Это было прекрасно: свобода, близость к любимому человеку, прогулки по пляжу, разговоры или долгое сидение бок о бок в задумчивом молчании на белом морском песке.
Когда время отпуска истекло, они возвратились в Майами, а оттуда полетели в Виргинию. Гейли чувствовала, что она побывала на седьмом небе, и считала, что ни одна женщина никогда не переживала такого счастья.
Ни она, ни Брент больше не вспоминали о той ужасной ночи, выкинув ее из памяти как неприятную вещь.
Глава 12
ПОКУДА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС
Вильямсберг, Виргиния
Весна 1775 года
День уходил. Перси достал карманные часы и, напрягая зрение, посмотрел на стрелки: "Около семи. Если через минуту она не придет, значит, ждать больше не стоит".
Он огорченно вздохнул и, подойдя к Голиафу, потрепал коня по крутой шее:
– Что скажешь, старина, придет она или нет? – Он улыбнулся. Весь год они непрерывно играли в кошки-мышки. Катрина дразнила и заманивала его, старательно и искусно избегая уединенных встреч. При людях она пускалась кокетничать напропалую, настолько же отчаянно, насколько он жаждал остаться с нею наедине. В последнее время любые их встречи стали рискованны, так как отношения между двумя частями общества – теми, кто был предан Британской короне, и колонистами, настаивающими на независимости, – стремительно ухудшались. Отдельные выстрелы уже потрясли воздух Лексингтона, а в Массачусетсе шла настоящая война, грозившая перекинуться на виргинские земли. Британцы готовили пути отступления, поскольку в Вильямсберге вот-вот должен был вспыхнуть мятеж.
Перси тревожился не на шутку. Улыбка его давно растаяла.
– Нет, она придет. Она обязательно придет, – упрямо твердил он, не в силах поверить, что Катрина может не появиться. Он ни на йоту не сомневался, что она его любит. На днях ему предстояло ехать в Филадельфию, к людям, которыми он и остальные колонисты восхищались. Эти храбрецы осмелились восстать против тирании: Адамс, Хэнкок, Патрик Генри… Британцы объявили их предателями, но большинство колонистов считали их патриотами страны и земли, которая стала для них настоящей родиной.
Но при воспоминании о Катрине высокопарные мысли и гражданский пыл Перси немедленно угасали. Где она? Когда она придет?
Она, конечно, настоящая британка – он понимал это, – росла и воспитывалась в родовом гнезде потомственных тори. Различие воспитания и политических взглядов являлось главным препятствием их союза, но, с другой стороны, что это значило для влюбленного?
Перси был влюблен, поэтому сердце при любом шорохе или дуновении ветра болезненно сжималось от надежды или разочарования. "Только не показывать ей своих переживаний! – напомнил он себе. – Не открывать перед ней измученное сердце, потому что она, возможно, лишь юная ветреница, мечтающая увидеть поклонника у ног и услышать его смиренные мольбы о благосклонности".
Перси замер. На сей раз он не ошибся. Похоже, он явственно слышал топот копыт приближающейся лошади.
Вскоре показался всадник, закутанный в темный плотный плащ. Когда он поравнялся с Перси и резко дернул поводья, лошадь вздыбилась и громко зафыркала.
– Перси! – услышал он голос Катрины.
Он быстро вышел из-под дерева, чтобы поскорее обнять девушку. Катрина положила руки ему на плечи, и Перси снял всадницу с коня. Она хотела что-то сказать, но его нетерпеливые поцелуи заставили ее замолчать. Катрина доверчиво приникла к кавалеру, слабея и взволнованно дыша.
– Ох, Перси! – неожиданно грустным голосом молвила она.
– Что, любимая, что такое?
– Мы уезжаем из Вильямсберга. Генри отправляется в Бостон, чтобы примкнуть к британским войскам, а меня с Элизабет отсылают в Англию.
– Нет! – Он отчаянно и крепко прижал Катрину.
– Перси! Все кончено. Мы не увидимся больше. Никогда.
