– Мистер Виндфилд, – повторила девушка, и голос ее был почти спокойным, только лицо порозовело от смущения. – Можно мне теперь одеться?
Вспомнив, где он и что делает, Логан отдернул руку. Слишком взволнованный, чтобы сразу ответить, он откашлялся, встав на ноги, и молча кивнул. Он понимал, что должен отвернуться, и не мог себя заставить.
Элизабет потрогала поврежденное место и натянула платье на плечо, нечаянно показав часть кружевной сорочки, едва прикрывавшей ее упругую грудь, и сама этого не заметив.
У Логана перехватило дыхание, желание жарким пламенем охватило его, и мужчина с трудом его подавил. Разозлившись на себя за то, что уставился, как зеленый юнец, на женское тело, он стиснул зубы и закрыл глаза, молясь, чтобы когда он их откроет, розовые кончики ее маленьких, похожих на дыньки, грудей, уже были скрыты от его жадного взгляда.
– Мистер Виндфилд? – снова раздался совсем спокойный голос Элизабет.
Раскрыв глаза, Логан увидел ее перед собой полностью застегнутую, аккуратную как всегда.
– Прошу вас, давайте все-таки поговорим.
Увидев, как упрямо выставила она подбородок поверх высокого воротника, он обреченно вздохнул:
– Ладно, кажется, у меня нет другого выхода, если и только не хочу кончить тем, что случайно убью вас. Присядьте, – он показал на пару еще не расколотых чурбаков. – Так, что же это такое неотложное заставило нас ринуться под топор, чтобы сообщить мне?
– Я хочу извиниться, – тихо сказала Элизабет.
– Что? – он с изумлением уставился на нее, сомневаясь правильно ли понял.
– Я искренне сожалею, – все так же тихо повторила она.
– Да уж, конечно, не я вас заставлял лезть под топор, сами себя чуть не укокошили.
– Нет, речь не об этом. Извините меня за то, что я приехала на месяц раньше положенного. Понимаете, в письме были смазаны чернила, и мне показалось, что написано "Январь", – Бет закусила дрожащую нижнюю губу, перевела дыхание и продолжила. – Теперь-то я понимаю, что на целый месяц навязалась вам, но у меня есть собственные серьезные причины, по которым приходится оставаться здесь.
Она встала:
– Я буду изо всех сил стараться не быть для вас обузой. И несмотря на то, что вы обо мне думаете, я буду хорошей учительницей, мистер Виндфилд, – закончила она серьезно.
– Называйте меня просто Логан, – сказал он, внезапно устыдившись своего прежнего обращения с ней.
Бет улыбнулась:
– Вот как?
– Да, вот так. Никакого мистера Виндфилда для нас больше не существует. Мое имя Логан, – он слегка дотронулся до ее плеча, – мне чертовски жаль, что так нее получилось. Когда придете домой, попросите бабушку Джо положить на ушибленное место компресс. Меньше будет болеть и не так распухнет.
Бет благодарно взглянула на него:
– Хорошо. Спасибо, мистер… Спасибо, Логан.
– Ну, вот и поговорили, мисс Истгейт. Все?
– Элизабет. Меня зовут Элизабет, – сказала она. – Да, пока все, Логан.
"Элизабет… Что ж, хватит с меня и этого", – сказал Виндфилд себе, наблюдая за равномерным покачиванием ее бедер, пока девушка неторопливо шла наверх к дому. Его сердце забилось сильнее, когда он вспомнил, что ему довелось увидеть, когда он мысленно представил все ее тело, такое соблазнительное, даже в тусклой, невыразительной упаковке строгого платья. А как искрились ее глаза, когда она улыбалась. Ну, честно, если бы не эта прическа и очки, Элизабет была бы совсем хорошенькая. Логан вздохнул и, обругав себя последними словами, постарался выкинуть из головы этот влекущий образ, уже сожалея о том, что увидел. В его положении последнее, чего ему не хватало, так это связаться с женщиной. И бросив последний задумчивый взгляд вслед уже подходящей к дому Элизабет, он взял топор и вновь принялся колоть дрова.
