каюты.
Грубое постельное белье царапало кожу, но одеяла приятно согревали. Несмотря на то, что тревожное предчувствие не покидало Джулию, усталость вскоре одержала над ним верх. Девушка медленно погрузилась в сон.
А пока она засыпала, мысли о Майлсе и пережитом ужасе продолжали всплывать у нее в голове. Где же он? Что с ним? Может, его уже нет в живых?
Джулия прикусила губу, чтобы сдержать слезы. Мать часто повторяла ей, что от плача появляются морщины, а отец уверил, что слезами горю не поможешь. Но, вспоминая о недавних муках, она каждый раз чувствовала, как увлажняются глаза: защищая ее честь, ее обожаемый брат был вынужден спасаться бегством… словно преступник.
Почему Господь допустил такое? Это несправедливо.
Вскоре она была уже в царстве Морфея. Слезы перестали струиться по щекам.
Глава 2
Поскрипывая и вздыхая, словно усталый человек, корабль уверенно скользил во мраке между судов вражеской эскадры, но Джулия не подозревала об этом, вновь оказавшись в когтях кошмарных сновидений.
Во сне она вернулась в августовский вечер, когда брела по лесу, окружавшему Роуз-Хилл, с наслаждением вдыхая благоухание распустившегося к ночи жасмина. Трава под ногами казалась густой и мягкой, как шерстяной ковер, и Джулия наклонилась, чтобы сбросить закрытые тесные туфли. Смеясь от прикосновения нежных травинок к ступням, она босиком побежала к ручью, который журчал неподалеку, в манящей зелени леса.
Всего несколько минут назад Майлс отправился на очередную тайную встречу с людьми, которые вовсе не были сторонниками южан. Его секретная деятельность была причиной неутихающей тревоги Джулии и ее матери. Майлс подвергал опасности не только себя, но и родных. Уже не раз к ним в окна летели камни и угрозы "ночных всадников". Однако Майлс оставался глух к мольбам матери и сестры.
– Мужчина обязан поступать так, как велит ему долг, – часто повторял он. – Я никому не обещал сражаться на стороне северян, но никто не заставит меня вместе с южанами отвоевывать то, во что я не верю.
Вот и сегодня он покинул дом, намереваясь вернуться не раньше полуночи. Пытаясь отделаться от тревожных мыслей о брате, Джулия подобрала юбки и шагнула в прохладные воды ручья.
Немного погодя, поморщившись от неудобства, причиняемого панталонами, которые сковывали движения, Джулия вышла на берег, чтобы освободиться от лишней одежды. Повесив панталоны на ближайший куст, она испытала непривычное ощущение легкости и свободы. Ей захотелось бегать, брызгаться и плескаться, как в детстве, чтобы хоть ненадолго забыть о изнуряющем беспокойстве.
Ступая с одного скользкого камня на другой, Джулия запела. Здесь, среди зелени мирного леса, золотистых бликов солнца и брызг, мысли о войне и горе исчезали сами собой. Оставалась безмятежность. Джулии не хотелось покидать этот райский уголок.
Лесное эхо отзывалось на ее голос, и вскоре Джулия увлеклась пением. Деревья заменили ей благосклонных слушателей, шорох их листьев – одобрительные аплодисменты. Все остальное отступило на задний план.
Внезапно она насторожилась. Предчувствие, подобно пронизывающему холоду, сковало ее члены. Джулия медленно огляделась по сторонам. Что-то было не так. А может, незнакомый звук ей почудился? В этом Джулия не была уверена, однако ее не покидало ощущение, что рядом кто-то есть. Кто-то таился в тени деревьев, наблюдая за ней, подслушивая…
Остановившись посреди бурного ручья, Джулия немного выждала, а затем принялась шаг за шагом продвигаться к берегу, стараясь не потерять равновесие и не свалиться со скользких, обросших мхом камней. Одновременно она напрягала зрение, вглядываясь в подступающие сумерки.
Вдруг раздался треск ветки и шум шагов. Из-за кустов вышли двое мужчин. Джулия мгновенно узнала в них Джейба Срогдена и Уили Лукаса – местных смутьянов и отпетых мошенников.
От страха словно липкой паутиной оплело ее гортань. Она с трудом выговорила:
– Почему вы шпионите за мной? Что вам понадобилось здесь, в Роуз-Хилле? Вы вторглись в частные владения! – Вспомнив о подобранных юбках, она быстро опустила их, прикрывая ноги.
Мужчины хмыкнули, затем Уили прищурился и заявил:
– Вы барышня неглупая и наверняка скажете нам, куда укатил ваш братец-предатель.
– Понятия не имею, – отрезала Джулия, надеясь, что голое не подвел ее. – И не смейте называть его предателем! Каждый волен иметь свое мнение.
– Но не в военное время, – возразил Джейб, направляясь навстречу Джулии. – Если вы по-хорошему расскажете нам все, что знаете, мы не причиним вам вреда. Мы только разделаемся с Майлсом и ублюдками, с которыми он связался.
Уили допил последний глоток из бутылки, отшвырнул ее прочь и последовал за Джейбом. Мысли Джулии путались, по телу пробегала неудержимая дрожь. Она помнила лишь об одном: нельзя выказать свой испуг. И Джейб, и Уили пьяны, и лучший способ дать им отпор – проявить негодование, а не страх. Но мужчины неумолимо приближались, и Джулии требовалось найти путь к спасению. Обвинить их в дерзости можно и позднее, когда рядом будут свидетели.