– Нет! – повторил он в отчаянии. Сердце готово было разорваться, хотя он предчувствовал, что так все закончится. Он оторвался от Катрины, не убирая ладоней с ее плеч и пристально вглядываясь в глаза. – Ты не уедешь из Америки.
– Что? – Девушка искренне удивилась. – Но я должна. Он мой опекун. Он станет искать меня…
– Не найдет. Боже мой, девочка моя милая! – Он встряхнул ее за плечи, сильно и яростно, так что капюшон свалился с головы, а волосы рассыпались по спине золотым каскадом перепутанных завитков. – Я люблю тебя! Я люблю тебя! Разве ты не понимаешь?!
Катрина ахнула и бросилась ему на грудь:
– Я боюсь, Перси! Я так боюсь! Если он меня отыщет…
– Не сможет. Мы убежим сегодняшней ночью. К священнику, который немедленно нас обвенчает, а потом отправимся ко мне в поместье. Катрина, выходи за меня замуж! Твой братец никогда больше не встанет между нами. Выходи за меня!
– Замуж… – ошеломленно промолвила девушка.
– Сегодня же, сейчас!
– Да, да! Перси! – Внезапно затрепетав и просияв от счастья, Катрина обхватила его шею руками и, прижавшись, бессвязно зашептала: – Я иногда задавалась вопросом… Мне это надо было знать… Хочешь ли ты взять меня в жены, сделать законной супругой? Но я не смела спросить тебя, потому что возможный отказ… Это было бы так больно… Я бы не пережила…
– Любимая. Я всегда мечтал стать твоим мужем. Мне хотелось положить сердце к твоим ногам в тот день, когда впервые увидел тебя.
– О Перси!
Катрина прильнула к нему, и они жарко поцеловались. Но вдруг он резко отпрянул, насторожившись. На лесной дороге снова послышался гулкий топот лошадиных копыт.
– Прячься! – скомандовал Перси и потянул девушку под ветвистый вяз. Сердце громко забилось в груди. Он приготовился к встрече с врагом.
Вскоре показался всадник и окликнул его по имени.
– Это Джеймс, – облегченно вымолвил Перси.
– Идут! – взволнованно заговорил друг. – Генри Сеймур с целым отрядом лакеев. Они идут сюда. Он заподозрил что-то и хочет арестовать тебя, затем доставить в Бостон к военному начальству, чтобы обвинить в сопротивлении властям.
Это не составило бы никакого труда, ибо Перси в последнее время явно встал на сторону противников английского правительства. По их просьбе в Бостоне он проник в ряды британцев, чтобы добыть сведения для руководителей мятежа в Массачусетсе. Ловко меняя произношение и манеры, равно как и внешность, он легко справился с задачей.
– Спасибо, Джеймс. Ему меня не отыскать.
– Хорошо. Тогда беги, а я отвезу Катрину…
– Нет, она едет со мной.
Для Джеймса это было полной неожиданностью. На минуту воцарилось молчание, затем мужчины крепко пожали друг другу руки.
– Тогда в добрый путь, друг мой, – сказал Джеймс и, улыбнувшись Катрине, поцеловал ее в щеку. – Желаю вам счастья.
– Спасибо, – ответила она.
Джеймс помог Катрине взобраться на лошадь, а Перси свистнул Голиафу. Сев на коня, он помахал другу рукой, и влюбленные ринулись в темноту, навстречу ночи.
Они скакали очень быстро, не смея остановиться, пока не отъехали далеко на запад. Перси хорошо знал дорогу к цели путешествия. Через пару часов они доехали до маленькой церковки с высоким шпилем на колокольне, словно парившим в воздухе. В сей поздний час она была пуста, и, бросившись к двери пасторского домика, Перси принялся колотить в нее кулаками, пока не убедился, что его услышали. Сначала изнутри раздался хриплый голос, затем престарелый священник с развевающимися седыми прядями волос отпер дверь.
– Хо-хо! Да это Перси! Должно быть, что-то стряслось, сынок, коль будишь старика среди ночи… – Святой отец осекся, увидев за спиной гостя молодую женщину, глядевшую на пастора перепуганными глазами.
– Это Катрина Сеймур, отец Мак-Клери. Она моя невеста, и нам необходимо срочно обвенчаться. Сейчас же.