Глава 5
Неделя прошла с того дня, когда Элизабет извинилась перед Логаном, и хотя она благодарила Бога за то, что не видит больше на его лице насмешку и неудовольствие, ей было крайне досадно, что он по-прежнему избегает ее. Теперь Бет понимала, что получив письмо из Чикаго, в котором она сообщала о дате своего прибытия, Виндфилды оказались настолько деликатными, что не написали ей, что приезжать еще рано. Бабушка Джо и дети делали все возможное, чтобы учительнице было хорошо в их доме, несмотря на неприязнь Логана и проделки Сета. Элизабет же считала своим долгом работой оправдать пребывание здесь.
Она настояла на том, чтобы самой стирать и гладить белье, штопать одежду. Дела эти были порядком запущены, потому что бабушка Джо давно уже страдала приступами ревматизма, да и хлопот на кухне у нее было предостаточно, хотя Бет всячески старалась и здесь ей помочь и вместе со старой леди готовила еду. Салли Мэ и Руфь обычно занимались уборкой комнат и мытьем посуды, но сегодня вечером, после ужина, желая избавиться от неясного чувства беспокойства, Элизабет отправила девочек погулять и сама стала мыть грязные тарелки. Работа помогала отвлечься, не оставляла времени думать о неловкости ее положения, об отношениях с Логаном Виндфилдом.
Но, как она ни старалась, мысли все время возвращались к тому дню, когда он случайно ударил ее топором. Бет дотронулась до плеча, на котором остался лишь слабый след от ушиба. Слишком хорошо она помнила прикосновение его пальцев к своей коже и восхитительное, захватывающее дух ощущение, которое она при этом испытала. Припомнив, как Логан резко отдернул руку после ее слов, Бет подумала, что, возможно, и он почувствовал нечто подобное.
Внезапно совсем уж странная мысль пришла ей в голову: что случилось бы, если бы она не заговорила? Поцеловал бы он ее? Поразившись дикости подобных мыслей, Бет схватила очередную тарелку и стала яростно тереть ее.
Она мыла, споласкивала, вытирала, а мысли двигались своим чередом. Ее никогда не целовали. После истории с Тэсс, Элизабет с недоверием и страхом относилась к сильной половине человечества. И сама она уже дважды пострадала, потеряв работу, именно из-за мужчин.
Но Логан Виндфилд не приставал к ней. Скорей уж наоборот, едва терпел ее присутствие, в лучшем случае был просто вежлив. Он, конечно же, не был джентльменом, и манеры его были такими же грубыми, как мозолистые руки. А то, что можно разглядеть в его лице, кроме бороды, едва ли назовешь привлекательным. И весь он такой огромный… Пожалуй, она еще действительно неопытна и плохо разбирается в людях, и ей совершенно непонятно, почему одно присутствие этого человека повергает ее в состояние полного замешательства.
И опять перед ее мысленным взором отчетливо встал его образ: сильные мускулистые руки, могучий торс, густая шевелюра, золотом переливающаяся на солнце. Таким она увидела Логана там, на поляне. Но было в нем и еще что-то особенное, что затрагивало ее самые сокровенные чувства, пробуждало в ней желание утешить этого мужчину, словно спрятавшегося за своей густой бородой. Что же это было: может быть, печальные тени в его голубовато-стальных глазах? Или таинственная сдержанность в ее присутствии, особенно теперь, после их последнего разговора? Или его нарочитый цинизм, причины которого после рассказа Салли Мэ ей стали ясны? Да, конечно, то, что рассказала девочка, многое объясняло в характере и поведении Логана, но было и нечто еще, что она не могла пока себе объяснить. Как бы Бет хотела знать – что?
Девушка поставила последнее чистое блюдо на полку и прикрыла полотенцем. Сняв фартук, Элизабет присоединилась к остальным. Закончив свои дневные дела, набегавшись на свежем воздухе, все, кроме Логана, собрались у камина. Удобно устроившись в качалке напротив бабушки Джо, Бет улыбнулась маленькому Джозефу, который тут же вскарабкался ей на колени, чтобы сидеть так до тех пор, пока не отправят спать.