– Недурные ножки, – осклабился Уили, обнажив желтые кривые зубы. – А как насчет остального? Ручаюсь, тебе есть чем похвастаться, детка…
– Нет! – в панике вскрикнула Джулия. – Оставьте меня в покое! – Она круто развернулась к противоположному берегу ручья, поскользнулась на камне, лихорадочно замахала руками, чтобы удержать равновесие, и упала в ручей. Взметнув столб брызг, она попыталась подняться, но тщетно.
Крепкие руки потянулись к ней, схватились за мокрое платье, и Джулия с силой ударила по ним, не переставая кричать. Но ее вытащили из воды и повлекли на берег, к густым кустам.
Джулию грубо швырнули на землю и сорвали с нее одежду. Увидев ее наготу, Джейб ухмыльнулся и вновь спросил, куда уехал Майлс, и пообещал отпустить Джулию, если она скажет правду.
Она принялась уверять, что ничего не знает.
– Ладно, не будем тратить время зря, – усмехнулся Джейб, повалившись на нее и больно сжимая руками ее грудь. – С твоим братцем не поздно разделаться и завтра…
Во внезапном приливе сил, о существовании которых Джулия и не подозревала, она вскинула руки и ткнула большими пальцами в глаза обидчику, одновременно нанеся удар коленом в пах. С воплем боли он перекатился на бок и скорчился.
Воспользовавшись свободой, Джулия встала на колени и уже успела подняться на ноги, как опомнился Уили, до сих пор неподвижно стоявший поблизости. Наклонившись, он молниеносно схватил ее за щиколотку и дернул к себе. Сухие комья земли оцарапали нежную кожу ее живота и груди.
– Ну, теперь она у меня попляшет, – прорычал Джейб. – Держи ее крепче. Сейчас я разделаюсь с ней, как с дешевой шлюхой…
Оба негодяя схватили ее, намереваясь обесчестить. Джулия извивалась всем телом, пытаясь вырваться, и тут вечерний воздух разорвал негодующий крик.
Слуга, посланный на поиски Джулии, появился как раз вовремя и спас ее. Джейб и Уили бросились наутек и мгновенно скрылись в густом кустарнике.
Дальнейшие события изгладились из памяти Джулии. Она очнулась в своей постели и увидела, что рядом сидит рыдающая Сара. Мать склонилась над ней, а старый доктор Перкинс объяснял, что девушка испытала сильное потрясение, но, к счастью, осталась невредима. Заметив, что Джулия пришла в себя, врач дал ей снотворное.
Внезапно в спальне появился Майлс и, не обращая внимания на протесты матери, встряхнул Джулию за плечи, требуя сказать, кто напал на нее. Джулия с трудом выговорила имена обидчиков, и спальню огласил яростный вопль Майлса, поклявшегося отомстить за сестру. Мать разрыдалась, умоляя его одуматься, не мстить самому, а обратиться к шерифу.
Майлс не послушался. С тех пор мать и Джулия не видели его и не получали от него никаких вестей.
За поимку Майлса была назначена награда. Шериф обвинил его в предумышленном убийстве.
Узнав о случившемся, Майлс отправился в город, прямиком в таверну, завсегдатаями которой были Джейб Брогден и Уили Лукас. Не говоря ни слова, Майлс вошел и застрелил Уили Лукаса. Джейбу Брогдену удалось сбежать.
Несмотря на то что Майлс защищал сестру, шериф объявил его убийцей.
Но Джулия и ее мать знали, по какой причине шериф Франклин поспешил заклеймить Майлса как преступника. Подобно множеству других рьяных конфедератов, шериф не скрывал ненависти к тем, кто не разделял его мнения о войне.
Джулия проснулась в слезах, зовя Майлса.
Этот сон повторялся слишком часто и был неотличим от реальности. Она ощущала руки мерзавцев на своем теле, слышала голос взбешенного Майлса, выбегающего из дома. Господи, неужели этот кошмар никогда не кончится? Неужели ей суждено каждую ночь переживать его заново?
Все это напоминало Джулии другое, не менее страшное событие, которое они с Майлсом пережили в десятилетнем возрасте. Прошли годы, прежде чем ей перестал сниться разъяренный кабан, выбежавший из кустов прямо на них. Майлс успел подхватить сестру и подсадить ее на низко свисавшую ветку ближайшего дерева, велев схватиться за нее покрепче.
Он сам встретил атаку кабана и спас Джулии жизнь, рискуя собой. К счастью, рабы, работавшие в поле неподалеку, услышали крики Джулии, прибежали на помощь и прикончили дикого зверя, который уже вонзил клыки в правое бедро Майлса. Он упал на землю, истекая кровью и испуская стоны боли. И Майлс. и Джулия понимали: не подоспей помощь, кабан прикончил бы противника.
Майлс потерял много крови, и в течение нескольких дней доктор Перкинс опасался, что он не выживет. Но вышло так, что после ранения он навсегда остался хромым.
– Каждый раз, глядя на тебя, я вспоминаю, что ты спас мне жизнь, – как-то раз в слезах призналась ему Джулия.
– Напрасно ты считаешь меня героем, – лукаво отозвался Майлс. – Мне просто хотелось проверить, сумеешь ли ты вскарабкаться на дерево, а о кабане я даже и не думал.
Однако Джулия поняла, что он всего лишь пытается отшутиться. Майлс остался верным себе, и Джулии пришлось смириться с мыслью, что он не желает слышать напоминания о своем героическом поступке. С тех пор она больше не заговаривала о случившемся.