– Но, Перси, уже совсем поздно! Этак не годится. Нельзя же… Есть приличия, которые следует соблюдать…
– Нет, сэр, нет! Мы нуждаемся лишь в Божьем благословении и уповаем на вашу помощь.
Отец Мак-Клери поглядел сначала на молодого человека, потом – на девушку, и сердце его, казалось, согрелось и растаяло. Они были крайне взволнованны, но не растерянны и прекрасно смотрелись вместе! Священник не стал утруждать их излишними расспросами, он без этого догадался, что они переживают. А еще сразу увидел, как сильно эти люди любят друг друга.
– Входите, – пригласил их святой отец. – Проходите в дом.
Через час, вместе с женой и старшим сыном, которые должны были стать свидетелями при венчании, священник ввел молодых в церковь. Обряд и служба проходили при слабом свете свечей. Жених с невестой поклялись любить и почитать друг друга, она – слушаться мужа, а он – заботиться о жене, пока смерть не разлучит их. У них не было обручальных колец, а невеста вместо букета держала в руках несколько скромных маргариток из церковного садика, но скромность обстановки не уменьшила торжественности обряда. Святой отец с гордостью объявил стоявшую перед ним пару мужем и женой и с чистой совестью просил Бога благословить их.
Лица молодых светились счастьем. Очарованные происходящим, они словно парили в воздухе. Традиционный поцелуй отличался такой нежностью, что отец Мак-Клери понял: еще ни разу ему не приходилось венчать столь влюбленных друг в друга молодых людей. Жена его отыскала в кладовой бутылку шелковичной настойки, чтобы выпить за новобрачных. Священник спросил, где они собираются ночевать. Перси ответил, что еще не придумал.
Тогда пасторша отвела молодых в домик церковного сторожа, уехавшего хоронить мать в Калпепер. В домике было холодно от сквозняков и сырости, от камина пахло застарелой сажей, а одеяла слегка заплесневели.
Но, оставшись наедине, жених и невеста не думали обращать внимание на подобные мелочи. Они видели только друг друга.
Катрина подумала, что все в ее жизни случилось совсем не так, как она предполагала. Ее прочили за британского лорда, за высокородного тори, и первая брачная ночь должна была пройти в богатой и роскошной опочивальне, на мягких перинах и шелковых простынях.
Но ей выпала настоящая роскошь иного рода, величайшее богатство в мире. Ведь самым драгоценным сокровищем представлялся ей, несомненно, Перси. Как только он лег рядом, убогая обстановка их первой брачной ночи уже не имела никакого значения. Катрина любила его, восхищалась им. В ней жила уверенность, что Бог еще никогда не создавал более красивого и достойного мужчины, она гордилась честью быть его женой.
Катрина пылала любовью и счастьем! Грациозно скинув одежды, она встала перед мужем на колени и благоговейно поцеловала его руку:
– Перси, я очень люблю тебя. Теперь мы – одно целое. Ты оказал мне такую честь!
Совсем рядом потрескивали дрова в камине, пламя освещало прекрасное тело Катрины. Перси тоже смиренно преклонил колени и в ответ поцеловал руку жены.
– Нет, любимая, это ты меня почтила, – шепнул он. – Ты бросила все, чтобы уехать со мной. Я люблю тебя. И буду любить всем сердцем, всю жизнь…
Она улыбнулась. Пальцы их переплелись, а поцелуи стали жарче, чем огонь в камине. Целую ночь они наслаждались счастьем на убогой кровати, в скромном маленьком домике, который казался им царскими палатами. Лишь в редкие минуты, когда молодые не ласкали друг друга, они грезили о восхитительном будущем.
Этой ночью ни одно темное облако не омрачило их чистой и бесхитростной любви.
Глава 13
– Кто-то говорил, что это ненадолго! – Лиз ткнула пальцем в приглашение, украшенное тиснеными золотыми листьями, с насмешкой поглядев на Тину. – Только посмотри на это. Видишь? "Приглашаем на торжественный ужин по случаю шести месяцев со дня бракосочетания Брента и Гейли Мак-Келли".