Нат и Сет были заняты вырезанием из дерева перепелки, Руфь, примостившаяся на коврике слева от Бет, смеясь, баловалась с распущенными волосами Салли Мэ, придумывая все новые варианты причесок. Бабушка Джо, слегка покачиваясь в кресле, наблюдала за детьми и напевала тихонько какую-то мелодию.
Глядя на эту мирную картину, Элизабет почувствовала духовную близость с этими простыми людьми и с острым сожалением поняла, как много она потеряла, выросши без семьи.
Когда она осторожным движением убрала прядь темных волос Джозефа, упавших малышу на глаза, Бет подумала о Тедди, о том, что Ханна обещала ей проводить с ним как можно больше времени. Элизабет написала уже целую стопку писем в Чикаго, но к ее великому сожалению, Виндфилды никогда не ездили в поселок и оттуда тоже никто не приезжал, и скорее всего раньше начала учебного года навряд ли ей удастся отправить свои письма.
Наскучив игрой в парикмахера, Руфь перебралась поближе к огню и, глядя на бабушку Джо веселыми ласковыми глазами, попросила:
– Расскажи нам что-нибудь про старину.
Старушка улыбнулась:
– Боже милостивый! Дитя, неужели ты не устала еще слушать эти старые истории?
– Я никогда не устаю, – девочка посмотрела на Бет, – а кроме того, твои рассказы нравятся Элизабет тоже.
– Пожалуйста, бабушка Джо, мне так нравится вас слушать, – девушка наклонилась вперед и легко коснулась старческой руки.
Она в самом деле была очарована воспоминаниями бабушки о ее замужестве, о том времени, когда юная Джозефина Виндфилд приехала сюда, в горы, со своим мужем Джошуа. Элизабет слушала, зачарованная голосом старой леди, который становился мягким и тоскующим, когда та вспоминала события тех давних дней, и сама словно становилась участницей всего происходившего тогда в округе.
Закончив очередной рассказ, бабушка Джо несколько минут сидела молча, будто не в силах расстаться так быстро с тем далеким временем. Наконец, она подняла голову и увидела, что взгляды всех устремлены на нее.
– Ну, все, хватит на сегодня вспоминать дела давно минувших дней, – заявила достопочтенная старушка, утирая повлажневшие глаза, и хлопнула в ладоши: – А почему бы нам немного не повеселиться? У меня так появилось настроение сыграть для вас что-нибудь хорошенькое. Салли Мэ, подай, пожалуйста, мою цитру.
Этот музыкальный инструмент, свадебный подарок мужа, был для старой леди источником большого удовольствия, она хранила его, как единственную память о прошлой счастливой жизни, и обращалась с ним очень любовно и бережно.
Салли Мэ осторожно поставила цитру на колени бабушке, и та нежно коснулась ее струн своими узловатыми пальцами, и они отозвались тихим мелодичным звоном.
Для Бет цитра звучала, как маленькая арфа. Она внимательно смотрела, как бабушка Джо искусно перебирает струны, наигрывая старинную танцевальную мелодию.
Сыграв еще несколько песенок и доставив всем большое удовольствие, старушка перестала играть и жестом приказала младшему внуку слезть с колен Элизабет. Когда Джозеф устроился у ее ног, у камина, она передала плоский, похожий на ящик инструмент учительнице:
– Лизбет, а теперь попробуй ты.
– Я? – Бет покачала головой. – Но я же не умею.
– А я тебе покажу, тут нет ничего сложного.
Элизабет, обладавшая хорошим музыкальным слухом и умевшая все схватывать на лету, пальцами обеих рук стала перебирать струны так, как учила бабушка Джо, и спустя некоторое время ей удалось сыграть мелодию "Анни-Лори". Дети одобрительно захлопали, а Бет, наслаждаясь покоем и радостью, царившими в комнате этого затерянного в горах дома, ставшего ей таким родным, сказала:
– А теперь пусть и другие покажут свое искусство.
Нат аккуратно положил цитру в футляр и засунул его подальше на верхнюю полку. Взяв свою гитару, висевшую в углу, он придвинул стул поближе к Салли Мэ и настроив инструмент на нужный лад, обратился к сестре:
– Твоя очередь.