– Но я не говорила, что это ненадолго!
– Говорила, говорила!
– Ты могла так сказать? – Гейли тяжелым взглядом впилась в лицо подруги, которой оставалось только поднять руки вверх и всем видом изобразить полное раскаяние.
– Вы были едва знакомы. Наверное, на свадьбе я трепанула языком нечто похожее после моря выпитого шампанского!
Джефф, который сидел за рабочим столом Гейли, откинувшись на спинку стула, подался всем корпусом вперед и, постучав пальцем по приглашению, улыбнулся:
– А вы уверены, что за ужином сумеете вести себя пристойно?
– Очень смешно, – огрызнулась Гейли, соскакивая с краешка стола. – Мы никогда не устраивали эротических шоу.
Джефф опустил ресницы и принялся чертить что-то в карманном ежедневнике, бормоча словно сам с собою:
– Но вы способны простое рукопожатие превратить в настоящее эротическое шоу.
– Джефф!
– Зря обижаешься. Я просто завидую вам, – небрежно сказал он и снял пиджак со спинки стула. – Значит, уже полгода? Поздравляю, детка. Это будет в пятницу? Спасибо, я приеду под звон торжественных колоколов.
– А Бубс приедет? – мило поинтересовалась Гейли, лениво постукивая кончиком карандаша по подбородку. Увидев, какой смущенный взгляд бросил Джефф в сторону Тины, Гейли порадовалась, довольная своей уловкой. Но он нашел в себе силы вежливо ответить на вопрос:
– Нет, дорогая, я буду без Бубс. А кого еще вы ждете?
– Народу будет немного. Только вы втроем, Чед, Гари Мак-Келли и Триш. Возможно, нагрянут предки Брента…
– Что ж, отлично, – пробормотал Джефф. – Поехали по домам?
– Гейли, я могу тебя подбросить, – предложила Лиз, – со мной едет Тина, мне нетрудно довезти вас.
– Спасибо, Лиз, – ответила Гейли. – Джефф собирался посмотреть последние картины Брента.
При этих словах Джеффри нахмурился, не зная, чего ждать, – на самом деле Гейли соврала. Недавно Брент согласился на проведение следующей выставки в "Сейбл гэлери", но они решили обождать до зимы, и вопрос о просмотре предназначенных к вернисажу полотен еще не вставал.
"Значит, ей что-то нужно", – понял Джеффри.
Он знал Гейли лучше самого Брента, потому что был знаком с ней намного дольше и видел в различных жизненных ситуациях.
– Да, Лиз, спасибо, – наконец ответил он. После того как Джефф запер галерею, они пересекли улицу и зашагали в гараж. Он дружески погладил Гейли по плечу:
– Ну, детка, что случилось?
Гейли бросила на него быстрый взгляд, но промолчала. Они подошли к машине. Открывая дверцу автомобиля, Джефф приподнял брови, изображая крайнее удивление, но ничего не сказал. Гейли прошмыгнула в салон, и, захлопнув дверь, он прошел к водительскому месту. Даже когда машина выезжала из гаража на улицу, Гейли не проронила ни слова. Джеффри терялся в догадках. Возможно, это из-за нынешнего разговора с подругами. Если бы что-то произошло у них с Брентом, то скорее всего Гейли стала бы обсуждать это с Лиз и Тиной, но никак не с ним.
Когда они выехали за город, где поток автомобилей был менее плотным, Джефф поглядел на свою пассажирку. "Она в самом деле очень красива, – решил он. – И одевается просто, но стильно, словно модель из "Вог". Черты лица прекрасны, утонченны и правильны, а в обрамлении густых золотистых волос это совершенно потрясающее зрелище". Сердце Джеффа едва заметно сжалось, он недоумевал, почему они не влюбились друг в друга.
– Ну как живется в райских кущах? – нарушил он молчание.
– Джеффри, – с раздражением ответила Гейли, – у меня все прекрасно, хватит дразниться.
– Да что ты. Я по-хорошему завидую вам. Гейли поглядела в его сторону и повторила:
– У меня в самом деле все отлично.