Под аккомпанемент брата девочка исполнила старые горные баллады чистым, красивым голосом, становившимся особенно эмоциональным, когда она пела о неразделенной любви. Но вот Салли Мэ и Нат закончили свой репертуар. Юноша продолжал играть, и все, даже маленький Джозеф, стали петь гимны, в поэтической форме повествующие об истории их родины, и церковные хоралы.
Элизабет сначала робко, а потом все уверенней присоединилась к поющим, вплетая в их слаженный хор свой высокий голос. Необыкновенное чувство охватило ее: вот сейчас, сидя перед пылающим камином и вместе со всеми исполняя песни, освященные веками, она по-настоящему осознала, что такое семейный очаг и преисполнилась восхищением перед всеми, кто так бережно хранит свою историю и передает ее в рассказах и песнях из поколения в поколение. Виндфилды открыли для нее новый мир, и она была им так благодарна за возникшую между ними близость, за подаренные надежды. Ведь и у нее с Тедди может когда-нибудь быть такая же дружная семья, даже если ее воспоминания и не будут столь счастливыми.
Затихли последние звуки "Уайлвудской церкви", светлая тишина опустилась на комнату. Руфь, вздохнув, посмотрела на дверь:
– Как жаль, что Логан в последнее время не приходит петь вместе с нами. У него такой красивый голос.
Девочка сказала это без всякой задней мысли, но Бет почувствовала угрызения совести, зная, что он не приходит только из-за нее.
Музыкальная часть вечера закончилась, и Элизабет стала читать Даниэля Буна, историю горца. Джозеф, прикорнув у ног бабушки Джо, стал клевать носом и скоро задремал, и Нат, притушив лампу, унес малыша в постель. Девушка снова погрузилась в свои размышления и не заметила, как остальные тихо покинули комнату.
В кресле, перед потрескивающим камином было тепло и уютно. Бет слегка покачивалась, голова ее постепенно клонилась к плечу, глаза, завороженные язычками красно-оранжевого пламени, затуманились, и, наконец, усталость взяла свое, ресницы сомкнулись, и сон окутал маленькую фигурку у затухающего огня.
– Логан! – Руфь радостно вскрикнула.
– Привет всем! Вот, думаю, дай-ка зайду для разнообразия к вам на веселье, – мужчина прошелся по комнате, двигаясь между лампой и камином, и отбрасывая на стену длинную колеблющуюся тень.
Элизабет, испытывая странное чувство неловкости в его присутствии, поежилась в кресле, словно пытаясь стать совсем незаметной. Сердце девушки забилось быстрее и дыхание участилось, когда он уселся на отрезок бревна, служивший подставкой для ее ног, и прислонился спиной к каминной трубе.
Она старалась не смотреть на него, но приятно-горьковатый аромат туалетного мыла, смешанный с крепким запахом чистого здорового мужского тела, дразнил и манил ее. И не удержавшись, глянув на Логана украдкой, Бет глазам своим не поверила: на нее в упор смотрел самый красивый мужчина, какого она когда-либо встречала.
– Хэлло, учительница, – вот и все, что он произнес, но богатый разнообразными оттенками тембр его голоса, проник ей в самую душу, затронув ее чувства, как рука мастера трогает тонкий инструмент.
– Хэлло, – едва переводя дыхание, тихо ответила она.
В отблесках пламени очага его волосы, аккуратно постриженные и причесанные, блестели, как полированное золото. Темные длинные ресницы выразительно оттеняли сияющие дымчато-голубые глаза. Блики света играли на лице Логана, подчеркивая то ямочки на чисто выбритых щеках, то сильные, выступающие вперед челюсти, то прямой, словно из камня высеченный нос. Над массивным упрямым подбородком полные губы большого чувственного рта изогнулись в широкой улыбке, открывая ровные белые зубы:
– Я что, прохожу специальный осмотр? – растягивая гласные, пробасил он.
– Простите, – пролепетала Бет, опустив голову. Внезапно ей стало жарко, и она догадалась, что покраснела от кончиков пальцев на ногах, до корней волос на голове.
Логан только усмехнулся.