Джефф понял, что она чем-то страшно взволнована.
– Тогда зачем тебе понадобилось переговорить со мной наедине?
Гейли с минуту колебалась, уставившись в окно. Осенний ветер, усиленный быстрым движением машины, подхватил прядь светлых волос и развеял ее золотистыми нитями, блестевшими на солнце, точно паутинки.
– Из-за Брента, – в конце концов решилась она. – Ты знаешь, что он уже закончил серию эскизов, которые сделал с моей помощью, а также большинство масляных полотен?
– Ты что-то говорила об этом.
– Да, но теперь он начал писать нечто совсем иное. Джефф с пониманием вздохнул:
– Он художник, Гейли. Рисовать обнаженных женщин – его работа. Ты отлично понимала это, выходя за него. Ни за что не поверю, что ты опустилась до глупой ревности к какой-нибудь натурщице.
– Но я не ревную, Джефф. К тому же он не приводил новых натурщиц.
– Вот как?
Гейли покачала головой:
– Он вообще стал работать по-другому.
– Да? Хорошо получается? Расскажи мне. – Он заметно оживился, а Гейли замялась.
Немного приподняв ладони с колен, она собиралась что-то показать жестом, но уронила руки и тихо произнесла:
– Да. Очень хорошая работа. Но она… странная.
– Чем же, Гейли? Ради Бога, говори, что в ней особенного!
– Война, Джефф! Он рисует войну, – ответила девушка.
Джефф нахмурился:
– Войну? Какую войну? Вьетнамскую?
– Началось с вьетнамской. Он сделал несколько эскизов. Как наши солдаты бегут по джунглям. Потом он написал большое полотно. Это замечательная работа. Там изображены молоденький юноша и взрыв бомбы, разорвавшейся у него за спиной. У солдатика такое выражение лица, что сердце разрывается. Нет, это очень, очень здорово.
– Тогда о чем тебе беспокоиться?
– Но… – начала Гейли, и у нее перехватило дыхание. Она лишь прошептала слабым голосом: – Не знаю. Мне показалось, что очень уж резкая перемена… Потом еще… На этом все не кончилось.
– Как?
– Он переключился на войну за независимость.
– К портретам Джорджа Вашингтона, что ли?
– Если б! Он пишет Патрика Генри, ораторствующего перед палатой представителей, баталии, долину Фордж.
Джефф смутился:
– Но они хороши, не так ли?
– Великолепны, на мой взгляд!
– Тогда я не понимаю твоего беспокойства. Гейли улыбнулась:
– Да нет особого беспокойства. Помнишь картину, о которой мы рассуждали в галерее? Полотно с обнимающимися влюбленными. Кстати, сам Брент купил ее. Он сделал это для меня.
– Знаю. Я же сам продал ее. Он настоял, чтобы уплатить за полотно не комиссионные, а полную цену, хотя я пытался убедить его не делать этого. – Джефф украдкой посмотрел на Гейли, а потом протянул руку, ероша ей волосы. – Возможно, сегодня я увижу что-то новенькое? Это радует. Скажи, мне самому попросить Брента показать картины?
– Давай сначала посмотрим, как он себя поведет, ладно?
– Будь по-твоему.
Вскоре они добрались до дома. Ворота были открыты, и машина проехала к подъезду по засыпанной желтыми листьями аллее. Захлопывая двери "мазератти", Джеффри окинул взглядом фасад добротного здания, построенного в современном стиле.
– Красиво, но я почему-то ожидал, что Брент предпочтет твой замок.
– Там не хватает места для большой мастерской, – коротко ответила Гейли. – Хотя мы частенько отдыхаем у меня. Почти каждый уик-энд. – Она повела друга в особняк. – Мери! Брент! Это я!
Экономка, само воплощение домашнего уюта с неизменным ароматом яблочного пирога, вышла поздороваться с Гейли и гостем.
– Здравствуйте, дорогой мистер Сейбл, – сказала Мери. – Брент в мастерской. Мистер Сейбл, а вы останетесь обедать у нас?
– Право…
– Пожалуйста, Джефф, оставайся. Мы будем очень рады.
– Уговорили.