– Элизабет, ты разве не собираешься дочитывать рассказ до конца, – словно откуда-то издалека донесся до нее голосок Руфи.
– Да-да, конечно, если хочешь, – в замешательстве девушка перелистывала страницы, надеясь вспомнить место, на котором прервала чтение.
"Господи, что он должен думать обо мне, если я так глупо уставилась на него?" – лихорадочно металось тем временем у нее в голове.
Найдя нужную страницу, Бет продолжила чтение, совершенно не вникая в смысл прочитанного. Даже не поднимая глаз, она чувствовала пристальный взгляд Логана. Но вот повествование подошло к концу.
– Все, – чуть слышно промолвила Элизабет.
Не нарушаемое никем молчание заставило ее поднять голову. Почему все смотрят на нее так странно?
В глазах бабушки Джо мелькнули живые лукавые огоньки, она поднялась с кресла:
– Салли Мэ, Руфь, вам пора спать.
Хихикая и переглядываясь, девочки пожелали всем спокойной ночи и вышли из комнаты вслед за бабушкой, бросившей напоследок выразительный взгляд на мальчиков.
– Спокойной ночи вам, – неторопливо проговорил Нат, уловив ее намек. – Пошли на боковую, юнец, – сказал он младшему брату, выпроваживая того в коридор.
В дверях Сет остановился и сверкнул в сторону Бет возмущенным взглядом:
– Я что-то никогда не слышал, чтобы Даниэль Бун поцеловал сорок индейцев.
Элизабет широко распахнула глаза: целовать индейцев? Уткнувшись в книгу, она быстро перелистала страницы назад, наконец нашла абзац, в котором Бун утверждал, что ОН УБИЛ СОРОК ИНДЕЙЦЕВ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ОНИ СДАЛИСЬ. Бет подняла голову и с ужасом посмотрела на Логана:
– Неужели я прочитала "поцеловал"?
Улыбаясь, он утвердительно кивнул.
– Силы небесные! – В страхе она уставилась на книгу так, как будто та могла укусить ее. – Что теперь все обо мне подумают?
– Не тревожьтесь понапрасну, учительница, – медленно проговорил Виндфилд. – Так нередко бывает с каждым, чьи мысли витают где-то. На этот раз ваши думы оказались на территории гораздо более интересной, чем у большинства.
Вне себя от смущения, Бет живо вскочила на ноги:
– Уже поздно, мне лучше уйти, – она положила книгу на камин и быстро повернулась, намереваясь выбежать в дверь.
Логан схватил ее за руку:
– А я еще не собираюсь уходить, – сказал он тихо.
Элизабет чувствовала его теплое дыхание, ощущала аромат здорового мужского тела и слегка дрожала от этого.
– У девочек могут появиться разные вопросы. Надо бы дать им немного времени, чтобы уснули, – все так же тихо предложил Логан.
Ощущение мужчины, находящегося слишком близко, было для нее пока слишком непривычным, волновало и пугало одновременно. Бет резко отбросила его руку. Вдруг ей показалось, что воротник ее строгого черного платья стал слишком тугим и буквально не дает дышать, и она даже вынуждена была слегка оттянуть его:
– Здесь очень жарко, – словно оправдываясь, промолвила она.
– Точно так и я думаю, – откликнулся Логан, – А почему бы нам не прогуляться? Пойдем, я хочу тебе что-то показать.
И прежде, чем Элизабет успела возразить, он укутал ее в шаль и как ребенка повел из дома за руку.
Тишину безветренной ночи нарушало лишь уханье филина. Полный месяц ярко освещал ландшафт, светло было почти как днем.
Страшась стать жертвой волшебных чар природы, Бет глубоко вдохнула бодрящий холодный воздух, надеясь, что это прояснит ее разум, но наоборот, еще острее почувствовала мужчину, идущего рядом. Внезапно осознав, что он все еще держит ее за руку, она попыталась вырвать свою ладонь. Логан и не думал отпускать ее.
– Пойдем, пойдем, это не очень далеко.
– А что ты мне хочешь показать? Ночью? – удивилась Бет, спотыкаясь на незнакомой тропе.